Феномен инвалидности
Феномены инвалидности
Журналиста принял заместитель нового руководителя Главного бюро, Константин
Борисов.
Ранее (буквально месяц-другой назад) он руководил бюро, поэтому в наших
материалах,
посвященных медико-социальной экспертизе, и упоминался. В середине сентября
его
сменил Олег Никитин, а Борисов стал его замом. Поскольку после четырех лет
руководства
ГБМСЭ в статусе исполняющего обязанности он изучил систему досконально,
лучшего
экспертного мнения не стоило и желать.
Со скидкой, конечно, на то, что Константин Борисов - государственный
служащий,
или, выражаясь проще, чиновник. А стало быть, откровений о системе (хотя бы
системе
медико-социальной экспертизы) и полном бардаке в ней, как и в любой из
систем
нашего государства, мы не услышим. Тем не менее разговор с Константином
Борисовым
показался нам достойным внимания читателей.
Итак, что же удалось узнать, и какие вопросы нас вообще интересовали?
Несмотря
на наличие двух вполне конкретных случаев, уже описанных <Парком Гагарина>,
когда
эксперты не пожелали признать инвалидом сначала женщину с тяжелым
заболеванием
по поводу удаления щитовидной железы, а затем - нашего коллегу, журналиста
<Самарской
газеты> Михаила Кутейникова, перенесшего инсульт, мы все же начали с
выяснения
более общих вопросов.
Для начала: каков именно порядок рассмотрения дел о присвоении инвалидности
в
бюро медико-социальной экспертизы? Какими критериями руководствуются
эксперты
при оценке?
Константин Борисов пояснил, что в системе медико-социальной экспертизы все
специалисты
имеют очень высокую квалификацию, которую периодически (раз в пять лет)
повышают
в специальном Санкт-Петербургском институте усовершенствования
врачей-экспертов
(ФГБОУ ДПО <СПбИУВЭК> Минтруда России).
В состав экспертной комиссии по медико-социальной экспертизе входят в
среднем
7-8 специалистов. Не все из них врачи - есть и социальные работники, которые
в некоторых случаях должны определять, в каких условиях проживает гражданин,
претендующий на инвалидность, какие средства реабилитации (если, конечно,
таковые
доступны) ему могут понадобиться. Обычно же для принятия решения о
признании/не
признании лица инвалидом достаточно четырех человек: одного специалиста по
МСЭ,
одного социального работника, одного врача-реабилитолога и одного
профильного
врача, в зависимости от заболевания.
Эксперты, входящие в состав комиссии, по словам Борисова, сами не решают
всего.
Пациентов направляют в МСЭ на получение инвалидности врачи лечебных
учреждений,
устанавливающие диагноз и оформляющие так называемый посыльный лист. А
эксперты
лишь проверяют, насколько претендент соответствует диагнозу. <Сопоставляют
увиденное
с тем, что написано в сопроводительных медицинских бумагах и анализируют
данные,
описывающие течение болезни>, - пояснил Константин Борисов. Сопоставляют и
проверяют
не абы как, а в соответствии с разнообразными нормативными документами -
постановлениями
правительства и административными регламентами. Кроме этого, есть у
экспертов
и главное методическое руководство, где расписано, при каких заболеваниях и
в
какой степени выраженных присваивается человеку та или иная группа
инвалидности.
Называется этот труд <Справочник по медико-социальной экспертизе и
реабилитации>.
И найти его в открытом доступе не так-то легко. Да и неспециалисту в нем
разобраться
трудно.
В связи с описанной схемой работы МСЭ возник закономерный, как мне
показалось,
вопрос.
Каково в этой схеме поле для действия субъективного, человеческого фактора?
Проще
говоря - насколько принятое решение зависит от личной воли специалистов, а
не
от разнообразных регламентов? Константин Борисов считает, что вмешательство
человеческого
фактора здесь минимально. Точнее, максимально затруднено. Поскольку решения
экспертной
комиссии можно обжаловать в нескольких инстанциях (вышестоящие бюро МСЭ) и
даже
через суд.
