Формула-1. Мнения, обсуждения, материалы, конкурсы

Сегодня в номере:

Наша колонка

Уважаемые читатели! Начиная с этого номера, редколлегия Ф1-МОМК решила увеличить количество публикуемых интересных книг по истории автоспорта. Эти публикации в некоторой степени являются плодом сотрудничества редколлегии нашей рассылки и энтузиастов с форума http://www.gp-smak.ru, а главное – огромного и бескорыстного труда добровольцев-переводчиков, искренне любящих автоспорт. Единственное – поскольку эти работы пойдут в номер буквально "с колес", то регулярность размещения частей определенной книги может варьироваться от недели до месяца. Поэтому, если книги вам нравятся – тщательно собирайте номера и следите за публикациями. Приятного всем нам чтения, коллеги!

Вопрос номера

• Из интернет-браузера голосовать можно сразу, в почтовом клиенте надо предварительно сохранить html-файл рассылки и открыть его браузером.

• Для голосования выйдите в режим on-line, выберите один из вариантов и нажмите кнопку отправки.

• Можно отдать свой голос и по E-Mail. Ждем писем!

Версификаторные россказни - "Старый бес Макс Мосли" *

"Гламур" уже давно стал неотъемлемой частью Формулы-1. Во всяком случае, нас давно потчуют этим словечком в дни проведения Гран-при Монако, и время от времени некоторые журналисты, не совсем разбираясь в автоспорте, вставляют "гламур" в Формулу-1 к месту и не к месту.

Скандал, разгоревшийся на этих выходных, добавил к знаменитым автогонкам еще несколько новых слов: "секс", "оргии", "нацизм", "фашизм". И все благодаря Максу Мосли. Если кто-то еще не слышал, или просто не имеет возможности следить за новостями по каким-либо причинам, кратенько рассказываю, как случилась эта история.

Широко известный британский таблоид News Of The World ("Новости мира" - не путать с альбомом группы Queen!) провел собственное журналистское расследование частной жизни президента ФИА. Не слишком волнуясь о своей репутации (влезать в чужую жизнь не есть хорошо) журналисты опубликовали очень своеобразное видео, где нынешний президент Федерации заснят в компании с пятью женщинами очень легкого поведения. Их занятия можно охарактеризовать как "садо-мазо-фашистская секс-оргия". Неплохо, да, для дедули Мосли?

В иной ситуации все могло бы ограничиться восклицанием: "Ай, молодца!", но, разумеется, еврейские организации уже успели высказать свое отношение к этому аморальному поступку столь публичной личности. И, разумеется, тон высказываний многих уважаемых людей был не слишком приятен для уха Максимилиана Освальдовича. Его папа, кстати, тоже был упомянут если не вслух, то уж мысленно – точно. Освальд Мосли был не просто другом Адольфа Гитлера (что уже не мало!), а лидером фашистской партии в Великобритании.

Так вот, первые мысли, возникающие у человека после прочтения такой новости можно уложить в три категории:

1. "Подстава"
2. "Заказ"
3. "Пиар"

Первая мысль напрашивалась сама собой, да и свалить на двойника можно было бы очень легко. Вот только затем, если б вдруг дело приняло неожиданный оборот, лгать под присягой было бы чревато...

Я уверен, что кое-кто подумал и о такой своеобразной пиар-акции: мол, быть на виду всегда и всеми доступными способами. Но вот только тут совсем никак не вяжется вся репутация Мосли и столь сомнительный способ себя прорекламировать. К тому же, Макс всегда мог о себе напомнить и не столь радикальными способами. Так что третий вариант отпадает сам собой.

После совещания с адвокатами Макс Мосли выдал очень классное заявление, в котором не только защищался, но и даже напал на тех людей, которые организовали это "расследование". Быстренько извинившись перед всеми, англичанин перешел в активное наступление, отметив, что подобными действия не только залезли в его собственную жизнь, но и подвергли общественному давлению родственников Мосли (о том, что его собственные аморальные действия явились причиной этого давления, Макс, конечно же, умолчал).

Итак, все и все указывает на то, что эта акция была "заказана". Довольно нелегко сейчас определить кем именно, но, думаю, понятно, что если что-то происходит, значит оно кому-то нужно.

Я полагаю, что своей узурпаторской деятельностью Максимилиан Мосли подорвал кредит доверия к собственной персоне. И желающих сместить его достаточно много (правда, скорее всего, эти желающие не являются представителями автоспортивных федераций различных стран – там позиции Мосли еще очень сильны). Может быть это кто-то, кто связан с Формулой-1?.... Месть Рона Денниса? – звучит неплохо, но вряд ли Рон пошел бы на такое. Да и забот у него хватает других – Деннису необходимо выводить "Мак-Ларен" из финансового кризиса, а не заниматься подковерными интригами. Пола Стоддарта, думаю, тоже никто не воспримет – размах не тот. Пол – партизан, а не интриган.

Довольно интересной является теория заговора со стороны "Феррари". Последовательно, один за другим освободил свои посты недавний руководитель "Скудерии" Жан Тодт, весьма уважаемый, лояльный к Монтедземоло и Экклстоуну человек. Если Жан будет выдвигаться на пост президента ФИА (а выборы состоятся в этом году), то уверенно спрогнозировать победу того или иного кандидата будет очень затруднительно...

Дело, в которое впутался Макс Мосли, еще нельзя назвать решающим и бесповоротным в выборе нового президента ФИА. Вполне может быть, что Макс останется и дальше руководить Федерацией. Однако первый звоночек уже прозвенел: вся эта история – это лишь предупреждение, что деятельностью Максимилиана Освальдовича очень недовольны, и при случае, найдут способ от него избавиться.

Быть может у Макса еще хватит нервов остаться на своем месте... но вот хватит ли запаса прочности его пошатывающегося президентского кресла?...

* - Автор статьи выражает свою признательность Kesha F1 - участнику форума "F1-Alliance.Ru" за провидение будущего и создание одноименного топика.

P.S. Имеете что-то оспорить или добавить? – Ждем писем!

FormulaMag.com представляет

Превью-2008 - Бахрейн. Игры в большой песочнице

Ах, весна! Пора любви! Многие бросились на поиски своей второй половинки. Среди трасс Формулы 1 уже есть такая "идеальная пара". Это ГП Малайзии и ГП Бахрейна. Они идут рука об руку уже четыре года и, несмотря на некоторые различия, идеально подходят друг другу. Обе находятся в Азии, хотя Бахрейн на не самом дружелюбном и спокойном Ближнем Востоке. Обе трассы представляют жуткое испытание для болидов и гонщиков, и у обоих один стилист – Герман Тильке. На Малайзии немецкий проектировщик только демонстрировал свой потенциал, а к трассе в Сахире уже подходил как проверенный профессионал и расчетливый монополист.

С одной стороны здесь есть все типы поворотов, и места для обгонов, а с другой нет абсолютно никакой изюминки, характера, неповторимости и красивой ее назовет только человек, который считает, что на Монике Белуччи очень хорошо смотрелась бы борода.

