Инвестиции в Керченский мост оказались самыми удачными инвестициями России - никакого моста еще и нет, а он все дорожает и дорожает.

В паспорте графы "Воинская обязанность" и "Семейное положение" находятся на одном листе. Совпадение?

Желания женщины с появлением у нее мужчины превращаются в запросы.

Почему-то в каждой несчастной семье один всегда извращенец, а другой - дура.

Нечем заняться? Ищи тех, кто не работает, и стыди их за безделье.

Спать - это даже лучше, чем переспать.

Ну ведь не просто так назвали поля - сельхозугодьями. Кому-то же они угождают?

"Айсберг наш!" - радостно кричали пассажиры Титаника...

Я вообще не против пидорасов, но пусть они сидят у себя там в правительстве и не высовываются.

Именно скидки в продуктовых магазинах определяют, что именно я буду есть на этой неделе...

Хорошие собаки приносят хозяину тапочки, умные - деньги.

Алкоголь не поможет ее забыть, но зато поможет выблевать всех бабочек из живота.

Мы перестали пролазить в окна к любимым женщинам!

Я настолько стар, что помню, как люди выносили мусор, а ведро нужно было назад принести.

В жизни все относительно.

Даже, если в одном месте вас послали, то в другом уже просто заждались!

Как раньше было хорошо, взялись за ручки - уже встречаетесь... А сейчас ебешься ебешься и хрен пойми что между вами...

- Кем ты собираешься быть, когда вырастешь?

- Доктором.

- Ммм... Я бы не ходила к доктору, у которого такие оценки.

- Я же сказал "доктором", а не "ветеринаром"!

- Вот ты когда в последний раз пил портвейн с дамой на берегу моря?

- В 1992 году.

- Ну хоть память есть еще. А сейчас что мешает оторвать жопу от стула и повторить?

- Изжога от портвейна.

- Дорогая, выходи за меня замуж.

- А что ты мне можешь предложить в материальном плане?

- Ничего, зато я буду тебя холить, лелеять и пестовать.

- Знаешь, ты можешь прямо сейчас пестовать отсюда...

- Дорогой, скажи, я хорошая?

- Конечно, хорошая, вторую бутылку шампанского допиваешь...

Бабушка маленькой внучке:

- А я, между прочим, в твоем возрасте уже работала!

- Да? А я, между прочим, в твоем возрасте еще буду работать!

- Что-то твой бывший все не женится?

- Да все принцессу ищет... на свою горошину.

Дворецкий парикмахера горничной девушки, ухаживающей за собаками Шувалова, уволил своего повара.

Мой кот взял на себя роль мужчины в доме: прихожу с работы - он первым делом требует пожрать, потом его надо выслушать, затем требует ласки (независимо устала я или нет) и наконец, получив все, чего хотел, ложится спать развалившись на полдивана да еще и храпит.

- Дорогой, а правда моя идеальная фигура напоминает песочные часы?

- Ну, не совсем песочные, скорее часы с маятником.

- Почему?

- Когда ты идешь, у тебя сиськи, как маятник - туда-сюда, туда-сюда...

Жена преподавателя Петрова заподозрила неладное, когда после секса с ней он по-неосторожности сказал "Давай зачетку".

- Я честная и порядочная девушка! Я своему в ЗАГСе, во время регистрации, так и сказала: "Я обещаю любить тебя, хранить тебе верность, уважать и заботиться, беречь тебя и верить тебе... пока какой-нибудь интересный мужчина не разлучит нас".

Еще каких-то 10 лет назад на вас бы не смотрели как на идиота за вопрос: "Откуда здесь можно позвонить?".

Мосты, башни...

Все это конечно здорово, но я считаю - на новых купюрах должны быть дворцы наших топ-менеджеров.

Ну или шубохранилище.

Это красиво, современно и, знаете ли, очень мотивирует.

- Ммммм... какой букет, какое послевкусие! Урожай 2015 года. Мой любимый рассол из банки с помидорами...

Давно меня вопрос мучает: Есть ли достоверные способы определить был ли оргазм или партнерша симулировала?

Читал, что во время и после оргазма женщины "тупеют".

Спросите у нее основные принципы объектно-ориентированного программирования!

Не ответит - значит кончила.