Кстати, о структуре системы медико-социальной экспертизы. Бюро МСЭ -
учреждения
федерального подчинения. Первичные бюро подчинены Главному бюро
медико-социальной
экспертизы в субъекте федерации. Как раз в ГБМСЭ по региону можно обжаловать
решение первичной инстанции. Хотя это не всегда приводит к положительному
результату
(описанные случаи являются ярким тому подтверждением). Следующая инстанция
вверх
для обжалования - Федеральное бюро медико-социальной экспертизы в Москве,
которое
подчиняется Министерству труда и социальной защиты РФ. Где, кстати, можно
обжаловать
решение нижестоящих бюро как в очной, так и в заочной форме. Или же не
согласный
с решением первичного или регионального бюро может обратиться в суд, как и
говорил
Константин Борисов.
Кроме того, бюро обязано не только выдать направленному на МСЭ справку
стандартного
образца о принятом решении, но и довести до пациента свое решение в
доступной
и понятной для него форме. Правда, делается это в момент прохождения
экспертизы
устно, а в письменном виде подробное разъяснение решения комиссии выдается
лишь
по письменному же запросу пациента.
Но самые интересные вопросы эксперту оставил <на сладкое>. Итак, в ранее
опубликованных
материалах приводилась интересная статистика по инвалидности в России.
Которая
свидетельствует о том, что с 2002 по 2005 годы число инвалидов существенно
росло,
а с 2006 по 2011 (данные за 2012 пока недоступны) - столь же существенно
падало.
И представленная в ответ на запрос <Парка Гагарина> статистика по Самарской
области
также коррелирует с общефедеральными показателями: в 2002 году первичную
инвалидность
(впервые признаны инвалидами) получили 26 261 житель региона, в 2003 -
23839,
в 2004 - 26169, в 2005 - 27399. Потом начинается резкое падение цифр: 2006 -
23014; 2007 - 19848; 2008 - 18998; 2009 - 19156; 2010 - 19193; 2011 - 17728.
Мы предположили тогда, что тенденция эта связана с некоторой неохотой
государства
заботиться о социально не защищенных гражданах и, возможно, соответствующими
(негласными, конечно) указаниями по этому поводу системе экспертизы.
Но Константин Борисов попытался развеять наши подозрения. По его мнению,
изменение
цифр связано с тем, что российская медицина сделала в последние пять-шесть
лет
мощный рывок вперед. Качество медицинских услуг в плане реабилитации
инвалидов
повысилось, появились новые современные технологии, позволяющие избавлять
людей
от инвалидности, возвращать им полноценное качество жизни. Тут эксперт
произнес
новое слово: делаются <деинвалидизирующие> операции. Жаль, что обратившиеся
инвалиды
отчего-то не имели счастья лично соприкоснуться с мощным рывком
отечественной
медицины...
Наш собеседник также попросил учитывать следующий факт: на медико-социальную
экспертизу людей направляют лечебно-профилактические учреждения (ЛПУ).
Сколько
пришло с направлениями от ЛПУ - столько эксперты обязаны освидетельствовать.
А из числа освидетельствованных инвалидами тоже признают не всех. Поэтому
конечное
число признанных инвалидами не полностью зависит только от экспертов, но и
от
того, сколько вообще людей было направлено лечебными учреждениями на
экспертизу.
Уточнив у Константина Борисова и эти данные, мы получили следующие
соотношения:
в 2002 году для первичного освидетельствования на инвалидность в области
направлено
27 145 человек, в 2003 - 24966; в 2004 - 27259; в 2005 - 29116; в 2006 -
24434;
в 2007 - 21139; в 2008 - 20464; в 2009 - 20803; в 2010 - 21023; в 2011 -
19478.