При разработке Тильке учел весь свой предыдущий опыт и сделал трассу в Сахире максимально сложной для пилотов, и тем самым интереснее для зрителей. Первый поворот подозрительно напоминает такой же в Малайзии, но второй вносит свои коррективы. Он не так круто изгибается и вначале возникает искушение тут же выровнять машину, но идеальная траектория на самом деле требует додержать руль, направить болид вправо, и лишь потом начать целится на апекс, иначе из следующего, третьего поворота выход будет испорчен. В этом месте можно ждать интересных сражений за позицию и неприятных столкновений на старте.

Многие пилоты нахваливают "эски", идущие за четвертым поворотом (кстати, настолько широким, что тяжело не соблазниться на обгон). Они и правда требуют от пилота филигранной работы газом и рулем и могут стать настоящим испытанием для тех, кто еще не приспособился к отсутствию трэкшн-контроля. К тому же, со слов пилотов, именно в этой связке приходится больше всего учитывать состояние покрышек и вес топлива, потому что здесь как нигде состояние болида влияет на прохождение и менее талантливые гонщики могут потерять время. В общем, следим внимательно.

Еще один очень сложный поворот – десятый, перед которым приходится одновременно начинать поворот влево и интенсивно тормозить. Блокировки и зернения колес так и напрашиваются.

Наконец несколько затяжных быстрых поворотов и мы на финишной прямой.

Первым на поуле ГП Бахрейна четыре года назад стоял Михаэль Шумахер, он же и выиграл ту гонку, преследуемый лишь своим напарником Рубенсом Баррикелло. Это стало первой и последней победой немца на трассе в Сахире, но не последней для Феррари. В прошлом году Фелипе Масса поднялся на верхнюю ступень пьедестала, и именно она стала первой его победной гонкой в том сезоне. Сможет ли бразилец подправить свое незавидное положение здесь в этом году?

А больше всего (аж целых два раза) побеждал здесь Фернандо Алонсо, за рулем Рено. Сейчас, конечно, он сам признает, что целью каждой гонки этого сезона является хотя бы попадание в очки. Пока это ему неплохо удается.

После ужасного дебютного ГП Бахрейна, в котором у Кими Райкконена просто не переставал гореть мотор, во всех остальных гонках в Сахире он стабильно приходил на финиш третьим. Переломит ли он эту традицию, и если да, то в какую сторону?

За четыре года ГП Бахрейна трижды числился третьей гонкой календаря и лишь однажды, в 2006 году он открывал собой новый сезон Формулы 1, и стал одним из самых интересных в своей короткой истории. На том Гран При ожесточенную борьбу за победу вели Фернандо Алонсо и Михаэль Шумахер. Испанец пересидел Шумахера на трассе перед заключительным пит-стопом, выехал впереди и умудрился защитить позицию до клетчатого флага. Кими Райкконену пришлось стартовать последним, он провел блестящую гонку в своем стиле и умудрился приехать на подиум. Но настоящим героем ГП Бахрейна 2006 года многие не зря называют другого финна по отцовской линии - Нико Росберга. Это была его дебютная гонка за Вильямс и, несмотря на то, что ему пришлось откатиться в конец пелетона в начале, он приехал на финиш седьмым и показал лучший круг в своем первом Гран При, что до него в истории Формулы 1 удавалось лишь двум гонщикам. Как проявит он себя здесь в этом году?

ГП Бахрейна вызывает смешанные чувства. Унылые пейзажи, а вернее их отсутствие сочетаются с довольно интересной конфигурацией трека.

С огня Малайзии да в полымя Бахрейна. Перед самой первой гонкой в Сахире нас пугали песками. На деле они оказались не столь страшными, как их рисуют, но запрет вспомогательной электроники в этом году может опять возвратить нас к вопросу: что же нам готовит эта большая песочница?

Результаты предыдущего опроса

Особые мнения

Анна Гидаспова aka Джен.

На основании, пардон, чего? Одной ошибки во второй гонке сезона? Господа, если бы в Формуле 1 гонщика выставляли за дверь на основании одной ошибки, то ротация кадров в королевских гонках была бы такой, что и мы с вами имели бы все шансы однажды попасть за руль.

Фелипе нужно не показательную порку устраивать, а научить горячего парня держать себя в руках в те моменты, когда не все складывается "по его".

Яна Миненко.

Это просто глупо! Нельзя судить по 2 гонкам. Он сильный гонщик. И если его не подведет команда, то у него вполне есть шансы стать первым... но это только в случае паритета между Филипе и Кими.

Галина Погодина.

Надо поставить боевым пилотом Бадоера: это он обкатывал болиды, пока Масса и Райкконеном морально готовились, только несколько раз покатавшись в Испании.

RomB.

Я давно и прочно считаю Массу пилотом не слишком-то и сильным, пилотом, который допускает непозволительно много ошибок и обладает лишь иногда скоростью, сравнимой с напарниками, пилотом, очень редко способным навязывать соперникам борьбу и преуспевать в ней. За всю свою формульную карьеру Фелиппе лишь один раз набрал за сезон очков больше, нежели его напарник по команде. Этим "несчастливцем" оказался Вильнев-мл., бывший тогда уже на излете своей карьеры. С Михаэлем Шумахером, Хайдфельдом, Райкконеным и Физикеллой Масса не справился ни разу. Это ли не объективный показатель истинной силы пилота?

Ну и почему бы "Феррари" - в свете всех "достижений" - его и не заменить на к-л более стабильного и сильного? Что в нем такого уж ценного? Или итальянцы не любят нормально и четко выигрывать Кубок Конструкторов?

P.S. Имеете что-то оспорить или добавить? – Ждем писем!

Трибуна

Из материалов д/л "Ф1-МОМК".
Присоединяйтесь к общению!

Баластр умер...

RomB.

http://www.formulamag.com/news/show/5146 - "Как только что сообщил сайт Autosport.com бывший президент FIA Жан-Мари Балестр скончался в возрасте 86 лет."

Умер человек, которого довольно сильно не любили в последние годы его работы в ФИА, но "Формула-1" при котором все же была настоящим спортом, а не "Макси-Берни-шоу-цирком", как все более в последние годы.

И куда хоть ее Освальдович поведет дальше?... Даже и фамильный девиз у их рода "говорящий" - "Mos Legem Regit" ("Традиция правит ЗАКОНОМ")...

Похождения Освальдыча...

RomB.

http://www.formulamag.com/news/show/5163 - "В распоряжении британского таблоида News of the World попала видеопленка, в которой человек, похожий на Макса Мосли заснят в компании пяти проституток и неплохо проводит время в рамках садо-мазохистской оргии с явным нацистским уклоном."

В хрен Макси-сына вдруг вселился дух Оззи-отца,

И началась такая садо-мазо-наци-лоца-дрица-ца...

