Новости

В Днепропетровске отметили 1050-летие славянской письменности

В Днепропетровском национальном университете имени Олеся Гончара (ДНУ) состоялась VI Международная научная конференция «Лексико-грамматические инновации в современных славянских языках», посвящённая 1050-летию славянской письменности.

«Заинтересованность лингвистической общественности в славянских языках остаётся постоянно высокой, о чём свидетельствует и наша конференция, на которой было представлено более 220 докладов и сообщений от 240 лингвистов из 78 вузов 40 городов Украины, России, Беларуси, Болгарии, Казахстана, Китая, США», – отметила доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой общего и русского языкознания ДНУ Тамара Пристайко.

Следующая Международная научная конференция, посвящённая функционированию, взаимодействию и развитию славянских языков, состоится в Днепропетровске в марте-апреле 2015 года.

По материалам http://www.056.ua

Лингвисты намерены обеспечить свободный доступ к своим научным публикациям

В 2012 году Штефан Мюллер (Свободный университет Берлина) и Мартин Хаспельмат (Институт эволюционной антропологии общества Макса Планка) выдвинули «инициативу открытого доступа в лингвистике» (Open Access in Linguistics Initiative, OALI). Они предложили публиковать научные работы из любых областей лингвистики в полноценном книжном формате и выкладывать их в интернете в свободном доступе – минуя издательства. Читать можно будет в электронной версии или на бумаге с помощью услуги print-on-demand («печать по требованию», пока не получившая широкого распространения в России).

Авторы идеи обещают высокое качество публикуемых работ и удобство чтения. Мюллер и Хаспельмат предлагают другим лингвистам поддержать эту инициативу, зарегистрировавшись на сайте проекта. На сегодняшний день это сделали уже более ста учёных.

Цены на научные книги и журналы неуклонно растут. При этом нет такой системы, чтобы покупатель книги автоматически получал и её электронную версию. Кто-то должен взять бумажную книгу, отсканировать и незаконно выложить скан. Проект Open Access in Linguistics, как считают его инициаторы, должен решить эти и другие проблемы научного книгоиздательства.

Штефан Мюллер подчеркивает, что бесплатное распространение знания не имеет ничего общего с бесплатным распространением музыки или фильмов, потому что работа над текстами, публикуемыми научными издательствами, уже, как правило, кем-то оплачена, а музыкантам, чтобы распространять свою музыку бесплатно, приходилось бы сочинять её в свободное время.

Лингвисты не были первыми, кто выдвинул идею публикации научных работ в свободном доступе. Например, с 2000 года действует проект Public Library of Science (PLoS), целью которого было добиться доступности текстов научных работ в интернете. На данный момент в рамках проекта издаётся семь журналов.

За последние полтора десятилетия появилось немало лингвистических проектов со свободным доступом к научной информации. В первую очередь, это лингвистические базы данных. Один из инициаторов OALI – Мартин Хаспельмат – был ранее в числе создателей двух популярных проектов лингвистических баз данных: «Всемирного атласа языковых структур» (WALS) и «Всемирного каталога заимствованных слов» (WOLD). Развивается ряд онлайн-проектов в корпусной лингвистике, также и многоязычных. Есть немало проектов по документации материалов различных языков, в том числе исчезающих.

Идеологическое отличие OALI от многих других лингвистических проектов с открытым доступом к информации состоит в том, что, по замыслу создателей, этот проект должен не существовать параллельно с обычным академическим книгоизданием, а призван заменить его. В этом инициатива Мюллера и Хаспельмата близка взглядам создателей Public Library of Science, которые ещё в 2001 году выступили с призывом к учёным не публиковать свои работы в журналах, не предоставляющих свободный доступ к материалам.

По материалам http://polit.ru

Языки коренных малочисленных народов Севера задокументируют

Эксперт международной лингвистической организации SIL International Кэтлин Сакетт провела в Северо-Восточном федеральном университете семинар о документировании языков коренных малочисленных народов Севера. «Вымершие, вымирающие, больные языки нуждаются в реанимировании», – считает эксперт.

Как сообщает заведующая кафедрой северной филологии Института языков и культур народов Северо-Востока РФ СВФУ Варвара Белолюбская, договор между университетом и лингвистической организацией был заключён три года назад. В рамках сотрудничества эксперты встречаются с учёными-филологами университета, читают лекции, делятся новыми разработками.