Как видно, число направляемых на медико-социальную экспертизу с 2002 по 2005
год также росло (за исключением провала в 2003 г.), а с 2006 - падало. То
есть
либо население резко поздоровело, либо ЛПУ стали направлять меньше людей на
медико-социальную
экспертизу. Почему? Вопрос открытый, и можно лишь строить предположения.
Во всяком случае, объясняя, отчего это в России инвалидами признаны 9,3%
населения,
а в Финляндии, например, 32,2%, а в Португалии - 20,1%, Константин Борисов
попытался
аргументировать это иными подходами к проблеме реабилитации инвалидов. В
этих,
мол, странах, система реабилитации не гибкая, не творческая, тогда как в
России
врачи-реабилитологи, не ограниченные рамками стандартных процедур, из кожи
вон
лезут, чтобы сделать инвалидов здоровыми людьми.
Честно говоря, такое объяснение не кажется убедительным. А вот есть другое
предположение:
система социальных обязательств государства, среда для комфортного
существования
людей с ограниченными возможностями выстроена в этих странах настолько
лучше,
что государство может себе позволить не связывать инвалидность лишь со
стойкой
нетрудоспособностью гражданина, как у нас. Там делается упор на социализацию
инвалидов, включение их во все сферы жизни общества. У нас - главное, чтобы
инвалиды
были незаметны. Оттого и признаются инвалидами меньше больных, оттого и не
создана
среда, позволяющая им активно и полноценно включаться в жизнь общества.
Опять
тот же сталинский принцип: нет человека - нет проблемы. Точнее, нет инвалида
- нет лишней проблемы у государства.
К счастью, часто даже открытая статистика позволяет делать весьма интересные
выводы. Так, например, если сопоставить два ряда показателей,
предоставленных
Главным бюро медико-социальной экспертизы по Самарской области, можно
обнаружить
еще и следующую закономерность.
Официальный ответ ГБМСЭ гласит: <...число направленных граждан
лечебно-профилактическими
учреждениями на медико-социальную экспертизу соответствует числу
освидетельствованных>.
То есть всех, кого направили, освидетельствовали. Другая колонка - ранее
предоставленная
информация по тем же годам о числе граждан, признанных инвалидами. Сравнивая
их, можно высчитать, какой процент граждан из числа освидетельствованных
признается
инвалидами. И вот что мы имеем:
2002 год - признаны инвалидами 96,7% из числа первично освидетельствованных.
2003 год - 95,7%; 2004 год - 96%; 2005 год - 94,1%; 2006 год - 94,1%; 2007
год
- 93,9%; 2008 год - 92,8%; 2009 год - 92%; 2010 год - 91,2%; 2011 год - 91%.
За десять лет падение на 5,7%. Если представить себе, что в масштабах страны
наблюдается такая же ситуация, то речь идет о десятках тысяч людей с
ограниченными
возможностями и стойкими расстройствами, которых не признали инвалидами,
которые
не получили реабилитации, социальной помощи, которые оставлены государством
на
произвол судьбы. Если же сюда прибавить те сотни тысяч, которые почему-то
вдруг
стали вообще недостойны освидетельствования медико-социальной экспертизы, то
проблема вырастает до масштабов национальной катастрофы.
<Парк Гагарина> не претендует на абсолютную истинность таких выводов. Это
всего
лишь наше оценочное мнение. Но социальная политика государства в последние
годы,
начиная с монетизации льгот (совпавшей, кстати, по времени с началом
уменьшения
численности инвалидов - 2005 год); тянущиеся уже десяток лет попытки
обеспечить,
наконец, жильем ветеранов войны; сжимание номенклатуры бесплатно
предоставляемых
государственных и муниципальных услуг в области здравоохранения и
образования
- всё это приводит именно к такому оценочному мнению. А не к мысли о
стремительном
росте качества медицины и социальной адаптации людей с ограниченными
возможностями.
