Пятый тост

(продолжение)
Новый год

Тридцать первого декабря в провинции Афганистана Б. установилась настоящая зимняя для этих краёв погода. С неба ровным, непрерывным потоком падал новогодний дождь. Его капли барабанили по крыше, вселяя надежду, что новогоднюю ночь можно будет встретить по человечески, то есть посидеть за столом, выпить с трудом и за немалые деньги добытой водки, не опасаясь, что неожиданно выдернут на срочный вылет.
Настроение у старлея Л., было под стать дождю: спокойное, ровное благодушное. Даже то обстоятельство, что вместо снега шёл дождь, его совсем не огорчало, даже наоборот. За свою ещё не слишком длинную службу в авиации, старлей уже успел возненавидеть снег всеми фибрами души. Первая ассоциация, которую он называл, не задумываясь, на слово «снег», была лопата, ну и далее - скребок, военные, конструктивно не способные скользить лыжи. А дождь что - прошёл, и нет его.
После недавнего обеда старлей возлежал на кровати и размышлял на философские темы. Думал о том, что если вдруг женится, то первым делом будет учить детей мечтать правильно. Чтобы они не повторяли его ошибок. Вот он мечтал в детстве стать военным лётчиком и стал им, мечтал, читая книжки, повоевать и, пожалуйста, он здесь.
Внезапно в голову пришла одна мысль, от которой стало немного не по себе: А не мечтал ли он, часом, стать героем посмертно?
Старлей принял сидячее положение и начал копаться в воспоминаниях детства. Да нет, не похоже, он всегда в мечтах оставлял себе шанс.
Успокоившись, старлей снова лёг на кровать, достал из-под подушки книгу. Но чтение не шло хотя бы потому, что сюжет этой книги давно уже был выучен наизусть, да и настроение было не совсем подходящим. И незаметно для себя он снова погрузился в воспоминания. Сначала про то, как праздновал в детстве Новый год, затем про детство вообще, потом отрочество, юность, далее, совершив круг, мысли старлея снова вернулись к Новому году. Он вспоминал новогоднюю ёлку, дивный неповторимый запах хвои, про то, как ярко горели в темноте разноцветные лампочки, как они ребятишками звали Деда Мороза и тот шёл к ним, нарочито громко топая. От этого у старлея даже начался приступ ностальгии, так ему захотелось вновь всё это увидеть. Внезапно, в унисон с его мыслями, в коридоре раздались шаги, скрипнула дверь в их комнату.
- Неужели, Дед Мороз? - старлей слишком далеко ушёл в себя.
Увы, к его разочарованию, это оказался диспетчер, прапорщик М.
- Принесла нелёгкая, сейчас будет подарок, - выругался про себя старлей. - И дождь, похоже, утих, не иначе как полетим куда.
И точно, всё оказалось именно так.
- Мужики, - начал диспетчер прямо с порога, - тут разрывчик в облаках образовался, нужно срочный груз на площадку Б. доставить.
- Ага, вот сейчас все свои дела бросим и полетим, - ответил ему капитан А.
Капитан А. был занят очень важным делом, он обстоятельно и сосредоточенно вырезал из старых синоптических карт снежинки, а старлеи Н. и С. развешивали их по стенам комнаты, а также на единственное уцелевшее стекло окна. Другие рамы давно были затянуты брезентом. Кстати, старлей считал занятие капитана А. впадением в детство и, разумеется, не принимал в этом никакого участия, но сам накануне покрасил все лампочки в комнате разными цветами. Скупив для этого, к неудовольствию женщин гарнизона, весь имеющийся в военторге лак для ногтей.
- Ну я чего, сам это выдумал, моё дело приказ передать, - сменил тон прапорщик.
- Ладно, сейчас идём, - капитан А. со вздохом отложил ножницы и бумагу.
- Вы поторопитесь, а то как бы опять погода не поменялась, - уже из дверей сказал диспетчер.
Капитан А. надел куртку, достал из-под кровати автомат, защитный шлем и направился к выходу. Старлей Л. на это никак не реагировал. Он продолжал лежать на кровати, держа в руках бесполезную книжку, всем своим видом показывая, что происходящее его не касается. Как будто надеялся, а вдруг без него обойдутся.
Не обошлись.
- Ты чего лежишь? Пошли! - возмутился капитан А.
Делать нечего, старлей также достал автомат, защитный шлем, смахнул с планшета хлебные крошки и последовал за капитаном.
