«ТрансЛинк» - официальный переводчик Международного медицинского форума

Украинский филиал агентства переводов «ТрансЛинк» стал официальным переводчиком Международного медицинского форума, проходящего в Киеве с 25 по 27 сентября 2012 года.

В рамках Международного медицинского форума, проходящего в Киеве, начала свою работу Международная выставка здравоохранения «MEDComplEX-2012», которая является крупнейшим мероприятием подобного рода на Украине.

В выставке принимают участие компании, предлагающие инновационные решения для медицинских учреждений, SPA-центров, медицинских учреждений реабилитационного и физиотерапевтического профиля, санаторно-курортных учреждений.

По материалам http://www.t-link.ru

Во Львове прошла презентация перевода книги Александра Чака «Сердце на тротуаре»

Презентация книги состоялась в рамках Львовской Международной книжной выставки – почти одновременно с традиционными для Латвии Днями поэзии, которые впервые прошли в честь 100-летнего юбилея поэта Райниса и с тех пор проводятся уже в 48-й раз.

Латвийские поэты в Украине рассказали об этой красивой традиции, о поколениях поэтов и различных проходящих в Латвии мероприятиях, посвящённых поэзии, а также о новинках латышской прозы и драматургии.

«Переводчики – наша глубочайшая ценность, именно они являются неофициальными вестниками культуры. В будущем надеемся на новые переводы не только стихотворений, но и произведений прозаического и драматургического жанра. Как было бы замечательно и, кстати, логично, каждый год читать по новому украинскому роману, в латвийских театрах смотреть новые постановки украинских пьес, одновременно обеспечивая возможность и украинскому народу ознакомиться с латышской культурой. Искренне надеемся на новые проекты, и я уверен, что немало новых идей зародится на литературном фестивале и издательском форуме во Львове», – сказал руководитель Центра латвийской литературы Янис Ога.

Переводчик книги Ю. Садловский подтвердил, что вскоре украинскому читателю будут представлены и другие шедевры латышского литературного наследия. В настоящий момент он продолжает работу над переводом пьесы Райниса «Иосиф и его братья»(Jāzeps un viņa brāļi), обсуждается идея постановки этой пьесы на сцене одного из украинских театров.

По материалам http://b2blogger.com

Вышла автобиография Салмана Рушди о жизни после «смертного приговора»

18 сентября вышла в свет автобиография британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди.

Книга, получившая название «Джозеф Антон», посвящена жизни писателя после выхода его скандально известных «Сатанинских стихов» (1988). Роман сочли оскорбительным для ислама, и в 1989 году иранский лидер аятолла Хомейни издал фетву, в которой призвал убить Салмана Рушди, назвав это «богоугодным делом».

Название книги – псевдоним, который Салман Рушди использовал, скрываясь от желающих выполнить волю аятоллы. Автобиография написана от третьего лица. В течение девяти лет после издания фетвы писатель находился под защитой лондонской полиции и жил на конспиративных квартирах, которые был вынужден часто менять. Имя «Джозеф Антон» было выбрано Рушди в честь двух его любимых писателей: Джозефа Конрада и Антона Чехова.

В автобиографии, в частности, рассказывается, как были убиты переводчики «Сатанинских стихов» на японский и итальянский языки.

По материалам http://lenta.ru

В Якутии открыт памятник священнику, переводившему священные тексты на якутский язык

Памятник выдающемуся миссионеру и просветителю Якутии, протоиерею Димитриану Попову открылся в селе Ытык-Кюель в центре Таттинского района Якутии.

Отец Димитриан (1827-1896) служил священником в далёком сельском храме более 45 лет. Удостоен орденов Анны II и III степеней и Владимира IV степени. Являлся членом Восточно-Сибирского отдела Императорского русского географического общества, переводил священные тексты на якутский язык, бескорыстно обучал якутских детей.

Автором памятника известному священнику стал его потомок Иван Попов.

По материалам http://www.interfax-religion.ru

В Казахстане выйдет фильм о писателе Мухтаре Ауэзове

На телеканале «Мир» готовится к выходу документальный фильм «Дорога людей», посвящённый жизни и творчеству классика казахстанской литературы Мухтара Ауэзова. Премьера картины приурочена к празднованию 115-летия со дня рождения писателя.

