На русском языке переиздали культовую "Тетрадь смерти" – философский триллер про подростка, который в 21-м веке опробовал идею, терзавшую некогда Родиона Раскольникова.
"С той самой тетради, которую Бог смерти обронил в мире людей, и начнётся великая битва между двумя избранными".
Новое издание легендарной манги Цугуми Ообы и Такэси Обаты - не чета прежним: стильный твёрдый переплёт (разумеется, чёрно-белый), цветные страницы пролога, чёрное ляссе, название выпуклыми буквами. Солидно выглядит - как, видимо, и должна выглядеть книга с подобным сюжетом. Прекрасный подарок фанатам и коллекционерам - и всем тем, конечно, кто только сейчас откроет для себя это поразительное в своём роде произведение.
Заголовок которого, кстати, оставлен англоязычным не просто так, а в соответствии с японским оригиналом: "Death Note. Black Edition. Книга 1". Дело в том, что Рюк, Бог смерти, от скуки подбросивший свою тетрадь людям, правила пользования написал на самом распространённом языке, на английском. Так что тут всё логично.
Тетрадь эта - позволяющая убить едва ли не любого, чьё имя окажется на её страницах (есть ряд определённых условий), - попала в руки лучшего школьника во всей Японии: 17-летний Лайт Ягами только что получил "самый высокий балл в национальном предварительном экзамене". Протестировав находку, он быстро понимает, что перед ним - вовсе не "что-то вроде писем счастья", а вещь, способная кардинально преобразить весь нынешний мир.
Ум юноши и его амбиции заставляют Лайта некоторое время помучаться тем же вопросом, что поставил в своё время русский классик Фёдор Достоевский в своём классическом романе "Преступление и наказание": тварь ли я дрожащая, или право имею?..
"Но ведь если кто-нибудь действительно умрёт, получается, я стану убийцей? Нужен кто-то, кого было бы не жалко убить..."
"Повсюду люди, без которых этот мир стал бы только лучше".
"Наш мир катится в бездну. И те, кто в этом виноват, должны умереть".
"Но ведь это человеческая жизнь. Не какой-нибудь пустяк... Выдержу ли я? Или лучше сразу сдаться? ... Нет-нет, сдаваться нельзя. Даже если придётся пожертвовать собой. Кто-то должен взять всё в свои руки. Так дальше продолжаться не может!"
"Таких сильных людей не бывает. Не бывает... А я справлюсь. Нет, не так. Только я и справлюсь. Я это сделаю! С помощью тетради смерти, я изменю мир!"
Оправдывая себя тем, что "очищает Землю от скверны", Лайт споро включается в смертоубийственный процесс, ставя на поток уничтожение закоренелых преступников. Задумав превратиться в "бога этого нового мира", он искренне верит, что "люди перестанут творить зло", если осознают, что "кто-то вершит праведный суд", "суд во имя справедливости".
"И вскоре люди начнут понимать: "Если я не прекращу творить зло, мне конец". Я создам мир, который будет состоять только из умных, благородных и честных людей. Людей, которых я таковыми считаю".
Но эта история была бы однобокой, если б авторы не представили и полярное мнение. "Какая разница! Их бы все равно казнили! А так только хлопот меньше... Радоваться надо", - вроде бы вполне разумно говорит кто-то на съезде Интерпола, где со всем жаром обсуждается ситуация с погибшими злодеями. На что ему не менее логично возражают: "Убийство есть убийство, и не важно, кто был убит. Это преступление!"
Киру - так в народе прозвали невидимого "посланника ада, беспощадного сокрушителя зла" - начинают искать, и вскоре Лайт совершает, по сути, ту же ошибку, что сбила с ног и Раскольникова: убивает невинных, тех, кто просто по долгу своей службы пытался его найти.
Принципиальное отличие от питерского студента пока что (первая книга "Death Note" включает два тома: "Скука" и "Слияние") лишь в том, что муки совести Лайта Ягами вовсе не беспокоят. И местный Порфирий Петрович - способный "распутать любое дело" частный детектив L, "лучший специалист по тёмным делам нашего мира", - к нему ещё только-только подбирается...
"Он убьёт любого, кто встанет у него на пути, пусть даже и не преступника... Кира и правда маньяк-убийца". - "Нормальный человек на такое не способен".
Конечно, финал этой выдающейся манги - доказывающей, сколь серьёзным может быть порой этот жанр, - многим давно уже известен. Фанаты, надо полагать, хорошо помнят японские экранизации, а кто-то успел уже посмотреть и недавний американский фильм (обруганный, впрочем, чуть ли не всеми критиками)...
Но тем, кто пускается в это путешествие впервые, наверняка будет столь же интересно, как и наблюдающему за событиями богу Рюку - окончательно теперь распрощавшемуся с одолевавшим его унынием: "Так я и думал. Люди... Они такие занятные!"