Люди разделились: одни выступали за мир, другие требовали, чтобы Акбар оказал сопротивление. Наместник шепотом сказал жрецу: - Этот человек при всех унизил меня. Но ты поступил не лучше. Жрец повернулся к нему. И, стараясь говорить так, чтобы никто другой не услышал, велел немедленно приговорить ассирийца к смерти. - Я не прошу, а требую. Ты сохраняешь власть лишь благодаря мне, и я могу покончить
с этим когда угодно, тебе ясно? Я знаю, какие жертвоприношения могут смягчить гнев богов, когда мы вынуждены сменить правящую династию. Это будет не первый случай: даже в Египте, царстве, просуществовавшем тысячи лет, было много случаев, когда сменялись династии. И все-таки жизнь во Вселенной не прекратилась, небо не обрушилось на наши головы. Наместник побледнел. - Военачальник стоит в толпе с несколькими воинами. Если ты будешь настаивать на соглашении
с ассирийцем, я скажу всем, что боги оставили тебя. И тебя лишат твоей власти. Давай продолжим суд. Ты будешь делать только то, что я велю. Если бы Илия находился поблизости, у наместника осталась хотя бы одна возможность: он попросил бы израильского пророка рассказать о том, что он видел ангела на вершине Пятой Горы. Он напомнил бы всем историю воскрешения сына вдовы. И тогда собравшиеся собственными глазами увидели бы пророка, способного творить чудеса, рядом с человеком, не обладавшим
никакой сверхъестественной силой. Но Илия отсутствовал, и у него больше нет выбора. Да и потом, это всего лишь пленник. Никакое войско в мире не начинает войну из-за гибели одного воина. - Твоя взяла, - сказал он жрецу. Когда-нибудь он расквитается с ним. Жрец согласно кивнул головой. Вслед за тем прозвучал вердикт. - Никто не покорит Акбар, - сказал наместник. - И никто не войдет в наш город без
разрешения его жителей. Ты попытался сделать это, и я приговариваю тебя к смерти. Услышав это, Илия закрыл глаза. Военачальник улыбался. Пленника, окруженного толпой, привели на место казни у городской стены. Там с него сорвали остатки одежды и оставили нагим. Один из воинов толкнул его на дно ямы, вырытой рядом со стеной. Народ столпился возле ямы. Люди проталкивались поближе, чтобы получше все разглядеть. - Воин с гордостью
носит свои доспехи и не прячется от врага, потому что он храбр. Шпион одевается как женщина, потому что он трус, - крикнул наместник так, чтобы все услышали. - Поэтому я приговариваю его к смерти, лишенной чести храбрых. Народ освистал пленника и криками одобрил наместника. Пленник говорил что-то, но толмача поблизости больше не было, и никто не мог его понять. Илие удалось пройти вперед и подойти ближе к наместнику, но было уже поздно. Когда он дотронулся
до его мантии, тот грубо оттолкнул его. - Это твоя вина. Ты хотел устроить публичный суд. - Нет, это твоя вина, - ответил Илия. - Даже если бы ты созвал совет Акбара тайно, военачальник и жрец сделали бы то, что хотели. В течение всего процесса я был окружен стражниками. Все было хорошо продумано. Обычай гласил, что продолжительность казни избирает жрец. Он наклонился, взял камень и протянул его наместнику. Камень был не такой
крупный, чтобы повлечь быструю смерть, но и не слишком мелкий, чтобы продлить страдание. - Ты первый. - Я вынужден это сделать, - тихо произнес наместник, чтобы его слышал только жрец. - Но я знаю, что это неправильный путь. - Все эти годы ты вынуждал меня идти на более суровые меры, а сам старался делать лишь то, что было приятно народу, - так же тихо ответил жрец. - Не раз я терзался сомнениями и чувством вины, проводил бессонные
ночи, преследуемый призраками ошибок, которые, возможно, совершил. Но благодаря тому, что я не струсил, весь мир сейчас с завистью смотрит на Акбар. Люди принялись искать камни подходящего размера. Какое-то время слышен был только стук камней друг о друга. Жрец продолжил: - Может быть, я ошибаюсь, осуждая этого человека на смерть. Но не в том, что касается чести нашего города. Мы - не предатели. Наместник поднял руку и бросил
первый камень. Пленник увернулся от удара. Однако вслед за этим толпа с криком и свистом принялась забрасывать его камнями. Ассириец пытался защищать лицо руками, и камни попадали ему в грудь, в спину, в живот. Наместник хотел уйти оттуда. Он уже много раз видел это зрелище, знал, что смерть будет медленной и мучительной, что лицо превратится в сплошное месиво из костей, волос и крови, а люди будут кидать камни даже после того, как жизнь покинет это тело.