Мухтар Ауэзов является автором более 20-ти пьес, по которым в республике до сих пор ставят спектакли. Книги драматурга переведены на многие языки мира. Помимо прочего, Ауэзов переводил на казахский язык произведения Шекспира и Гоголя.

Ауэзов также известен тем, что состоял в родстве с другим известным писателем – Абаем Кунанбаевым. Двухтомник классика «Путь Абая» даже вошёл в советский сборник «Библиотека всемирной литературы». По словам консула генерального консульства Российской Федерации в республике Казахстан Ирины Переверзевой, Ауэзов внёс огромный вклад в изучение творчества Абая.

«Ауэзов – это человек, который фактически основал такую науку как абаеведение. А Абай, как все мы знаем, первый переводчик Пушкина на казахский язык», – отметила Переверзева. В заключение она добавила, что, благодаря таким людям как Ауэзов, народы становятся ближе.

По материалам http://mir24.tv

Презентация русской версии известного романа Арви Пертту пройдёт в Петрозаводске

28 сентября в 18:00 в Национальной библиотеке Карелии состоится презентация книги Арви Пертту «Экспедиция Папанина». Этот роман недавно вышел на русском языке в издательстве «Северное сияние».

Роман «Экспедиция Папанина» погружает читателя во времена сталинских репрессий, прокатившихся жестоким катком по судьбам американских финнов, приехавших в Карелию строить светлое будущее. По словам самого автора, главной темой этой книги стало поведение человека в условиях диктатуры, когда каждый человек мог быть предателем и жертвой одновременно. Все персонажи романа вымышленные.

Специально для этого события автор приедет из Финляндии, где живёт уже более десяти лет. Переводчик текста – Яне Жемойтелите, главный художник – Виталий Наконечный.

По материалам http://baikal24.ru

Одной строкой

Книге английского писателя, лингвиста и переводчика Джона Рональда Рейела Толкина «Хоббит, или туда и обратно» исполнилось 75 лет. Книга увидела свет 21 сентября 1937 года.

Чаренц увековечен на площади Азнавура в Ереване. Егише Чаренц (настоящее имя – Егише Согомонян, 1897-1937) – великий армянский поэт, прозаик и переводчик, классик армянской литературы. Его перу принадлежат известные произведения, считающиеся жемчужиной армянской поэзии XX века. Перевёл на армянский язык работы величайших поэтов и писателей, в том числе Пушкина, Маяковского, Горького, Гёте, Верхарна, Уитмена.

	Интервью с ...

Михаил Эпштейн. Изобретая слова

Поводом для встречи с мастером гуманитарной и поэтической мысли, профессором Эморийского университета Михаилом Эпштейном стал выход в Америке его новой книги.

Текст: Александр Генис

***

Александр Генис: Михаил, это самая странная книга из библиотеки сочинённых вами трудов, это книга, которую нельзя перевести на русский язык. Она недавно вышла в Америке, и я попрошу вас представить её.

Михаил Эпштейн: Она называется «PreDictionary», т.е. «Предварительный словарь» или «Словарь-Предсказатель». Можно перевести словом «Предречник». Это словарь тех слов, которых ещё нет в языке, но которые могли бы быть.

Причём именно в английском языке.

Да, это написано по-английски, придумано по-английски. Некоторые из этих слов уже входят в английский язык. Я время от времени слежу по «Гуглу», на скольких сайтах употребляется то или иное слово.

А как вам пришла такая мысль в голову, довольно странная для чужеземца, расширять английский язык?

Человек, находящийся вне языка, имеет даже определённые преимущества. Не случайно самые замечательные языкотворцы – это дети, которые ещё недостаточно знают свой язык и именно поэтому много изобретают.

То есть, мы, иностранцы, как дети? Что-то в этом есть, потому что я спрашивал знакомых переводчиков-американцев про наш иностранный язык, как мы все говорим по-английски. Они сказали, что Набоков говорил по-английски – по-английски, а вот Бродский говорил по-английски так, как будто он его выдумал, и поэтому про его английский язык нельзя сказать, что это английский, это язык Бродского, может быть, это русский язык Бродского на английском языке, но это точно язык выдуманный, и этим он особенно интересен.