То чувство... Когда в конце рабочего дня, уставший, ты снимаешь рабочие брюки, расстегиваешь пуговицу штанов и понимаешь... да. Ошибки быть не может. Почти весь день ты ходил с расстегнутой ширинкой...

- На тебя можно положиться?

- Даже облокачиваться не советую!

Будет херовый день, если:

- твоя сестра-близняшка забыла, когда у тебя день рожденья.

- ты проснулась лицом в салате.

- ты надела бюстгальтер задом наперед, а он сидит даже лучше.

- тебе позвонил твой бойфренд из поликлиники и сказал, что ему осталось жить 10 дней и что тебе лучше тоже провериться...

Я каялся всего три минуты, а батюшка уже стаскивал рясу со словами: "И на хрена такая жизнь!".

Говорят, под бой курантов забывается все, что было в уходящем году.

Но что-то мне подсказывает, что двенадцати ударов будет маловато, чтобы забыть весь пиздец этого года.

- Я, пожалуй, возьму что-нибудь легкое, чтоб не портить фигуру.

- Петрович! Я тебе рожу испорчу щас! Бери шпалу и потащили!

Вот какая разница в словах "всегда" и "никогда"? Одна подруга уверяет, что я "всегда" ее не понимаю, другая обижается, что я "никогда" ее не понимаю. Блядь, вот и пойми этих женщин....

- На самом деле, научиться исполнять индийские танцы совсем не сложно. Представь, что одной рукой вкручиваешь лампочку, а другой гладишь собаку...

Не люблю порнофильмы. Сначала показывают, как великолепная обнаженная девушка лежит в кровати и возбуждает себя. И когда я на нее смотрю, то она вроде как становится моей девушкой. И тут внезапно заваливается мужик с огромным хером и начинает трахать мою девушку! Это меня бесит...

- Люся, ну давай...

- Я не могу, когда он смотрит!

- Кто?

- Кот.

Шварк. "Мяу!".

- Все, он на кухне. Давай!

- Я не могу.

- Ну что еще?

- Хомяк...

- Он сидит в углу в коробке, из-за шкафа ничего не видит.

- Я хочу, чтобы он смотрел...

Идет по улице старик, лет 100. К нему подходит молодая девушка и спрашивает:

- Дедушка, а дедушка, а как вам удалось дожить до глубокой старости? Вы, наверно, в своей жизни никогда не курили?

- Э.. э, девонька. Видишь тот стог сена - так я примерно в два раза больше выкурил.

- Тогда, наверно, вы водки не пили ни грамма?

- А видишь тот прудик, так вот я выпил примерно в два раза больше.

- Так вы, наверно, с девушками - ни-ни?

- Видишь дерево стоит, а возле него коса?

- Ну вижу, а при чем здесь коса?

- Так вот ко мне смерть приходила - так я ее так оттрахал, что она косу забыла.

НА ИЗМЕНЕ

- Я ему отомщу! – Ершова вытерла слезы, и с отвращением заглянула в пустую рюмку. – Щас выпью, и отомщу! Плесни мне двадцать капель. И себе десять. Ты по синьке дурная.

Я и по трезвому интеллектом никогда не блистала, если уж на то пошло. А если нет разницы, то зачем себя ограничивать? Разлила поровну. Выпили, не чокаясь. Закусили салатом из рукколы. Потому что мы дамы, а не говно какое. Диету соблюдаем.

Мстить было решено немедля. За Ершову, и за всех обманутых женщин планеты Земля. Тех женщин, которые вернувшись из командировки, обнаружили в своем доме с резным палисадом недавнее присутствие посторонних проституток. Недавнее присутствие посторонних проституток – оно ж бывает явным и неявным. Неявное – это если ты только месяц спустя находишь под ванной презерватив, и закатившуюся туда губную помаду Руби Роуз интенсивно малинового цвета. И тебя начинают терзать смутные сомнения: у посла медальон, у Шпака магнитофон. А явное присутствие – это явное присутствие: презерватив ты находишь у себя в кровати, помаду Руби Роуз на хую у мужа, а саму проститутку – выбривающей линию бикини твоей бритвой в твоей ванной. Тут, конечно, без двадцати капель не обойтись, факт.