Кэтлин Сакетт рассказала о новых методах, необходимых для документирования языков – сборе информации, транскрипции и переводе, использовании оборудования и фотографий. Также она подчеркнула важность участия общества в проектах по сохранению языков.

«Проблема сохранения исчезающих языков стоит особенно остро. Согласно статистике, ежедневно в мире исчезает один говор. Такие языки, говоры, диалекты нужно сохранить хотя бы для истории. Для этого и ведётся работа по обучению и преподаванию языков коренных малочисленных народов, сохраняется литература», – отмечает Варвара Белолюбская. Кроме этого, документирование языка важно для повышения его престижа и практического использования в обществе.

В республике Саха (Якутия) пять исчезающих языков: эвенский, эвенкийский, чукотский, юкагирский, долганский. «Литература на этих языках не переиздаётся с советских времен. Наша задача – сохранить, переиздать работы ведущих тунгусо- и долгановедов, чтобы в будущем у нас была возможность воскресить исчезающие языки», – говорит заведующая кафедрой северной филологии.

По материалам http://www.ysia.ru

Японский сериал по Достоевскому на языке SMS

Японский сериал по роману Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы» стал одним из самых заметных телесобытий этого года, заявила автор идеи, программный директор телеканала «Фудзи-ТВ» Сато Мисато.

В основу сценария фильма лёг перевод «Братьев Карамазовых», выполненный профессором и ректором Токийского университета иностранных языков Икуо Камэямой. Этот восьмой по счёту перевод романа стал самым популярным.

И этому есть объяснение: Икуо Камэяма использовал современный японский язык, понятный молодёжи, воспитанной на коротких смс-сообщениях. Если в конце XIX и на протяжении всего XX века Достоевский был одним из любимых писателей японской интеллигенции, то сейчас, в начале XXI, он добрался до массового читателя (не только читающих студентов, как это было в 60-е – 70-е годы).

В 2008 году 800-тысячный тираж «Братьев Карамазовых» был сметён с книжных прилавков. Пять лет спустя успех повторяется: благодаря сериалу «Карамазов но кёдай» современная японская молодёжь заинтересовалась русским классиком.

По материалам http://rus.ruvr.ru

«Ленинский сезон» откроют англичане

В Ульяновске к началу нового туристического сезона научные сотрудники Ленинского мемориала и переводчики подготовили для гостей города новинку – музейное издание «Жизнь Владимира Ильича Ленина: вопросы и ответы» на английском языке. Книга не случайно переведена именно на английский: 4 мая в город на теплоходе прибудут подданные Великобритании.

Книга объёмом 286 страниц содержит около 100 ответов на самые актуальные вопросы, задаваемые посетителями ленинских музеев. Коллектив Ленинского мемориала планирует издание этой книги на немецком и китайском языках. Книга будет распространяться не только в России, но и за рубежом.

По материалам http://ulpravda.ru/

Одной строкой

Молодой писатель из Кувейта Сауд ас-Санауси за свой роман «Стебель бамбука» стал лауреатом международной премии в арабской художественной литературе. Победителя престижной премии объявили в столице ОАЭ Абу-Даби. Писатель получит денежное вознаграждение. Кроме того, его роман будет переведён на английский язык.

Победителем заключительного этапа всероссийской олимпиады школьников по английскому языку, который проходил в Санкт-Петербурге, стала Полина Шаньгина, 11-классница мончегорской средней общеобразовательной школы № 8 с углублённым изучением английского языка.

	Интервью с ...

Максим Кронгауз. Уроки «олбанского»

...

Сегодня у нас в гостях Максим Кронгауз, лингвист, доктор филологических наук, профессор РГГУ и директор Института лингвистики РГГУ.

Текст: Ивар Максутов

...

– Поговорить мы решили об олбанском языке. И не случайно, потому что совсем недавно вышла книга Максима Кронгауза, которая называется «Самоучитель олбанского». Правильно?

– Это слово появилось именно как «албанский», но поскольку я хотел подчеркнуть некоторую специфику, то исказил его, как впоследствии стали делать довольно часто.

– Зачем вы её написали? Поскольку тема, кажется, уже устаревшая, ушедшая на второй план.

