Нитхинол

Большой текст, но того стоит

Автор - Бригадир, за шо ему ессна гранд риспект и уважуха!

Когда-нибудь водочка кончается. Вместе с ней кончаются денежки. Вместе с ними кончается здоровье и, в общем-то, вселенная. Потому что непохмеленный алкаш и эта самая, получается, непохмеленная вселенная ни разу друг друга не понимают. Ну, вот как отторжение. Антагонизм. Неприятие. Два одноименных полюса магнита - вместе им не сойтись. Видели, да? Кабинет физики, два магнита - один сине-красный. Второй... тоже сине-красный. Если две подковы разноцветно приложить - будет тяжелый железный чмок и овал. А если одноцветно приложить - будет... да ни хрена не будет. Две подковы будут скользить в воздухе, испытывая перманентную неприязнь друг к другу, и даже если ты их по дури своей врожденной соприкоснул - толку от этого будет ровно ноль, потому что это чисто видимость. Сине-красного овала не получится. Получится одна подкова. И еще одна. И ни хрена больше. А вот если повернуть одну подкову вокруг оси... оооо!

Алкаш похож на такую, еще не повернутую как надо подкову. Все, что у него есть осмысленного - это неприязнь. Мира, блядь, солнца, воздуха, людей (всех, без исключения), всех животных, растений, всего живого и неживого - скопом.

Алкаш никого не любит. А не потому, что он злой. Ему НЕЧЕМ любить. Да, вот так вот. Нечем. Вот у вас есть, чем любить? А у него нету. Непохмеленное сердце - это страшно. Оно не умеет любить. Оно даже слова такого не знает - "любовь". Кака така любовь? Нету такого слова...

Поэтому - похмеляться - надо. Нет. Вот так: НАДО. Вот я еще раз - встаю на табурет и ору в потолок "НАДО"!

Но нечем...

А надо...

А нечем...

Тьфу!

Много-много лет назад... Дядя Витя, который, по большому счету, дядей мне не являлся, но значился в каких-то туманных родственниках откровенно забомжевал и положил на социалистическое общество хуй. Тогда такое общество еще было. Или делало вид, что было.

В общем - это было тогда, когда в кодексе была такая статья за тунеядство. Это не значит, что тунеядец ничего не делал. Если бы он не делал, он бы просто умер с голоду. Дядя Витя сдавал стеклотару и временами чего-то разгружал. Но с точки зрения участкового он бездельничал нагло и противозаконно... А это разные перпендикуляры, опущенные, как ни странно, из одной точки.

Странность заключалась в том, что, например, другой туманный родственник за всю жизнь палец о палец не ударил, мирно просидев в бюро пропусков на каком-то заводе. Для социалистического общества он не сделал не просто нихуя, а абсолютно нихуя. Он только жрал, спал у себя в кабинетике, ставил изредка печати и чего-то там подписывал. Тем не менее, участковый считал его примером для подражания, а дядю Витю - нет. Потому что дядя Витя, хоть и работал, но делал это противозаконно, то есть - вроде как не делал вовсе. А пропускник, хоть и бездельничал, но делал это охуеть как легитимно и оттого был уважаемым человеком.

В общем, дядя Витя стал почти классическим бомжиком. Почти - потому что как бы угол у него как бы был. И даже прописка. Но он совершенно не хотел ни строить социализм, ни даже жить как все нормальные советские люди - в квартире. А хотел он сдавать стеклотару, регулярно выпивать, петь протяжные песни, а жить - где придется. Ну, каждому свой пенициллин - чего уж. Хочет человек. Ничего не попишешь. Бессильны оказалась власть и общество. Диоген дядя Витя сказал - пошли вы все в жопу и переселился на берег самой забавной реки в мире. Она протекала прямо поперек города и единственное, чего там не было - это чистой воды. Остальное там было. Включая тела уже улетевших на небо диогенов.

Летом, часть весны и часть осени там было довольно сносно. Остальные мерзкие времена года там было невыносимо, и дядя Витя переселялся на теплотрассу. Она проходила по городу, иногда под землей, иногда над, и, в общем, обеспечивала сносную температуру. Надо было только снять слой стеклоткани, пару сл оев стекловаты и обнажить горячее тело трубы. Обняв ее, можно было спать и не думать о смысле жизни. Или думать, но очень эдак лениво и без выводов. Как бы - отстраненно. Абстрактно, я бы даже сказал. Ну, типа, "я и энтропия вселенной". Предисловие к первому изданию.

Но - то зимой. Зимой вообще существовать неуютно. Бодрит, конечно, но неуютно. А я про лето. Дядя Витя летом на речке этой дневал и ночевал. И вот как-то я иду (мальчик, яйца еще не волосатые, в руках удочка) по берегу. Взрослые, степенные рыбаки, конечно, тут отродясь рыбу не ловили, потому что она (рыба) тут тоже бомж и вид соответствующий. Но мальчику одиннадцати лет на это насрать. Рыба - она не для ухи. Она для души. Иду.

