От всей души поздравляю всех с нашим праздником!
Самые лучшие пожелания! Какое удовольствие читать и общаться на этом сайте! Спасибо, Ваше превосходительство Кадет Биглер!
Однажды в Баренцевом море...


Кто-то из писателей маринистов, не помню точно кто, в одной из своих книг сказал, что из бывших моряков, хотя, на мой взгляд, не бывает бывших моряков, часто получаются писатели, хорошие, или плохие - это дело десятое, но иногда получаются. И происходит это потому, что их жизнь и служба, а, по сути, служба и называется жизнью, весьма размеренна и монотонна, а если и случаются какие-либо происшествия, комические или трагические, они западают в память навечно. Я, конечно, не претендую на звание писателя, но, тем не менее, попытаюсь переложить на бумагу кое какие воспоминания о той замечательной поре моей жизни, которая называлась службой.
Когда собирается компания бывших сослуживцев, а лучше сказать соплавателей - хорошее старое слово, эти воспоминания озвучиваются, один дополняет другого и получается плод коллективного устного творчества. Замечательные вещи, достойные того, чтобы их увековечили. Посторонний человек, вернее случайный может и не понять, о чем и над чем, так самозабвенно смеются или так серьезно грустят эти уже не молодые и солидные мужчины. Но в своем кругу, под рубрикой «А помнишь на К-302 или на К- 320...» *
Частенько звучит фраза «Вот бы хорошо бы все это записать».
И вот я, набравшись определенной наглости, решил попробовать восстановить на бумаге некоторые эпизоды в которых я сам принимал участие и те которые достоверны на сто процентов, так как рассказаны были людьми, достойных самого высокого доверия. Думаю, что эти записки будут просто описанием некоторых событий без философии, морской пейзажности, без оценок и выводов. Хотя, наверное, было бы неплохо добавить некоторой суровости типа, как сейчас говорят молодые - типа «И вот я стою на зыбкой палубе атомного подводного ракетоносца...» или «Мохнатое тело субмарины медленно скользило в мутных водах Баренцева моря...».


А вот и отличный эпиграф: «Ты где-то там готовила компот
И губы густо мазала помадой
А я небрежно вел атомоход
Под самым сердцем
Натовской армады...»

Автор неизвестен.

* Тактические номера подводных лодок.

Ощущения.

Как передать ощущения от нахождения в прочном корпусе подводной лодки? Как описать запахи, перепады температур, физическое ощущение замкнутого пространства, дикую усталость или раздражительность по отношению к себе или к окружающим?
Попробую на собственном примере.
Ну во-первых, почему я пошел служить на подводную лодку?
Честно скажу - не знаю. Романтики и планируемого героизма хватало и на надводных кораблях. На надводных кораблях, быть может было бы и интересней, повидать мир и все такое. Очевидно в те молодые для меня времена казалось, что место настоящего мужчины только на атомных лодках. Как бы там ни было, но на стажировку* я отправился на Северный флот в 7 Дивизию Атомных Подводных лодок. Это были неуклюжие посудины со множеством различных дыр на корпусе, каких то провалов, с ржавыми разводами и помятыми носовыми оконечностями. Это были лодки первого поколения с надводным стартом ракет, американцы называли их «Ревущая корова». Но это были Атомные Ракетные Подводные Лодки и этим было все сказано!
А какие люди мне там встретились! Командиры - легенда живая, они начинали Атомный Флот лейтенантами и капитан-лейтенантами, они носили на груди боевые ордена и Звезды Героев Советского Союза.
Тогдашние лейтенанты, всего на год-два меня старше, но уже за спиной ракетные стрельбы и автономки**.
Вопрос с моим местом службы был для меня решен раз и навсегда.
Я назвал этот рассказ «Ощущения»... Вот ощущение запахов на подводной лодке.
Каждый отсек пахнет по-своему. Но всегда есть один общий запах - это запах запредельного труда, запах опасности, но никогда подводник не скажет о том, что на лодке ему страшно или, что он изнемог от непосильной работы.
Если и страшно, то никто не покажет вида, если и устал, то об этом не принято говорить.
К примеру, после докового ремонта пошли в море, своеобразные ходовые испытания. В доке снимали часть забортной арматуры*** и естественно, надо проверить все ли в порядке.
На этот выход нам посадили нового заместителя по политической части, который до этого служил на надводных кораблях и на лодке

*Преддипломная практика курсантов военно-морских училищ.
** Дальний поход, автономное плавание, без заходов в базу для пополнения запасов.
***Клапана связывающие системы находящиеся в прочном корпусе и вне его.

