> Часть IV: Плоды Причащения

> Чтобы понять плоды Причащения, как они выражены в византийской литургии, мы должны вновь обратиться к тексту эпиклезы. Именно там подчеркивается, что же является плодами Причащения: «Якоже быти причащающимся во очищение²⁰ души́, во оставление грехов, в приобщение Святаго Твоего Духа, во исполнение Царствия Небеснаго, в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение».

> <Первый упомянутый здесь плод> Причащения – это очищение души и оставление грехов. Здесь мы должны отметить, что наш перевод «очищение души» не соответствует настоящему греческому тексту. Всё дело в том, что в греческом языке есть два слова с одинаковым произношением: nepsis, которое значит трезвенность; и nipsis, которое значит омовение. В литургическом тексте используется слово nepsis, но, видимо, это ошибка из-за одинакового произношения. Nepsis на самом деле – это специальный аскетический термин («трезвение»), который никогда не используется по отношению к душе, принципу органической жизни, как в выражении nepsis psyches. «Трезвение» всегда относится к разуму, nous. Таким образом, в этом контексте должно быть употреблено слово nipsis, означающее истинное очищение от всех пятен греха как первый плод Евхаристии.

> В подготовительной молитве ко святому Причащению перед «Отче наш» содержится похожее прошение к Богу: «Сподоби нас причаститися небесных Твоих и страшных Таин... с чистою совестию, во оставление грехов, в прощение согрешений, во общение Духа Святаго, в наследие Царствия Небесного, в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение». Здесь практически теми же словами, что и в эпиклезе, перечисляются главные плоды Евхаристии. Прежде всего, мы встречаем прошение об оставлении грехов и прощении преступлений, которые соотносятся с аналогичными прошениями эпиклезы, подтверждая наше предположение о слове nipsis (очищение) вместо nepsis (трезвение).

> В римской мессе также есть прошение об оставлении грехов как плоде Евхаристии: «Libera me per hoc sacrosanctum Corpus et Sanguinem tuum ab omnibus iniquitatibus meis...» («Священными Телом и Кровью Своею избавь меня от всех беззаконий моих»). А после Причащения из чаши священник говорит: «...Praesta ut in me non remaneat scelerum macula, quern pura et sancta refecerunt sacramenta» («да не останется на мне пятна греха, принявшем пречистое и святое Таинство»).

> Оставление грехов и наше очищение – это первые плоды Евхаристии, поскольку они были первыми плодами пролитой на Кресте Крови Христовой; в то же время они убирают всякие препятствия для главного результата: «Общения Духа Святого».

> «Духа Святаго общение»

> Это фраза происходит из Второго послания к Коринфянам ап. Павла (13:13): «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами». Мы уже ссылались на этот отрывок как на источник торжественного приветствия, с которого начинается Анафора.

> Нужно отметить, что родительный падеж может иметь как субъективное, так и объективное значение. Словосочетание «любовь Божия» может означать как любовь, которую имеет Бог к нам (Бог является субъектом), так и любовь, которую мы имеем к Богу (Бог является объектом). В выражении ап. Павла родительный падеж обозначает субъект, так что Дух Святой является действенной причиной общения; это значение хорошо отражается во фразе «общение, произведенное Святым Духом». Если мы хотим сократить перевод, возможно, наилучшим вариантом будет «общение в Духе Святом», «Духа Святаго общение», как мы и написали выше.

> Смысл «общения»

> Как ап. Павел, так и ап. Иоанн Богослов используют греческое слово koinonia в смысле глубокого союза, которое мы переводим как общение²¹.

> Ап. Иоанн Богослов в своем первом послании (1:3) говорит: «О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение (koinonia) с нами: а наше общение (koinonia) – с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом». Таким образом, христиане через свое единство с апостолами достигают общения с Богом, Отцом и Сыном, через действие Святого Духа, о чём ясно говорит ап. Павел.

> Этот союз с Богом достигается, по словам ап. Павла, путем усыновления: «Когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону... дабы нам получить усыновление» (Гал 4:4-6). И именно излияние Духа Святого делает нас сынами Божьими и братьями во Христе: «Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии... Вы... приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!" Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу» (Рим 8:14-17).

> Духа Святого, соделывающего нас сынами Божьими, посылает Церкви Христос, воскресший из мертвых и прославленный. Он – Податель Духа, и именно воскресшего Христа мы принимаем в Евхаристии, а вечный дар, который Он изливает нам – это и есть именно Святой Дух.