Убедительных ответов на возникшие вопросы мы пока не получили. Возможно,
самый
ответственный за социальную политику государственный орган - Министерство
труда
и социальной защиты Российской Федерации сможет аргументированно объяснить
все
эти статистические феномены?
Комментарии
Ирина Скупова, Уполномоченный по правам человека в Самарской области:
- И то, и другое - правда. Официально не объявленная кампания по сокращению
количества
людей, признаваемых инвалидами, имела место в 2005-2006 годах. Это ощущалось
и по статистике, и по росту числа жалоб по этим вопросам, и по репликам во
властных
коридорах типа "У нас инвалидов уже больше, чем людей". Сейчас установки
сверху
по искусственной деинвалидизации населения вроде бы неосязаемы. И прогресс в
медицине трудно отрицать. Скажем, при определенных условиях и использовании
технических
средств реабилитации слабо слышащий человек может чувствовать себя здоровым.
Однако эти два, безусловно, объективных фактора не отменяют "гримас" системы
медико-социальной реабилитации. То человека без руки или ноги признают
вполне
здоровым, то инвалидность назначат, а в индивидуальную программу
реабилитации
включат пункты, никак не соответствующие требуемому лечению и т.д. Есть
нарекания
на отношение к людям, обращающимся в БМСЭ. И даже аргументы по поводу "все
предопределено
методикой" я бы осмысливала критически. Да, методики стандартны, но
организмы-то
индивидуальны. Поэтому по каждой ситуации нужно разбираться отдельно.
Евгений Печерских, председатель правления организации инвалидов-колясочников
<Ассоциация Десница>:
- Достаточно проблемная статья, которая в очередной раз показывает, что
деятельность
бюро медико-социальной экспертизы - это некая терра инкогнита, совершенно
недоступная
для обывателя. А именно - человек, который приходит на освидетельствование,
идет
туда, как на Голгофу. У него нет информации, что с ним будут делать, как с
ним
будут поступать, что там будут решать, как его примут, что он должен
говорить
и т. д. Это психологически тяжелая ситуация для неподготовленного человека.
То,
что ему вещают эксперты, он воспринимает как истину в последней инстанции,
несмотря
на то, что часто решения МСЭ неадекватны ситуации, в которой находится
инвалид.
Эта проблема возникла не сейчас, она существует давно. Об этом
свидетельствуют
результаты социологического опроса, проведенного в 2008 году в
Санкт-Петербурге,
Саратовской, Костромской и Московской областях в рамках проекта <Система
реабилитационных
услуг для людей с ограниченными возможностями в Российской Федерации>. 45%
участников
опроса оказались не удовлетворены процедурой бюро медико-социальной
экспертизы.
И здесь еще можно сказать о том, что сама процедура освидетельствования, на
мой
взгляд, выглядит странно: члены экспертной комиссии безлики - анонимные люди
в белых халатах, которых неизвестно как зовут, как к ним обращаться, кто они
по специальности и т. д. Это тоже создает дополнительный психологический
пресс
для инвалида, потому что выйдя из бюро МСЭ, он совершенно не может
сориентироваться,
кто и что ему говорил. Предъявить претензию затем, что вот именно эту
глупость
ему сказал, к примеру, психолог, он просто-напросто не сможет - у него нет
этой
информации. В результате все это приводит человека в ступор, он просто машет
рукой и говорит: ах, достали меня уже здесь окончательно, пусть все будет,
как
было. Именно по этой причине у нас очень малый процент обжалований решений
бюро
МСЭ, хотя обжаловать их вполне возможно, возможно добиться своего -
например,
получить то или иное техническое средство реабилитации или получить вторую
степень
утраты трудоспособности вместо третьей и пр.
Очень часто сотрудники бюро ссылаются на законодательство, но по требованию
инвалида
представить это законодательство не всегда хотят.
Роман Хахалин
Источник: parkgagarina.info
