Место было темным и тихим, словно лесная чаща. Обессилевший, он долгое время пребывал в полудремоте. Ему часто снились или вспоминались какие-то фрагменты из ранее виденных снов. Затем он вновь крепко уснул и опять проснулся посреди зеленоватого полумрака и тишины. Кто-то шевельнулся рядом с ним. Повернув голову, он увидел какого-то юношу, совершенно ему незнакомого. - Кто ты? - Я - Хар Орри. Имя это словно камень погрузилось в сонную трясину мозга и исчезло. Только круги от него расходились все шире и шире, медленно и неторопливо, пока внешнее кольцо не коснулось берега и не исчезло. Орри, сын Хара Уэдена, один из членов экипажа, мальчик, ребенок, зимнерожденный. По тихой заводи сна пробежала легкая рябь. Он прикрыл глаза и попытался
нырнуть поглубже. - Мне снилось, - пробормотал он с закрытыми глазами, -множество снов. Он снова открыл
глаза и взглянул в испуганное, отмеченное печатью сомнений лицо юноши. О чем же он позабыл? - Что это за место? - Пожалуйста, лежите спокойно, преч Рамаррен. Вам еще нельзя разговаривать. Пожалуйста, лежите спокойно. - Что со мной случилось? Головокружение заставило его послушаться мальчика и снова откинуться назад. Тело его, даже мускулы губ и языка, когда он произносил слова, не повиновались ему должным образом. Это была не слабость, а странная потеря контроля. Рука поднималась лишь усилием воли, словно он поднимал не свою, а чью-то чужую руку. Чью-то чужую руку. Он недоуменно уставился на свою руку, которая была покрыта на удивление темным, как выдубленная кожа ханна, загаром. От локтя до запястья следовала череда голубоватых параллельных шрамов, слегка прерывистых,
словно образованных повторяющимися стежками иглы. Кожа на ладони огрубела и обветрилась, как будто он долгое время
провел на открытом воздухе, а не в лабораториях, вычислительном центре управления полетом, в Залах Совета и местах Молчания в Вегесте. Внезапно что-то заставило его оглядеться по сторонам. Комната, в которой он находился, не имела окон, но сквозь зеленоватые стены пробивался солнечный свет. - Произошла авария, - наконец вымолвил он. - При запуске или когда. Но мы же совершили полет. Или мне все это приснилось? - Нет, преч Рамаррен, мы действительно совершили полет. В комнате вновь воцарилась тишина. - Я помню полет так, словно он длился одну только ночь, одну долгую ночь, недавнюю ночь. Но она превратила тебя из ребенка почти что в мужчину. Значит, мы в чем-то ошиблись. - Нет. Полет здесь ни при чем. Орри запнулся. - Где все остальные? - Пропали без вести.
- Погибли? Говори прямо, веспреч Орри. - Скорее всего погибли, преч Рамаррен.
- Где мы сейчас находимся? - Пожалуйста, успокойтесь. - Отвечай. - Эта комната находится в городе, который называется Эс Тох, на планете Земля, - без запинки ответил мальчик и жалобно всхлипнул. - Вам ничего об этом неизвестно? Вы ничего не помните? Совсем ничего? Значит, сейчас дела еще хуже, чем были прежде. - Откуда мне помнить Землю? - прошептал Рамаррен. - Я. я должен был сказать вам следующее: "Прочтите первую страницу книги". Рамаррен не обратил внимания на невнятное бормотание мальчика. Теперь он знал, что все пошло вкривь и вкось, что существовал период времени, о котором он ничего не помнил. Но пока ему не удастся побороть эту необычную слабость своего тела, он не в силах что-либо предпринять. И он лежал неподвижно, пока не прошло головокружение. Затем,
отгородив свой разум от внешнего мира, Рамаррен начал повторять про себя Монологи Пятой Ступени. Когда они наконец
успокоили его разум, он заставил себя уснуть. Ему снова снились сны, запутанные и пугающие, с редкими вкраплениями приятных эпизодов, которые напоминали лучики солнца, пробивавшиеся сквозь тьму дремучего леса. Когда он погрузился в более крепкий сон, эти фантастические видения исчезли, и во сне всплыло единственное простое и отчетливое воспоминание: он стоит рядом с каким-то крылатым аппаратом, поджидая отца, чтобы вместе с ним отправиться в город. Вплоть до самого подножия горы Чарны леса уже сбросили свои листья, хотя воздух по-прежнему был теплым, чистым и спокойным. Его отец, Агад Карсен, худощавый подвижный немолодой уже человек, облаченный в церемониальные одежды и головной убор, с олицетворявшим власть жезлом в руках, медленно идет по лужайке рядом со своей дочерью, и оба они смеются, когда он поддразнивает девушку, обсуждая ее первого поклонника. - Гляди