- Потаскун и свиноеб! – плакала Юлька, вытирая кровавые потеки с кафеля в ванной. – Ничего святого в человеке не осталось! Ты только посмотри: моя маска для волос Селектив, двести грамм за пятьдесят евро – где она? Где? А вот она, вот! Открываем крышечку, и смотрим: что тут у нас? Масочка за пятьдесят евро? Залупа тут за рубль двадцать! Где масочка моя, а? С кого теперь спрашивать? Куда ж ты, сука страшная, все двести граммов дела? У тебя ж волос там отсилы сорок штук было! А я, главное, еще как чувствовала: за волосы ее таскаю и думаю: "Волосы-то, волосы-то чисто шелк! Мяконькие, славные, прям как у меня после масочки за пятьдесят евро". И тут меня как током ударило, Лида. Я крышечку открываю, а там нихуя! Аж вылизано все! Жрала она ее что ли? Теперь мы этого уже никогда не узнаем.

Трупы проститутки и Юлькиного мужа самоутилизировались в неизвестном направлении после того как Ершова кинулась на кухню за свиноколом. А ведь до этого лежали тихо, и радовали Юльку отсутствием пульса и дыхания. Я хорошо понимала подругу. Мой недавний гражданский муж Миша, на которого я потратила два года жизни и десять кило живого веса, был так же утилизирован месяц тому назад. И примерно по такому же поводу. Осуждать Ершову я не имела права.

- Отомстим, Юля. – Я по-товарищески похлопала Ершову по плечу. – Отомстим, и унизим его достоинство. Растопчем как личность. Покроем позором его фамилию!

- То есть, ты считаешь, что фамилию Мундяну можно опозорить еще больше? Да она ж сама по себе стыд и срам. – Юлька всхлипнула и нахмурилась: - А между тем, времени у нас в обрез. Нам нужно погладить парадные камзолы, начистить праздничные чешки, и нанести легкий летний макияж. Мы же дамы, а не бляди лысые. Мы изысканные леди. У нас есть достоинство и салат из рукколы. Мы умеем танцевать порочное мамбо с элементами уникальной хореографии. Это всегда производило впечатление на самцов. Ты готова превращать мужчин в рабов? А? Я не вижу ваших рук!

Через два часа мы с Ершовой были готовы превращать в рабов всех подряд. Натренированным взглядом доминирующих самок. Мы смотрели на мир уверенно и дерзко. Наш летний макияж был безупречен. Мы скушали бубль-гум со вкусом тройного ментола, и от этого наши глаза приобрели дополнительный объем и сексуальную увлажненность.

Смеркалось. На улице кого-то били. Вдалеке слышались сирены милицейских машин. Из окна шестого этажа вылетела и просвистела над нашими головами пивная бутылка. Томный медведковский вечер распахнул нам навстречу свои объятия и обещал интересные приключения.

- Сейчас мы поедем в клуб "Коко", - Юлька загнула на руке палец. – Оттуда рванем в "Улетай", а после "Улетая" хорошо бы было посетить "Пять пятниц", но мы их не посетим. Потому что в "Улетае" у нас, как всегда, спиздят кошельки. Поэтому мстить мы будем в "Улетае". Агрессивно и изысканно. Поднимай паруса, каравелла. Славная выйдет охота.

Мы презрительно обошли осколки разбитой бутылки, посчитав ниже своего достоинства кричать в темноту: "Да вы охуели что ли, дискоболы синие?! ", и направились к дороге, с намерением поймать там такси, которое отвезет нас в мир неоновых огней и флюидов разврата. Юлька небрежно вскинула руку, демонстрируя полукилограммовый золотой браслет, и возле нее немедля остановился черный Мерседес, из окон которого неслась бравая песня "Ю тач май траля-ля".

- Девушки, вам куда? – Спросил кто-то из авто.

- В библиотеку имени Ленина. – Сурово ответила Ершова, и спрятала в карман руку с браслетом.

- Так нам по пути! – Обрадовался кто-то внутри Мерседеса, и сделал музыку потише. – Я тоже еду в библиотеку. Хочу почитать Пришвина.