На улице дождь действительно закончился, посветлело, низкие доселе тучи поднялись и открыли панораму побелевших от снега гор. Вот так, дождь, оказывается, был только здесь, в котловине.
Но красота гор сейчас мало радовала старлея, тёмная полоса неба на горизонте красноречиво говорила, если они не управятся туда и обратно за час, то Новый год будут встречать не в уюте лётной столовой в компании «сэкономленного» авиационного спирта, а в землянке на площадке Б. Не сговариваясь, старлей и капитан А., прибавили шагу.
На стоянке уже дожидался экипаж ми восемь. Хотя на экипаж они походили сейчас меньше всего. Нет-нет, с экипировкой у них всё было в порядке. Но на лицах явно читалось: Что я здесь делаю?
И в целом складывалось впечатление, как будто совершенно незнакомых с лётным делом людей переодели в авиационную форму и заставляют лететь. Обычное и не единожды виденное дело, особенно при сборе по тревоге в четыре утра. Впрочем, старлей особо не обольщался по поводу собственной физиономии, её выражение вряд ли было лучше.
- Давайте, быстренько запускаемся, - с нетерпением, как будто он перед дверью кабинета зубного врача и желает побыстрей покончить с неприятной процедурой, предложил командир восьмёрки капитан К., - А то ещё не площадке погода прихватит и будем там куковать.
Перспектива встретить Новый год невесть где, никому не нравилась, и экипажи быстро заняли места в кабинах, забегали по многочисленным выключателям руки, запуск.
Минут через пять обе машины кружили над аэродромом, набирая высоту. До площадки Б. лёту было минут двадцать, причём львиную долю времени занимал набор безопасной высоты и снижение с неё. Проблема была ещё в том, что нагруженный полным боекомплектом ми двадцать четвёртый не больно-то резво эту высоту набирал. Потому, продолжая пребывать в предновогоднем настроении, помноженном на нежелание терять время, экипажи не стали по обыкновению набирать упомянутую высоту, а легли на курс сразу, как только этой самой высоты стало хватать, чтобы перевалить через хребет.
Это обстоятельство несколько обеспокоило старлея, по данным разведки здесь действовала банда. Но полёт протекал спокойно. Ми восемь величаво плыл над близкими, покрытыми девственно белым снегом горами, с облаков летели редкие снежинки, и старлею на ум пришёл сюжет из новогодней открытки, летящие по небу сани с Дедом Морозом, и тройка лошадей.
- А что, - подумал старлей, - Экипаж - это тройка лошадей, по крайней мере, пьют они как лошади, ми восемь - это сани, а сопровождающий груз - Дед Мороз.
Вот только в эту идиллию поначалу не вписывался его ми двадцать четвёртый, но представив себе мысленно картину летящих по небу саней Деда Мороза, которые прикрывает боевой вертолёт, старлей решил, что это было бы вполне разумно, никакой серый волк не рискнул бы позариться на детские подарки.
- Вот только Снегурочек у нас маловато, - докопался до основной причины своей хандры старлей.
Толчок шасси о землю вернул его к действительности, они прилетели.
Разгрузка на площадке на удивление прошла быстро, хозяевам площадки было неловко за то, что побеспокоили экипажи в этот день, и предложили дорогим гостям пройти к столу, и как говорится, за наступающий. В другое время, «дорогие гости» не преминули бы воспользоваться предложением, но неустойчивость погоды вынудила отказаться от столь любезного предложения. Попутного груза не было, и можно было отправляться в обратный путь.
- Ну что, хлопцы, такое предложение, может, не будем набирать высоту, а проскочим по ущелью, десять минут, и мы дома? - высказал свои соображения капитан М.
Эта идея получила всеобщее одобрение, ведь проскочили они сюда на самых хребтом и значит вдоль ущелья пройдут, не впервой.
И к удивлению хозяев площадки, вертолёты без привычных спиралей, на бреющем ушли в сторону аэродрома.
Полёт на малой высоте - захватывающее зрелище, тем более, по новому маршруту. Долина площадки Б. стремительно уносилась назад, а ущелье впереди вырастало в размерах. Оказалось, оно намного больше, чем выглядело с высоты. Слева от начала ущелья стояла высокая скала треугольной формы. Снег причудливо лежал в расщелинах, придавая ей сходство с заснеженной ёлкой. В воображении старлея она тут же превратилась в новогоднюю.