в оба за этим парнем, Парт, он будет докучать тебе вне всякой меры, стоит только дать повод. Он вновь
слышит эти слова, легкомысленно брошенные давным-давно, в яркий солнечный день длинной золотой осени его молодости, а им вторит девичий смех. Сестра, сестренка, любимая Арнан. Каким это именем отец назвал ее? Не настоящим именем, а как-то иначе. Рамаррен проснулся. Он сел на кровати, с определенным усилием заставив свое тело подчиниться. и хотя оно по-прежнему не отличалось послушанием, это определенно было его тело. На какое-то мгновение при пробуждении ему почудилось, будто он призрак, оказавшийся в чужой плоти. Теперь он был в полном порядке. Он - Агад Рамаррен, рожденный в доме из серебристого камня среди широких лугов, раскинувшихся у седой вершины Чарны - Одинокой Горы. Он был наследником Агада, рожденным осенью и потому обреченным всю свою жизнь прожить осенью и зимой. Весны он никогда не видел и, вероятно, не увидит, так как корабль "Альтерра" начал полет к Земле в первый день
весны. Но долгие осень и зима, пора его детства, юности и зрелости, ярко и живо развернулись перед ним подобно реке, по которой
можно было подняться до самого истока. Орри в комнате не было. - Орри! Теперь он пришел в себя и был настроен наконец узнать, что же все-таки случилось с ним, с его спутниками, с "Альтеррой" и ее миссией. На оклик никто не отозвался. В комнате, казалось, не было не только окон, но и дверей. Рамаррен сдержал свой порыв мысленно обратиться к мальчику; он не знал, настроен ли до сих пор на него мозг Орри. К тому же его собственный мозг, очевидно, перенес какое-то повреждение или вмешательство, лучше действовать с осторожностью. Не стоит вступать в контакт с посторонним, пока не станет ясно, не угрожает ли ему утрата контроля над собой или потеря чувства времени. Рамаррен встал, испытав приступ головокружения и болезненное покалывание в области затылка, и пару раз прошелся по комнате, чтобы немного размяться. Заодно
он рассмотрел диковинную одежду, что была на нем, и странную комнату, заставленную мебелью на длинных тонких ножках.
Полупрозрачные темно-зеленые стены были покрыты причудливыми чередующимися узорами, в одном из которых скрывалась дверь-диафрагма, а в другом - зеркало в половину человеческого роста. Перед зеркалом Рамаррен остановился. Он показался себе похудевшим, обветренным и, вероятно, постаревшим; насколько, сейчас трудно было сказать. Глядя на себя, он испытывал определенную неловкость. Чем вызвана странная неуверенность в своих силах? Что с ним случилось, что было утеряно? Рамаррен повернулся и заставил себя внимательно осмотреть комнату. В ней было много загадочных предметов, и только два имели относительно привычный, хотя и несколько чужеродный облик - чашка для питья на столе и книга рядом с ней. Он подошел и взял в руки книгу. Что-то, о чем говорил ему Орри, мелькнуло в голове и вновь исчезло. Рамаррен не смог прочитать название книги, хотя
отдельные буквы напоминали буквы алфавита Языка Книг. Он открыл ее и принялся перелистывать страницы. Листы слева были заполнены
- судя по всему, от руки - столбцами причудливых, сложных узоров:религиозные символы, иероглифы, стенографическая скоропись? Листы справа были также исписаны от руки, но буквы там напоминали буквы Книг, буквы Галактического Алфавита. Книга кодов? Однако не успел он толком поломать голову над первыми словами, как дверь бесшумно скользнула в сторону и в комнату вошла женщина. Рамаррен смотрел на нее с нескрываемым любопытством, беспечно и без страха; чувствуя себя слегка уязвимым, он сделал свой взгляд несколько более твердым и властным, чтобы соответствовать происхождению, достигнутой им Ступени и высокому положению. Нисколько не смущенная, женщина наградила его ответным взором. Некоторое время они стояли, молча глядя друг на друга. Она была красивой и стройной, одетой в фантастические одежды. Ее волосы то ли выгорели, то ли были