– Честный ответ на вопрос «зачем?» – захотелось. Почему так поздно написал? Я, вообще говоря, предвидел два основных упрёка, один из них – почему так поздно. Было довольно много рецензий, откликов в интернете; те, кто читал, как это ни странно для меня, отзываются в основном положительно. А некоторое количество таких отрицательных откликов, очень шаблонных, как раз связано с тем, что «а чего сейчас писать про это вообще, кому это сейчас нужно». Ответ у меня таков. Во-первых, я не журналист, а учёный, и мне интересно смотреть на явление не в пик его популярности и незавершённости (журналисты обычно ловят момент, когда книжка продаётся хорошо, а мне это не так важно, тем более что уже первый тираж распродан – со склада ушёл целиком). Мне важнее понять, чем заканчиваются тенденции, что с ними происходит. Поэтому важно было дождаться спада моды, которая, казалось, никогда не кончится. Это первое. Во-вторых, я олбанский понимаю немножко иначе. Массовый читатель его связывает с языком падонков. А я (и оговариваю это в книжке) олбанским называю вообще любую специфику употребления русского языка в интернете. И вот эта специфика не закончилась на языке падонков и на выходе его из моды, потому что продолжается много интересного, возникают какие-то новые вещи. Главное, что работают механизмы. Вот результаты действия механизмов очень быстро устаревают, а сами механизмы работают.

– То, что мы назвали албанцев «подонками», требует некоторого прояснения.

– Интернет-падонки пишутся, во-первых, не так, как обычные «подонки», они пишутся «падонки», опять же искажая себя. Здесь всё очень просто. Возникла контркультура падонков, она возникла в интернете и начала писать себя таким смешным образом. И суть этой контркультуры состояла в экспериментах над языком, игрой с орфографией, с искажением орфографии. Но главный принцип – антиправило – состоял в том, что надо искажать всё то, что не влияет на произношение. Причём это не фонетическое письмо, как некоторые считают, то есть «пишу как слышу», а это – иногда искажаю, «слышу так, а искажу так», но прочесть-то все равно придётся так. Например: «кросавчег» («ег» вместо суффикса «ик»). Возникает специальный интернет-суффикс «ег», а читается он всё равно как «ик», потому что он безударный и оглушается на конце согласной. Так что это такая, ничем не контролируемая игра с орфографией, которая включает в себя много мата, телесный низ, какие-то нарушения табу культурных, языковых и орфографических в том числе. Мода на эту культуру длилась лет 6-7, что довольно долго для интернета. А слово «олбанский» применительно к русскому языку возникло тоже очень смешно. Большинству аудитории, я думаю, это известно. В какой-то момент в блогосфере появились фотографии какого-то русского блогера. На эту страничку заглянул американец и потребовал объяснений, почему там интересная фотография, а комментарии на каком-то непонятном языке. На что ему кто-то заметил: «учи олбанский». В данном случае «олбанский» был синонимом чего-то такого неизвестного, непонятного, маленького. Высокомерному американцу таким образом ответили. Дальше этого американца наказали очень по-интернетовски, был флешмоб, такая информационная атака. В результате, заставили его извиниться. Но главное, что вошёл мем, такое устойчивое клише – «уроки олбанского» и «учи олбанский».

– Почему вообще возник олбанский язык? Зачем он был нужен?

– Я бы шире задал вопрос. Даже избавившись от термина «олбанский», потому что такого языка всё-таки нет, я бы задал вопрос иначе: что происходит с языком, почему он меняется в интернете? С любым языком – и русским, и нерусским – что-то происходит, когда они попадают в интернет. Меняются они сильно и, страшно сказать, однотипно. Иногда, конечно, это просто мода. Скажем, мы очень часто заимствуем то, что происходит с английским, и переносим на нашу почву. А иногда это независимые процессы, которые возникают в интернете, и язык начинает меняться.

– Я только уточню. Всё-таки олбанский язык, так или иначе, попадает в устную речь и используется не только в интернете. Скажем, какие-то средства текстовой коммуникации типа SMS. Честно говоря, я не очень представляю, пользуются ли сейчас школьники, как мы когда-то, записками, потому что если есть телефон, то, в общем, зачем отправлять записки, но если пользуются, то думаю, что там тоже встречается и «превед-медвед», и «негодуя».

