[свободная трибуна] Статья: <Каждый надеялся, что не будет этого у нас:>

[свободная трибуна] Статья: <Каждый надеялся, что не будет этого у нас:>
приветствует Вас!
<Каждый надеялся, что не будет этого у нас:>
Как шахтёр-ополченец из Краснодона оказался в Москве
Станислав Линяев
04.07.2014
Знакомьтесь - Владимир Н., 29 лет. Шахтёр из города Краснодон. Находился в
местном ополчении, когда началась украинская заваруха. Потом вместе с семьёй
бежал от Национальной гвардии через пропускной пункт Изварино - как раз в
день его обстрела украинской армией. Теперь Володя в Москве, где мы с ним и
встретились. Благодаря этой встрече я получил ответы на некоторые вопросы, в
которых не мог разобраться раньше, находясь на расстоянии от происходящих
событий. Вот его история.
Родился я в Краснодоне, там же и проживал. Учился в Восточноукраинском
национальном университете на кафедре экономической кибернетики. Потом в
армии служил. А после армии, так как по специальности у нас работать негде,
пришлось пойти сначала водителем, а потом и шахтёром, в шахту
Молодогвардейская. Где и работал, пока не пришлось уехать.
Наш Краснодон - небольшой шахтёрский городок, где во время Великой
Отечественной были молодогвардейцы, которые подвиг совершили.
У нас всё всегда держалось за счёт угольного предприятия. Сейчас осталось
всего шесть шахт, они в руках частного предпринимателя, а остальное всё
позакрывали, посчитали нерентабельным. Платили нам стабильно, определённую
ставку, но в других городах, я знаю, платят больше. Ну, а деваться-то куда?
Все мои друзья, с кем я учился - все у нас в шахте работают. А у кого была
возможность уехать к родственникам - в тот же Киев или ещё куда - те уехали.
Но большинство остались.
Работа, конечно, очень тяжёлая. Спускаешься, до рабочего места - 8
километров под землёй. Сначала довозит электровоз, потом дизель, а потом уже
пешком. И там - в зависимости от того, куда ты попал: или на крепление
горной выработки, арку деревом или металлом ставить, или рубать нишу
отбойным молотком - рубаешь, и тут же на конвейер грузишь. Или вот ещё лучше
- на расштыбовку: это когда с конвейера высыпается уголь, и ты постоянно, не
останавливаясь, шесть часов его кидаешь лопатой. Практически до упаду
иногда, поднимаешься наверх, а у тебя уже руки не шевелятся. Иногда
приходилось и в воде работать, и в мачмале (жижа такая из воды и угольной
пыли) ползать на пузе, когда как повезёт. Отработать я там успел два года.
Мой дед 38 лет работал под землёй, отец столько же, и я следом. Другой же
работы нет, чтоб обеспечить свою семью. Ещё я пошёл горное образование
получать, в техникум. Два года отучился, и ещё один остался. Уже планировал
жизнь - мне шло повышение, горного мастера вот-вот должны были дать: Я бы
уже тогда ходил, как инспектор. Прошёл, замерил метан, проверил крепление,
записал всё: То есть работа уже не лопатой, а головой. Но вот пришлось
уехать. А техникум, вроде, продолжает работать и дальше, но неизвестно, как
там будет потом, так как у нас город сейчас вообще пустой остался. И дальше
что будет - неизвестно.
Когда начался Майдан, мы не сразу среагировали. У нас ведь как получается -
все работают, всё нормально, зарплату всем платят. Ну, собрались там на этом
Майдане - да и Бог с ними! Только обидно было смотреть на бездействие
властей, на то, как милицию закидывают бутылками со смесью. Ребята-срочники
стоят, а их просто сжигают заживо. Я ж сам был солдатом, знаю: приказ есть
приказ - стоять, значит стоять!.. И вот мы смотрели на это всё, и никто не
думал, что зайдёт так далеко, что начнётся конкретная война против народа.