подкрашены. Глаза женщины являли собой темные кружочки, обрамленные белым овалом. Такие глаза были у фигур на фресках Зала
Лиги в Старом Городе; фрески изображали темнокожих высоких людей, строивших город, воевавших с Кочевниками, наблюдавших за звездами - Первых Колонистов, землян Альтерры. Теперь у Рамаррена не осталось ни малейших сомнений в том, что он на самом деле находится на Земле, что он совершил полет. Он отбросил гордыню и инстинкт самозащиты и встал перед женщиной на колени. Для него, как и для всех людей, что послали его в это путешествие через восемьсот двадцать пять триллионов миль пустоты, эта женщина была представительницей расы, которую время и память наделили божественными качествами. Женщина, отдельный индивидуум. однако она принадлежала Человеческой Расе Людей и смотрела на него глазами этой расы, и Рамаррен отдал должное истории, легендам и долгому изгнанию своих предков, встав перед ней на колени и склонив голову. Затем он поднялся и простер к ней раскрытые ладони в келшакском знаке
приветствия. Она начала что-то говорить. Хотя ему никогда не доводилось видеть эту женщину прежде,
ее голос казался бесконечно знакомым; Рамаррен не знал этого языка, однако все же понял сначала одно слово, затем - другое. На мгновение данный факт испугал его своей сверхъестественностью, пробудил опасения, что она пользуется какой-то формой мыслеречи, способной проникнуть даже через барьер несинхронизированного мышления. В следующее мгновение он осознал, что понимает женщину, потому что она говорит на Языке Книг, на галакте, и только ее акцент и беглость речи помешали ему сразу осознать это. Она уже произнесла несколько фраз, удивительно быстро, бесстрастно и как-то безжизненно: - .не знают, что я здесь. Теперь скажи мне, кто из нас лжец, ты, не верящий никому. Я прошла вместе с тобой весь бесконечный путь, я спала с тобой добрую сотню ночей, а теперь ты даже не припоминаешь моего имени. Не так ли, Фальк? Тебе известно мое имя? Помнишь ли ты свое собственное
имя? - Меня зовут Агад Рамаррен, - ответил он, и его собственное имя, произнесенное его собственным голосом,
прозвучало как-то странно. - Кто тебе это сказал? Ты - Фальк! Разве тебе не известен человек по имени Фальк?.. Он прежде был облечен в твою плоть. Кен Кениек и Краджи запретили мне произносить при тебе это имя, но мне надоело переступать через себя и играть по их правилам; я предпочитаю играть по собственным. Неужели ты не помнишь свое имя, Фальк? Ах, ты так и не поумнел и по-прежнему таращишься на меня, словно выброшенная на берег рыба. Он сразу же опустил глаза. Смотреть человеку прямо в глаза на Вереле считалось невежливым, и данный вопрос строго регламентировался различными табу и предписаниями. Такова была его единственная внешняя реакция на ее слова; а вот внутренний отклик оказался куда более живым и разнообразным. С одной стороны, женщина находилась под воздействием малой дозы наркотика, скорее всего галлюциногена - его тренированная
восприимчивость поведала ему об этом со всей определенностью. С другой стороны, хотя Рамаррен не до конца понимал все, что
она говорила, и определенно не мог вникнуть в смысл ее речей, намерения гостьи по природе своей были агрессивными и направленными на разрушение. И эта агрессивность была действенной. Несмотря на неполноту понимания, странные нападки женщины и произносимое раз за разом имя затронули в нем какую-то струну, потрясли и смутили его разум. Рамаррен слегка повернулся в сторону, давая понять, что не станет встречаться с ней взглядом, если она сама того не захочет, и произнес на архаичном языке, который его народ знал только по древним книгам Колонии: - Вы из расы людей или из расы Врага? Женщина натужно рассмеялась: - Из обоих, Фальк. Здесь нет Врага, и я работаю на Сингов. Слушай, скажи Абандиботу, что тебя зовут Фальк. Скажи Кен Кениеку! Скажи всем Повелителям, что тебя зовут Фальк. это заставит их немного побеспокоиться!