:-)

Floters.

В хрен Макси-сына вдруг вселился дух Оззи-отца,

И началась такая садо-мазо-наци-лоца-дрица-ца...

Я всегда знал, что Макс "не чист". :) Вернее, получается, он слишком чист. Настоящий ариец! :))

Ну а если серьезно, то могут произойти глобальные изменения...

Если же Макс удержится на своем посту, то я официально поверю в существование дьявола. :)

RomB.

Ну а если серьезно, то могут произойти глобальные изменения...

Дима, ты знаешь, Британия сейчас настолько прогнила, что, мне кажется, это ему легко сойдет с рук.

Если уж принц может открыто на вечеринке со свастикой на рукаве елозить, при том, что его же страна жестоко воевала с нацистами, в небе над Англией и на морях гибли лучшие люди империи, а мирные люди сидели под бомбами и ракетами фашистов на мизерном пайке...

Ну а тут вообще - частная жизнь престарелого отпрыска фашистюги.

Сейчас все чуток попищат, повозмущаются, поосуждают, и все за недельку утихнет. А так дедок-то, вишь, еще весьма шустрый - пару сроков в FIA "на благо" Ф1 он отмучается...

Шканов Дмитрий.

А так дедок-то, вишь, еще весьма шустрый - пару сроков в FIA "на благо" Ф1 он отмучается...

Да уж, сильны деды эти... Старички, блин!... :))

Письмо читателя

Баканова Ольга.

Согласна с мнением о Д.Кулхардте - слишком хороший и слишком политкорректен, Рон же всегда отдавал предпочтение "горячим финнам", а жаль!! Пусть теперь побудет в шкуре Дэвида, когда он выкинул его как списанную торбу, хотя не ехал болид - ведь когда все было хорошо, то и гонки выигрывались и квалификация была...

Золотой ключик, или Приключения Массино

Внутренний Голос дает Массино мудрый совет.

Прибежав в каморку под лестницей гаража на пит-лейне, Массино шлепнулся на пол около ножки стула.

- Чего бы еще такое придумать?

Не нужно забывать, что Массино не набрал еще ни одного очка. Мысли у него были маленькие-маленькие, коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые.

В это время послышалось:

- Крри-кри, крри-кри, крри-кри...

Массино завертел головой, оглядывая каморку.

- Эй, кто здесь?

- Здесь я, - крри-кри...

Массино увидел существо, немного похожее на таракана, но с головой, как у кузнечика. Оно сидело на стене над очагом и тихо потрескивало, - крри-кри, - глядело выпуклыми, как из стекла, радужными глазами, шевелило усиками.

- Эй, ты кто такой?

- Я - твой Внутренний Голос, - ответило существо.

- Здесь я хозяин, убирайся отсюда.

- Хорошо, я уйду, хотя мне грустно покидать тебя, - ответил Внутренний Голос, - но, прежде чем я уйду, выслушай полезный совет.

- Оччччень мне нужны советы...

- Ах, Массино, Массино, - проговорил Голос, - брось баловство, слушайся Монтеземоло, без дела не трепи языком и завтра начни учиться ездить без электронных помощников. Вот мой совет. Иначе тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения. За твою жизнь я не дам и дохлой сухой мухи.

- Поччччему? - спросил Массино.

- А вот ты увидишь - поччччему, - ответил Внутренний Голос.

- Ах ты, страшная букашка-таракашка! - крикнул Массино. - Больше всего на свете я люблю страшные приключения. Завтра чуть свет выйду из дома - откручивать колеса, клей у "Ред Була" снова на зубную пасту заменю, стану дразнить Кубицу головастиком, Макам наклейки под кнопками переклеивать... Я еще не то придумаю!..

- Жаль мне тебя, жаль, Массино, прольешь ты горькие слезы.

- Поччччему? - опять спросил Массино.

- Потому, что у тебя глупая деревянная голова.

Тогда Массино вскочил на стул, со стула - на стол, схватил молоток и запустил его в голову Внутреннему Голосу.

Внутренний Голос тяжело вздохнул, пошевелил усами и уполз за очаг, - кончать жизнь самоубийством.

Массино едва не погибает по собственному легкомыслию.
Жан Тод клеит ему одежду из цветной бумаги и покупает книгу "Экстремальное вождение для чайников".

После случая с Внутренним Голосом в каморке под лестницей стало совсем скучно. День тянулся и тянулся и только обилие японской конопли, по дружбе доставшейся от земляка Баррика не давало умереть от тоски. В голове у Массино тоже было скучновато.

Он закрыл глаза и вдруг увидел Тарелку, вручаемую победителю ГП Австралии.

Живо открыл глаза, - Тарелка исчезла.

Он опять закрыл глаза, - увидел кубок Малайзии.

Открыл глаза, - нет кубка Малайзии.

Тогда Массино догадался, что его плющит и ему ужасно хочется есть и пить.

Он подбежал к очагу и сунул палец в кипящий на огне котелок, но палец Массино проткнул насквозь котелок, потому что, как мы знаем, много травы негативно сказывается на психике и здравом уме человека.

Массино вытащил палец и поглядел в дырку, - за холстом в стене было что-то похожее на небольшую дверцу, но там все было так затянуто паутиной, что ничего не разобрать.

Массино пошел шарить по всем углам, - не найдется ли корочки хлебца или куриной косточки, обглоданной Кими.

Ах, ничего-то, ничего-то не было запасено на ужин!

Вдруг он увидел в корзинке куриное яйцо. Схватил его, поставил на подоконник и лбом - тюк-тюк! - разбил скорлупу.

Внутри яйца пискнул голосок:

- Спасибо, папа!

Из разбитой скорлупы вылез маленький человечек в красном гоночном комбинезоне и с веселыми глазами.

- До свиданья! Мама Кими давно меня ждет на дворе.

И цыпленок выскочил в окно, - только его и видели.

- Ой, ой, - закричал Массино, - как же меня плющит и таращит!...

День, наконец, кончил тянуться. В комнате стало сумрачно.

Массино сидел около стены, на которой ему мерещился котелок с едой и от голода потихоньку икал.

Вдруг он увидел - из-под лестницы, из-под пола, показалась толстая кудрявая голова. Высунулось, понюхало и вылезло серое животное на низких лапах.

Не спеша оно пошло к корзине со стружками, влезло туда, нюхая и шаря, - сердито зашуршало стружками. Должно быть, оно искало чертежи и техническую документацию.

Потом оно вылезло из корзины и подошло к Массино. Понюхало его, крутя носом. От Массино чертежами не пахло, - оно пошло мимо.

Ну как ему было не дать пендаля! Массино сейчас же сие и исполнил.

Это оказался злой Алоизович.

С испугу он, как тень, кинулся было под лестницу, но увидел, что это всего-навсего Филиппо, - обернулся и с бешеной злобой набросился, чтобы перегрызть ему горло.

Теперь уж Массино испугался, испустил отпугивающий звук и запах и вспрыгнул на стул. Алоизович - за ним.