Так-то думали, что, может, нас это не коснётся. Только когда уже начались
бои в Славянске, Краматорске, когда по Луганску бомбоудар нанесли, люди
начали задумываться. Но опять же, на шахте говорили: <Да ну, вроде, мы ж как
- работаем, мы им деньги отчисляем! Зачем мы им нужны? Не воюем с ними,
ничего плохого никому не делаем!> Народ трудится, своя культура, свои дела.
У нас и не было никогда такой ненависти, какую они к нам испытывают. Ну,
есть там Западная Украина, <бандеры>: Да нам всё равно было, абсолютно! Но
чтоб так, как они к нам пришли, с такой жестокостью!.. Я даже и не знаю, как
они могли вырасти на таком?
Мы работали до последнего. Про ополчение были мысли, но это если уже
конкретно когда подопрут. А так - каждый надеялся, что не будет этого у нас.
Вот уже в Славянске началось, в Краматорске: А мы всё думали: ну может, они
остановятся? Не все же хотели воевать! Да, у нас стояли блокпосты, некоторые
ходили на них, и я сам ходил. Дежурили ночью, с оружием, машины проверяли.
Но когда началось уже в Луганске - с военными частями перестрелки, бои в
городе в центре, многие у нас стали рассчитываться и уезжать. Потому что
боялись. Сам пойми, там армия обучена, как показывают - в горах их там
учили, на полигонах: А у нас кто? Ну, кто-то умеет стрелять, охотники: Но
это ж ничто против обученных бойцов, которых конкретно готовили к войне!
С моей работы мужик - 55 лет ему где-то, офицер запаса, пошёл в ополчение.
Сыну сказал уехать: <Я за него буду воевать. Пусть он живёт, а я свою жизнь
уже отжил!>. И ушёл в ополчение. И многие так.
Мы в начале мая построили блокпост - между Краснодоном и Свердловкой, ближе
к границе, и я начал ходить на него в ночь дежурить. С 8 вечера до 8 утра у
нас была смена. Поначалу очень много людей приходило - человек до пятидесяти
бывало. Охотники все собирались. У кого что было, с тем люди и шли. Каждый
шёл не из-за того, что там как будто деньги платят - никто никому не платил
ни копейки! Люди шли просто защитить своё. За свою свободу. Насчёт еды - это
у нас было, кто что принесёт. Несли воду, чай, кофе. Рядом там село -
Новоалександровка - с него бабушки притащат сало, яиц сварят. Вот это и было
всё.
На машинах многие ездили с российскими флагами. А у нас единственный флаг
висел - большая георгиевская лента. На посту стояли только местные. Кто
рядом живёт - мы все собирались, я приходил к восьми, переодевался.
Обмундирование своё было, так как я охотник. Только у нас народ не всегда
понимал, относились очень плохо некоторые. Мы знак ставили: <Остановись!
Выключи фары!> - а некоторые пёрли напролом, иногда приходилось стрелять по
колёсам. Многие обижались сначала, ворчали: <Да лучше бы вас тут не было!
Лучше бы мы жили под другими, под теми! Да если бы не вы - не было бы вот
этого всего!>. Неизвестно, конечно, чем бы вообще оно всё кончилось! Зашли
бы в город эти <Правый сектор> и Национальная гвардия, и просто всех подряд
начали бы расстреливать! Им всё равно, в кого стрелять - в детей, женщин -
они никого не щадят! Я понимаю - на войне, когда тебе деться некуда,
стреляешь: или ты, или тебя! Но против женщин и детей воевать - это уже
перебор!
Но они у нас не появлялись. Иногда так на машине кто-то подъедет,
развернётся и убегает. А у нас мобильные группы - их догоняли и отвозили в
штаб. И что там дальше - допрашивали или что, не знаю. Но были всякие
случаи, как говорится: Наш народ - немножечко принял на душу, и ему всё
равно: он или летит напролом, или кустами пытается обойти: Мы,
соответственно, как по кустам зашуршало - в воздух начинаем стрелять, а они
потом обижаются! Но чего обижаться-то - мы ж никого не трогали никогда,
никто никому оскорбительного слова не сказал! Всё по-культурному:
<Здравствуйте! Откройте, пожалуйста, багажник!>. А многие на это: <Да пошёл
ты! Кто ты такой? Мне всё равно! Я вас не признаю!>. Люди разные бывали.