- Жаль только не светится, - пришло на ум.
И в унисон его мыслям, «ёлка» вспыхнула семью-десятью, ослепительно белыми, словно электросварка огнями. Летящий впереди ми восьмой начал делать разворот с каким-то немыслимым для этого типа вертолёта креном. До старлея дошло, что случилось.
- Твою ма..., - начал было он, но не закончил фразу поскольку со всего маху влетел головой в боковое стекло фонаря кабины. Это капитан А. ввёл вертолёт в не менее энергичный разворот. Если бы на старлее не было защитного шлема, то он бы наверняка расшиб лицо. Это было весьма удивительно, потому что ещё мгновенье назад защитный шлем болтался на окуляре прицела, и вот на тебе, каким-то образом оказался на голове.
Хозяевам площадки Б., пришлось удивиться ещё раз, не прошло и пяти минут, как опять над ними вертолёты. Но вместо посадки обе машины принялись тщательно набирать высоту, и только когда коснулись облаков, взяли курс на базу.
Всё оставшееся время полёта старлей размышлял о том, как нелогично устроен мир. Каких-то жалких, пятьдесят грамм металла может быть достаточно, чтобы оборвать полёт машины весом одиннадцать тонн. При этом он не забывал внимательно следить за местностью внизу вплоть до момента касания колёс вертолёта, полосы.
После посадки между капитаном А. и старлеем Л. произошла небольшая дискуссия, дословно привести которую по понятным причинам нельзя, а литературным языком она выглядела примерно так:
Капитан А.: Товарищ старший лейтенант, я недоволен вашими действиями. Почему вы не открыли ответный огонь по противнику?
Старлей Л.: Товарищ капитан, я не могу согласиться с вашими претензиями, поскольку вы слишком быстро выполнили разворот. И оружие, имеющееся в вашем распоряжении, давало вам возможность более эффективно ответить противнику.
Эта беседа насколько увлекла пилотов ми двадцать четыре, что они не заметили, как к ним подошёл экипаж ми восемь.
- Ну, что? - спросил капитан М., что значило: После событий, имевших место в полёте, есть необходимость снять стресс.
- Да того, - ответил капитан А. в переводе, - Ваше предложение актуально и своевременно, я полностью его поддерживаю.
- Тогда мы сбегаем, - сказал своё слово старлей.
Правак с ми восемь лейтенант В. в разговор не вступал, несмотря на молодость, он давно знал, что лучшее средство от стресса - это водка, и то, что бежать за ней самым молодым, то есть старлею Л. и ему.
В Афганистане за деньги можно достать всё. Были бы деньги. За пятнадцать минут старлей успел смотаться в местный аэропорт, купить у тамошнего начальника пару бутылок водки и вернуться в модуль. Старлей думал, что они обернулись очень быстро, но оказалось, за это время борттехники успели зачехлить вертолёты, а командиры экипажей приготовить закуску и накрыть стол.
- Ну и прекрасно, - подумал старлей, он терпеть не мог ожиданий, за исключением, когда ждали его.
Процесс снятия стресса начался. Водку разливали небольшими дозами, словно это в самом деле было лекарство, на самом деле, просто пытались растянуть имеющийся запас на большее количество тостов. Через час-полтора старлей заметил, что за столом гораздо больше народу, чем принимало участие в полётах, стресс снимали даже те, кто по долгу службы в воздух не поднимается. Но поскольку количество водки на столе не уменьшалось, в то время как число пустых бутылок в углу росло, и давно было больше изначальных двух единиц, то возмущаться он не стал. Неизвестно, чем бы это всё окончилось, в смысле по времени окончания и общем литраже выпитого, если бы в комнату не зашёл подполковник Х.
- А ну, быстро прекращайте! - скомандовал он. - Нам через полчаса за новогодний стол садиться, а вы водку тут жрёте! Быстро себя в порядок приводить.
И все без лишних разговоров разошлись по комнатам. Потом было шумное застолье в лётной столовой, речь президента по телевизору, в которой он и словом не обмолвился за тех, кто встречал Новый год вдали от Родины. Бой курантов, который утонул в звуках ураганной стрельбы из всего, что только может стрелять, и тысячи трассирующих пуль, уносящихся в небо. Непонятный восторг, с которым старлей опустошил магазины собственного автомата.
А ещё была головная боль, с которой проснулся старлей утром первого января.

(продолжение следует)