Когда в перестроечные годы толстые журналы начали наперебой публиковать так называемую "запрещенную литературу" с гневными комментариями, мол, вот каких замечательных писателей "зажимала" советская власть, то в этих списках оказались как те, кто впрямь был скрытым антисоветчиком и русофобом вроде сочинителя песенки про космонавтов, так и те, кто подобных лиц не переносил на дух, будучи злоумышленно приписанным к их компании подобными же ненавистниками всего искреннего и подлинно патриотического.

Ну а если в стиле писателя присутствовало и сатирическое начало, тут уж фарисеям раздолье для интерпретации его произведения в нужном им направлении - и неважно, что автор борется вовсе не с советской властью, а с извращениями народной сути ее, выступает за очищение от пут неправедно привнесенных, не соответствующих характеру русского и советского народа. "Я со своих позиций не сойду никуда и никогда, - говорил Андрей Платонович Платонов. - Всё думают, что я против коммунистов. Нет, я против тех, кто губит нашу страну. Кто хочет затоптать наше русское, дорогое моему сердцу. А сердце мое болит. Ах, как болит!"

К губителям "нашей страны" Платонов относит и бюрократов, искажающих идеи коммунизма, подстраивая их для собственных дел, и бездумных исполнителей указаний начальства, и даже обычных обывателей, всецело поглощенных бытовыми интересами и особо не вникающих в смысл и назначение человеческой жизни. Страна представляется ему огромным мирозданием, где должны утверждаться честные и открытые отношения между людьми, социальная справедливость, благоприятные обстоятельства для производственного, научного и художественного творчества, двигающих общество к духовно-нравственным и социально-экономическим высотам. И если сегодня об этом пишут серьезные и объективные литературоведы, то вновь появилось, и немало, антисоветствующих истолкователей писательской и житейской судьбы Платонова, но, поскольку спорить с их односторонними выводами бессмысленно, обратим внимание читателя на гуманистическую и, следовательно, социалистическую направленность его произведений, художническая природа которых обусловлена классовой и трудовой принадлежностью автора. Недаром в статье "Культура пролетариата" (1920) он писал, что вслед за социальной революцией "сознание станет душой пролетария, а борьба с окружающими тайнами - его смыслом и благом жизни" и что "перед этим интеллектуальным переворотом мы сейчас живем и к нему готовимся"...

Его отец - Платон Фирсович Климентов - был машинистом паровоза и слесарем в железнодорожных мастерских Воронежа, членом ВКП(б), дважды Героем труда, мать - Мария Васильевна Лобочихина - занималась домашними делами. Андрей родился 28 (16) августа (хотя сам называл 1 сентября) 1899 года в многодетной семье, родившей 11 детей, из которых 5 выжили, помогал родителям, работая подсобным рабочим, слесарем, литейщиком, конторщиком, экспедитором; в 1919-1920 годах воевал в Красной Армии. Поступив в 1918 году на первый курс историко-филологического факультета Воронежского государственного университета, он через год перешел оттуда на электротехническое отделение Воронежского рабочего железнодорожного политехникума и впоследствии отлично показал себя в качестве инженера-изобретателя, выпустив брошюру "Электрификация". С успехом занимался как руководитель разных организаций гидротехники и мелиорации, все же ощущая неодолимую тягу к литературе. Первые рассказы - "Сережка" о мальчике-забияке (1917), "Очередной" (1918) о гибели в плавильне малолетки Вани, напечатанные в еженедельнике "Железный путь" вместе со стихотворением "Поезд", - были лишь пробой пера, а вот заметки, статьи, очерки в "Известиях Совета обороны Воронежского укрепленного района" и в "Красной деревне" уже проявили своеобычный стиль будущего писателя, соединяющего общемировое и коллективистское с личным и глубоко выстраданным.