> Чтобы подчеркнуть, что мы принимаем воскресшего Христа, Церковь во всех литургических чинах перед Причастием установила специальный обряд: соединение Тела Христова под видом хлеба с Кровью Христовой под видом вина – символом жизни. Как разделение хлеба и вина служило символом Господней смерти, так и их соединение является символом Его воскресения. Священник византийского обряда использует следующую формулу, когда влагает частицы освященного Хлеба в Чашу: «Исполнение Духа Святаго»; именно потому Христос стал Жизнодателем, что полнота Духа живет в Нём (1Кор 15:45).

> Византийская литургия добавила новый обряд к обычному соединению, чтобы подчеркнуть присутствие воскресшего Христа в Евхаристии: имеется в виду вливание горячей воды в освященное вино. Священник благословляет кипящую воду, говоря: «Благословенна теплота Святых Твоих (Даров)». Теплота может быть как символом жизни, так и символом теплоты Духа Святого, которая в Евангелии от Иоанна подразумевалась под водой жизни, а возможно, и оба символа имелись в виду: жизнь, подаваемая Святым Духом.

> Объединяя различные аспекты, о которых мы говорили ранее, можно отметить, что в Святом Причастии мы принимаем Воскресшего Христа, Подателя Духа. Он вновь подает нам Своего Духа Святого, Который совершает наше усыновление Богу, соединяет нас всё ближе и ближе с нашим Отцом-Богом, Христом, нашим Господом и Братом, и со всеми, кто подобно нам является сынами Божьими; Он совершает единство верных, созидая их в одно тело – Церковь, Царство Божие в этом мире, – объединенное узами Божественной любви, излитой в наши сердца Духом.

> Служебная роль священства в этом преподании Святого Духа засвидетельствована молитвой предложения: «... вселитися Духу благодати Твоея Благому в нас (служащих), и на предлежащих Дарех сих, и на всех людех Твоих». Речь идет не о трех различных сошествиях Духа, но об одном; Дух Святой сходит на Дары через епископов и священников, которые по своему рукоположению обладают особой полнотой Духа, и через причащение Даров – на людей. Таким образом, служители получают, как мы можем сказать, два излияния Духа: первое излияние – излияние служения, для освящения Даров; и второе, как и все верующие, для «причастия в Духе» с Богом и людьми. Но даже в первом случае Дух сходит не ради одного священника, но для всей Церкви, однако, никто не будет отрицать, что это схождение Духа произведет плоды святости и в священнослужителе.

> Другие плоды Евхаристии, перечисленные в эпиклезе, являются только тенью главного плода: «приобщения Духа Святаго» а также «исполнения Царства». В современном греческом тексте читаем слова́ «исполнение Царствия Небесного», но слова «Небесного» нет в древних рукописях. На самом деле, если в молитве мы просим о плодах Евхаристии, которые получаем через принятие Тела и Крови Христовых, тогда понятно, что этими плодами не может быть полнота Царствия Небесного, которая будет иметь место только в конце времен. Прошение о Царствии Небесном содержится в молитве перед «Отче наш» в будущем времени: «наследие Царствия Небесного», зна́ком которого является Евхаристия. Но если это так, то что значит прошение об «исполнении Царствия Небесного»? Здесь Царствие, которое не может быть прямо и на первом месте Царствием Небесным, должно значить Саму Церковь, проявление Царства Божьего в этом мире. Поэтому мы просим о том, чтобы глубоко укорениться в жизни церквиобщины, чтобы мы могли более полно участвовать в ее жизни. Наша братская любовь, союз в Духе Святом, прежде всего, проявляется в полноте участия в жизни христианской общины. Церковное братство и соработничество – обетование будущей надежды и наследования Царствия Небесного.

> Последний упомянутый плод Евхаристии – «дерзновение еже к Тебе», согласно значению греческого слова parrhesia. Это слово означает на самом деле свободу от страха. Оно встречается, например, в Деяниях апостолов, когда Петр и Иоанн возвращаются в маленькую христианскую общину, чтобы рассказать, что первосвященники и старейшины сказали во время суда над ними, община молится Богу, чтобы апостолы могли «с дерзновением» проповедовать Слово Божие (meta раrrhesias; Деян 4:29). Христианская уверенность – естественное следствие нашего усыновления. Святой Дух учит нас называть Бога «Аввой», Отцом; мы живем в Его доме, Церкви, и мы наследники Его Царствия. Мы знаем, что Бог так возлюбил этот мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы мы могли через веру избежать наказания и достигнуть жизни вечной. Таким образом, безо всякого страха мы целиком надеемся на Его отцовскую любовь к нам.