Через несколько минут пленник перестанет защищаться и опустит руки. Если он был хорошим человеком, боги направят один из камней, и тот попадет ему в темя и вызовет обморок. А если он совершил много зла, то не потеряет сознания до последней минуты. Толпа вопила и все яростнее бросала камни. Осужденный изо всех сил пытался защищаться. Но внезапно он раскрыл руки и заговорил на понятном всем языке. Пораженные этим, люди застыли. - Долгой жизни Ассирии! -
крикнул он. - В этот миг предо мной предстает образ моего народа, и я умираю счастливый. Ибо умираю, как предводитель, который пытался спасти жизнь своих воинов. Я уйду к богам с радостью, ибо знаю, что мы завоюем эту землю! - Ты видел? - сказал жрец. - Он слышал и понял весь наш разговор во время суда. Наместник кивнул. Ассириец говорил на их языке и знал теперь, что в совете старейшин Акбара царит раздор. - Я не в аду, ибо
образ моей родины придает мне силы и достоинства. Образ моей родины наполняет меня радостью! Слава Ассирии! - снова закричал он. Очнувшись от ошеломления, толпа снова принялась бросать камни. Человек стоял, раскрыв руки, не пытаясь защищаться. Это был храбрый воин. Несколько мгновений спустя проявилась милость богов: один из камней угодил ему в лоб, и он упал без сознания. - Теперь мы можем уйти, - сказал жрец. - Народ Акбара сам позаботится о том, чтобы
завершить дело. Илия не вернулся в дом вдовы. Он отправился бродить по пустынной местности, сам не зная, куда идет. "Господь ничего не сделал, - говорил он растениям и камням. - А ведь мог все изменить". Он раскаивался в своем решении и винил себя в смерти еще одного человека. Если бы он согласился тайно созвать совет старейшин Акбара, наместник мог взять его с собой. Тогда они были бы вдвоем против жреца и военачальника. Вероятность
их победы была бы невелика, но все же больше, чем во время публичного суда. Хуже того, на него произвело большое впечатление умение жреца обращаться к толпе. Не соглашаясь ни с одним из высказываний жреца, он должен был признать, что этот человек прекрасно управляет людьми. Илия решил запомнить увиденное в мельчайших подробностях, ведь когда-нибудь ему придется встретиться в Израиле с царем Ахавом и царевной Тирской. Он шел куда глаза глядят и смотрел
на горы, город и на ассирийский лагерь вдали. Он был лишь песчинкой в этой долине, вокруг него простирался огромный мир, такой необъятный, что, даже проведя в странствиях целую жизнь, он все равно не смог бы прийти туда, откуда начал путь. Его друзья и враги, возможно, лучше понимали, в каком мире они живут. Они могли отправиться в дальние страны, плавать по неизведанным морям, любить женщин, не мучаясь своей греховностью. Ни один из них больше не слышал ангелов из детства и не думал бороться во имя Господа.