Такова и его статья "Ленин". Владимир Ильич, как известно, всячески противился чествованию в связи с 50-летием со дня рождения своего, тем весомее, важнее, показательнее слова молодого Андрея Платонова, называющего великого вождя "первым работником русской революции, великим другом труда". С искренней взволнованностью Платонов пишет: "В этот день вся Красная Россия, все истомленные, заработавшиеся люди, в мастерских городов, на оттаявших пашнях, пусть все вспомнят его, всю свою жизнь горящего в нечеловеческом ежедневном труде за наше освобождение, за честную жизнь на земле. В непрерывной жертве и самоотречении он забыл про себя, слившись с интересами дела, которому отдался в юности... Вся его душа и необыкновенное, чудесное сердце горят и сгорают в творчестве светлого и радостного храма человечества на месте смрадного склепа, где жили - не жили, а умирали всю жизнь, каждый день, жили в мертвой тоске наши темные, загнанные отцы". Тогда Платонов высказал то, что позднее станут часто повторять многие другие: "Ленин - это редкий, быть может, единственный человек в мире. Таких людей природа создает единицами в столетия".

"В нем сочетались ясный, всеохватывающий, точный и мощный разум с нетерпеливым, потому что слишком любящим, истинно человеческим сердцем, - продолжает Платонов далее. - И все это сковано единой сверхчеловеческой волей, направляющей жизнь к определенным раз поставленным целям, не позволяющей склоняться и колебаться". Но главное, подчеркивает писатель, что Ленин "вперед узнал и высказал тайную, еще не родившуюся мысль, сокровенное желание миллионов трудового народа - и не одной России, а всего мира. Тайную и самую глубокую мечту о власти высшей справедливости на земле, которой оказалась, как показала жизнь, рабочая советская власть. Ленин не только первый заговорил об этой власти, но и начал работать, чтобы на самом деле такая власть была у трудящихся людей, пока не добился своего". Емко определяет Платонов лидерские качества Владимира Ильича: "Он наитием, чутьем предугадывает, как надо бороться в данную минуту, чтобы быть ближе к победе". И с четкостью обобщает: "Чуткость вождя и неиссякаемое озарение гения, избранника - вот что живо в Ленине и делает его нам родным и близким, вот что поражает наших врагов. Он и восставший, побеждающий народ - это одно", призывая всех людей и поныне: "И пусть с новою силой вспыхнет в наших сердцах пламя творчества радостной правды на земле!"

За действительное выдают свое желаемое те, кто пишет о якобы разочаровании Платонова в "коммунистических иллюзиях". Сатира, к которой он вскоре обратился, выделялась на фоне ироничности писавших фельетоны коллег своей социальной всеохватностью, не склонной к избирательности тем и персонажей. "Мы уже привыкли к тому роду литературы, который был у нас в девятнадцатом веке и продолжился в веке двадцатом. Существуют определенные способы создания такой литературы, отвечающие нашему вкусу и нашему вниманию, - говорил Валентин Григорьевич Распутин. - Платонов совсем другой человек и писатель. Такое ощущение, что он пришел из таких глубин и времен, когда она, быть может, только-только начиналась и избирала русло, по которому направить свое течение. И где только-только начинался русский человек и русское мышление. Поэтому у него все "не по правилам" позднейшей литературы. Совсем другой мир - реальный и одновременно ирреальный; какое-то иное расположение слов и даже иные формы слов, иные мысли, еще не говорившиеся и не затвердевшие; иные у героев души, открывающиеся лишь чистому".

Соглашаясь с проницательностью этих суждений, нельзя не добавить, что платоновская изобразительность находилась в глубинном родстве с классическими традициями русской литературы, скажем, с М.Е. Салтыковым-Щедриным, о чем свидетельствуют и прямые совпадения в текстах: "...Чтобы построить деревенский колодец, техник должен знать всего Карла Маркса" (А. Платонов. "Город Градов"); "...Нынче, говорят, и свиней пасти, так и то Корнелия Непота (древнеримский историк и биограф, жил между 99-м и 24-м гг. до н.э. - Э.Ш.) читать надо" (М.Е. Салтыков-Щедрин. "Дневник провинциала в Петербурге"). Стихи Платонова "Голубая глубина" (1922) и ритмически, и композиционно явно перекликаются со стихами его великих земляков - Алексея Васильевича Кольцова и Ивана Саввича Никитина. В предисловии к ней Георгий Захарович Литвин-Молотов (Литвинов), партийный работник и редактор, друг и соратник Андрея Платонова, активно помогавший ему, отмечал, что перед нами "поэзия борьбы, огромного внутреннего напряжения, постоянной активности", а весьма и весьма требовательный Валерий Яковлевич Брюсов писал: "В своей первой книге стихов А. Платонов настоящий поэт, еще неопытный, неумелый, но уже своеобразный", чья емкая образность проявилась уже, например, в стихотворении 1918 года "Поезд": "Вьется, вьется, вьется / Путь стальной змеей - / Встречный лес смеется / Дружною семьей... / Льется, льется, льется / Стон груди стальной, / И звонко раздается песнею родной..."