оказался первый раз в жизни. Но мужчина был несколько самоуверенный и делал вид, что родился прямо на подводной лодке. Все стало понятно, когда пошли на глубоководное погружение.*
При глубоководном погружении матросики развлекаются тем, что поперек отсека натягивают нитку, от борта к борту, когда лодка достигает предельной глубины погружения. И при всплытии эта нитка лопается. Это говорит о том, что на глубине корпус лодки испытывает значительные сжатия.
И вот погрузились до почти предельной глубины, метров на триста. Теперь доклады об осмотре отсеков начали поступать с изменением глубины на два метра. Опустимся на два метра и доклад : « Такой то отсек осмотрен замечания такие то».
Конечно везде протечки забортной воды, где капает, где струится, в принципе все как и должно быть после докового осмотра на глубоководном погружении.
Все действия происходят по «Боевой тревоге», весь личный состав на своих боевых постах, короче говоря мероприятие очень серьезное и естественно опасное, напряжение от этой серьезности и опасности, как говориться висит в воздухе.
В Центральном посту, соответственно, пик напряжения. Полумрак, зеленоватая подсветка приборов, с забортных клапанов находящихся в Центральном капает вода, из отсеков идут тревожные доклады, ну и тому подобное.
Далее следует команда открыть двери продольных переборок.
И тут новый зам меня спрашивает:
= А зачем открыть эти двери ?
= За тем, что если провалимся на глубину, можно было бы выйти из помещений, которые находятся за этими дверями.
= А что будет если провалимся на глубину?
= Хорошего будет мало, если сразу не раздавит, все эти двери перекосятся и выйти из боевых постов будет невозможно.
= А от чего раздавит?
= От давления воды, корпус выдержит определенное давление, а дальше вода его раздавит.
= А нас?
= Ну и нас вместе с ним.
Тут я подумал, что за идиотский разговор и посмотрел на зама.
* Погружение подводной лодки на предельную глубину
Перископная глубина - лодка в подводном положении под перископом.
Рабочая глубина - основная глубина на которой, находиться лодка в обычном режиме в подводном положении.
Предельная глубина - расчетная глубина ниже которой, погружаться не рекомендуется, ниже возможно разрушение прочного корпуса подводной лодки.

Бог мой! У него из ушей шла кровь! Потихоньку доложил командиру и тот его отправил из Центрального.
Это же надо было так себя накачать страхами!? Хотя к чести его сказать, панике не поддался, пересиливал свой страх.

А вот другой случай. На боевую службу нам подсаживали командира группы ОСНАЗ - это специалист по электронной и радиоразведке. На лодке был оборудован специальный пост, где находилась вся разведывательная аппаратура и доступ туда был строго ограничен, командир, старпом, зам и сам осназовец. Эти ребята очень много плавали, так как их пересаживали с лодки на лодку идущую на боевую службу.
У лейтенанта, которого к нам прикомандировали эта автономка была первая. Нормальный симпатичный, общительный парень.
Ну, как говориться поехали.
По распорядку дня, один раз в неделю положено проверять
аварийно-спасательные средства и индивидуальные средства защиты, к которым относится и аппарат ИДА - 59*. У каждого подводника должен быть такой аппарат и всегда находиться под рукой, на всякий пожарный случай.
Прошло уже около месяца с начала боевой службы и были уже мы в Средиземном море, как случилась эта самая проверка аварийно-спасательных средств и средств индивидуальной защиты. Надо сказать, что ИДА - 59 довольно громоздкое сооружение и вечно путается под ногами, а тут что - то в моем ракетном посту стало довольно просторно. А, вот оно что! В посту нет ни одного аппарата. Куда думаю они подевались?
Вызываю старшину команды БЧ-2, мичмана Сережу и сурово спрашиваю, где мол, аппараты ИДА-59.
Сереженька мой глазки косит в сторону и не отвечает ничего вразумительного.
= Где аппараты!
= Да, Вы понимаете, я их тут... Ну вообще... Сейчас будут на месте...
Короче говоря, я его расколол. Оказывается он продал их, так и сказал, что продал командиру группы ОСНАЗ за бутылку коньяку, которую должен получить с него по приходу домой.
Во как!
И не только аппараты БЧ-2 проданы этому лейтенанту, но и аппараты штурманских электриков, и радистов, то есть все аппараты находящиеся на боевых постах средней палубы 3 отсека.
* Индивидуальный дыхательный аппарат, состоит на вооружении в ВМФ с 1959 года и, к сожалению, пока лучшего не придумали.
Заступив на вахту я пошел по лодке, как и положено мне было по инструкции. Естественно сунул я свой нос в рубку ОСНАЗ, войти в нее было невозможно из-за аппаратов ИДА -59.
Конечно было доложено командиру. Лейтенант ОСНАЗовец объяснял обилие аппаратов у себя в посту тем, что его не работает и на всякий случай он попросил запасные у боевых товарищей, которые и рады стараться сбагрили ему все, что можно и нельзя.
Через некоторое время лейтенанта сдали на надводный корабль, где он успешно продолжил службу.
Что это было - страх, или легкое помешательство на почве клаустрофобии. На надводном корабле стал нормальным человеком и нормально служил.

