Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Семейная православная газета

  Все выпуски  

Семейная православная газета У НАС ЗИМА, А В АНТАРКТИДЕ – ЛЕТО


 

Откровения

 

У НАС ЗИМА, А В АНТАРКТИДЕ – ЛЕТО

 

(Продолжение. Начало в № 1.2008)

Молодой иеромонах Троице-Сергиевой Лавры отец Каллистрат прослужил в Троицком храме – первом храме в Антарктиде – более двух лет. Говорит, что за это время у него сложились очень теплые отношения с самым холодным континентом. На нашу встречу он принес ноутбук с огромным количеством фотографий. Пока я их разглядывала, батюшка рассказывал мне свою историю.

 

Молодой, с бородой

 

Он проходил послушание на Соловецких островах. А когда вернулся в Лавру, его позвал к себе епископ Феогност и спросил:

 

- Не хочешь пожить в Антарктиде?

 

- Где?! - опешил монах.

 

 

Но Владыка, как выяснилось, не шутил. И сразу предупредил, что придется полтора года зимовать среди льдов вместе с невоцерковленными полярниками.

- Ну, так как? Поедешь?

 

Отец Каллистрат поехал. Вернее, поплыл. На теплоходе – вместе с бревнами для будущего храма и одним из зодчих – инженером-конструктором из Барнаула, который следил, чтобы во время плавания не пострадала древесина.

 

Когда теплоход начал подходить к берегу, полярники двинулись ему навстречу на барже. Через пару лет они признались отцу Каллистрату:

 

- Только мы отчалили, смотрим, а на вашем борту какая-то черная фигура с бородой в длиннополой одежде. «Должно быть, священник», - решили мы. Подходим ближе. Странно: вроде бы батюшка, а такой молодой… Подошли вплотную. Ага, батюшка свой подрясник за пояс заткнул, рукава закатал и за бревно ухватился. Мы переглянулись: «Сработаемся».

 

Разгрузка шла 36 часов. Вскоре самолетом прилетели десять плотников. Храм предстояло возвести за два месяца. Причем, делалось это по особой технологии, чтобы защитить здание от натиска зимних ветров. Каждый день отец Каллистрат приходил на строительство. Помогал, чем умел. Видно, с каким удовольствием он вспоминает то время. Улыбается в свою рыжую бороду и говорит, что уж в этом-то храме он знает каждое бревнышко.

 

- С полярниками мне повезло, - рассказывает. – Хорошие подобрались люди, душевные. Вот это Михаил Петрович, - щелкает мышкой по очередной фотографии. И на мониторе возникает человек в чудной зеленой шапке. - Он профессор-лехинолог. Изучает мох. Так мы ему из мха смастерили на день рождения эту шапку-ушанку. Спереди приклеили эмблему станции «Беллинсгаузен». Старались делать людям необычные, смешные подарки, чтобы доставить им хоть маленькую радость.

 

Обычный полярный монах

 

Первое время полярники приглядывались к новому соседу. Ждали, как он себя проявит. Проверяли. По словам батюшки, от общения просто невозможно было отгородиться. Просвечивали насквозь без всякого рентгена. Это как в семье: все твои достоинства и недостатки выползают наружу.

 

- У нас в православном мире священника привыкли уважать за одно то, что он облачен саном, - говорит отец Каллистрат. - В Антарктиде не так. Конечно, полярники благоговейно относились и к самой службе, и к моему служению. Но стоило мне шагнуть за порог храма, как в их глазах я моментально превращался в обычного человека, который в случае чего должен и молоток в руки взять, и лопатой поработать.

 

Батюшка брался и работал. То механикам помогал, то на кухне. Как-то всей экспедицией затеяли делать ремонт домиков. Отец Каллистрат и в этом участвовал.

 

- Не мерзли там?

 

- На улице холодно, зато в доме тепло, - улыбается.

 

Дома на русской полярной станции построены на сваях. Стены из алюминиевых панелей, между которыми проложен утеплитель в 15 сантиметров толщиной. Сквозь такую «шубу», уверяет батюшка, никакой мороз не проберется.

 

Первую зиму он жил в домике один. Потом передал «вахту» другому священнику. Но вскоре снова прилетел в Антарктиду и делил жилье с пономарем Борисом Михайловичем. В доме было три комнаты, кухня, туалет. Только душ не работал. Дело в том, что воду в здания закачивали по водоводам. И только в домик отца Каллистрата, который стоял дальше всех, ее привозили в специальном баке на тележке, прицепленной к трактору. А затем насосом перекачивали.

 

В тот злополучный день вода у батюшки закончилась. Пошел он, как обычно, за тележкой, а на ее месте нашел почти трехметровый снежный холм. Под ним-то и оказался столь нужный «транспорт». Отец Каллистрат прикинул масштабы работы, вздохнул и взялся за лопату. Дал бы Бог до вечера управиться!

