Когда топоры плавают...


Те, кому довелось послужить на подводной лодке командиром отсека, знает: такой собачьей должности больше не существует. Гора никому не нужной документации, в основном служащей прикрытием известного места начальников и самого командира отсека. Пять-шесть бравых морячков из всех боевых частей, формально ему не подчиняющихся, которых надо вычислить и поймать по приборке и заставить вылизывать родной отсек. И еще множество мелких "приятных" обязанностей типа развешивания всевозможных бирок и выслушивания визга старпома по поводу и без повода. Песня! И при всем этом такое издевательство сверх твоих должностных обязанностей. Вроде как внеклассные занятия, но с оценками в дневник по полной форме и ремнем по филейной части за их качество. Не соскучишься!
Особую головную боль вызывает вроде бы незначительная мелочь: аварийный инструмент. Всем знакомы алые пожарные щиты с непременным ящиком с песком, ломом, топором и остроугольным ведром на гвозде, незатейливо разбросанные там и тут во всех береговых военных и гражданских организациях. Аналог существует и на флоте. Под гордым названием "Отсечный щит аварийного инструмента". Ну, и несколько с другой комплектацией. Нет песка - есть здоровенная кувалда. Нет ведра - есть асбестовые рукавицы и коврик. Нет багра - зато лом с резиновой изоляцией и симпатичным флотским названием ЛИ-1. Лом изолированный. Ну и всякие чисто корабельные прибамбасы, вроде банки с олифой, гвоздей и прочей крайне необходимой подводнику мелочевки. Включай двухметровые деревянные аварийные брусья. Все это хозяйство должно быть аккуратно разложено по всему отсеку, дабы в минуту опасности подводник свободно и непринужденно выхватил со щита пластырь и заткнул образовавшуюся течь или пробоину. Все как по-писаному! Но жизнь вносит свои коррективы. И они на удивление не запланированы ни в одном руководящем документе Главного штаба ВМФ.
Просто на флоте воруют. Практически все. И большинство не со злого умысла, а просто так, по надобности. Ну взял, ну попользовался и бросил. И так всегда. Исключая, конечно, интендантов с их тайными закромами, тут уж если что вынес, то и сьел. Никуда не денешься - физиология. А насчет остального очень точно выразился мой незабвенный замполит Палов: "воровства в отдаленных поселках подводников нет, есть перемещение материальных ценностей внутри гарнизона от одного военнослужащего к другому...". А на корабле такое дело развито до безобразия. Особенно в отношении тех самых аварийных щитов. Вызывает дежурный по кораблю матросов наверх лед с пирса скалывать, где лом взять? Ясное дело, на щите, да на том, какой поближе к выходу. Взял, вынес, подолбил и забросил подальше, чтобы не тащить обратно и не перенапрягаться. Хилый матросский организм не перегружать. Нужен мичману топорик или пила в гараж, не навсегда, на время, засунул в портфель, унес. Поработал на славу частной собственнос ти, а обратно нести передумал - перемещение материальных ценностей внутри гарнизона... Уже в курсе. Так и уходят из отсеков нажитые его командиром нехитрые ценности, что куда. И гвозди, прикупленные за собственные деньги, и зубила, выкрашенные из дома принесенной краской, и все остальное, включая малые аварийные упоры, придуманные адмиралом Макаровым и не предполагавшим, что они могут с успехом заменять автомобильный домкрат. Да и мало ли что дома пригодится? Вот и прячут к вечеру ближе все свое аварийное имущество командиры отсеков куда подальше от шаловливых рук. До утра. А ночью заползает на корабль невыспавшийся дежурный по живучести с единственной задачей: наскрести пяток замечаний для записи в свой журнал, утром предъявить их НЭМСу и с чистой душой отправиться спать. И если дежурный по кораблю еще не вылез из песочницы и мочит штаны при любом, кто выше его в звании на одну звездочку, то все. Перво-наперво сразу щиты. А там конь не валялся. Ни один, ни в одном отсеке не укомплектован. Дежурное замечание есть. Живчик наскребет еще немного, черканет в вахтенный журнал и дальше двинет. А утром... Командир замечания прочитает, старпома лицом в дерьмо ткнет, даст время на устранение, и в штаб. А старпом, получив спросонья клизму, проснется, озвереет, и начнет сечь вокруг. Командиры отсеков засуетятся, начнут припрятанный на ночь инструмент из сейфов и выгородок вытаскивать, и на место втыкать. Через час все нормально, все на месте. Старпом командиру доложит, тот кивнет, а на вечер вся история повторяется по новой. И так всегда. В один прекрасный момент командиру надоедает ежедневно выслушивать в штабе одно и то же. Он устраивает общекорабельную истерику. Всех на борт, в 22.00. весь экипаж строится на вечернюю поверку, потом оба старпома из носа в корму проверяют готовность отсеков, щиты, печати, чистоту. По полной флотской программе. А потом, после устранения замечаний, может, и домой отпустит. Каждый такой всплеск вынуждает командиров отсеков не прятать кровное добро на ночь. Вот тут-то оно и пропадает в самом большом объеме. Ведь когда экипаж постоянно на борту, и работы больше. А где работа, там и инструмент. Круговорот.