Он со стула перескочил на подоконник. Алоизович - за ним.

С подоконника он через всю каморку перелетел на стол. Алоизович - за ним... И тут, на столе, она схватил Массино за горло, повалил, держа его за ухо, соскочил на пол и поволок под лестницу, в подполье. "Теперь уж я точно буду в Феррари!!!" - злорадостно бормотал двукратный.

- Жан Тод! - успел только пискнуть Массино.

- Я здесь! - ответил громкий голос маленького человека.

Дверь распахнулась, вошел Жан Тод. Стащил с ноги деревянный башмак и запустил им в Фернандо.

Алоизович, выпустив деревянного мальчишку, скрипнул зубами и скрылся.

- Вот до чего доводит баловство с травой! - проворчал Жан Тод, поднимая с пола Массино. Посмотрел, все ли у него цело. Посадил его на колени, вынул из кармана луковку, очистил. - На, ешь!...

Массино вонзил голодные зубы в луковицу и съел ее, хрустя и причмокивая. После этого стал тереться головой о щетинистую щеку Жана Тода.

- Я буду умненький-благоразумненький, дядя Жан... Внутренний голос велел мне тренироваться.

- Славно придумано, малыш...

- Дядя Жан, но ведь я - маленький, деревянненький, - мужики в команде после твоего ухода меня засмеют. Как же я без тебя???

- Эге, - сказал Тод и почесал щетинистый подбородок. - Ты прав, малыш!

Он зажег лампу, взял ножницы, клей от RB4 и обрывки цветной бумаги. Вырезал и склеил курточку из коричневой бумаги и коричневые штанишки. Смастерил туфли из старого голенища и шапочку - колпачком с кисточкой - из старого вонючего носка. Все это надел на Массино:

- Носи на здоровье! Теперь у тебя костюм Какашки и никто не захочет тебя трогать!!!

- Дядя Жан, - сказал Массино, - а как же я пойду на тренировку, я же не умею ездить без электронных помощников?

- Эге, ты прав, малыш...

Жан Тод почесал в затылке. Накинул на плечи свою единственную красную куртку и пошел на улицу.

Он скоро вернулся, но без куртки. В руке он держал книжку с большими буквами и занимательными картинками.

- Вот тебе "Экстремальное вождение для чайников". Учись на здоровье.

- Дядя Жан, а где твоя красная красивая куртка?

- Куртку-то я обменял на книгу у старого скупердяя Бриаторе. Он эту книгу для Нельсинье покупал. Ничего, все равно меня вытурили... Только ты езди.

Массино уткнулся носом в добрые руки Жана Тода.

- Выучусь, победю, куплю тебе тысячу новых курток...

Массино всеми силами хотел в этот, первый в его жизни вечер, жить без баловства, как научил его Внутрений Голос.

По дороге домой Массино встречает двух нищих - Джанкарло Физикеллу и Федора Баттона Булкина.

После вылета в Малайзии Массино, сидя в заглохшем болиде, пересчитал деньги, полученные за сход от Рона - пачек денег было столько, сколько пальцев на руке, - пять.

После окончания гонки, зажав деньги в кулаке, он вприпрыжку побежал на автобус, чтобы добраться до нового дома Райкконена и напевал:

- Куплю Жану Тоду новую куртку, куплю много маковых треугольничков, леденцовых петухов на палочках.

Когда из глаз скрылся балаган "большого цирка" и развевающиеся флаги, он увидел двух нищих, уныло бредущих по пыльной дороге: ковыляющего Физикеллу, и зеленого слеповатого Булкина.

Это был не тот Булкин, которого Массино встретил вчера на улице, но другой - тоже Федор и тоже зеленый. Массино хотел пройти мимо, но Джанкарло сказал ему умильно:

- Здравствуй, добренький Массино! Куда так спешишь?

- Домой, к Жану Тоду.

Физико вздохнул еще умильнее:

- Уж не знаю, застанешь ли ты в живых бедного Жана, он совсем плох от голода и холода...

- А ты это видел? - Массино разжал кулак и показал пять пачек денег.

Увидев деньги, итальянец невольно потянулся к ним лапой, а Федор вдруг широко раскрыл слепые глаза, и они сверкнули у него, как два зеленых фонаря.

Но Массино ничего этого не заметил.

- Добренький, хорошенький Массино, что же ты будешь делать с этими деньгами?

- Куплю куртку для Жана Тода... Куплю вторую часть "Экстремального вождения для чайников"...

- "Экстремальное вождение", ох, ох! - сказал Физико, качая головой. - Не доведет тебя до добра это ученье... Вот я учился, учился на этой книге много лет у Флавио, а - гляди - езжу в "Форс Индия".

- "Экстремальное вождение"! - проворчал Федор и сердито фыркнул. - Через это проклятое ученье я с зелеными связался и подслеповат стал...

Около дороги сидел пожилой Баррик. Слушал, слушал и каркнул:

- Врут, врут, земляк!..

Федор сейчас же высоко подскочил, ногой сшиб Баррика, оттянул ему правое ухо, - еле вырвался и убежал Баррик. Федор опять представился, будто он слепой.

- Вы за что так его, Федор? - удивленно спросил Массино.

- Глаза-то слепые, - ответил тот, - показалось, это собачонка на дереве... Пошли они втроем по пыльной дороге. Физико сказал:

- Умненький, благоразумненький Массино, хотел бы ты, чтобы у тебя денег стало в десять раз больше?

- Конечно, хочу! А как это делается?

- Проще простого. Пойдем с нами.

- Куда?

- В гараж "Форс Индии".

Массино немного подумал.

- Нет, уж я, пожалуй, сейчас домой пойду.

- Пожалуйста, мы тебя за веревку не тянем, - сказал Физико, - тем хуже для тебя.

- Тем хуже для тебя, - проворчал Федор.

- Ты сам себе враг, - сказал Физико.

- Ты сам себе враг, - проворчал Федор.

- А то бы твои пять пачек превратились в кучу денег...

Массино остановился, разинул рот...

- Врешь!

Физико сел на скамейку, облизнулась:

- Я тебе сейчас объясню. В гараже "Форс Индии" есть волшебный ящик, - называется ящик дураков... В этом ящике найди полку с надписью "итальянский пенсионер", скажи три раза: "Брахма, чакра, махиндра", положи на полку деньги, засыпь землей, сверху посыпь солью, полей хорошенько и иди спать. Наутро в ящике вырастет небольшое деревце, на нем вместо листьев будут висеть золотые монеты. Понятно?

Массино даже подпрыгнул:

- Врешь!

- Идем, Федор, - обиженно свернув нос, сказал Физико, - нам не верят - и не надо...

- Нет, нет, - закричал Массино, - верю, верю!... Идемте скорее в "Форс Индию"!...