Они жили в согласии с настоящим и были счастливы. Он такой же, как все люди; и вот теперь, бредя по долине, он страстно желал никогда больше не слышать голосов Бога и Его ангелов. Но жизнь соткана не из желаний, а из поступков каждого человека. Илия вспомнил, что много раз уже пытался отказаться от своего предназначения, но сейчас он стоит здесь, посреди долины, ибо так велел ему Господь. "О Господи, я мог бы быть всего лишь
плотником и все равно был бы полезен Тебе!" Но он исполняет то, что ему велено, и несет на себе груз предстоящей войны, истребление пророков царем и Иезавелью, избиение камнями ассирийского предводителя и страх любви к женщине из Акбара. Господь приготовил ему подарок, а он не знает, что делать с ним. Посреди долины вдруг возник луч света. Это был не ангел-хранитель, которого он всегда слушал, но редко видел. Это был ангел Господень, который пришел утешить
его. - Я больше ничего не могу сделать, - сказал Илия. - Когда же я вернусь в Израиль? - Когда научишься строить заново, - ответил ангел. - Но помни о том, что заповедал Бог Моисею перед сражением. Используй каждое мгновение, чтобы потом не раскаиваться и не жалеть о том, что упустил свою молодость. Господь посылает человеку испытания в любом возрасте. И сказал Господь Моисею: "Не бойтесь, да не ослабеет сердце ваше перед сражением,
не ужасайтесь перед врагами вашими. И кто насадил виноградник и не пользовался им, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер на сражении и другой не воспользовался им. И кто обручился с женою и не взял ее, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер на сражении и другой не взял ее". Илия брел еще какое-то время, пытаясь понять эти слова. Когда он уже подумывал вернуться в Акбар, то увидел женщину, которую любил. Она сидела на камне у подножия Пятой Горы, в некотором
удалении от того места, где сейчас был Илия. "Что она там делает? Неужели она знает о суде, о смертном приговоре и о той опасности, которая нас ожидает?" Он должен был немедленно предупредить ее и решил подойти к ней. Она заметила его и кивнула. Казалось, Илия забыл слова ангела, к нему мгновенно вернулась прежняя неуверенность. Он попытался сделать вид, что беспокоится о бедах города, чтобы она не заметила, в каком смятении
его сердце и разум. - Что ты здесь делаешь? - спросил он, подойдя к ней ближе. - Я пришла сюда, чтобы найти немножко вдохновения. Письмена, которые я сейчас изучаю, заставили меня задуматься о Творце долин, гор, города Акбар. Торговцы дали мне краски всех цветов, - они хотят, чтобы я писала для них. Я подумала, что можно использовать эти краски для того, чтобы описать мир, в котором я живу. Но я знаю, как это нелегко. Даже если у меня будут все цвета радуги,
только Господь сможет так чудесно перемешать их. Она неотрывно смотрела на Пятую Гору. Она теперь совсем не походила на ту женщину, которая собирала дрова у городских ворот, где он встретил ее несколько месяцев назад. Ее одиночество здесь, посреди пустыни, вызывало в нем чувство доверия и уважения. - Почему у всех гор есть название, а у Пятой Горы только число? - спросил Илия - Чтобы не порождать ссор между богами, - ответила
она. - Обычай гласит, что, если человек назовет эту гору именем одного бога, другие рассердятся и разрушат землю. Поэтому гора и называется Пятой, ведь она пятая, если считать по порядку горы, что виднеются за стенами города. Так мы никого не обижаем, и жизнь продолжает идти своим чередом. Какое-то время они молчали. Наконец она нарушила молчание: - Я думаю не только о разных цветах, но и об опасности письма Библос. Оно может разгневать и финикийских богов,
и нашего Господа. - Есть только один Бог, - прервал ее Илия. - А своя письменность есть у всех цивилизованных народов. - Это разные вещи. В детстве я часто бегала на площадь, чтобы посмотреть, как художник делает надписи для торговцев. В своем письме он использовал египетские иероглифы, и это требовало знаний и умения. Древний и могущественный Египет ныне переживает упадок, его язык забыт. Мореплаватели из Тира и Сидона распространяют письменность Библос
по всему миру. На глиняных табличках можно изобразить слова и священные обряды и передавать их от народа к народу. Что же станет с миром, если люди легко овладеют священными обрядами и проникнут в тайны мироздания? Илия понимал, о чем она говорит. В основе письма Библос лежала очень простая система: достаточно преобразовать египетские символы в звуки, а затем обозначить каждый звук буквой. Расположив эти буквы по порядку, можно создавать всевозможные сочетания звуков и описывать
все, что существует во Вселенной. Некоторые из этих звуков были очень трудны для произношения. Эти затруднения были разрешены греками. Они добавили к двадцати пяти буквам Библоса еще пять букв, которые получили название "гласных". То, что получилось, они наименовали алфавитом. Этим словом стали обозначать новый вид письма. Алфавит заметно облегчил торговые связи между странами. Чтобы передать мысль с помощью египетских символов, требовалось немало пространства,
умения, а также глубоких познаний. Эта письменность насаждалась в завоеванных странах, но с упадком Египетского царства она утратила свое значение. Тогда как письменность Библос получала широкое распространение в мире и принималась народами независимо от влияния Финикии. Способ письма Библос, дополненный греками, пришелся по нраву купцам многих стран. Как и в древние времена, именно от купцов зависело, что останется в истории, а что исчезнет со смертью того или иного царя. Все
указывало на то, что это изобретение переживет финикийских мореплавателей, царей и их обольстительных цариц, виноделов и мастеров стекольных дел и станет главным средством общения в торговом деле. - Значит, Бог не будет жить в словах? - спросила она. - Нет, он останется в них, - ответил Илия. - Но каждый человек будет отвечать перед Ним за все, что напишет. Она вынула из рукава платья глиняную табличку, на которой было что-то
написано. - Что это значит? - спросил Илия. - Это слово означает - любовь. Илия взял в руки табличку, не решаясь спросить, зачем она ему вручила ее. Несколько закорючек на куске глины отвечали на вопрос, зачем звезды светят в небе и зачем люди ходят по земле. Он хотел было вернуть ей табличку, но она не взяла ее. - Я написала это для тебя. Я знаю, в чем твое предназначение.