Лодка стоит в базе у пирса, рабочий день, все заняты своими делами, скоро будет команда «Выйти построиться» - пойдем на обед.
И вдруг звон «Аварийной тревоги». Из Центрального поста по громкоговорящей связи : «Аварийная тревога! Пожар на средней палубе первого отсека, горит фильтр ФМТ!*».
А в первом отсеке полный запас торпед и в аппаратах и на стеллажах, из них две с ядерным боезапасом. За прочным корпусом контейнера с ракетами и тоже с ядерными боеголовками. Рядом с этим самым фильтром трубопроводы гидравлики БЧ-2, трубопроводы воздуха высокого давления, да и много всего того, что не только с открытым огнем не совместимо, но и рядом в нормальных условиях должно быть на расстоянии в километр. Но это подводная лодка, по - другому здесь не получается.
Лет десять назад от описываемых событий, в Полярном, в результате пожара рванула дизельная подводная лодка, вернее взорвался торпедный боезапас. Так куском баллона ВВД - воздуха высокого давления убило женщину в собственной квартире на другом конце города.
У нас тоже могла быть похожая ситуация. Но, слава Богу не случилась.
Пожар на лодке - самое страшное, что может быть. Пожар в замкнутом пространстве. Кислород воздуха в отсеке выгорает мгновенно, дым, горит краска и теплоизоляция, горит все что может гореть и не должно гореть. Нет освещения, только аварийные фонари, а от них толку никакого.
Загерметизировали** переборку со вторым отсеком, пытаемся тушить этот чертов фильтр с помощью системы ВПЛ***.
*Устройство очищающее воздух и вырабатывающее кислород.
** Закрытие всех возможных отверстий между отсеками.
***Стационарная система пенного пожараотушения.
Ничего не получается, фильтр сам вырабатывает кислород и горит пуще прежнего.
Из станции управления этим фильтром сыплются искры, рядом деревянные панели офицерских кают, кабельные трассы. Буквально метром выше люк на торпедную палубу. Ситуация явно не в нашу пользу. Чертов огонь ревет и набирает силу. Наконец сняли питание со станции управления ФМТ, а заодно и со всего отсека. Освещение только от пожара. Задраили люк на торпедную палубу, верхнюю палубу первого отсека. Сосчитали людей, на средней палубе нас оказалось пятеро и один матрос торпедист на верхней торпедной палубе. Четверо матросов и мы с командиром БЧ-3, два командира БЧ, два капитан-лейтенанта. Уже все включены в аппараты ИДА-59, жарко - страшное дело. Через верхнюю палубу затребовали подать в отсек ЛОХ - это химическая система пожаротушения, которая работает на фреоне. Без изолирующего аппарата верная смерть, дышать этим газом нельзя. (Когда от этого газа погибло н-ное количество людей, начальство приказало переименовать его в хладон, очевидно думая, что травиться будут меньше). Дав али фреон раза четыре, наконец начало затухать, добивали огонь системой ВПЛ. Вся эта огненная потеха длилась почти два часа. Сменили по два, по три Идашки. Провоняли дымом, все в саже, кое - где пообгорели, но справились.
И уже потом, через некоторое время, ко мне пришло понимание, чем же пахло в обгорелом отсеке. А пахло Смертью. Запах перегретой резины маски изолирующего аппарата, запах собственного пота смешанный с запахом этой резины. Это и был запах Смерти.
Страха не было, просто было некогда бояться, потом уже,
спустя несколько дней стало страшно, что бы могло произойти.

Всплыли после трех месяцев нахождения в подводном положении, через пять-десять часов будем в базе, закончилась автономка. Все рвутся наверх подышать свежим воздухом и конечно же покурить. Курить в лодке было не принято, конечно курильщикам в начале похода было трудновато, но дня три перетопчешься и уже не хочется курить.
Но речь не об этом, запах... Первый глоток воздуха вне корпуса это, что - то необыкновенное. Запах моря, запах водорослей, за три месяца лодка успела обрасти всякой морской растительностью, которая тут же начинает обсыхать. А из открытого рубочного люка* поднимается свой запах, тоже совершенно необычный, запах разогретого метала, запах людей которые вросли в этот метал. * Люк, через который подводники попадают в корпус лодки, есть еще аварийно-спасательные люки.
Снизу просятся покурить. И вот долгожданная команда: «Разрешен выход наверх по десять человек», конечно лезет не десять человек, в все свободные от вахты. И все начинают смолить в помещении под мостиком именуемым курилкой, площадью не более десяти метров квадратных. Представьте себе курящих сельдей в бочке.
От свежего воздуха идет голова кругом, а от табачного дыма тем более. Не курил же три месяца! Каждый раз думаешь, все не буду больше курить, брошу, но не тут то было.
А давайте и мне сигаретку!
И сигаретка эта, как будто куришь в первый раз в жизни.
Но это запах возвращения, скоро будем дома и там уже будут другие запахи, самые родные и узнаваемые. Запахи радости и возвращения!