Фальк. - Достаточно. Рамаррен ни на йоту не повысил голос,
но теперь вложил в него всю свою властность; женщина замолкла на полуслове, тяжело дыша открытым ртом. Заговорив вновь, она смогла только повторить то имя, которым его называла, дрожащим и почти умоляющим голосом. Вид у странной посетительницы был очень жалкий, однако он так и не ответил ей. Она находилась в состоянии временного или даже постоянного душевного расстройства, а Рамаррен ощущал себя порядком потрясенным и отгородился от нее ментальным барьером, отслеживая присутствие и голос женщины лишь частицей своего разума. Ему требовалось собраться с мыслями; с ним происходило что-то очень странное. Дело было не в наркотиках, по крайней мере, не в известных ему наркотиках. Испытываемые им сейчас глубокое душевное потрясение и дискомфорт превышали любое из наведенных безумий ментальной дисциплины Седьмой Ступени. Однако на раздумья времени
не оставалось. Голос поднялся в пронзительный вой, затем перешел на злобный визг, и тут Рамаррен
почувствовал, что в комнате присутствует кто-то еще. Он стремительно обернулся: женщина начала было вытаскивать из своих странных одежд незнакомый предмет, по всей видимости оружие, но тут же замерла, уставившись не на него, а на высокого человека, стоявшего в дверях. Не было произнесено ни слова, но вновь прибывший обрушил на женщину телепатический сигнал столь ошеломляющей силы, что Рамаррен вздрогнул. Оружие упало на пол, а женщина, жалобно вереща, выбежала из комнаты, стремясь скрыться от уничтожающей настойчивости мысленного приказа. Ее призрачная тень мелькнула за стеной и исчезла. Высокий человек перевел взгляд и телепатически обратился к нему: - Кто вы? Рамаррен спокойно ответил: - Агад Рамаррен. Но он ничего больше не добавил и не поклонился. Дела обстояли даже
хуже, чем он первоначально себе представлял. Что это за люди? В противоборстве, свидетелем которого он только что стал, читались
безумие, жестокость и ничего больше; определенно, здесь не было ничего, что могло бы вызвать чувство почтительности или доверия. Высокий человек подошел немного ближе и с улыбкой на суровом, напряженном лице вежливо произнес на Языке Книг: - Я Пелле Абандибот, и я сердечно приветствую вас на Земле, как нашего соплеменника, сына долгого изгнания, посланца Затерянной Колонии. Рамаррен, услышав эти слова, отвесил сдержанный поклон и только спустя довольно продолжительное время промолвил: - Похоже, я уже провел на Земле некоторое время и обрел себе врага в лице этой женщины, а также заработал несколько шрамов. Не расскажете ли мне, как это произошло и что случилось с остальными членами экспедиции? Если хотите, обращайтесь ко мне мысленно; я не говорю на галакте столь же свободно, как вы. - Преч Рамаррен,
- начал высокий мужчина. Очевидно, он перенял данное обращение от Орри, словно оно являлось лишь уважительным обращением,
не имея представления о том, что в действительности кроется за ним. - Сперва простите меня за то, что я не сразу заговорил вслух. Мы пользуемся мыслеречью только в самых неотложных случаях или общаясь с низшими по положению. Кроме того, извините нас за вторжение этого создания, служанки, которую безумие побудило преступить Закон. Мы позаботимся о ее рассудке. Больше она вам докучать не будет. Что же касается ваших вопросов, то на все будет дан ответ. Если говорить коротко, вам предстоит услышать грустную историю, которая, вопреки всему, сейчас близка к счастливой развязке. Корабль "Альтерра" в околоземном пространстве подвергся нападению со стороны наших врагов, поставивших себя вне Закона. Они успели перенести по меньшей мере двух членов вашего экипажа в свои катера, прежде чем прибыл наш патрульный корабль. Завидев его, враги уничтожили "Альтерру" вместе со всеми, кто находился
на ее борту, и рассыпались в разные стороны на маленьких планетарных катерах. Мы перехватили один
из них и обнаружили юношу, Хар Орри; вас увезли на другом - не знаю, с какой целью. Они не убили вас, но стерли всю вашу память, вплоть до младенческого периода, а затем бросили в глухом лесу, где вас ждала неминуемая смерть. Однако вы выжили и обрели кров среди лесных варваров. В конце концов наша поисковая группа обнаружила вас, привезла сюда, и с помощью парагипнотической техники нам удалось восстановить вашу память. Вот и все, что мы могли сделать. Рамаррен слушал незнакомца очень внимательно. Рассказ ошеломил его, и он не делал попыток скрыть свои чувства; но он ощутил также определенную тревогу и подозрения, и их-то не стал выставлять напоказ. Высокий мужчина сперва обратился к нему с телепатическим обращением, хотя и с очень кратким, и таким образом дал Рамаррену настроиться на свой мозг. Затем Абандибот прекратил использовать мыслеречь и установил эмпатическую
защиту. Однако она не была совершенной. Рамаррен, прекрасно тренированный и обладавший высокой чувствительностью, уловил
смутные эмпатические образы, резко противоречащие тому, что говорил Абандибот вслух. Это свидетельствовало либо о его безумии, либо о лживости. Но не исключена была и возможность того, что он сам настолько выбит из колеи - вероятно, вследствие перенесенного им парагипноза, - что на его чувственное восприятие просто нельзя положиться. - Как давно?.. - спросил он наконец и на мгновение взглянул прямо в странные, обведенные белым глаза. - Шесть лет по земному летоисчислению, преч Рамаррен. Длительность земного года была приблизительно равна длительности одного лунокруга. - Как долго, - прошептал он. Его друзья, его соратники по полету, выходит, давно-давно мертвы, а он в одиночку провел на Земле. - Шесть лет? - Вы ничего не помните об этих годах? - Ничего.