Знаю, что однажды тебе придется уйти, и ты станешь врагом моей страны, ведь ты хочешь уничтожить Иезавель. Сегодня я могу быть рядом с тобой и служить тебе опорой, чтобы ты смог исполнить свое предназначение. А завтра я, возможно, буду сражаться против тебя, ведь кровь Иезавели - это и кровь моей родины. Слово, которое ты сейчас держишь в руках, исполнено тайны. Никто не знает, что оно пробуждает в сердце женщины, никто, даже пророки, которые разговаривают с Богом. - Мне знакомо
слово, которое ты написала, - сказал Илия, опустив табличку. - Я борюсь с ним день и ночь, ибо, хотя я не знаю, что оно пробуждает в сердце женщины, мне известно, что оно может сделать с мужчиной. Я чувствую в себе мужество, чтобы бороться с царем Израиля, царевной Сидонской, советом Акбара, но одно это слово "любовь" вызывает во мне трепет. Прежде чем ты написала это слово на табличке, твои глаза уже сказали это моему сердцу. Они погрузились в молчание. Смерть ассирийца, волнения
в городе, ожидание повеления Бога. Но слово, написанное ею, было важнее всего. Илия взял ее за руку. Так, взявшись за руки, они сидели вместе до тех пор, пока солнце не спряталось за Пятой Горой. - Спасибо тебе, - сказала она на обратном пути. - Мне давно хотелось провести вечер с тобой. Когда они пришли в дом, Илию поджидал посланник наместника. Он велел Илие немедленно идти во дворец. - Трусостью
ты отплатил мне за мою поддержку, - сказал наместник. - Как я должен поступить с тобой? - Я не проживу ни минуты больше, чем того хочет Господь, - ответил Илия. - Но это решать только Ему. Наместник поразился смелости Илии. - Я могу приказать сейчас же отрубить тебе голову. Или протащить по улицам, говоря, что ты навлек проклятье на наш народ, - сказал он. - И ничего не сможет сделать твой Единый Бог. - Чему быть, того не миновать.
Но я хочу, чтобы ты знал, что я не прятался. Стража военачальника преградила мне путь. Военачальник хочет войны и сделает все, чтобы она началась. Наместник решил не терять больше времени на бесполезный разговор. Он хотел объяснить свой план израильскому пророку. - К войне стремится вовсе не военачальник. Как человек опытный в военном деле, он понимает, что его войско уступает вражескому числом и опытом и будет им наголову разбито. Как человек чести, он
знает, что рискует опозорить этим поступком своих потомков. Но гордость и тщеславие ожесточили его сердце. Он думает, что враг объят страхом. Он не знает, что ассирийские воины хорошо обучены. Как только они поступают на военную службу, они первым делом сажают дерево. Каждый день они прыгают над тем местом, где посажено семя. Семя превращается в росток, и они прыгают над ним. Росток превращается в деревцо, а они продолжают свои прыжки. Им это нисколько не надоедает, они не считают, что это пустая трата времени.
Постепенно дерево растет, и воины прыгают все выше. Они серьезно и терпеливо готовятся к препятствиям. Обычно они хорошо знают соперника. За нами они наблюдают уже несколько месяцев. Илия прервал наместника. - Кому же выгодна война? - Жрецу. Я понял это во время суда над ассирийским пленником. - Зачем ему это нужно? - Не знаю. Но он довольно
ловко сумел убедить в этом военачальника и народ. Теперь на его стороне весь город, и я вижу только один выход из этого сложного положения. Он выдержал долгую паузу и пристально посмотрел в глаза израильтянину: - Ты. Наместник принялся расхаживать взад-вперед. Он заговорил быстро, и в его голосе слышалось волнение. - Купцы тоже стремятся к миру, но они ничего не могут сделать. И потом, они уже достаточно
обогатились и могут переселиться в другой город или подождать, пока завоеватели начнут покупать их товары. Остальной народ потерял разум и требует, чтобы мы шли в наступление на гораздо более многочисленное войско врага. Только чудо может переубедить их. Илия насторожился. - Чудо? - Ты воскресил мальчика, которого уже успела забрать смерть. Ты помог этому народу обрести свой путь, и, хотя ты - чужеземец, тебя любят все.