Новые слова мне стали приходить ещё в России с 1980-гг., я их употреблял в своих текстах, например, «видеология», «видеократия», которые, естественно, резонировали со словами «идеология» и «идеократия», но имели в виду, что визуальность начинает доминировать над идеологией. Запад победил советскую державу не столько идеологией, сколько видеологией.

Кстати, большинство слов, которые я по-русски придумываю, это, естественно, слова с русскими корнями. Хочется их расшевелить, вызвать рост стволов и ветвей из этих корней. Но почему-то лучше прививаются слова с международными корнями. Такова загадочная особенность русского языка: ему легче усваивать чужое, чем выращивать своё.

Это любопытное замечание, особенно если учесть, что были грандиозные попытки введения новых русских корней. Мы помним, что бильярд назывался «шаротык». А ведь замечательное слово – над ним смеялись все, но очень здорово. И даже Даль, который очень страдал, может быть, как иноземец, от того, что русские предпочитают иностранные корни, пытался в свой словарь, вроде вас, вставить несуществующие слова. Например, слово «автомат» он называл словом «живуля», но ведь такого слова не было до Даля, и, по-моему, оно так и не вошло в русский язык.

В словаре Даля 200 тысяч слов, из них, по самым скромным подсчетам, 14 тысяч слов принадлежат самому Далю. Но он не выносил их в заглавия словарных статей, он прятал их в глубине словарных гнёзд, где наряду с общерусскими приводятся и местные, диалектные. Но большая часть слов даны без всякой диалектной пометки, например, «пособ, пособленье, пособный, пособливый, пособствовать, пособщик, пособствователь»... Что это за слова? Даль не указывает на их источники, и можно предположить, что они внесены им для полноты корневого гнезда. Они были сочинены Далем для того, чтобы показать богатство словообразовательных возможностей русского языка. Даль первым продемонстрировал проективный подход к языку, и именно это делает его «Словарь живого великорусского» таким увлекательным чтением для писателей и поэтов. Видно, как слова рождаются, как язык творится. По мысли В. Гумбольдта, основоположника научной лингвистики, язык – это не созданное, а энергия созидания. Это не продукт деятельности, a сама деятельность.

То есть язык – это процесс, а не результат.

Да, совершенно верно, – постоянно возобновляющаяся работа ума и духа.

И вы – часть этой энергии, вы создаёте слова. Как вы это делаете?

Это всякий раз непредсказуемо... как стихотворчество. Вообще я считаю, что неологизм… Лучше сказать протологизм, потому что неологизм – это новое слово, но уже употребляемое в языке, а протологизм – впервые предлагаемое слово. Кстати, одно из тех слов, которые распространились в английском.

Вот Маяковский – это протологизм?

Да, это протологизмы. «Громадьё», благодаря Маяковскому, вошло в язык. «Серпастый», «любеночек» – это, на самом деле, протологизмы. А неологизмы своего времени – это слова типа «колхоз», «спутник», «интернет», «блог».

Это минимальный акт словесного творчества – одно слово. Афоризм в этом смысле гигант, потому что соответствует длина предложения. А минимальный жанр я по-русски называю «однословие», по-английски – «лексикопоэйя» (lexicopoeia). «Лексис» – «слово», «поэйя» – творчество: словотворчество, буквально говоря. Ральф Эмерсон сказал, что каждое общеизвестное слово при своём рождении было поэтическим произведением, раскрывало некий образ, сравнение, метафору. Так происходит и сейчас, когда рождаются новые слова.

Шкловский говорил примерно то же самое, и Потебня до этого говорил о том, что внутренняя форма слова кажется стихами, если мы узнаём его впервые. Так оно и происходит. Я, например, был покорён, когда стал изучать украинский язык. Я купил словарь украинского языка, стал учить его и вдруг понял, что это же всё стихи. Как будет небоскрёб по-украински? «Хмарочёс». Это же дивно! «Хмара» – это туча. Тот, который чешет тучи. По-русски тоже «небоскрёб», тоже замечательное поэтическое слово, только мы этого не слышим. То есть вы оголяете внутреннюю форму слова?