По молодости я одних топоров на собственные средства прикупил десяток, не меньше. Ломы и не считал. Идешь вечером по поселку домой, глядишь, бесхозный лом с лопатой у стенки дома притулились. В руки - и пошел. А утречком на пароход. И в загашник. На будущее. И так постоянно. То купишь, то сопрешь. Надоело. И тут пришла мне в голову одна идея... Правды ради скажу, не моя. От кого-то слышал, даже не помню. Но понравилась она мне сразу. Настоящий советский моряк придумал! Позвал я своего самого надежного отсечного бойца матроса Андреева и поставил генеральную задачу: вот тебе, Андрейка, доски, вот пила, вот нож, вот краска. Сотвори мне из всего этого аварийный инструмент, да не простой, а деревянный. Покрась, номер отсека выведи, и на щит повесь. Андреев идею сразу правильно воспринял, и даже с большим воодушевлением. Ведь за выкраденный из отсека инструмент я его больше всех за уши таскал, как самого старослужащего. Две ночи, подальше от чужих глаз, морячки моего отсека под Анд рейкиным руководством пилили, выстругивали и красили в трюме аварийно-деревянную имитацию. А на третье утро мы торжественно водрузили на свежевыкрашенный щит деревянный топор, деревянное зубило, фанерную пилу, рядом пристроили лом из лопатного черенка, заботливо обтянутый резиной, и аварийные упоры. Те, правда, не очень получились, но в чехлах из пластиката даже вблизи казались настоящими. И даже в банку гвоздей деревянных насыпали. Короче, заменили все, кроме асбестовых рукавиц. Да их и не тащит никто. Редко то есть тащат. Выкрасили на славу, по всем инструкциям. Железо, точнее, то, что вместо него - почернили, дерево - красным цветом. Везде белым цветом номер отсека вывели. Я ради такого случая опись новую изобразил. Каллиграфическим почерком, тушью и пером выводил. Старался. Обтянули мы всю эту красоту пластиком и стали наблюдать. Первое время мой щит вскрывали по пять раз за сутки. Хвать, а это муляж! Бросят рядом и все. А то и на место поставят. Со временем привыкли, чт о мой аварийный инструмент в хозяйстве бесполезен, и постепенно покушения на мой щит прекратились. Моему примеру никто не последовал, то ли по природной лени, то ли по другим причинам, и остальные командиры отсеков продолжали припрятывать на ночь все свое отсечное хозяйство. Мое же было всегда на месте, в полном и идеальном порядке, днем и ночью. Старпом постоянно ставил меня в пример остальным, и я даже забыл, что такое рыскать по окрестным пирсам в поисках завалящего, ржавого топорища. Так продолжалось достаточно долго...