Вижу - сидит на берегу дядя Витя. По правую руку от него стоит пластмассовая бутыль откровенно синего цвета. А по левую - просто стеклотара с мутной водой из речки. Дядя Витя меня не видел. Он потер руки. Взял пластмассовую бутыль прямоугольного, как оказалось, сечения и медленно открутил пробочку. При этом он ясными глазами смотрел вперед и думал, само собой, о смысле и тщете всего сущего. А о чем же еще? Странные вы вопросы задаете, товарищи...

Потом он поднес бутыль с жидкостью купоросного цвета ко рту и... не стал пить. Он понюхал горлышко. Смысл сего действия я узнал много позже. Уже когда сам стал бухать не по-детски. А тогда я подумал, что дядя, так сказать, наслаждается букетом. Потом дядя отхлебнул глоточек и покатал этот самый глоточек у себя во рту. Небритые щеки его забавно надувались при этом. Ясные глаза его были сосредоточены, как никогда.

Вот, кстати... Почему, когда пишут об алкоголиках, всегда у них мутные глаза? Ну что за хрень? Какие такие мутные? Это ж, блядь, катаракта, натуралисты вы хреновы. Где ж глаза мутные бывают? Вот у собаки моей были мутные глаза и даже белым все на хуй затянуло, как в фильме ужасов. Так там понятно. Токсоплазмоз, помутнение. Я ей стекловидное тело колол две недели. И стали глаза опять - что солнышко. Карие такие светящиеся глаза. Так то - болезнь. А у алкаша откуда, на хуй, болезнь?

Вы вообще видели больного алкоголика? Ну, покалеченного - бывает. С синяком - святое дело. С тросточкой, когда ножку подвернет - да. Это ж образ жизни! К болезням он никакого отношения не имеет. Дядя Витя, годов так через десяток, умер здоровым, как свежеимпортированный апельсин. На вскрытии у него, кроме слегка раздутой печени (еще бы!) вообще ничего не нашли.

Идеальный трупик. Блядь, для анатомического театра. Жира - ноль. Ну, чисто указкой показать - вот, типа, тут должен быть жир и даже вот его немного есть. А в целом, товарищи студенты, жир нутряной нам завсегда мешает, потому что ни хрена, я извиняюсь, из-за него не видно. А вот у этого, я извиняюсь, индивидуума, жир присутствует, но номинально. Следы. Видите, какой натюрморт. Печень, хе-хе, конечно, не фонтан. А в остальном - весьма, весьма милый труперс.

Но в тот летний день дядя Витя труперсом не был. Он катал во рту глоточек синей жидкости и ясными глазами смотрел ВНУТРЬ себя. То есть - окружающие красоты его интересовали мало. Ну, то есть, вообще. Ну, как будто нет ничего и никого, и никогда не было.

Так примерно пробуют коньяк знаменитые дегустаторы. Причем - язык-то длинный. На кончике - один вкус, на середине - другой. А вкус есть еще и на боковой стороне языка. В общем - пока дегустатор глоток по языку погоняет - времени ого-го сколько пройдет. А еще ж послевкусие. Это когда коньяк уже впитался, и его как бы нет. А тень вкуса осталась. Такая резная, как от клена или от сирени в полдень. Пятна солнечные в тебя впитываются, в кожу, в волосы, в одежду, если совсем, конечно, под крону не залезешь. Тогда хрен тебе, а не резную тень. Вот у дегустатора, значит, на языке такая резная тень. Как бы ее нет. А как бы и есть.

Дядя Витя в дегустатора недолго играл. Ясные глаза вдруг стали смотреть вперед, куда надо, и заморгали, и стали конкретными, как у киллера. После чего он выдохнул и непитейную эту ни разу синеву (ровно половину) залил в себя. Запил мутной речной водой (ровно половина из стеклотары) и тогда уже, крякнув, вдохнул. Зрелище - класс! То есть, меня передернуло. Я удочку выронил. Ну и, само собой, дядя Витя меня увидел.

- А, юнга, ептыть! - обрадовался моряк дальнего плавания. Он на ТОФе служил и гордился этим необычайно. Положа руку на сердце - не было у него в жизни ничего лучше. Значимей. Конкретней. Полезней. И для себя. И для социалистического, мать его, общества в целом.