Это происходит очень по-разному. Я делю придумываемые слова на полезные и красивые.

Некоторые слова создаются как самостоятельные произведения словесного искусства: в них есть своя образная система, составленная из значимых частей слова, морфем. Они самодостаточны как эстетические явления, как микропоэмы. И есть другие слова, предназначенные для вхождения в речь, для практического употребления. Как правило, они просты, незамысловаты и создаются достаточно стандартными приёмами словообразования. Образно говоря, есть слова-уточки, которые тихо и неприметно вплывают в речь. И есть слова-павлины, пышно распускающие своё оперенье: «синий красивейшина роняет долу хвост», как у Хлебникова. Само слово «красивейшина»... Или слово «настомящее», которое включает в себя «настоящее» и «томливость» этого настоящего. «Настомящее» – это переживание настоящего как томление, как истома. Я не предвижу, что это слово войдёт в повседневную речь, но оно передаёт поэтический смысл времени и его эмоциональную окраску.

То есть это такое стихотворение, свёрнутое в одно слово?

Совершенно верно. Ещё пример: есть слово «жизнелюбивый», а есть «жизнелюбимый» или «славолюбимый». Тот, кого любит жизнь, за кем гоняется слава. К каждому слову, помимо его определения, даётся ряд примеров его употребления в разных контекстах и ситуациях, чтобы ввести его в речь, сделать привлекательным для использования. В моём проективном словаре большое гнездо слов, связанных с понятием времени. В русском языке корень «врем» очень мало задействован, удивительно, насколько мало, даже глаголов практически нет с этим корнем. Поэтому предлагается около ста новых слов.

Вы сочинили около ста новых слов с корнем «время»?

Да, около ста. «Повременело». Это значит, что время пробуждается. Вот сейчас «Россия временеет» или «в России временеет» после периода безвременья. Это безличный глагол.

И есть новые слова с корнем «хронос». Например, «хроноцид» – убийство времени. Всякая революция – это «хроноцид», когда настоящее приносится в жертву будущему. Или «хронопат» – человек, который органически не способен приходить вовремя, выполнять работу в срок. Или «хроносома», например. Есть хромосома, генетический материал, а «хроносома» – это как бы генетика времени.

Вы совершенно правы, с иностранным корнями лучше слова получаются, потому что они не кажутся такими дикими. Любое русское непривычное слово, кажется, выпирает, как эти шишкинизмы.

Скажем, «времяёмкое производство». Мне кажется, это нормально звучит, хотя такого слова, вроде бы, не было.

Миша, вы знаете, когда поэт придумывает неологизм, как у Маяковского, это всё остаётся в этом стихотворении, и никто никогда его не использует. Другое дело, что были какие-то неологизмы, придуманные такими знаменитыми писателями, как «промышленность» Карамзина или «стушеваться» Достоевского, которые стали достоянием языка. Но у вас совершенно конкретная лексикографическая задача – вы пытаетесь создать словарь не индивидуальный, а именно общий, сделать ваши слова достоянием языка, как такового. Как это происходит?

Это – сверхзадача. У «PreDictionary» есть три задачи. Первая – восполнить какие-то лакуны в языке, артикулировать недостающие понятия. Вторая – создать слово «по законам красоты», с каким-то новым образом, идеей, с интересным сочетанием морфем. Так же, как в сюжете или поэтической метафоре далекие вещи сближаются, так это происходит и при рождении нового слова, материалом для которого являются морфемы. И уже третья задача – коммуникативная, внести это слово в язык. Но невозможно предсказать, войдёт оно или не войдёт. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся».

Из моих английских слов самым успешным оказалось слово «данч» (dunch): еда между ланчем и диннером (обедом). Или такие слова, как «лавдом» (lovedоm) – царство любви, как «кингдом». Хэппикл (happicle) – мимолетная частица счастья, «счастица». «Cеребрити» (cerebrity) – мозговой человек, интеллектуал, которому чуждо всё эмоциональное.

В словаре есть несколькo тематических разделов. В разделе «Любовь и секс», например – «аморт». Это слово независимо придумали два человека: Сергей Соловьев, так назвавший свой роман, и я. Это соединение любви, «амор», и смерти, «морт», – любовь, которая убивает, о чём Уайльд писал: «Ведь каждый, кто на свете жил, Любимых убивал...».