Ники Лауда, Херберт Фелькер. Моя судьба. #09

Предыдущие части читайте на сайте Ф1-Альянса

Глава 3 (Часть 4).
Феррари

В противоположность обычной для Ferrari практике, мой контракт хотели продлить уже в середине сезона, не желая каких-либо сюрпризов. Энцо Феррари, как правило, имел дурную привычку заставлять своих гонщиков дергаться, пока нигде не окажется свободного места. Таким образом снижались цены, и Старик считал себя за умного тактика. Но в 1976 году Коммендаторе был исключительно расположен для того, чтобы вскоре придти со мной к соглашению. Шоу, которое получилось из этих переговоров, я уже однажды описывал, я не могу этого выразить по другому, поэтому разрешите мне привести здесь выдержку из книги "Протокол" 1977 года:

Я сижу со стариком и его сыном Пьеро Ларди в задней комнате ресторана Cavallino, напротив завода в Маранелло. Мой итальянский хотя и стал уже вполне пригодным, но на таких переговорах Ларди всегда делает итало-английский перевод. Он охотно желал бы, чтобы я остался и в 1977 году, сказал Старик, что для этого нужно? Команда с двумя гонщиками, а не с тремя, говорю я, поскольку это превысило бы возможности техников и механиков. И в качестве второго пилота я охотно бы увидел Регаццони. Это будет сложно, его я хотел бы отстранить, говорит старик. Мы немного говорим о том, о сем, и я все время повторяю, что для меня было бы замечательно, если Регаццони останется.

В один момент он спрашивает, что я думаю о деньгах. Сколько я потребую? Я называю ему сумму в шиллингах: столько-то миллионов шиллингов. Он молчит, встает, идет к телефону, звонит бухгалтеру Делла Каза и спрашивает его: сколько будет в переводе столько-то миллионов шиллингов? Ждет ответа, кладет трубку, возвращается и спокойно садится напротив меня. ПОТОМ ОН НАЧИНАЕТ ОРАТЬ ТАК, как я еще в жизни не слышал. Он кричит, как на вертеле: наглость, свинство, что я себе позволяю, я сошел с ума, нам не о чем больше говорить, нам не по пути, и когда он переводит дыхание, Пьеро быстро переводит последнее проклятие. Перевод – полезная "прокладка" в таких переговорах, ругательства делаются более абстрактными. Я говорю Пьеро, переведи ему, если нам не по пути, то я могу лететь домой. Пьеро говорит, чтобы я оставался сидеть. Так продолжается некоторое время, наконец, я говорю, что Феррари должен сделать встречное предложение. Нет,- говорит старик, он хочет видеть в своей команде только счастливых гонщиков, а его встречное предложение не сделает меня счастливым. Ну ладно, тогда я действительно могу ехать домой. Раз мое предложение не принято и встречное не делается, то у нас нет шансов. Наконец, он делает предложение, на добрую четверть ниже моих требований, уже в лирах. Я злюсь и говорю Пьеро: объясни ему, что его менеджер уже предлагал мне на пару миллионов лир больше, он, что, хочет меня одурачить? Мой гнев не наигран, я теряю уважение, поскольку мы равноправные партнеры. Он хочет купить мои способности, а они стоят столько-то. Что? – кричит старик, - это правда про Аудетто? Да, - говорю я, позови его. Он зовет Аудетто, спрашивает его, верна ли названная сумма? Да, - говорит Аудетто, он предложил столько-то. Потом Феррари говорит мне: хорошо, если один мой сумасшедший служащий предложил столько, то ему придется согласиться. Аудетто он обещает еще поговорить с ним и отпускает его. Но это мое последнее предложение, кричит он на меня, ревет, как бык. Я показываю добрую волю и спокойно снижаю планку на процент. В ответ на это он успокаивается и говорит, что я бессовестный, это неслыханно, с него хватит, я перешел все границы, у него нервы, я хочу его смерти. Я прошу перевести Пьеро, что Ferrari без меня не стала бы чемпионом никогда. Пьеро: "Этого я не могу перевести, я этого не сделаю". Я ему отвечаю, чтобы он не трусил и спокойно переводил, причем быстро. Пьеро собирается с духом и переводит, краснея. Старик начинает снова кричать, он целый час ходит туда-сюда, пока не спрашивает, сколько я требую. Я опускаюсь еще на четыре процента, это мое последнее предложение.

Потом он говорит: ОК, EBREO – "ладно, еврей". Но это ему позволительно, это входит в цену. В этот момент он прелестный и славный, очаровательный старик, самый приятный собеседник, какого можно себе представить.

Продолжение следует

Эрик Димок. Джим Кларк. Легенда гонок. #01

Предисловие автора

"Я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать приказания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию".

Великие слова, сказанные Уинстоном Черчиллем, когда он стал премьер-министром в 1940 году. Они передают некоторые чувства, которые я испытываю, когда пишу о Джиме Кларке. Может быть, я и не призван стать спасителем нации, но восстановление памяти благороднейшего из гонщиков – тоже стоящее дело. Я провел достаточно большую часть жизни, готовясь к этому: начиная с того времени, когда я писал о карьере Кларка, будучи журналистом, и потом, когда мы писали книгу вместе с Джеки Стюартом, когда он выиграл свой первый чемпионский титул.

Неизбежной красной нитью через эту книгу проходит шотландская тема. Уолтер Хайес, консультант "Ford Motor Company", который работал и с Кларком, и со Стюартом, а так же с Томом Уокиншоу, который присоединился к выдающемуся списку шотландских гонщиков, включавшему в себя Рона Флокарта, Арчи Скотта Брауна, Иннеса Айленда, Ниниана Сандерсона и Джерри Биррела, говорил: "У меня есть теория. В Джимми было что-то в высшей степени шотландское. Посмотрите на гоночные таланты, которые вышли из Шотландии. Для этого должна быть причина, пусть даже самая не поддающаяся объяснению и эфемерная".

Шотландия – это маленькая страна. Любой, имеющий отношение к автогонкам или ралли в Шотландии, рано или поздно сталкивается со всеми остальными, вот как я познакомился с Джимом Кларком и Джеки Стюартом еще до того, как любой из них впервые оказался за рулем гоночной машины, и до того, как я написал свою первую строчку для какого бы то ни было издания.

Есть и другая причина взглянуть по-новому на жизнь и эпоху Джима Кларка. За те тридцать лет, что прошли со времени одной из его великих побед, первой победы в первой гонке на "Lotus 49", оснащенном двигателем Ford-Cosworth, в Зандворте 4 июня 1967 года, автогонки изменились до неузнаваемости. Он бы с трудом узнал эволюционировавшие машины с двумя антикрыльями и граунд-эффектом, хотя кое-какие воспоминания о тех днях и остались, например, занимающий лидирующие позиции двигатель со словом "Ford" на кожухе. Он положил начало целой династии двигателей, которые, будут в моде до конца тысячелетия и устареют нескоро после начала нового.