Неудачи с попытками вступить в партию из-за местных интриганов не поколебала идейных убеждений Платонова. Он пишет статьи "Коммунист принадлежит будущему", "Ответ мещанину", "Коммунизм в сердце человека", "Огни Волховстроя", рассказ "Как зажглась лампочка Ильича" о косности деревенского мышления, еще не способного сблизиться с революционными идеями, о расслоении села на непримиримые классы. После рождения 25 сентября 1922 года в семье сына Платона (с будущей женой Марией Александровной Кашинцевой он познакомился в 1920 году) писатель публикует рассказ "Потомки солнца", где в жанре фантастики описывает, как инженер Вогулов изобретает новый земной шар, в котором все движется с ускоренной энергией, но приходит к простому выводу, что "только любящий знает о невозможном, и только он смертельно хочет этого невозможного и сделает его возможным, какие бы пути ни вели к нему". В мае-июне 1926 года Платонов переезжает в Москву, надеясь на более полное исполнение своих литературных планов. Но одно дело участвовать воронежскому литератору в работе Первого съезда пролетарских писателей с правом решающего голоса и совсем иное - оказаться в центре повседневной писательской жизни, сосредоточенной в различных группах и группочках, непримиримых друг к другу, воюющих между собой, тогда как его вела, писал он Г.З. Литвину-Молотову, "долгая упорная детская мечта - стать самому таким человеком, от мысли и руки которого волнуется и работает весь мир ради меня и ради всех людей - и я каждого знаю, с каждым спаяно мое сердце".

В Москве Платонов сближается со сравнительно терпимой к разным эстетическим концепциям литературной группой "Перевал" и его журналом "Красная новь", но печатается и в "Октябре", где в 1929 году вышел рассказ "Усомнившийся Макар", вызвавший критический отзыв И.В. Сталина, на что мигом среагировал Л. Авербах в статье "О целостных масштабах и частных Макарах". В год, названный "великим переломом", сатирический рассказ этот, да еще с особенным платоновским стилем, воспринимался в прямом политическом контексте, хотя Лев Чумовой, живший "голым умом", напоминал Троцкого, да и Макар, больше заботившийся "не о хлебе, а о зрелищах", не был ему антиподом, и жили эти "два члена государства" не сами по себе, но "среди прочих трудящихся масс". Но таковы были тогда общественные обстоятельства, что сказанное наверху принималось к исполнению сообразно видению исполняющих, зачастую или не шибко грамотных, или действующих сознательно наперекор, опираясь при этом на "сигналы бдительных граждан". А вдобавок дружба с Борисом Пильняком, вскоре репрессированным (реабилитирован в 1956 году), соавторство в пьесе "Дураки на периферии" - и пошло-поехало. Отрицательное отношение критики приложилось по инерции и к повести "Впрок", где показаны в ироничном плане перегибы в коллективизации крестьянских хозяйств. Однако в 1933 году Андрея Платоновича включили в число писателей, изучавших жизнь после революции в Туркменистане; в результате двух поездок туда он напишет рассказ "Такыр" и повесть "Джан" - о распространении идей революции среди восточных народов, полностью опубликованную, правда, лишь в 1964 году.