Это кровь и любовь в одном флаконе.

И «поединок роковой», о чём есть у Тютчева и Достоевского. По-русски у меня тоже много однословий о любви, поскольку эта лексическая ниша совсем не разработана и подменяется матом. Я обвиняю мат в убийстве или, точнее, в самоубийстве русского народа. Матерные слова выражают презрение к корню жизни, и жизнь мстит за это вырождением народа, упадком рождаемости. Распространение мата, то есть употребление слов, обозначающих половые органы и взаимоотношения между полами в значении ругательств, – это антитерапия, это причинение смерти народом самому себе. Лингвист А. П. Журавлев в своё время разработал методику анализа, где каждое слово по своему звучанию определяется в категориях визуальных, пространственных, эмоциональных. Так вот, трёхбуквенное слово «х...», по своей фоносемантике, производит впечатление чего-то плохого, отталкивающего, страшного, шероховатого, угловатого, тёмного, низменного, тихого, медлительного, медленного, пассивного, тусклого, печального.

Это звуковые оценки?

Да. Если бы кому-то было дано имя из этих трёх букв, то даже при незнании его смысла оно вызывало бы негативное отношение к этому человеку. Я предлагаю называть мужское достоинство «яр». Не в том значении, которое пришло из тюркского и является малоупотребительным – «овраг», а в исконно славянском («весна, тёплый, горячий»). Древний славянский бог плодородия назывался Ярилой, отсюда глаголы «ярить», «яриться».

Английский язык намного терпимее русского, да и французского языка, потому что англичане все слова в мире валили в кучу, поэтому английский словарь самый большой в мире, там полмиллиона слов.

Миллион.

Уже миллион, да? Дело в том, что они считают, что английский язык побеждает всех тем, что он ниже других, поэтому все вливаются в него, как реки в море. А русский язык в этом отношении достаточно консервативен и, в принципе, борется за то, чтобы, с одной стороны, были бесконечные нововведения, а, с другой стороны, идёт постоянная борьба против них. Как вы относитесь к этой войне?

Русский язык очень переимчив, любит заимствовать чужие слова больше, чем изобретать свои. Поэтому каждый день в русский язык вливаются десятки заимствованных слов, прежде всего, из английского. В своё время выходили такие сборники «Новые слова и значения», которые на 90 процентов состояли из заимствованных слов, со всякими суффиксами, типа «конгрессменчик» или «шоуменчик». Это считалось новым русским словом. Вот такими лексемами обогащался язык, а потом патриоты гордились: какой богатый словарь! Между тем он во всевозрастающей степени состоит из таких «конгрессменчиков», т.е. варваризмов. Я подсчитал, что даже на протяжении брежневской эпохи каждый день 6-7 таких заимствованных слов вливалось в русский язык, что, в принципе, угрожает ему переходом с кириллицы на латиницу (если, конечно, это считать угрозой). Цель алфавита – наиболее прозрачно и ясно передавать морфологический состав языка. Если большинство русских слов становятся иноязычными, как «бодибилдинг» или «фандрейзинг», то естественно изображать их латинскими буквами (body–building, fund–raising). Во многих фразах, которые я сейчас встречаю, на два или три русских слова, в основном предлогов или союзов, приходится пять или шесть знаменательных слов английских.

Один филолог сказал, что во фразе, взятой им из газеты, – «шорт-лист и лонг-лист», только «и» – русское слово.

Именно! Или: «Бодибилдинг – бизнес не эксклюзивно для стрейт мэнов».

Всё равно ничто не превзойдёт любви нового русского языка к герундиву, к инговым формам, и я уже подумал, что все эти «шопинг», «шейпинг», это значит, что английский язык будет всё за нас делать, потому что он такой работящий. Но лучшее слово, которое я встречал в России, это не «шопинг» и не «шейпинг», а «улучшайзинг».

Россия и раньше переживала такую эпоху безудержных заимствований.

Конечно, при Петре.