Я познакомился с Джимом Кларком в Эдинбурге весной 1955 года, на брифинге зарождающейся "Ecurie Agricole", гоночной команды фермеров, которые собирались участвовать в приближающемся ралли Шотландии. Я не был членом команды, я не был фермером или даже журналистом, я был одним из пилотировавших машину соперников, и оценить оппозицию показалось тогда хорошей идеей. В их команду входили Нил Браун, который гонялся на черно-белом "TR2", Ян Скотт Уотсон, основатель "Ecurie Agricole", Ронни Далглиш, фермер из Охтерардера, и Джим Кларк.

Грэм Голд был спортивным редактором "The Motor World", шотландского еженедельного журнала, и сделал групповой снимок новой команды в доме своих родителей на живописной Георг-стрит в Эдинбурге. Будущий чемпион был выпускником одной из ведущих шотландских школ, и поэтому я подумал – возможно, опрометчиво, что он был из зажиточной семьи. Это было хорошим временем для фермеров, и многие на Шотландских Границах отправляли сыновей в Лоретто, с его стенами цвета охры, что возле Муссельбурга, рыболовецкого порта 11 века, располагающегося на побережье по направлению к Северному Бервику.

Это была беззаботная компания. Крепкий, улыбающийся Далглиш регулярно и успешно участвовал в соревнованиях по ралли. Нил Браун, с девушкой, чье имя, увы, кануло в Лету, гонялся больше усердно, чем успешно. Он покинул Шотландию и отправился в Америку, в качестве фондового брокера, но не утратил интереса к гонкам и 12 лет спустя приехал на Гран-при США в Уоткинс-Глен. Он как раз проходил через паддок, когда его хлопнули по плечу. Джим Кларк, которого он не видел целую вечность, был теперь одним из величайших гонщиков своей эпохи. Он сказал: "Привет, Нил, какого черта ты тут делаешь?" Этот случай говорит о Кларке больше, чем целые тома, написанные о нем. Это сделало Нила Брауна, как и многих из нас, его поклонником на всю жизнь. Не слишком фанатичным, но тем не менее.

В 1955 году Джиму Кларку было 19, на два года меньше, чем мне, и он произвел огромное впечатление на меня, во многом потому, что он управлял собственным "Sunbeam Mark III". Мой отец, как и отец Джима, – бывший церковный староста, и немного суровый пресвитерианин, хотя и смягчившийся в последнее время, – он считал, что мне негоже было свободно пользоваться семейной "Wolseley".

Тот вечер в Эдинбурге вряд ли можно расценивать, как предзнаменование в истории автогонок или даже указание на то, что могло случиться в ралли Шотландии. Ян Скотт Уотсон приехал на своем "DKW", довольно странный выбор, как мне показалось, учитывая то, что как и Джим, он мог выбрать любую машину на свой вкус. Другие участники "Ecurie Agricole" были такими же фермерами, как Освальд Бревис и как братья Сомервайл, гоняющиеся против хорошо известных в сфере автомобильного бизнеса людей, как например, Ян Скелли, чьим семейным делом должно было быть одно из самых крупных и успешных торговых представительств "Ford" в Британии.

Я достаточно хорошо узнал Кларка за время этого ралли Шотландии, мы были в соседних машинах, но я почти не видел его между 1956 и 1958 годами, когда проходил военную службу в Королевской Артиллерии. Как фермер, он был избавлен от данного неудобства. К тому времени, как я вернулся, он уже был восходящей звездой. Никто не мог предугадать, как далеко он пойдет. Грэм Голд говорил, что он был великолепен, но Грэм, полный фанатик, который без конца крутил пластинки с записью звука работающего мотора гоночных машин просто для удовольствия, считал великолепными абсолютно всех в автоспорте.

Когда я встретился с ним в следующий раз, на короткой гонке возле Хайвика в июне 1958 года, он был все таким же веселым и жизнерадостным, и ничто не говорило о том шоке, который он перенес всего две недели назад в своей первой гонке за пределами Британии – в бельгийском Спа. Один из моих школьных кумиров, Арчи Скотт Браун, погиб там, кажется, тогда я подумал, что с гонщиками случаются такие вещи на их жизненном пути. Кажется, я подумал, что такое случается с нами со всеми.

Я никогда не был так близок Джиму, как французский журналист и редактор "Sport Auto" Джерард (Джэбби) Кромбак, его большой друг и верный поклонник. Я бросил свою работу инженера, чтобы писать об автомобилях, и к началу шестидесятых уже бывал на многих британских гонках в качестве штатного сотрудника "The Motor" в Лондоне. К началу шестидесятых я был корреспондентом "The Guardian" на Гран-при, вполне состоявшимся журналистом, как мне казалось, и Джим тогда еще не решил, как вести себя со мной: прохладно, как и с остальными представителями Флит-Стрит, или принять, как старого земляка из 1955 года. Я думаю, среди моих достоинств было то, что я продолжил писать в Шотландии для "Top Gear", журнала Шотландского Клуба Спортивных Автомобилей, а не его копии образца девяностых с тем же названием.

Часто мы просто избегали друг друга. Это было проще, и я понимал, что использование старых связей и знакомств не принесет пользы. Зато я добился взаимопонимания с Грэмом Хиллом, Джеком Брэбэмом, Брюсом МакЛареном и другими гонщиками, механиками, управляющими команд и всякими приживальщиками в Большом Цирке. Они запомнили мое лицо, потому что я все время крутился там, некоторые из них помнили мое имя или хотя бы название газеты, для которой я пишу. Правда, я сомневаюсь, что многие из них читали мои материалы. Грэм Хилл читал, потому что он любил такие вещи. Если Джим Кларк и читал, то он никогда не упоминал об этом, что означало, что ему не на что пожаловаться. Джэбби как-то сказал, что он читал британскую прессу в офисе "Sport Auto".

Я старался никогда не спрашивать Джима о том, что он не рассказал бы ни одному журналисту – не было никакого особого статуса старого шотландского друга – и, кажется, этот трюк сработал. Правда, прошло много времени, прежде чем барьер Флит-Стрит был пробит, и мы смогли беседовать свободно. Мы словно провели фехтовальный поединок. Я знал темы табу: деньги, опасность, его гоночные секреты, – и он с удовольствием делился гоночными сплетнями, о людях говорить всегда легче, чем о технике.

К 1965 году мы опять испытывали друг к другу что-то вроде той старой симпатии. В этом нам помог Джеки Стюарт. Я знал его брата, Джимми, Джимми-джентльмена, еще до того, как Джеки начал гоняться, и он уверил Джима Кларка, что я не стану писать такие репортажи в стиле Флит-Стрит, которые он презирал. Дэвид Бенсон, заместитель редактора "The Motor", которому Джим доверял, подтвердил это, и к концу 1966 года практически вернулись старые добрые времена. Джим ценил приятелей-шотландцев почти так же, как мы ценили его.