Ну, перекинулся я с туманным родственничком парой ничего не значащих фраз и пошел дальше удочкой размахивать. А дядя Витя остался. Созерцать. Размышлять. Переваривать. Жара. Июль. Каникулы. У меня - школьные. У дяди Вити - вечные. Он больше никогда не работал. Ну, по закону. По трудовой книжке. За трудодни там, или за оклад. Никогда. Стеклотару - да. Сдавал. Находил где попало, и сдавал. Разгружал чего-то. Получал денежки и тут же их пропивал.

Что, скажете - зря прожил жизнь дядя Витя? А ведь, знаете, и я так когда-то думал. Вот так вот жестко считал - зря жизнь прожил туманный мой родственничек. Даже не жестко считал - жестоко. Мудак. Это я про себя. Мудак и есть. Ни одна жизнь зря не проживается. А уж тем более - человека, никогда никого не обидевшего. А уж тем более, тем паче - человека, отслужившего 4 года на ТОФ. Вечная ему память.

А?

Как умер? Да никак. И не умирал даже специально и подвигов никаких не совершал. Вот, как я уже рассказывал, шла через весь город теплотрасса. - 30 мороз. И где-то авария. Хрен его знает - где там авария - город большой. Узел какой-то вымерз на хрен. Оно и понятно. В - 15 аварии не случаются. Повода нет физического. А в -30 - сплошь и рядом. И вот вылетает этот узел на хрен и возникает серьезная опасность всему городу.

Дядя Витя спит, обняв трубу, и созерцает. А Советского Союза уже нет. Партии нет. Вообще - кого ебать непонятно, а главное - кто будет ебать за аварию - тоже непонятно. В советское время сразу бы нашли. А тут нет.

Пока разбирались - еще сигнал. Где-то что-то еще раз перемерзло, уже разбираться совсем некогда. И кто уж приказ дал - не знаю, но отопление выключают и экстренно воду сливают. Труба, которая завсегда всю зиму горячая была - вмиг похолодела, задубела даже. И к ней, созерцая и медитируя, приморозился к утру дядя Витя. Ну, мук он никаких не испытывал. Не орал и не требовал к себе санитарок. Замерз просто и все. Фактически - в эмбриональной позе. Ну, почти эмбриональной. В ней, говорят, отходить - одно удовольствие. В общем, этих гедонистов поутру нашли четыре штуки - и трое без документов. Дядю Витю, вообще, случайно опознали. У него в кармане какая-то справка была. Из которой следовало, что он - дядя Витя. В общем, было кому сообщить. А остальные трое так безвестными в рай и пришли. А куда ж еще-то? В рай, конечно. Зла они не творили. А это, по большому счету - самое стопроцентное добро в мире.

Ну вот. В общем - неважно, правильно ли жил дядя Витя. В конце концов, я тоже... это... неизвестно, правильно ли живу. Живу, аж иногда самому противно. То ли правильно... то ли нет.

И вот, значит, показал мне тогда дядя случайно вещь, которая по-умному называется спиртосодержащая жидкость, а по-народному, по-глупому, то есть - коньяк с резьбой.

Тогда я, конечно, внимания никакого не обратил. Ну, мелькнуло и мелькнуло. Ну, пьет дядя Витя гадость неожиданно красивого цвета. Ну, значит надо. Он взрослый, он моряк, ему виднее. Может, это у него ностальгия такая по синему, блядь, пресинему морю.

Я вспомнил об этом через лет десять, когда надо было похмеляться, а похмеляться, значит , нечем, а похмеляться, значит, надо и это все так вот тут, в голове засело, занозой такой страшной, из виска в висок, что я пошел в промтоварный отдел и купил там на сорок копеек знакомый пластиковый бутыль. Полиэтиленовый, наверное. Хуй его знает - пластмасс много, и все высокомолекулярные...

И пришел домой.

И мне тогда повезло.

Я остался жив...

А остался я жив не потому, что я вовремя похмелился. Это все в данном случае - не имеет значения.

А потому что спирт в нитхиноле был этиловый.

Нда.

А вот вы спросите - а какой еще бывает спирт в нитхиноле и вот вам сейчас будет смешно, а мне, задним ходом, страшно.

Когда-то нитхинол был только на этиловом спирту. Ну, в период развитого социализма, в самый его рассвет. Этиловый такой, технический.

Вы вообще пили нитхинол? По глазам вижу - не все. Это такая синяя... ярко синяя жидкость. В ней есть спирт. Не столько, конечно, сколько в водке. Но и не столько, сколько в вине. Конечно, точно не скажешь и на этикетке не написано. Но по ощущениям - градусов 25. Там еще есть нашатырный спирт - это чувствуется. И вот эта самая синяя составляющая. Возможно - еще какие-то мыльные добавки или ПАВ. Поверхностно-активные вещества, расшифровываю. Говорить о том, что это амброзия - я не буду. Ну, не амброзия это. Более того - даже не напиток.

Пить это нельзя.

Но я пил.

И выжил.

/продолжение следует/