> Последнее прошение из этого ряда – «не в суд или во осуждение». Если мыслить логически, кажется, правильное его место не здесь, а в молитве перед «Отче наш», где оно повторяется. Очевидно, настоящее схождение Духа Святого на Дары не может быть источником осуждения – такая беда может иметь своей причиной только наше неправильное расположение, препятствие или недостоинство, которое мы противопоставляем Его действию. Но в эпиклезе нет даже вопроса о субъективном расположении участников, а только о плодах Духа. С другой стороны, в молитве перед «Отче наш», подготовительной ко Святому Причастию, мы просим Бога дать нам чистоту помыслов для того, чтобы принять Святые Дары достойно, так, чтобы они произвели в нас надлежащие плоды, а не суд или осуждение. В этом контексте такое прошение целиком оправдано.

> Ектения перед «Отче наш»

> Является ли эта ектения изначальной? Она начинается с прошения: «Вся святыя помянувше, паки и паки миром Господу помолимся», который связывает эту ектению с предшествующим поминовением. Под святыми, видимо, здесь понимаются в древнем смысле все христиане, усопшие и живые, которые были помянуты в конце Анафоры.

> Два следующих прошения на самом деле являются одним: «О принесенных и освященных Честных Дарех Господу помолимся, яко да Человеколюбец Бог наш... возниспослет нам Божественную благодать и дар Святаго Духа». Здесь мы видим древний способ построения прошений ектений, составленных из трех частей: во-первых, намерения («о Честных Дарех...»; во-вторых, призыва («Господу помолимся»); и в-третьих, цели («яко да Господь Бог наш... возниспослет... Дар Святаго Духа»). В третьей части вновь воспоминается Дар Духа Святого, таким образом, Дух Святой, Дар Божий – плод Евхаристии.

> Все остальные прошения ектений взяты из мирной или просительной и не принадлежат этому месту. Единственное изначальное прошение – последнее, оканчивающее ектению и начинающее молитву: «Соединение веры и причастие Святаго Духа испросивше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». Эта часть литургии, подготовительная к Святому Причастию, всё больше и больше обращается к мотиву единства: здесь мы призваны просить о двойном единстве – в вере и в любви – об узах, которые создают и удерживают вместе Церковь Божью.

> Молитва намеренно связана с последним прошением. Прошение заканчивается: «...весь живот наш Христу Богу предадим», а молитва начинается: «Тебе предлагаем живот наш весь и надежду, Владыко Человеколюбце...». Это молитва подготовки к причащению, мы уже ее комментировали вместе с эпиклезой. У этой молитвы нет заключительного славословия, потому что она продолжается введением в «Отче наш» и самой молитвой «Отче наш».

> Отче наш

> Интересно сравнить введение к «Отче наш», как оно звучит в византийской литургии, с его текстом в римской мессе. В последней священник говорит: «Спасительными заповедями наученные, и Божественными наставлениями вдохновленные, дерзаем говорить...». В византийской литургии присутствует та же идея дерзновения, но она естественно проистекает из общей матрицы предыдущих молитв о плодах Евхаристии: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, и глаголати...». Мы вновь просим об уверении в том, что являемся сынами Божиими, вплоть до того, что Небесный Бог позволяет нам называть Его Отцом. Особое внимание вновь обращено на то, что принятие Святой Евхаристии соединено с сыновней уверенностью в присутствии Бога Отца, а не с раболепным страхом осуждения.

> Молитва «Отче наш» – и не только потому, что наш Господь дал ее нам как молитву совершенную, но потому, что она так ярко в сжатой форме подытоживает плоды Евхаристии – становится главной молитвой приготовления к Причастию. Мне бы хотелось отметить две черты молитвы «Отче наш», которые непосредственно относятся к ее месту в Литургии. Первая – это греческое слово epiousion, которым и у Матфея (6:11), и у Луки (11:3) описывается хлеб. В английском языке это слово переводится как повседневный (daily), под влиянием латинского литургического текста «Отче наш». Но даже в самой Вульгате, где у Луки 11:3 оно передается как quotidianum («повседневный»), в Евангелии от Матфея 6:11 используется странное слово supersubstantialem («сверхестественный», «сверхсущный»). Последний вариант перевода действительно мог соответствовать значению греческого слова, но на самом деле, похоже на то, что слово, которое наш Господь употребил в арамейском языке, имело значение «будущий», т.е. хлеб будущего Царства Божьего. Исходя из того, что мы живем в первой фазе эсхатологических времен, мы вполне можем относить хлеб, о котором говорится в «Отче наш», к Евхаристическому Хлебу. «Дай нам сегодня наш будущий хлеб» не может иметь другого значения, кроме Евхаристии, которая содержит Жизнь будущего Царствия.