Джеки Стюарт попал в элиту автоспорта в 1964 году, отказавшись присоединиться к Джиму в "Lotus" после выступлений в Формуле-2 и отправившись вместо этого на 1965 год в "BRM". Они с Джимми всю жизнь были хорошими друзьями, несмотря на то, что было в нем кое-что, чего Джеки никогда не мог понять. У Кларка и команды "Lotus" был контракт с "Esso", в то время как у Стюарта и "BRM" – с "Shell". Стюарт частенько обедал в приятной компании Джоффа Мардоча, гоночного менеджера "Esso", в их шатре в паддоке, потому что кормили там лучше, чем у "BRM". И он с изумлением увидел, что Джим ест бифштекс с картошкой перед гонкой. Джеки был не в состоянии понять, почему он игнорировал опасность слишком тяжелой пищи. Гонщик вполне мог подавиться содержимым желудка в случае аварии. Стюарт проконсультировался с врачами и экспертами по авариям и пришел к выводу, что, гоняясь голодным, будет быстрее. Насколько все-таки разными были эти двое!

Стюарт считал, что Джим очень любопытно готовится к гонке. Он готовился очень вдумчиво, словно собирался превратить гонку во что-то очень важное. Он был очень возбужденным, нервным, беспокойным, его знаменитая привычка грызть ногти проявлялась во всей красе. "Он постоянно делал это, – говорил Стюарт. – Никто никогда не знал, что он чувствовал. Он был очень закрытым человеком, вряд ли он вообще доверял кому бы то ни было. Существовало множество вещей, которые нельзя было обсуждать с Джимом. Вы не должны были говорить о деньгах, вы не должны были говорить об опасности гонок. Он держал такие вещи глубоко в себе, и вы даже начинали волноваться, не грызут ли они его изнутри. Он сам себя оградил от других. Вы могли бы видеть тревогу по его плечам. Они были такими угловатыми. Он никогда не был тем, что называют "рубаха-парень", и с возрастом это становилось все заметнее.

Кларку всегда было трудно расслабиться, почувствовать себя комфортно с людьми, поэтому он никогда не любил публичные выступления. Стюарт, наоборот, получал удовольствие, выступая перед аудиторией, и любил рассказывать, как они с Кларком ехали по Австралии и оказались возле неохраняемого железнодорожного переезда, рельсы, пересекая пустыню, были пусты, насколько хватало глаз. Джим резко остановил машину, посмотрел в обе стороны и тихо встревожено поинтересовался: "Что ты думаешь, Джеки?"

Он постоянно просил других помочь ему с принятием решений. "Я был нужен ему, – говорил Стюарт. – Даже когда ничего не происходило. Ему нужны были люди, чтобы помочь ему решить проблемы, и некоторые из этих проблем были лишь в его воображении. Иногда не было никакого кризиса. Ему просто не о чем было волноваться".

Джиму не нравилось быть чьим-то соперником. Он считал это грубым, нахальным или агрессивным. Он, конечно, всегда соревновался с другими на трассе, не будучи, тем не менее, агрессивным. Другие гонщики уважали его за его скорость и аккуратность, они скорее уступали ему дорогу, потому что он был быстрее или маневреннее их, но они никогда не боялись его и не чувствовали, что им лучше посторониться или он вышибет их с дороги. Это было важнейшей чертой гоночного искусства Джима Кларка. Как ни странно, Джеки Стюарт, всегда считал его, строго говоря, человеком, начисто лишенным духа соревнования, в основном из-за нежелания Кларка казаться взвинченным или напряженным: "Это был невероятно многогранный человек".

Джим Кларк сыграл важную роль в карьере Стюарта. Важные гонки Стюарта за команду "Ron Harris Lotus" Формулы-2 и Гран-при Рэнда 1964 года были ключевыми для него, и Стюарт достиг этого только благодаря позволению и одобрению Кларка. "Я гонялся на таких же машинах, не только в начале, и не только одноместных, но на туринговых машинах и "Lotus Elans", и спорт-прототипах, у нас было много общего. Хотя я и был простодушным, будучи начинающим пилотом, я все же не был так наивен, как Джим Кларк. Он бы гонялся и бесплатно. Он гонялся за Яна Уокера, а я – за "Chequered Flag", и я знал, сколько ему платили.

Перед Гран-при в Ранде Джим потянул спину, играя в снежки, в Кортина д’Ампеццо на праздновании его успехов с "Ford Cortina", и не мог принять в нем участие. Стюарт как раз искал место в Формуле-1, но он знал, что "Lotus" – это команда Джима и им двоим там будет тесно. Чепмен в любом случае не мог бы себе позволить их обоих. Позже Грэм Хилл пришел в "Lotus", но Джим не был против, так как знал, что он быстрее.

Нежелание Кларка быть обманутым нечестными юристами или бухгалтерами привело к его личной и, в долгосрочном плане, семейной неудаче. Он чувствовал себя настолько в безопасности в Дансе, пограничном городке, где он жил, что это стало причиной многих ошибок и недопониманий. Там он обращался к тем людям, которым, по своим ощущениям, мог доверять. Но оказалось, что они были даже более наивны, чем он сам. Его семейные бухгалтер и адвокат не справлялись с работой. Они были способны заниматься только оффшорными компаниями и теми денежными операциями, которые были более выгодны с точки зрения налогов. Они говорили на жаргоне и вели образ жизни, свойственный их среде, но, в сущности, большую часть того, что они знали, выяснял сам Джим.

Он никогда не хотел обременять себя денежными заботами. Он знал, что зарабатывает достаточно много, по привычным ему меркам, и все, что ему нужно было сделать, это найти кого-то, кому он мог бы доверять, чтобы вести его дела. Он вырос в окружении, где доверие решало все, где верили людям на слово и где, пока не доказано обратное, можно было доверять их решениям.

Думаю, подобно многим, я попал под власть обаяния Кларка. Он никогда не вел себя как звезда, и я с трудом мог поверить, насколько шумным он может быть, поскольку его всегда описывали как тихого, нерешительного и скромного. Он кидался шариками из хлеба в коллектив из Глазго, членом которого я был, в отеле "Carfraemill" после гонок в Чартерхолле, трассе на границе Шотландии в пятидесятых, и кидал их снова, в команду противников – "BRM" – в отеле "de laVille" в Монце уже в шестидесятых. Он даже не разыгрывал из себя знаменитость, он был таким неподдельно скромным, что мог показаться совершенно обыкновенным, одним из многих. На самом деле, он, разумеется, не мог оставаться совершенно неизвестным. Его постоянно преследовали охотники за автографами. Туристы набивались в холл отеля, только чтобы мельком взглянуть на него. Мужчины улыбались в благоговении и уступали ему дорогу. Девушки замирали, особенно, когда он смеялся, что было часто. Его лицо освещалось в такие моменты, а его темные глаза искрились и сверкали.