– Как раз я сравнил нашу электронную переписку с перебрасыванием записки с одной школьной парты на другую, в конце урока возникает тоже такой листочек, в котором много-много разных записок. В принципе, электронные письма тоже сохраняют все эти реплики, и это очень похоже. По жанру это близко. Другое дело, что интернет-коммуникации имеют две важнейшие особенности. Она публичная, всё это остается и всё это видно очень многим, в отличие от школьной записочки, которая после урока почти сразу умирает, выкидывают и всё, её никто никогда не увидит. Поэтому распространение информации в интернете чрезвычайно быстрое. То есть мы перебросились записками в Африке или в Америке, а я это тут же увидел.

Я приведу ещё пример с искажением орфографии. Оказалось, что игры подобного рода были в истории, в том числе в истории русского языка. Я приводил пример известных лингвистов, которые играли в такую игру. Они предлагали своим коллегам записывать слова с максимально возможным количеством ошибок, не влияющих на произношение, и появлялось такое смешное слово, например: «озпиранд». Если читать его по правилам русского языка, оно читается как неправильная запись «аспирант». Это максимально неправильная запись этого слова. Надо выделить все орфограммы в слове и сделать в каждой орфограмме ошибку. Иногда её можно сделать несколькими способами, скажем, «аффтор»: мы «в» заменяем на «ф», но при этом ставим два «ф», усиливаем ошибку. Так вот оказалось, что лингвисты в это играли, но они с помощью этой игры не коммуницировали. И в реальной коммуникации этого не было. Играли не только лингвисты, ещё когда-то играли модернисты в подобного рода игры, я привожу аналогию как раз очень смешную, потому что этот язык тоже назывался олбанским, это Илья Зданевич.

– Да вы что?

– Да, в начале ХХ века он написал такое произведение «Янко Круль Албанскый», где экспериментировал с орфографией так же, как и сегодняшние падонки. Так что есть такие очень любопытные параллели. И главное, что возникновение олбанского у Ильи Зданевича примерно такое же. Но модернисты не коммуницировали. Они придумали идею. Сегодня идея такая же, и это вбрасывается в массовую коммуникацию и оказывается, что это чрезвычайно выгодно массам. Потому что масса в целом неграмотная, а здесь их неграмотность скрывается за игрой, и уже попробуй, уличи человека, что он неграмотный.

– Но, если ты написал «афтор» с одним «ф», то ты неправильно написал.

– Но никто же не будет к этому придираться, правда. Вы должны знать канон, но там нет правил, нет нормы. Там просто «аффтор» с двумя «ф» привычнее, каноничнее, но если вы напишете с одним «ф», никто не будет придираться. Никто не знает, как правильно неправильно написать популярное слово «красавчик»: то ли «кросавчег», то ли «кросавчек»; «я креветко» или «я криветко». В какой-то момент они сравнялись по популярности. Есть известный факт, что в фольклоре вообще нет норм, но есть просто более привычные и менее привычные вещи. Так что человек неграмотный говорит «а я играю, как ты смеешь ко мне придираться, у тебя нет чувства юмора». Это стало очень выгодно, и массы с удовольствием подхватили эту игру. Другое дело, что играть по антиправилам чрезвычайно трудно, потому что если ты не очень грамотен, поди выдели все орфограммы. Это невозможно. Поэтому игра идёт так: сделал пару ошибок – уже поиграл, уже ты свой.

– Всё-таки кажется, что внутри должна быть какая-то более мощная причина, помимо простого желания спрятать свою неграмотность. В конце концов не все слова меняются.

– Причин было несколько, конечно. Была причина ещё очень важная – протестная. Протестная причина тоже сыграла свою роль. Это был такой протест: мы в интернете другие, мы нарушаем ваши правила. Это протест против цензуры, протест против правил орфографии. Это вообще очень интересная вещь, что правила орфографии и правила культурные, то есть табуированность брани, табуированность мата, вдруг были восприняты как некие запреты, почти политические, почти цензурные. И от них стали избавляться так же, как от политических запретов. Если я свободный человек, то я могу ругаться матом, если я свободный человек, то я могу писать неправильно – вот в чём был принцип. Постмодернизм уводит из-под критики. И действительно, кстати, в какой-то момент падонков перестали критиковать, потому что нет смысла связываться.

