Николай I бабку свою, Екатерину II, не любил, и не только не собирался каким-либо образом увековечить ее память, но даже сердился, когда при разрешении государственных вопросов делались ссылки на указы или распоряжения Екатерины. Александр II не разделял нетерпимого отношения отца к великой женщине, однако, с памятником прабабушке не спешил.
Однажды канцлер Горчаков на приеме у царя посетовал, что гуляя по Петербургу, невозможно увидеть ни одного знака, напоминавшего бы о царствовании «Семирамиды Севера». Александр II промолчал, но к словам знаменитого дипломата прислушался. Спустя некоторое время Горчаков узнал, что решено поставить монумент Екатерине в ее любимом Царском Селе, и что модель уже готова. Александр Михайлович поспешил взглянуть на модель, и она совершенно ему не понравилась. Екатерину изобразили с лирою в руках, размеры
модели были малы – она производила впечатление обычной садовой скульптуры.
Когда император спросил Горчакова, что он думает о модели памятника, Александр Михайлович не стал скрывать своего разочарования.
«Ваше величество, это может быть довольно для фамилии - но недостаточно для страны», - веско сказал он. И добавил: «Когда я рассматривал модель, мимо прошли две бабы и спросили меня: «Зачем это матушке-царице дали подкову в руки?»...
Глас народа – глас Божий: пресловутая модель была отвергнута, и скульптору Микешину пришлось создавать новую, и уже не для Царского Села, а для Петербурга.