Произведения Платонова конца 20-х - начала 30-х годов становятся, тем не менее, заметной и неотрывной частью советской литературы: сатирическая повесть "Город Градов", разоблачающая туповатых бюрократов, исповедующих "принципы обезличивания человека с целью перерождения его в абсолютного гражданина с законно упорядоченными поступками на каждый миг бытия", научная фантастика "Эфирный тракт" - повесть из времен царя Петра Первого, однако навеянная периодом работы писателя инженером-мелиоратором в Тамбове, "Ямская слобода" - из истории родных мест, "Сокровенный человек" - о Гражданской войне, когда крестьяне в поисках лучшей доли идут на смерть, в отличие от белых офицеров, заботящихся о себе, а также отрывки из "Чевенгура". Не оставляет писатель и публицистику, печатая статьи под псевдонимами Ф. Человеков и А. Фирсов об А.С. Пушкине, Э. Хемингуэе, К. Чапеке, А.С. Грине, Н.А. Островском, К.Г. Паустовском, а в 1937 году выходит книга прозы Платонова, где собраны многие лучшие его вещи. В предвоенное время он пишет повести и рассказы "Ювенильное море", "Фро", "В прекрасном и яростном мире", "Бессмертие", заслужившие похвал со стороны коллег, "Старый механик" - именно здесь герой произносит ставшую знаменитой фразу: "А без меня мир неполный". Неожиданный арест пятнадцатилетнего сына Платона за политический проступок и осуждение на десять лет чуть было не выбили Андрея Платоновича из писательской колеи, если бы не Шолохов, который разговаривал об этом со Сталиным, после чего Платона вернули домой.

Нападение немецко-фашистских варваров на Советский Союз всколыхнуло патриотические чувства советского народа, сплотив и тех, у кого был коммунизм в сердце, и тех, кто сомневался, и тех, кто сопротивлялся поначалу. "Великая Отечественная война 1941-1945 годов" - термин нынче почему-то малоупотребляемый и в коммунистической прессе - верно передает исторический размах битвы русского народа и других народов СССР с гитлеровским нашествием. Находясь в Уфе, Андрей Платонов написал рассказы "Броня", "Неодушевленный враг", "Крестьянин Ягафар", пьесы "Без вести пропавший", "Избушка возле фронта". В июле 1942 года он в звании капитана едет с удостоверением газеты "Красная звезда" на фронт. "Платонов был человеком мужественным, самоотверженным, - вспоминал главный редактор Д. Ортенберг. - Он обходил штабы фронтовые, армейские, даже дивизионные, не задерживаясь там, а свой путь держал в полк, в батальоны, в роты, в окопы, в блиндажи наши, встречаясь с героями своих очерков, вел с ними беседы, составлял анкеты, брал интервью. Платонов любил слушать. Через отдельные реплики, слова он понимал, чувствовал настроение бойца, его душу. Вот почему он и рвался на передний край, где по-настоящему можно было увидеть боевую жизнь людей..."

В военные годы вышло несколько сборников его прозы, а свеженаписанные очерки и рассказы Платонов публиковал и в журналах "Знамя", "Октябрь". Один из лучших рассказов о войне - не только у него самого, но и вообще в советской литературе - "Оборона Семидворья" - написан был в 1943 году и напечатан в No.No. 5-6 "Знамени" (вспомним, что 4 января 1943 г. умер от туберкулеза Платон, а 11 октября того же года у Платоновых родилась дочь Мария). Изображая, казалось бы, обычный эпизод войны, писатель всесторонне передает чувства и мысли главного героя - лейтенанта Агеева, выразительно рисует его портрет: "Прежде он был моряком, потом его спешили в составе морского экипажа, и он пошел воевать по степям и равнинам, не зная до сей поры ни ранения, ни смерти. Он был велик ростом, но родители его родили, а земля вскормила столь прочным существом, что никакое острие нигде не могло войти в его твердо скрученные мышцы, - ни в руки, ни в ноги, ни в грудь, никуда. Пухлое лицо Агеева имело постоянно кроткое, доверчивое выражение, отчего он походил на переросшего младенца, хотя ему сравнялось уже двадцать пять лет; но маленькие карие глаза его, утонувшие под лбом, светились тлеющими искрами, тая за собой внимательный и незаметный разум, опытный, как у старика". Он "давно понял, что на войне бой бывает кратким, но труд долгим и постоянным".