Но потом это «чужебесие» нашло достойный ответ во второй половине XVIII века, когда в русский язык приходят новые слова, изобретённые Карамзиным и его противником Шишковым, и появляются суффиксы абстрактного мышления, которых раньше не было, типа «ость», «еств» – «человечность», «человечество». Сейчас мы переживаем бурную эпоху заимствований и вопрос в том, найдёт ли язык в себе новую энергию для того, чтобы перейти к следующей фазе, то есть к творчеству на своей собственной корневой основе. Если нет – он обречён.

То есть словотворчество должно вытеснить заимствования?

Не вытеснить, нет, я не против заимствований. Чем больше заимствований, тем лучше, но заимствования должны пробуждать энергию самого заимствующего языка, активировать способность рождать новое на своей основе.

Или переосмыслить старые слова, как это было с футболом. Когда-то кто стоял на воротах? Голкипер. А потом появилось слово «вратарь», которое переосмыслили из монастырского жаргона. А вы пытаетесь использовать те возможные, но не использованные до сих пор категории русского языка или английского (но мы сейчас говорим о русском). Это мне напоминает опыты Велимира Хлебникова, который пытался использовать грамматические формы, такие засохшие, которые могли бы быть, но их нет. Придумывал свои деепричастия, придумывал очень сложные грамматические формы. Не видите ли вы что-то общего в этом опыте?

Вообще я вдохновляюсь во многих отношениях Хлебниковым, но у него была совершенно другая задача – создать звёздный язык, то есть язык, не вмешивающийся в разговор, как можно более противопоставленный обыденной речи, чисто поэтический. Тот факт, что практически ни одно из гениальных хлебниковских словообразований не прижилось в языке, – это выражение его собственной интенции: он создавал другой язык.

Он хотел создать эзотерический язык.

Кроме того, он создавал много слов чисто морфемно, то есть это, по сути, не слова, а сочетание морфем. Например, «любитва» или «дружево». Они не поясняются, не определяются, просто даются в списках слов, звучащих как чистая заумь или абракадабра. Я беру некоторые хлебниковские морфосочетания и пытаюсь превратить их в слова, определить их смысл и контекст употребления. Например, «дружево». Замечательное слово. Это кружевная система дружеских связей, сеть знакомств и приятельств, где люди оказывают друг другу услуги «по дружбе». Очень подходит к российской реальности.

«Фейсбук», по-нашему говоря.

Да, вот такое в сети плетётся дружево… Это не дружба, как строго индивидуальное, избирательное отношение, а именно «дружево». Красиво. Или «любитва». Хлебников придумал такое морфемное сочетание, но ни разу его ни в одном тексте не употребил, не дал определений. Я определяю «любитву» как любовь-битву, как «поединок роковой», в тютчевском смысле. Думаю, что задача проективного подхода к языку ни Хлебниковым, ни Далем не была поставлена в том разрезе, в каком она сейчас становится насущной. Даль, как человек эпохи реализма, «косил» под собирателя, стеснялся обнаружить придуманность своих слов, поэтому не выставлял их в качестве заглавных и не толковал, а загонял в гнёзда, как бы контрабандой проносил в свой словарь. А Хлебников был человек авангардной эпохи, он, напротив, сознательно создавал эпатирующий, заумный язык, бросающий вызов обыденности. Он не стеснялся словотворчества, в отличие от Даля, а наоборот, бесстыдно ему предавался, но при этом не заботился о том, чтобы его слова находили понимание и входили в повседневный или, по крайней мере, в литературный, интеллигентный язык. Мне кажется, это привилегия и долг наших современников и «соязычников» – показать, что корни продолжают расти, ветвиться, что язык не мёртв, что он способен не только воровать, но и творить.

У вас есть любимое слово?

Несколько любимых слов. Одно из них – «солночь». Это образ библейский, апокалиптический: «солнце превратится во тьму». У Гюго: «ужасное чёрное солнце, излучающее ночь». Мандельштам: «чёрным солнцем осиян». Все эти смыслы стянуты в слове «солночь». И второе слово «люболь» – любовь как боль. Башлачёв пел: «Объясни: я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю?». Боль всегда присутствует в настоящей любви, а порою и вся любовь превращается в сплошную боль.

.....

По материалам http://www.svobodanews.ru