Кто-то понимал, а кто-то относился нехорошо.
У нас всё было подготовлено - в случае чего, мы могли задержать, вызвать
помощь. У нас были телефоны, рации, везде стояли машины, если кто-то едет -
созванивались, передавали по рациям, чтобы все были готовы. Ты же так не
поймёшь, кто там в тонированной машине на тебя летит! Соответственно, нам
передавали, и мы уже ждём, готовимся к чему-то: или к хорошему, или к
плохому.
Был там у нас ветеран один, который воевал в Афганистане, он всех расставил,
чтобы было более надёжно. Человек грамотный - <ты стрелять умеешь, ты сюда
вставай, а ты - там>: А так, приходили пацаны, дали ему автомат - а он им
даже пользоваться не умеет. Стоит и не знает, что с ним делать!
Но у каждого было своё задание: одни стоят здесь, охраняют эту часть, другие
- с другой стороны. Кошки огромные металлические лежали на асфальте - в
кустах сидели ребята, чтоб их за верёвки дёргать. Бутылки с зажигательной
смесью. Все были расставлены.
А потом стало меньше ходить людей. Из-за этого отношения народа. Ты, вроде,
стоишь на защите города, а на тебя плюют большинство. Я даже не знаю, как
это объяснить.
Эти люди, кто так к нам относился - и ни за тех, и ни за этих. Главное -
чтоб их никто не затронул! На референдум, вроде как, все ходили. За
независимость все такие были настроены!.. Но когда нас коснулось - люди
начали двоякую позицию соблюдать. <Мы как бы и с вами, но в то же самое
время, мы не хотим!>. И они нас стали считать виноватыми - будто из-за
ополченцев вся эта война началась. <Вот вы козлы! Скорее бы вас всех
перебили, чтобы мы жили тут спокойно!>. Но никто ж не знает, чем бы оно всё
кончилось! Ребята, кто приезжал со станицы Луганская, когда там начались
серьёзные бои, со Счастья, с посёлка Металлист, кто оттуда убежать успел,
рассказывали, что <Правый сектор> заходит, и людей просто вырезает. Насилие
и убийства самые жестокие. Мужское население - от 15 до 50 - всех просто
расстреливают на месте!
А 20 июня, в пятницу, у нас начались бои. Мой огород выходит к речке
Каменка, и там это поречье, где самое и началось. Сначала ночью что-то в
поле гремело, какая-то техника. Но утром, вроде как, тихо: Я выехал,
прокатился по городу. Мы собирались на всякий случай очередь занять на
таможне - она же длинная, мало ли что! Думал, поеду займу. И тут уже в обед
знакомый звонит: <Там флаги украинские на танках на бугре!> Я тут же
позвонил жене: говорю, собирайся, сейчас я подъеду, и мы уезжаем! И когда я
уже был у дома, начались взрывы. Мы в машину всё, что смогли, быстро
побросали, и рванули к изваринской таможне. По бокам дороги сидели
ополченцы, уже готовились, окапывались. Мы на Изварино встали в очередь -
километра четыре она уже стояла. А там кто боялся - убегал оттуда. И тут
начали взрывы нарастать. Тогда ополченцы организовали зелёный коридор вокруг
таможни, потому что проехать было нереально, если по очереди. Они подъехали
к нам, крикнули: <Быстро уезжайте! Тут уже танки!>. Стало слышно, как
лязгают гусеницы: И вот они, подъезжают! Сразу начались взрывы возле нас. Я
на машине резко развернулся, другие так же, и мы помчались по полю. А там
ещё километра полтора оставалось машин в очереди. Те, кто пешком, побежали
напрямую, через таможню. Я потом с человеком встретился, который там ещё
оставался - мы на следующий день поехали регистрироваться в палаточный
городок - так он говорит, что их там начали тупо расстреливать всех, когда
подъехала техника Национальной гвардии. Люди тогда всё бросили, и побежали.
А их просто начали стрелять, как в тире!
Заскочили мы с той стороны российской таможни, вроде как всё затихло:
И тут же снова начались непрерывные обстрелы по всему - и по украинской
таможне, и по российской. Трассирующие пули полетели над головой. Просто
началось страшное!