- Так было до сегодняшнего утра, - сказал Илия. - Но теперь все изменилось. Любого человека, который призывает к миру, назовут предателем. - Я не хочу, чтобы ты призывал к миру. Я хочу, чтобы ты совершил великое чудо, такое, как воскрешение ребенка. Тогда ты скажешь людям, что мир - это все, что им остается, и они тебя послушают. А жрец полностью лишится своей власти. Они помолчали. Наместник продолжил: - Я хочу договориться
с тобой. Если ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, в Акбаре воцарится вера в Единого Бога. Ты совершишь дело, угодное Тому, кому служишь, а я смогу договориться об условиях мира. Придя в дом, Илия поднялся в свою комнату. Сейчас он может сделать то, что было недоступно ни одному пророку - обратить финикийский город в израильскую веру. Это был бы самый жестокий удар для Иезавели - расплата за все зло, которое она причинила его стране. Предложение наместника
взволновало его. Он решил было разбудить спавшую внизу вдову, но передумал. Ей, скорее всего, снился сейчас прекрасный вечер, который они провели вдвоем. Он призвал своего ангела, и тот явился. - Ты слышал предложение наместника, - сказал Илия. - Это единственная возможность. - Нет ничего, что было бы единственной возможностью, - ответил ангел. - Господь дает людям много возможностей. Кроме того, вспомни, что было сказано: тебе
нельзя творить новых чудес до тех пор, пока ты не вернешься в лоно родной земли. Илия опустил голову. В этот миг возник ангел Господень, и ангел-хранитель умолк. И сказал ангел Господень: "Вот твое следующее чудо: Ты соберешь весь народ у горы. С одной стороны горы вели возвести жертвенник Ваалу и дать одного тельца. С другой стороны ты возведешь жертвенник во имя Господа Бога Твоего и на него также возложишь тельца. И скажешь
пророкам Вааловым: призовите имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Дай им призвать своего бога прежде, пусть они молятся и призывают имя Ваала от утра до полудня, чтобы тот спустился и принял дары. Они станут кричать громким голосом, и колоть себя копьями, и просить, чтобы бог принял тельца, но ничего не случится. Когда они утомятся, ты наполнишь четыре ведра воды и выльешь на тельца. Потом повторишь это, и сделаешь то же в третий раз.
И скажешь Богу Авраамову, Исаакову и Израилеву, чтобы он явил всем Свою силу. В этот миг ниспадет огонь Господень и пожрет всесожжение". Илия упал на колени и воздал хвалу Господу. - Но это чудо, - продолжал ангел, - можно совершить только один раз в жизни. Выбирай, хочешь ли ты совершить его здесь, чтобы предотвратить сражение, или же на своей земле, чтобы избавить свой народ от Иезавели. И ангел
Господень исчез. Вдова проснулась рано и увидела, что Илия сидит на пороге дома. Глаза его ввалились, будто он совсем не спал. Ей хотелось спросить его, что случилось прошлой ночью, но она боялась услышать ответ. Может быть, разговор с наместником и угроза войны стали причиной бессонной ночи, но могла быть и другая причина - глиняная табличка, которую она подарила ему. И тогда она могла бы услышать в ответ, что любовь к женщине не согласуется с замыслом Божьим.
- Пойди поешь что-нибудь, - единственное, что она смогла сказать. Ее сын тоже проснулся. Они втроем сели за стол и поели. - Я хотел остаться с тобой вчера, - сказал Илия. - Но наместник хотел говорить со мной. - Не беспокойся за него, - сказала она, чувствуя, что на сердце становится спокойнее. - Его род правит Акбаром уже много веков, он должен знать, что делать перед лицом опасности. - Еще я говорил
с ангелом. И он потребовал от меня очень трудного решения. - Не стоит волноваться и из-за ангелов. Может быть, лучше поверить в то, что время от времени одни боги сменяют других. Мои предки поклонялись египетским богам, которые имели обличье животных. Эти боги ушли, и до тех пор, пока не появился ты, я, как и другие, приносила жертвы Иштар, Илу, Ваалу и всем обитателям Пятой Горы. Теперь я познала Господа, но когда-нибудь и Он может покинуть нас, а новые боги будут не так строги.