- Лида, пойдем отсюда. – Юлька твердо взяла меня за руку, и потащила в противоположную сторону. – Запомни раз и навсегда: по ночам на черных Мерседесах ездят только чурки. Мерседес стопудово угнанный, а у чурок при себе всегда кинжалы и сабли. Нас сначала зарежут, а потом посадят за угон, как соучастниц. У тебя мужа нет, и у меня с сегодняшнего дня тоже. Кто нам будет в тюрьму карамельки приносить?

Мерседес дал задний ход, и очень быстро нас догнал.

- Девушки! – Некто за рулем был настойчив. – Давайте познакомимся и вместе поедем в библиотеку. Там сегодня можно выпить абсента и потанцевать под Руки Вверх.

- Точно чурки. – Юлька сильнее сжала мою руку, и еще интенсивней поволокла меня по придорожным камням. – Руки Вверх, ага. "Черные глаза, умираю-умираю". А потом Лезгинка, Сулико, танец с саблями, и кинжалом в печень. Ну их нахуй, от греха.

Дверь Мерседеса распахнулась, и оттуда вылезла загипсованная нога. А за ногой вылез мужик. Ничо такой мужик, в принципе. Главное, на чурку не похож. А то, что он похож на Зюганова в молодости – на фоне мыслей о кинжалах даже не испугало.

- Девушки, - укоризненно крикнул мужик, и потряс гипсовой ногой, - я не могу за вами бегать, честное слово. Я инвалид. И просто хороший человек. Давайте дружить?

Я притормозила. С такой ногой он нас точно не догонит. Да и сабли, вроде, у него нет. И лицо доброе. Небось, и про Пришвина не наврал.

- Чо встала? – Прикрикнула на меня Юлька, взявшая уже солидный разгон. – На кой хуй нам калеки одноногие? Как я мстить-то буду? Чо мы, здоровых себе не найдем, с таким-то макияжем и браслетом? Буду я еще свою сексуальность на мудаков растрачивать. Ты на его морду глянь: типичная деревенская харя. Поди, к соседу в огород полез, картохи на вечернее пюре напиздить, и в заячий капкан наступил. Других вариантов просто нет.

- А Мерседес откуда? – Я больше не разделяла Юлькиной паники. – Откуда у деревенской хари Мерседес?

- Да кто тебе сказал, что это Мерседес? – Юлька уже врала напропалую. – Мы с тобой литр на двоих уговорили. А ты, вон, и с бутылки пива продуктовую тележку из Ашана за Феррари примешь. Не Мерседес это! Не-Мер-Се-Дес!

А через пять минут мы уже сидели в салоне машины, и показывали водителю Вове кратчайший путь в клуб "Коко".

- Вот тут налево. – Размахивала браслетом Ершова. – А щас направо поворачивай. А теперь прямо. А почему тут на доме написано "Южное Бутово"? Ты куда нас завез, диггер одноногий? Разворачивай бричку, нищеброд. Ну нихуя у мужика нету: ни ноги, ни навигатора, ни мозгов. Позорище.

К четырем часам утра я заподозрила, что Юльке просто нравится кататься на Мерседесе, и в "Коко" мы сегодня не доедем. Поэтому, увидев впереди неоновую вывеску "Диско-бар "Деревяшечка", заорала:

- Тормози тут! В жопу это "Коко", пойдем тратить твои наличные в Деревяшечке! Судя по названию, там можно выпить. Вкусно и много.

- Самогона из опилок много не выпьешь. – Презрительно высказалась Ершова, и покачала головой: - Стыд один с тобой. Разве ж изысканных дам может тянуть в заведение с названием Деревяшечка? Там наверняка дефлопе не подают, и метрдотели недостаточно вышколены. А я хочу выпить пунша и крюшона.

- Дай ей подсрачника, Вова. – Я уже открыла дверцу, и обернулась к водителю. – Не видишь: девушке плохо. Подсрачник и свежий воздух творят чудеса. Через пять минут Юля будет пить самогон из опилок, и закусывать консервированным шпинатом. Я-то знаю.

Спустя час Ершова надрывно орала в микрофон: "Шел я лесом-камышом, встретил бабу голышом", Вова хлопал в ладоши, весело стучал в такт гипсовой ногой и костылем, а я танцевала кентачис, зажав зубами столовый нож. Про крюшон никто и не вспоминал.

