Текстовая версия
Павел Кудюкин, российский политик, историк:
"Вообще, реформа образования становится все более острой проблемой, и такое впечатление, что, кажется, наконец, эта тема начала шевелить преподавательское сообщество.
Характерно, что вот сейчас после всех этих замечательных: рейтинга, высказывания министра Ливанова о плохих преподавателях, которые соглашаются работать за 20-30 тысяч (вообще, 20-30 тысяч - это неплохая зарплата в большинстве подавляющем российских вузов) начинает, наконец-то, вызывать хоть какую-то реакцию, какие-то протесты.
Вот характерно заявление учёного совета филологического факультета МГУ о состоянии образования. Причём действительно образования гуманитарного, которое, вроде бы, на первый взгляд никаких особых выгод не несёт - зачем нужны эти всякие филологи, историки и т.д. А на самом деле является важнейшей частью формирования, вообще, национальной идентичности, потому что не бывает общества без памяти, а память формируется, прежде всего, историей, литературой, искусством.
Письмо, которое подписало около восьми сотен человек по поводу высказывания Ливанова, опубликовано на «Полит.ру». Вот тоже новое явление - не челобитное, там, не знаю, премьеру, президенту: вот укротите министра, который так нехорошо отозвался о нас. – Нет. Это призыв к самим преподавателям наконец-то перестать плакать и начать объединяться. Объединяться для того, чтобы реально начинать бороться за свои права и интересы.
Это, всё-таки, некоторые подвижки, это в какой-то мере, наверно, тоже результат вот тех процессов, которые начались год назад после думских выборов, некоторого общественного оживления. Вот и преподавательское сообщество чуть-чуть начало оживать. И понятно, потому что реформа пока что оборачивается (и я думаю не только пока, а и в обозримой перспективе) разрушительной стороной. Т.е. произносятся хорошие, красивые слова, говорится, скажем, о том, чтобы российское образование, высшее особенно, вписалось в мировое образование.
Отсюда вот эти идеи Болонской системы: бакалавриат, магистратура, всякого рода рейтинги и прочее, прочее, прочее. Но в реальности, получается, по известной формуле покойного Виктора Степановича Черномырдина – получается, как всегда. Получается, скорее, разрушение образования. Тут некоторая такая вилка очень неприятная. Понятно, что если наше образование просто оставить как оно есть, оно будет просто тоже распадаться, потому что, к сожалению, оно достаточно глубоко деградировало.
И в результате вот этих вот многочисленных, плохо продуманных преобразований, и в результате катастрофического недофинансирования 90-х годов, несмотря на резкое увеличение финансирования в 2000-х годах, - всё равно оно недостаточно. Самое главное - средства, очевидно, распределяются неправильным образом. Не туда, куда следовало бы. И поэтому деградацию остановить не удаётся. Т.е. действительно что-то делать надо обязательно. Нельзя просто так оставить. Но то, что делается, вообще, угрожает интересам национальной безопасности потому, что если мы уничтожим образование, которое готовит людей, умеющих производить собственные технологии, мы не сможем производить людей, умеющих адаптировать чужие.
Была запущена такая идея: да Бог с ними, с собственными - нам бы, дай Бог, чужие адаптировать к своим потребностям. А вот не бывает одного без другого. Мы даже адаптировать не сможем, если не будет нормального образования, которое даёт, в том числе, людей, способных производить своё.
Власти взяли курс на ликвидацию в образовании наследия эпохи Просвещения, и может быть даже глубже - эпохи Ренессанса. Ведь образование, в том виде, как оно сложилось в мире, является наследником идей именно той эпохи: формирование гармонически развитого человека, человека творческого, человека - кузнеца своей судьбы, который способен строить свою жизнь сознательно, а не просто плыть по течению.
А нам говорят: «Это всё – фигня. Надо идеального потребителя воспитывать. А то, что у нас будет плохое образование - ну давайте пускай талантливые люди за границу едут». А то, что образование - это не только знания, но это и некоторая культурная традиция поддержания единства, вот этой непрерывности исторической обществ, об этом почему-то забывают.
И характерно - действительно рейтинг вузов поставлен по каким-то совершенно нелепым, формальным сугубо критериям. Площади. А что, это от вуза зависит? Какое ему помещение дали, такое и у него и есть. И если оно при дефиците помещений учит студентов – это, наоборот, честь ему и хвала. Там низкий уровень ЕГЭ при поступлении? Но вузы разные. Опять-таки, здесь отдельный вопрос: насколько ЕГЭ является объективным измерителем? Но особенно-то попали такие - действительно с традицией богатой, с репутацией.
Творческие вузы, например. Понимаете, а творческий человек, он очень часто, может быть, не очень хорош в конкретных науках. Вспомним, как Пушкин получал свои нули по математике в лицее. «Ай люли, ай люли - в аттестате всё нули», - ещё школяр Пушкин писал. От этого Пушкин не менее велик. И поэтому считать, что плохо, если с низким ЕГЭ человек талантливый поступает в литинститут. В МАРХИ хуже - хороший архитектор должен знать математику. Но я думаю, что там с ЕГЭ по математике, в общем, более-менее в порядке.
Или обучение иностранных студентов. Вы понимаете, что чрезвычайно нужные для развития страны педагогические вузы ориентированы на то, чтобы готовить, прежде всего, учить своих граждан, а не иностранцев.
Или сельскохозяйственные вузы - вот они массово попали в неэффективные. А что значит - сделать следующий шаг: «Будем ликвидировать»? Ну, извините!
Мы вообще добьём тогда общее образование. Да, у нас существуют гигантские проблемы с педагогическим образованием. Все говорят о двойном негативном отборе, и в педвуз идут люди, которые не тянут в какие-то более престижные вузы. А потом - в школы идут не лучшие (очень часто не лучшие) из выпускников.
Но вина ли это педвузов? Может быть, поднимем статус школьного учителя, начнём ему, наконец, достойно платить! Вот в Москве попробовали это сделать, и возник конкурс на учительские места. И это очень хорошо и правильно.
Я всегда вспоминаю, что модернизация в Южной Корее успешная началась во многом с того, что школьному учителю установили зарплату на уровне жалования капитана южнокорейской армии. А как вы понимаете, в условиях конфронтации с Северной Кореей офицеры южнокорейской армии получают немало. Вот и учитель - не меньше.
Вот с чего начинается. Как в своё время в Германии говорили, что битву при Садовой выиграл прусский школьный учитель. В значительной мере можем сказать, что и Отечественную войну выиграл советский крестьянин преимущественно (армия-то была во многом крестьянская), который наконец получил хотя бы семилетнее образование. И молодой горожанин, который получил (уже многие) и средние образование. Вот они вытащили тяжесть войны на своих плечах.
Т.е. это вопрос ещё и безопасности. Можно сколько угодно денег вбухивать в оборонку, но если не будет людей, знающих, как владеть оружием, и мотивированных, любящих свою страну, так сказать, - у нас и с обороной будут большие проблемы.
Так что проблема образования - действительно проблема национальной безопасности. И вот эти разрушительные реформы - наверно можно предположить (очень щадяще для тех, кто их проводит) - ну, по недомыслию люди так делают. А если не по недомыслию, а если сознательно разрушают? Выводы как-то совсем нехорошие напрашиваются".