 

В это время мимо проходил сонный полярник после суточной вахты. Увидел взмокшего монаха с лопатой, удивился. Спросил, чего это он тут копается, и ушел. Минут через десять вернулся. С товарищем, двумя лопатами и строгим выговором: почему сразу не позвал? Отец Каллистрат пожал плечами: неудобно, мол, беспокоить людей…

 

Теперь уже не одна, а сразу три лопаты разрывали снег. А тут начальник станции подъехал к своему дому на снегоходе. И в дело включилась четвертая лопата. Так всего через пару часов в домике отца Каллистрата появилась вода.

 

- У полярников действует негласное правило – помогать всем, кому нужна помощь, - объясняет монах. - По-другому в Антарктиде не выживешь. И именно это, - считает он, - заставляет людей возвращаться туда снова и снова.

 

Как старообрядец с лютеранином православный храм строили

 

Вместе с отцом Каллистратом и пономарем Борисом Михайловичем на российской станции зимовало 13 полярников. Но на службы являлись только начальник станции и доктор. Остальные приходили редко, по большим праздникам. Еще у батюшки числились на послушании два звонаря из механиков. Для них приходить в храм было чем-то вроде работы. Тем более, что старший звонарь Руслан оказался мусульманином. Впрочем, вести себя «халтурно» батюшка не позволял даже ему.

 

- У меня было заведено особое расписание звона, - вспоминает. – Бить в колокола предписывалось перед началом службы, затем перед чтением Евангелия, во время Евхаристического канона на «Достойно и праведно…» и по окончании службы. Внизу бумаги с этим «распоряжением» я написал: «Утверждаю. Иеромонах Каллистрат».

 

В результате звонари не только выстаивали всю службу, но еще и прислушивались к молитвам, чтобы не пропустить положенного удара в колокол. Постепенно остальные полярники, глядя на начальника станции, стали приходить в храм чаще.

 

В этот момент на экране ноутбука возникает подросток. Он стоит босиком на небольшом махровом полотенце, которое постелено прямо на камни. В огромной, явно ему не по размеру куртке. Рядом отец Каллистрат в облачении, с требником.

 

- Это сын одного из строителей храма во время Таинства крещения, - объясняет батюшка. – Оглашение проходило в церкви, а само Крещение - на небольшом безлюдном островке. Мы взяли резиновую лодку и подплыли к той стороне острова, где можно было спрятаться от ветра.

 

Отец мальчика строил храм, но сам еще не был крещен. Через какое-то время он занял денег и вместе с женой и сыном снова прилетел в Антарктиду. На этот раз – креститься. В общей сложности за две батюшкиных зимовки в Антарктиде крестилось около десяти человек.

 

Любопытно, что среди строителей храма оказались и старообрядец, и даже лютеранин - потомок пленного немца. Они тоже захотели принять Православие. Отец Каллистрат совершил над ними чин присоединения к Православной Церкви через миропомазание.

 

Антарктида – Сергиев Посад

 

- Это, и вправду, горох? – удивляюсь зеленому росточку, который пробился на свет прямо из-под камней.

 

- Да, наше маленькое чудо: кто-то случайно уронил горошину. А она проросла. Жаль, плодов мы не дождались. Морозы пришли быстро. Хорошо, что наш пономарь Борис Михайлович успел этот росток запечатлеть.

 

Борис Михайлович сделал большинство этих фотографий. Сам батюшка не любитель фотографировать. Но в тот день, когда его пригласили на туристический теплоход, не удержался и взял с собой фотоаппарат. Туристы попадали на судно прямо с самолета, который приземлялся на аэродроме чилийской полярной станции. Теплоход отчаливал недалеко от российской станции «Беллинсгаузен». Затем пять дней кружил среди льдов.

 

С фотографий на нас смотрели пингвины, морские котики, птицы... Особенно меня поразил след лапки буревестника размером с мужскую ладонь. Размах крыльев у этой птицы около 3 метров.

 

Вот еще один антарктический «житель» - вулкан. Его жерло затоплено водой. Он дымится, словно огромный закипевший чайник без крышки. Батюшка уверяет, что если там, в метре от океана выкопать ямку, она тут же наполнится такой горячей водой, что в ней невозможно держать руку.

 

Отец Каллистрат вычислил на компьютере расстояние от Антарктиды до Сергиева-Посада. По прямой вышло 15564 километра.

 

- Хотели бы туда вернуться?

 

- Не знаю, - задумчиво улыбается он. – Время покажет...

 

Наталья СОСНОВА

Фото из ноутбука отца Каллистрата


В избранное