- Господа, мы закрываемся. – Сзади подкрался официант и тревожно воззрился на мой нож.

– Верните прибор на место и заплатите за битую посуду.

Я сплюнула нож в руку, и воздела над головой, в честь окончания пляски страсти. Юлька допела свою лебединую песню. У Вовы откололся кусок гипса с пятки. И все мы посмотрели на официанта.

Работник сферы обслуживания затрясся и метнулся в сторону. Мы счастливо засмеялись.

Ершова наклонилась к моему уху, и жарко шепнула: "А Вовка ничо такой, да? С таким и отомстить не зазорно". Я посмотрела на Вовку Юлькиным взглядом, и согласилась, что он вполне себе ничо. Будь у меня муж-козел и жажда отмщения – лучше варианта и не придумать. А что нога в гипсе – так это ерунда. Не хуй же у него в гипсе, в конце концов.

- Вольдемар, а поехали к тебе? – Ершова хлопнулась всем весом на пока еще незагипсованное второе Вовкино колено, отогнула пальцем ворот его футболки, заглянула внутрь и добавила: - Но я еще немножко не готова теребить твои мохнатые сисеньки. Ты оценил мою честность? Купи мне еще шнапсу и сельдерея.

- Чего ей купить? – Вова растерянно посмотрел на меня.

- Красного вина и огурцов. – Я воткнула нож в столешницу, и хлопнула Вову по плечу: - А мне купи семечек и кроссворд Тещин язык. Я на кухне у тебя посижу, пока вы Пришвина читать будете.

- Какого Пришвина?! - Вова явно хотел возразить, но я уже решительно встала и подняла за руку Ершову:

- А придется, Вова. Придется. Эта женщина тебя просто так не отпустит. Нужен откуп. И не вздумай оскорблять нас деньгами. Хотя, меня можно и оскорбить. А Юле нужны мохнатые сисеньки и интеллектуальное чтиво. Поедемте, гусар.

По пути мы заехали в супермаркет за шнапсом и сельдереем. Но в магазине Юля вспомнила о том, что она – изысканная дама, и загрузила тележку белужьей икрой, устрицами, и французским алкоголем, приговаривая: "А вот нехуй, нехуй на Мерседесах выебываться. На Мерседес, значит, бабки есть, а на дефлопе нету? Где у нас тут дефлопе и как оно, блять, выглядит? ".

Вова только крякнул.

- А может, ну ее нахуй эту месть, а? – Тихо спросила меня Юлька, алчно глядя на котлету денег, из которой наш добрый друг отщипнул одну сотую часть, и заплатил по километровому кассовому чеку. – Может, мне замуж за него выйти?

- Ты сначала с предыдущим мужем разведись, скотина жадная. – Я вспылила. – У самой, вон, и муж, и Вова с икрой. А у меня нихуя и луку мешок. Я, может, тоже хочу замуж за Вову!

- Ишь ты, замуж за Вову она собралась! – Завопила Юлька. – Невеста тушоночная! Иди, и сама себе найди какого-нибудь Вову, а то дохуя вас таких, жадных до чужих мужиков!

- А кто вообще тебя к Вове в машину посадил, свинья ты старая! – Я перешла на ультразвук. – Кто орал: "Я туда не сяду, там чурки с кинжалами, и явственно пахнет потерей анального достоинства"?! Да если б не я, ты б щас шла домой из "Улетая" без денег, без паспорта, и с пыльным отпечатком ботинка сорок седьмого размера во всю жопу!

- А кто машину ловил?! – Ершова засучила рукава, и пододвинулась ко мне вплотную. – Кто красотой своей Вову ослепил? Из-за кого он вообще остановился?! На чей златой браслет позарился, а? А?!

- Девчонки, эй… - Слабо подал голос Вова, и тут же пожалел о своей инициативе.

- Пошел нахуй, говно одноногое! – Заорала Ершова, и пнула Вову по гипсу.

- Иди в жопу, обрыган лысый! Лезет он тут, блять! Мордой своей козлиной! С мнениями своими, в хуй никому не тарахтевшими! – Я плюнула в сторону Вовы, и мы продолжили непринужденную беседу:

- У меня зарплата шесть тыщ рублей! Я на пальто кожаное восьмой год коплю! А у тебя три шубы норковых! А завтра тебе твой мудак и четвертую купит, чтоб простила! Мне Вова нужнее!