- Нам пришлось стереть рудиментарную память, которая образовалась в течение этого времени, чтобы восстановить вашу первоначальную
память и истинную личность. Мы очень сожалеем о потере шести лет вашей жизни, но воспоминания о них не были ни нормальными, ни приятными. Преступные злодеи превратили вас в создание еще более жестокое, чем они сами. Я рад, что вы ничего не помните, преч Рамаррен. Абандибот был не просто рад, а полон ликования. Этот человек, видимо, обладал очень ограниченными эмпатическими способностями либо не был достаточно тренирован. В противном случае он возвел бы защиту получше. Собственная телепатическая блокировка Рамаррена была безупречна. Все больше и больше отвлекаясь на подслушивание обертонов разума Абандибота, которые свидетельствовали о фальши или неискренности произносимых речей, и продолжая страдать из-за путаницы в мыслях, Рамаррен вынужден был мобилизовать все свои силы, чтобы обрести способность рассуждать трезво. Как могли шесть лет жизни пройти, не оставив
ни единого воспоминания? Вместе с тем сто сорок лет полета их околосветового корабля от Вереля до Земли слились
в памяти в одно бесконечное, леденящее душу мгновение. Как обращалась к нему та сумасшедшая, какое имя она выкрикивала в припадке безумного гнева? - Как меня звали все эти шесть лет? - Звали? Вы имеете в виду-среди туземцев, преч Рамаррен? Я не помню, как именно вас звали, если они вообще дали вам какое-либо имя. Фальк, она звала меня Фальком, вспомнил Рамаррен. - Коллега, - неожиданно сказал он, переведя на галакт келшакскую форму обращения. - Если не возражаете, я хотел бы продолжить наш разговор немного позднее. То, о чем вы мне рассказали, встревожило меня. Позвольте мне немного побыть одному. - Конечно, конечно, преч Рамаррен. Ваш юный друг Орри с нетерпением ожидает встречи с вами. Прислать его сюда? Но Рамаррен, высказав свое пожелание и услышав, что оно будет исполнено,
перешел на другую ступень восприятия и отключился от Абандибота, воспринимая любые его слова просто как шум.
- Нам тоже не терпится узнать о вас побольше, когда вы почувствуете себя вполне поправившимся. Тишина. Затем шум возобновился: - Слуги будут рады исполнить любое ваше желание. Если захотите поесть или пообщаться с кем-нибудь, вам нужно только подойти к двери и сказать об этом. Снова наступила тишина, и наконец назойливое присутствие Абандибота перестало мучить Рамаррена. Но он едва обратил на это внимание. Рамаррен был слишком поглощен самим собой, чтобы беспокоиться о странных манерах своих хозяев. Сумятица внутри мозга нарастала с каждым мгновением, приближаясь к некоей критической точке, словно его волокли на встречу с кем-то или чем-то, кого он боится и в то же самое время страстно желает увидеть. Самые тяжкие дни тренинга Седьмой Ступени были лишь бледной тенью испытываемого им сейчас разлада чувств
и индивидуальности, напоминавшего наведенный, тщательно контролируемый психоз. Или же. он сам вел себя к этому, подталкивая
свой разум к критической отметке? Но кто же этот "он", который принуждал сам и которого принуждали? Его убили и возвратили к жизни. Была ли смертью та смерть, которую он не в состоянии вспомнить? Чтобы окончательно не впасть в панику, Рамаррен стал осматриваться в поисках предмета, глядя на который он смог бы сосредоточиться и, впав в транс, применить отработанную технику Выхода, позволявшую вернуть ясность мышления. Но все вокруг казалось чужим, незнакомым и обманчивым. Даже пол под ногами был тусклой завесой тумана. Перед тем как вошла та женщина, что называла его незнакомым именем, он просматривал некую книгу. Книга. Он держал ее в своих руках, и она была реальной. Рамаррен опять осторожно взял ее в руки и взглянул на раскрытую страницу. Столбцы красивых, бессмысленных значков, строчки едва разборчивого письма, буквы - производные тех букв, которые он
изучал когда-то давным-давно по Первому Сборнику Текстов. Он смотрел на эти значки и не мог прочитать. И вдруг из них сложилось
значение слова, написанного на неизвестном языке. Путь.