– Вот сколько будет жить язык падонков, его форма? Я понимаю, что он живёт, раз его используют.

– Сегодня ведь никто не употребляет уже из продвинутых пользователей «аффтар жжот», это уже вышло из моды, и мы видим по статистике блогосферы резкое падение. Так что можно считать, что мода на это прошла, пришла мода на другое. Но важно, что сам факт моды оказывается пока постоянным. Жизнь мема, такого культурно-речевого явления в интернете, чрезвычайно коротка. Скажем, самый популярный мем «превед-медвед» прожил несколько лет, это самый популярный мем. А жизнь рядового мема – неделя, и то хорошо, может и день.

– Как он влияет и влияет ли вообще на наш язык?

– Влияет, безусловно. Потому что сегодня для нашего языка фактор моды тоже стал существенным. То есть влияет не результат механизма – то, что мы получаем на выходе, словечко, которое получается в результате механизма. Скажем, механизм аббревиации, сокращения, аббревиатуры сейчас стал действовать немножко иначе, чем он действовал раньше. В советское время в подавляющем большинстве это были всякие существительные: колхоз, комсомол, ЦСКА и так далее. Сегодня сокращаются целые фразы. Вот мы заимствовали ИМХО из английского: In My Humble Opinion (по моему скромному мнению). Оказывается, что в русском это тоже возможно и тоже работает, и даже есть потрясающие примеры из книги Карцевского, который фиксировал это в начале ХХ века. «Партия КВД» – ироническое название партии «Партия куда ветер дует». Или всем известное агентство ОБС (одна баба сказала). Вот у нас это есть, но это крупиночки. А сегодня это тоже становится массовым и появляется много аббревиатур, не буду их называть, потому что они все живут недолго и не очень устойчиво. Я люблю, например, аббревиатуру ТТТ (тьфу-тьфу-тьфу). Их много. И они используются в узких кругах. Важно не то, что они остаются, а важно, что механизм работает регулярно. И он работает не только в интернете, но и вне его. Механизм мемов теперь касается всех нас. Эти фразочки, связанные с какими-то событиями, становятся модными на день, на неделю, на месяц и потом исчезают. Это происходит не только внутри интернета.

– Нет, в принципе, зачем языку понадобилась такая форма? Почему она такая краткоживущая?

– Это передача культурной информации. Почему она краткоживущая? Это довольно сложный вопрос, боюсь, что я на него коротко ответить не смогу. Потому что в наше время скорость передачи информации резко выросла. Это значит, что мем врывается в язык быстрее, но и умирает быстрее. Есть фантастический рассказ, в котором человек проживает жизнь за день, потому что там палящее солнце убыстряет все процессы. Вот и сегодняшний интернет убыстрил все процессы не только внутри себя, но и вообще. Зачем это нужно? В интернете, мне кажется, очень многое работает на устность. Поскольку интернет – это формально письменная речь, но использующаяся в непривычной для себя функции, для разговора. Как правило, мы разговариваем устно, а письменная речь тяготеет к монологам. Даже, скажем, «письмо» в старом смысле этого слова – это некий монолог, в ответ на который можно получить другой монолог. Но сегодня это именно обмен репликами. И вот чтобы придать этому письменному обмену репликами как можно больше устности, используются разные механизмы, в том числе и механизм игры. И мем, безусловно, это игровая вещь. Это такое ауканье цитатами, которое тоже бывало и раньше, но сейчас общего фона знаний у нас почти не осталось. Трудно назвать книгу, которую бы читали все, трудно назвать фильм, который бы смотрели все, и мы аукаемся вот этими модными один-два дня фразами.

– Может, «проще писать безграмотно, чем помнить все правила русского языка»?

– Это хитрая вещь. Казалось бы, проще жить, не зная правил, нарушая их. Но в действительности культура возникла не на пустом месте, и она даёт преимущества человеку, ею владеющему. Поэтому даже такая простая вещь, как правила орфографии, даёт некоторое преимущество человеку, который ими владеет – он быстрее читает грамотную речь. Человек грамотный быстрее прочтёт книжку, чем человек не очень грамотный. А вот неграмотную речь человеку грамотному читать труднее, чем неграмотному. Здесь такая игра: кому что выгодно. Культурному человеку иногда выгодно быть культурным.

...

По материалам http://rusnovosti.ru