Разнообразны и характеры красноармейцев: старшина Сычев смотрит на войну "как на хозяйство, в котором, как хлеб в колхозе, должна в изобилии производиться смерть неприятеля, и он аккуратно считал и записывал труд своей роты по накоплению нашего врага". О других, погибших, Агеев говорит: "Товарищи, четырех из нас нет. Они уснули долгим сном, наши бойцы. Антонов мог писать стихи в газете, в нем умер Пушкин, не написавший главных сочинений. Петенко мог быть великим ученым-механиком, он имел медаль Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, и в уме его погиб такой же великий машинист, как Уатт или Ползунов, о которых я вам читал вслух по книгам, когда мы стояли в резерве", и наставляет живых: "Помни - смерти нет, если мы отстоим нашу Родину, где живет истина и разум всего человечества". Смертельно раненный, Агеев всматривается в восходящее солнце: "Ничего, - решил он, - хоть ты не потухай!" - автор же замечает: "И когда его предсмертный изнемогший дух снова возвысился в своей последней силе, чтобы и в гибели рассмотреть истину и существовать согласно с ней, у него появилось предчувствие, что мир обширнее и важнее, чем ему казалось дотоле, и что интерес и смысл человека заключается не в том лишь, чтобы обязательно быть живым. И в отречении своем от уходящей жизни Агеев доверчиво закрыл глаза".

Сегодня настала пора освободиться от штампов зарубежных и местных антисоветчиков, истолковывающих произведения Платонова так, чтобы приблизить его к своим неблаговидным целям и скомпрометировать идеи коммунизма, делая вид, будто сатира вовсе и не сатира, а, мол, реализм, и попирая, таким образом, особенности литературных жанров. Нет, в "Чевенгуре" автор показывает не "трагедию идеалиста, отрицающего абсолютные нравственные нормы, верующего в утопию социализма и в итоге бессмысленно приносящего себя в жертву этой утопии", как пишет М. Геллер (Париж, 1972 и 1982 гг.), а поиски героем лучших путей к человеческому благоденствию, и он гибнет не зря, но именно в этих поисках. В гротескно-философском с элементами реализма романе "Котлован" изображены неудачи, которые могут быть с людьми, если каждый не будет жить осмысленно, бороться за настоящее и предстоящее не сугубо эгоистически, ощущая лишь "общую грусть земли и тоску тщетности", и не исподволь, а среди подлинно свободных и думающих борцов.

В рассказе "Афродита" Платонов верно говорит: "Советская Россия тогда только начала свою судьбу. Народ направился в великий безвозвратный путь - историческое будущее, куда еще никто впереди него не шествовал". Недаром после войны он обращается к обработке русских народных сказок, где ищет исконные связи неразрывного сознания русского народа, отображает извечную мечту о справедливой жизни и свободном труде, изданные при заботливом содействии Михаила Александровича Шолохова, который всегда поддерживал его - и когда умер сын Платон, и когда писатель, прикованный к постели, угасал...

Андрей Платонович Платонов остался верен идеалам молодости, лишь уточняя их содержание и делая поправки на текущее время. Скончался он 5 января 1951 года, похоронен на Армянском кладбище, где теперь покоятся жена Мария Александровна, сын Платон и дочь Мария, это рядом с православным Ваганьковским кладбищем. На могиле его установлен черный мраморный обелиск, в Воронеже - памятник в рост, на домах, где он жил, - мемориальные доски. В некрологе, подписанном ведущими советскими писателями, названы этапы его литературной работы, в заключение говорится: "Андрей Платонов был кровно связан с советским народом. Ему посвятил он силы своего сердца, ему отдал свой талант".

Таким видится творчество писателя и сейчас.

Такой была его гражданская позиция.

Так поступал он, как и писал.

http://sovross.ru/articles/1884/45428