- Какие три шубы?! Всего одна, и та молью пожратая! И какое тебе пальто кожаное?! Телогрейка, валенки с галошами и гармонь трофейная через плечо! И шапка пыжиковая, чтоб в праздники выебываться! Пальто ей! Кожаное! Ха!

- Да ты ж сроду с мужиками себя вести не умела! Один всю мебель в доме пропил, второй блядей домой таскает! Не умеешь ты мужиков в кулаке держать! Я-то Вову вышколю! У меня рука тяжелая! Переебу ему пару раз гантелей промеж бровей, ногу вторую узлом завяжу, в глаза ему гляну и спрошу: "Что, Вова, блядовал? Кого на Мерседесе вчера катал, а? Кому устриц покупал и три банки горошка Бондюэль? Блядям, сука, покупал? Старым лысым блядям? " - и тупым лезвием ему по яйцам вжик-вжик… Вжик-вжик… Чтоб уважал жену свою, мразь такая! Вжик-вжик! Вжик-вжик!

- Хо-хо-хо! Лезвием тупым! Да кого ты напугаешь тупыми лезвиями? Уксусу ему в жопу влить через воронку – и всех делов! За ноги подвесить, и лить, лить, лить ему в сраку уксус яблочный, и жечь ему волосы на сиськах мохнатых, пока не расколется, сука, кого в Мерседесе по ночам катает, пидорас гипсовый!

Я набрала в грудь побольше воздуха, и случайно встретилась взглядом с кассиршей за Юлькиной спиной…

В третьем классе на уроке литературы нам читали рассказ о партизанах и фашистах. И показывали агитационные диафильмы: партизаны стреляют в фашистов, фашисты стреляют в партизан, партизаны добивают фашистов штыками, и последняя картинка: глаза фашиста, который однозначно обосрался. Там, в общем-то, даже непонятно что это фашист. Там одни глаза на весь периметр: огромные, полные животного страха и боли. Эти глаза потом лет пять мне в кошмарах снились. Поэтому я никогда их ни с чем не спутаю. И вот сейчас из-за Юлькиного плеча на меня смотрели те самые глаза. И крепко пахло говном.

- Юля, - я одним взглядом указала на кассиршу, - Юля, заткнись на секунду, и посмотри назад.

Ершова резко обернулась и тут же взвыла:

- А где Вова?!

А Вовы не было. Кассиршу о Вовином исчезновении можно было не спрашивать. Судя по ее фашистским глазам, она еще лет пять не сможет говорить. Поэтому бесполезно было лить ей в жопу уксус, и допытываться о том, куда делся наш славный парень Вова. Но чутье мне подсказывало, что делся он куда-то явно навсегда. Оставив нам на память тележку с деликатесами и легкую грусть последней встречи.

- Нету Вовы. – Резюмировала я, и взялась за тележку. – Да и похуй на Вову, в общем-то. Тут икры килограмм. И устрицы.

- Да говно те устрицы, Лида. – Ершова тоже вцепилась в тележку, и с усилием толкнула ее вперед. – Устриц можно жрать только с сентября по апрель. Это я тебе как дама даме говорю. В мае устриц жрать моветон. Они слишком жирные, и от них случается понос. А вот горошек, к примеру, хорош круглый год. Тут, конечно, надо знать, где этот горошек выращивали…

Стеклянные двери супермаркета разъехались в стороны, выпуская меня, Ершову, и жирных устриц в утреннюю прохладу, и легкий майский ветер еще с минуту доносил отзвуки Юлькиного голоса:

- … а пальто тебе кожаное купим завтра. Мой мудак щас проспится, и приползет сегодня к вечеру: в зубах цветы, по карманам бабло рассовано. "Юлечка, прости, вот тебе денежка, купи колечко". А нахуя ж мне триста сорок восьмое колечко? Пальто тебе купим кожаное. Воротник чтоб с рыси. И шляпу обязательно. Потому что без шляпы, Лида, ты не дама, а хуйня…

В Москве наступило утро.

(с) Мама Стифлера