К 1966 году он научился с этим справляться. Он мог успокоить человека, если хотел этого, но ему было сложно не иметь совсем никаких уж претензий. Он был чемпионом мира, в конце концов, и какие бы сомнения он не испытывал на счет того, кто является лучшим и быстрейшим гонщиком на планете, их он оставлял исключительно для себя. Он вполне мог быть душой компании и любил поговорить о машинах, и напряженным я его видел только в обществе Колина Чепмена, основателя "Lotus". Стоило Чепмену поманить его рукой в паддоке, как Джим подчинялся, не из покорности, но потому что эту пару связывало тесное сотрудничество, своеобразный симбиоз, в котором каждый зависел от другого.

Окружение хорошо знакомых людей смягчало стресс, который Джим Кларк получал во время гонок. Вдали от дома, это часто воспринималось, как нерешительность, хотя его сестра, Бетти, не считала его нерешительным: "Не верьте всем этим историям про его нерешительность. Вы бы видели, как он принимал решения на ферме, он был быстрым, уверенным в себе, и отлично знал, что он делает. Нерешительностью там и не пахло".

Не был он нерешительным и когда речь заходила о деньгах. Питер Хетерингтон, управлявший финансовыми делами Джима, начиная с 1965 года, опровергает бытующее мнение, что он был нерешительным. "Я слышал, что так говорят. С моей точки зрения это неправда, потому что, приняв однажды решение, он никогда не колебался, он говорил, возьми и сделай это".

Барри Джилл, гоночный корреспондент "Daily Herald", считал его гонщиком из гонщиков, чья страсть к лидированию от самого старта возносила его на вершину спорта. "Джимми казался берсерком, когда падал флаг, – говорил он. – Некоторые критики описывали его гоночную тактику, как безрассудную, но падающий флаг вызывал у него резкий скачок адреналина и включал все физические и умственные способности на максимальные обороты". Джиллу нравилось добродушное подшучивание Кларка, когда он вместо Грэма Хилла заранее писал в "Deal's Hotel" газетную колонку , перед Гран-при ЮАР на рождество 1962 года.

Гонка в Южной Африке должна была разрешить спор за звание чемпиона между Кларком и Хиллом, и Джимми собирался приглядывать за пишущей машинкой Джилла, "только чтобы посмотреть, что Грэм будет писать обо мне". В их соперничестве не было горечи, не было той остроты, вроде той, что отличала гоночные баталии в последующие годы. Грэм Хилл предложил Кларку подводное соревнование: разыграть титул 1962 года, проверив, кто из них сможет дольше продержаться под водой в бассейне отеля. Кларк, безнадежно плохой пловец, согласился, обеспечив Хиллу легкую победу.

Когда Хилл победил, Кларк должен был произнести речь проигравшего. Он сказал: "Мы все знали, что "BRM" нужно было выиграть что-нибудь в этом году, чтобы остаться в деле, мы все искренне желали им этого, но это же просто смешно..." Джилл, как многие журналисты, даже те, кого временно не печатали из-за написания непроверенных фактов, преклонялся перед Кларком.

У людей, которые были близки ему, было множество разных мнений о нем. То, как по-разному он общался с разными людьми, составляет важную часть загадки этого человека. Те, кто знали его только как гонщика – чемпиона мира, описывают совершенно иного Джима Кларка, чем те, кто знал его дома. "Джим никогда не менялся. Он всегда оставался все тем же Джимом Кларком", – таким было твердое убеждение его земляков-фермеров, которые редко встречались с франтоватыми завсегдатаями модных курортов.

Джим действительно достаточно быстро свыкся с большим экзотическим миром вокруг, где было так много роскоши. Там были девушки, сопровождавшие его, как богатого и знаменитого, и даже более робкому и застенчивому провинциальному пареньку вряд ли бы это не понравилось. Там были не только самые современные международные перелеты и аэрокомпании, но со временем он стал одним из многих, кто летал на собственном самолете. Он научился летать и купил один из них. Из его окружения на ферме в пятидесятых никто даже не видел такой роскоши. Возможно, все это не влияло на него и не изменило его, но он не мог остаться равнодушным и нетронутым. Одно было совершенно точным: когда он сталкивался с чем-то, чего не мог понять, он возвращался в Данс, чтобы обдумать это.

Патрику Меннему, который редактировал статьи Кларка для "Daily Mirror", однажды позвонил Джимми, как раз находившийся в Хитроу. "Он попросил меня приехать и выпить вместе. Сам он уже пропустил несколько рюмочек. Иногда с ним такое бывало, хоть и редко. Но я не сумел убедить его в том, что не мог пройти на его сторону холла в аэропорту".

Меннему он казался очень напряженным. Фермер с Шотландских границ, переплавленный в этом обманчивом мире автогонок, но все же остающийся фермером в душе. Однажды он был с Кларком на местном рынке, где все вокруг были фермерами. Он уже выиграл два чемпионата, но никто и не замечал их. Все, о чем они говорили, это были овцы. Он сказал Меннему, что это было то, к чему он хотел бы вернуться. Он заставил остальных поверить, что он этого не сделает. Все это было частью загадки Джима Кларка. Был ли он решительным или нет? Был он мудрым или наивным? Он был гением за рулем, вне всяких сомнений, но был ли он достаточно хитрым, чтобы быть допущенным в этот большой и жестокий мир автогонок, где чье-то слово, порой, означает лишь выражение добрых намерений?

У моего отца был четкий ответ на все мои уверения насчет возвращения нашего "Wolseley" назад вовремя. "Дорога в ад, – говорил он, – вымощена благими намерениями".

Продолжение следует

Деловой раздел

Выходные данные

Редакция

• Главный редактор: Роман Блынский
• Заместитель главного редактора: Алексей Ким
• Редактор: Дмитрий Федотов
• Обозреватель: Дмитрий Шканов
• Обозреватель: Родион Загребельный

Редакционная политика

• Редакция с удовольствием опубликует все присылаемые вами тематические письма и статьи.
• Мнения, высказанные в рамках проекта, не является официальной позицией редакции.
• Редакция не несет ответственность за возможные ошибки в авторском тексте, т.к. многие авторы категорически запрещают вносить какие-либо изменения в оригинальный текст. По тем же причинам редакция запрещает любые последующие изменения использованных в проекте материалов. Также редакция не несет ответственности за содержание и достоверность всех публикуемых материалов, включая рекламные.
• Редакция заинтересована в коммерческом сотрудничестве и рассмотрит все предложения.
• При использовании материалов проекта активная ссылка на источник обязательна.

Технические вопросы

• Полный тираж издания: 27050 экз.
• При проблемах с просмотром рассылки попробуйте изменить кодировку или сохраните вложенный html-файл и откройте его Вашим Интернет-браузером. (Pri problemah s prosmotrom rassilki poprobujte izmenit kodirovku ili sohranite vlogennij html-fajl i otkrojte ego Vashim Internet-brauzerom).

© Ф1-МОМК
Выпускается с 25 ноября 2002 года
Участник содружества Ф1-Альянс
Учредитель проекта - Александр Круглов "AlexF1"