> Вторая черта следует из первой: «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Прощение грехов представляется как плод небесного хлеба; и в то же самое время, оно требует от нас всеобщего прощения врагов, всех обид, которые нам нанесли. Евхаристия не принесет плода, если мы заранее не простим каждый проступок. Нам представляется, что два этих прошения молитвы «Отче наш» и были причиной того, что она была введена во все литургии именно как элемент приготовления к Причастию. Эта молитва побуждает нас простить других и покаяться в своих грехах, для того, чтобы мы смогли воспользоваться плодами Евхаристии, которую собираемся принять. Таким образом, «Отче наш» является центральным пунктом покаянного акта перед Причастием.

> Славословие в окончании «Отче наш», хотя и не принадлежит критическим текстам Евангелий, встречается в Дидахи – без тринитарной вставки – с первого века. Сам наш Господь должен был использовать некое славословие в конце молитвы, потому что для иудейского менталитета было бы чуждым оканчивать молитву упоминанием дьявола (лукавого), как у Матфея, или искушения, как у Луки. Во всех восточных чинах в конце «Отче наш» присутствует славословие.

> Приветствие «Мир всем», которое следует далее, предшествует благословению народа. Златоуст говорит нам, что каждому благословению епископа или священника предшествует приветствие «Мир всем». После этого диакон призывает народ: «Главы ваша Господеви преклоните». Люди преклоняют головы, а священник благословляет их, произнося молитву благословения, и, по древнему обычаю, простирает свои руки над людьми. Однако, в наше время, священник преклоняет главу вместе с народом, обращаясь к престолу, а молитва произносится тайно, и, таким образом, теряется смысл благословения.

> Благословение в этом месте понимается как подготовка к Причастию. Однако, текст молитвы в литургии свт. Иоанна Златоуста вовсе не упоминает Евхаристию. Ее прошение в точном переводе с греческого значит следующее: «Ты убо, Владыко, предлежащая всем нам во благое изравняй, по коегождо своей потребе: плавающим сплавай, путешествующим спутешествуй, недугующия исцели, врачу душ и телес». Без всякого сомнения, эта молитва является древней молитвой благословения, но не для этого момента, а для конца службы. В литургии свт. Василия Великого и в Преждеосвященной молитва благословения после «Отче наш» содержит аллюзию на принятие Причастия.

> Диакон приглашает верующих к принятию Причастия словами: «Со страхом Божиим и верою приступи́те». Греки добавляют «и любовию». Первоначальный призыв был простым: «Приступите со страхом Божьим». Но греческое слово phobos, употребляемое здесь, не соответствует слову страх; в своей основе оно являет сыновнее почтение. Как и в Псалме, который начинается словами: «Блажен муж, бояйся Господа», так и здесь этот «страх» означает почтение сына к любящему отцу и включает отвращение к совершению того, что оскорбляет Его.

> После Причастия поется древний тропарь, который в былые времена завершал пение Причастного псалма. Лучшая версия этого тропаря гласит: «Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, яко да поим славу Твою, яко сподобил еси нас причаститися Святым Твоим Тайнам; соблюди нас во Твоей святыни, весь день поучатися правде Твоей». Это размышление или «поучение» является следствием Причастия. Однако, очень сложно поставить Божью правду в отношение к Причастию. Последняя фраза взята из Псалма 70:24, ведь правда в своем чисто библейском смысле сродни милости. Вообще, мы и призываем Бога, потому что Он защищает бедных, угнетенных и несчастных. Этот библейский смысл правды (справедливости) не имеет никакой связи с наказанием или возмездием, которые в Писании называются «Божьим гневом». Таким образом, правда – это отеческое провидение, которым Бог ведет Своих людей, защищает их и утешает во времена страданий. Чтобы получить эту милующую справедливость, нужно быть убогим пред Богом, осознать, что мы беспомощны на пути спасения, зависимы только от Бога. Мытарь, который в Храме исповедовал свою униженность и попросил у Бога помиловать его, грешного, был оправдан; т.е. он получил Божье благоволение, Его помощь, Его благодать. Превозносивший же себя фарисей не был услышан Богом.

> Таким образом, значение прошения в этом тропаре – быть хранимыми в святости, которую Бог сообщил нам через таинство, и сохранять дух смиренной благодарности, зная, что мы недостойны такой благодати.

> В молитве благодарения за Причастие Церковь просить Бога направить наши жизни: «исправи пути наша, ...соблюди живот наш, утверди стопы наша», утверждаемые в нашем христианском отношении страхом Божьим, сыновьем почтением и любовию к Нему. И тогда молитва Божией Матери и всех святых, наших угодивших Богу братьев, будет сопровождать нас в житейских трудностях.

---

> 20 По-церковнославянски и гречески – «трезвение души».

> 21 И общение, и приобщение (причащение) по-английски выражаются словом communion.