Нам крикнули: <Убегайте!> Мы помчались, а туда пошли машины с солдатами.
Скорая помощь поехала, несколько БТРов: Они проскочили мимо нас, а что там
дальше произошло, не видел:
Мы приехали к родственникам жены - к её тёте, в российский Донецк, и до двух
часов ночи земля содрогалась. Сверкало так, что не дай Бог!
Мы переночевали, пришли в себя после этого стресса, потом собрали вещи, и
поехали в Москву к моей сестре.
А дома у нас осталось всё. Собаку с ошейника мы отпустили, котов на улицу. А
остальное как? Кролик в клетке остался, гуси и куры закрыты: Конечно, жалко
было, голодной смертью ведь умрут животные: Но просто в тот момент мы думали
- себя бы спасти! Правда, через несколько дней знакомый там пошёл
посмотреть, говорит, всё нормально, покормил всех.
Один молодой паренёк с Гончаровки, 31 год, со мной в школе учился, и там
остался в ополчении - он погиб.
Буквально в тот же день, когда они на границе людей выводили. Про остальных
не знаю. Я связывался с ребятами, с кем работал, кто там остался - они
говорят, что в городе вообще никого нет. Магазины все закрыты. Город
мёртвый.
Конечно, у меня были мысли остаться в ополчении. Потому что нужно защищать
своё. Но это отношение людей к тебе: Вот думаешь: стоишь, не зная даже за
кого. Да тебя никто не вспомнит, что ты там был даже! Махнут рукой все. И
вообще, это же надо было заранее готовиться - когда началось в мае. Нужны же
были тренировки, всё не так-то просто!
Из России, из Чечни у нас вообще никого не было. Все свои стояли, у нас
город-то небольшой, и ты даже если человека не знаешь лично, но уже где-то
пересекался с ним, видел его.
В Славянске, Донецке - там они набирают своих людей. А у нас даже в штабе
ополчения когда записывались - они посылали только по Луганску и Краснодону.
И всё. Дальше, конечно, они могли послать помощь другим, но опять же, они
старались посылать бывших солдат и офицеров, хорошо обученных.
Из моих знакомых в ополчении остались, может, человек десять. Те, кто
записались изначально. Семьи свои вывезли. Там же сразу условие: если ты
вступаешь - надо, чтобы семьи на территории не было. Чтоб в случае чего, не
преследовали. А так, все остальные выехали. Кто в Воронеже, кто-то остался в
Ростовской области - в Донецке, в Ростове:
В Изварино, я знаю, ополченцы тогда отстояли пост. Отбились. Украинская
армия отступила. Просто если бы они его захватили - больше б никто не выехал
оттуда.
А мы 21-го числа поехали в палаточный городок, зарегистрировались. Там очень
много людей, палаток много - это лагеря беженцев. Я там одного встретил, с
Первомайки - рассказывает, по их дому стрельнули, он просто в чём был -
схватил ребёнка, в машину, и сюда прилетел. У него нет ничего - ни денег,
вообще ничего: Таких там много людей, в этом палаточном лагере. Но там
довольно-таки всё цивильно сделано: милиция, МЧС, всё контролируется, всё
для людей стараются делать. Понятно, что в палатке жить - это не в доме, но
всё-таки людям-то деваться тоже надо куда-то! Там видно, что и провизию
завозят, и вода есть. Всё более-менее нормально.
А тёща моя назад вернулась. Сказала, не может бросить дом. Как говорится,
нажила тяжело. Пока, сказала, будет там, а если опять начнётся - уедет.
Хочется, конечно, надеяться, что ситуация как-то изменится, но возвращаться
- куда уже? Всё разрушили, теперь даже когда оно всё наладится, и войны не
будет - это пока экономику восстановят, все экономические связи:
То через Киев всё шло, а если мы отделились, на это уйдёт, мне кажется, даже
не пять лет. Очень тяжело будет. Зарплату опять не будут платить: Вернутся
девяностые годы, когда шахтёры по полгода, по году не получали денег. А чем
семью кормить?
Специально для <Столетия>

С уважением
Нина