Мальчик захотел пить, но воды в доме не было. - Я схожу за водой, - сказал Илия. - Я хочу пойти с тобой, - попросил мальчик. Они пошли к колодцу. По дороге они проходили мимо того места, где военачальник с самого утра проводил учения своих воинов. - Давай поглядим немножко, - сказал ребенок. - Когда я вырасту, я стану воином. Илия сделал, как он просил. - Кто из нас лучше
всех владеет мечом? - спрашивал один воин. - Сходи туда, где вчера закидали камнями лазутчика, - сказал военачальник. - Найди камень побольше и оскорби его. - Зачем мне это делать? Ведь камень не может ответить. - Тогда ударь его своим мечом. - Но меч сломается, - сказал воин. - Я ведь спрашивал не об этом. Я хочу знать, кто лучше всех владеет мечом. - Лучше всех тот, кто
подобен камню, - отвечал военачальник. - Он может, не обнажая клинка, доказать, что никто его не одолеет. "Наместник прав: военачальник умен, - подумал Илия. - Но блеск тщеславия способен затмить сияние мудрости".
Они снова двинулись в путь. Мальчик спросил, зачем воины столь усердно обучаются. - Не только воины, но и твоя мать, и я, и все, кто слушается своего сердца. Всему в жизни необходимо упорно учиться. - Даже для того, чтобы быть пророком? - Даже для того, чтобы понимать ангелов. Мы так хотим разговаривать с ними, что не слышим их слов. Слушать не так просто. В наших молитвах мы всегда стремимся покаяться
в своих ошибках, о чем-то попросить... Но Господь обо всем знает и иногда приглашает нас просто послушать, что говорит Вселенная. И быть терпеливыми. Мальчик смотрел на него с изумлением. Должно быть, он ничего не понимал, и все же Илия чувствовал, что нужно продолжать разговор. Может статься, когда он вырастет, одно из этих слов поможет ему в трудную минуту. - Все сражения нужны в жизни для того, чтобы чему-то нас научить. Даже те, которые мы проигрываем.
Когда ты вырастешь, то поймешь, что защищал ложные идеи, обманывал себя или страдал из-за пустяков. Если ты станешь хорошим воином, ты не будешь винить себя за эти ошибки, но и не допустишь, чтобы они повторились. Он замолчал. Ребенок в этом возрасте не может понять таких слов. Они шли медленно. Илия смотрел на улицы города, когда-то приютившего его. Города, который скоро исчезнет с лица земли. Все зависит от решения, которое он примет. В Акбаре было тише,
чем обычно. На главной площади люди тихонько разговаривали, как будто боялись, что ветер унесет их слова в стан ассирийцев. Старики уверяли, что ничего не случится, молодые люди были взволнованы предстоящим сражением, торговцы и ремесленники рассуждали о том, что следовало бы уехать в Тир или Си дон, пока все не уляжется. "Им легко уехать, - подумал Илия. - Купцы могут перевезти свое добро в любую часть света. Ремесленники могут работать даже там, где говорят на другом языке. А мне
нужно согласие Господа". Они подошли к колодцу и наполнили водой два ведра. Обычно здесь всегда было полно народа. Женщины приходили стирать, красить ткани и обсуждать все, что происходит в городе. Все тайны города раскрывались у колодца. Здесь обсуждали, оценивали, осуждали или одобряли все дела, серьезные и не очень, - торговлю, семейные измены, ссоры между соседями, личную жизнь правителей. Даже в те месяцы, когда непрерывно множились силы врага, излюбленной темой для обсуждения
оставалась Иезавель, царевна, завоевавшая сердце царя Израиля. Люди хвалили ее за мужество, смелость и были уверены, что, если что-то случится с городом, она обязательно вернется, чтобы отомстить. Но в то утро у колодца почти никого не было. Несколько женщин говорили о том, что нужно идти в поле и собрать все зерно, потому что скоро ассирийцы закроют все пути, ведущие в город и из города. Две женщины собирались направиться к Пятой Горе и принести жертвы богам. Они не хотели, чтобы
их сыновья погибли в сражении. - Жрец сказал, что мы сможем выдержать осаду в течение нескольких месяцев, - сказала одна из них Илие. - Нужно только смело защищать честь Акбара, и боги нам помогут. Мальчик испугался. - На нас нападет враг? - спросил он. Илия не ответил, ведь это зависело от того решения, которое он выберет. - Мне страшно, - время от времени повторял мальчик.
- Это лишь доказывает, что ты любишь жизнь. Это естественно - иногда испытывать страх.