Продовольствие грузили аврально. То есть, как всегда неожиданно и не по плану. Часам к десяти утра из штаба прискакал очумевший от всевозможных ЦУ командир. Выстроил экипаж, взахлеб расписал наши будущие подвиги в глубинах Баренцева моря, и в конце "предложил", домой на обед не ходить, а погрузить пяток КАМАЗов с "хлебом насущным" на будущий победоносный выход. Мы, само- собой, с "радостью" согласились. Что не сделаешь ради нежданной боевой готовности? Окрыленный перспективой смыться в моря от береговой тягомотины, командир взял на себя бразды управления погрузкой продовольствия на борт крейсера. Отстраненный от руля старпом тихо радовался за себя, прячась за спиной у начальника, и посмеивался над неуклюжими действиями давно отвыкшего от такой текучки командира. Экипаж же молодцевато перекидывал ящики и мешки на ракетную палубу для дальнейшего погружения их в ненасытное чрево провизионок. В моем десятом отсеке тоже была провизионка. Деликатесов в ней, естественно, не хранили, а заваливали доверху банками с консервированной картошкой, или в лучшем случае, теми же банками с маринованными помидорами или огурцами. Когда на пирс подъехала машина с этими продуктами, начальник приказал прекратить грузить все остальное и быстренько забросать мой отсек банками, так как трап всего один и тормозиться нам никак нельзя. Борт КАМАЗа откинули, и народ приготовился к массированной бомбардировке моего отсека картофелем. Но, видно, тыловские ребята были не на шутку озабочены сохранностью жестяных емкостей с картофелем - так здорово замотали ящики с ними металлической лентой, что размотать или расцепить их не представлялось возможным. Поступательное движение снеди внутрь корабля тормознулось. Командир занервничал. Вскарабкался в кузов, осмотрелся. Попробовал увлечь собственным примером. Не получилось. Ящичная оплетка не поддавалась. Как истинный полководец начальник принял решение в стиле Александра Македонского, рубить гордиев узел своим мечом. То есть топором. А варийным. Тем, что ближе. А ближе всего мой, в десятом отсеке. Куда и грузят. Грозный взор отца-командира остановился на матросе, выползающем из люка моего отсека.
- Юноша!!! Рысью вниз, топор с аварийного щита мне!!!
Моряк оказался молодой, необстрелянный минер из породы "меня мама родила лишь назло соседу", мысли его догоняли действия минут через пять, так что я и воздуха вдохнуть не успел, как он уже вынырнул обратно из люка с моим условным топором в руках. Судя по его очумелой физиономии, он чувствовал, что дело нечисто, но почему, понять еще не мог.
- Молодец!!! Кидай на пирс!!!
Моряк уже ощутил, что за топорище у него в руках, и обречённо оглядывался по сторонам, не зная, что делать.
- Тебя что, парализовало? Кидай!!!
Матрос нехотя размахнулся и кинул. То ли от нервной дрожи, то ли рука сорвалась, но топор, описав дугу плавно пролетел мимо пирса и упал в воду. Командир раздосадованно махнул рукой.
- Балда безрукая, новый сам ковать бу...
И замолчал. Идеально черный топор с ярко-красным топорищем и белоснежной надписью "10 отсек" плыл по волнам губы Ягельной так, как будто все топоры только для этого и предназначены. Гордо резать волны, невзирая на стихию и ветра. Пирс начал помаленьку хихикать, потом все громче и громче. Командир сначала набычился для взрыва эмоций, но вдруг сдулся и прыснул сам. Через несколько секунд заливался уже весь пирс, включая водителей машин и гражданских моряков со стоящего рядом буксира. Наверно, плавающих топоров никто из них никогда в жизни не видел. Включая меня самого.
Топор по приказу командира потом отловили. Он еще долго махал им над моей головой, сначала на пирсе, затем в центральном посту. Следующим была очередь старпома, теперь у него в каюте. Самое интересное, что мой топорик мне вернули. Но инструмент заставили выставить настоящий, и первое время проверяли мой отсек каждую ночь. Со временем все это сошло на нет, а вскоре и вовсе заглохло. И я снова выставил свой реквизит. А вы говорите, топоры не плавают! Чушь собачья! Плавают, и еще как!!!