> Киевский период

> История Православной Церкви в России начинается с того события, которое традиционно принято называть "крещением Руси". Оно обычно датируется условным 988 г. Инициатором стал великий князь киевский Владимир Святой (годы княжения 980-1015). Человек мужественный и смелый, он, совершив ряд военных побед, взял Киев и ряд других древнерусских городов, объединил Русь и укрепил границы. Отличаясь развитым стратегическим мышлением государственного масштаба, он занялся поисками религиозного учения, нужного стране для ее единства, ее "исторического совершеннолетия", для преодоления узости и убожества доморощенной религиозности. В то время в Киеве уже давно были христианские общины, служили священники, возвещались Слово Божие и жизнь по Евангелию. Но первоначальный выбор Владимира оказался временно в пользу старого язычества.

> Начиная княжить, победитель поставил на берегу Днепра кумиры Перуна, Хорса, Даждь-бога, Стрибога и др. идолов разных народов и племен. Это был языческий плюрализм, созданный искусственно и ненадолго. Перун выразил весомость победы князя на Руси и его желание противопоставить себя и этого бога христианству. Ради языческого культа Владимир санкционировал ритуальное убийство двух киевских христиан-первомучеников – Феодора и его юного сына Иоанна. "И осквернилась кровью земля русская и холм тот", – свидетельствует "Повесть временных лет" (XII в.). Церковь чтит их как святых – "идолам не поработавших и кровь свою за Христа отдавших", тех, кого Бог удостоил стать мучениками за веру Христову.

> Ложная языческая вера поддерживала явно исчерпавший себя уклад жизни и была просто политически бесперспективна. Она вызывала сомнения и отвращение у нравственно серьезных руссов, поскольку держала самого князя и народ в духовном рабстве, в атмосфере насилия, страха и аморализма. Великий князь Владимир в молодости был страстным и безудержным в блуде. Но жажда правды и чистоты души не умерла в его сердце. Князь искал полнокровную и осмысленную жизнь с прочными и ясными духовными основами, с большими жизненными перспективами. Возможно, он хотел ввести народ в полнокровные отношения с византийскими греками и другими культурными нациями Европы и Средиземноморья. Серьезным было и то свидетельство веры и жизни по Евангелию, которое дали киевские православные.

> Выбор православия

> Язычество было с чем сравнить. Хазарский каганат и киевские евреи предлагали иудаизм. Волжские болгары – ислам. Западные миссионеры – католичество и папство. Греки – православие. Задолго до Владимира принимали святое крещение князья Игорь и Аскольд, а также бабушка Владимира княгиня Ольга (в 955 г.) – ее именовали "утренней зарей, предварившей солнце". Помнили, что ее в 957 г. с почетом принимал византийский император Константин VII. Историки не отвергают гипотезу, что первое крещение Руси было начато еще при патриархе Фотии в IX в., но было приостановлено языческой контрреакцией (убийство "вещим Олегом" Аскольда и Дира и его княжение). Известны были предания о посещении киевских холмов в I в. самим апостолом Андреем Первозванным, который проповедал Евангелие, благословил будущий город и предрек создание здесь великой христианской страны. Это предание – византийского происхождения, и оно убеждало русских, что именно он "насадил семена веры" на Руси и навсегда стал святым покровителем России. Знали на Руси, что раньше к византийскому православию обратилась Болгария; это стало успешным национально-государственным делом, пригодным в качестве примера для повторения. Знали о трудах "учи́телей слове́нских" – равноапостольных братьев святых Кирилла и Мефодия. Они полемизировали с иноверцами и возвестили Евангелие на юге Руси еще в IX в. – крестили в 861 г. около 200 семейств и создали там православную славянскую общину с епископом во главе. Отец Павел Флоренский назвал святого Кирилла "духовным родителем русского народа".

> Именно сердце подсказало кн. Владимиру выбрать православие. Как произошло его личное обращение ко Христу – это тайна, не поддающаяся научному раскрытию. Но есть результат встречи с Богом – Владимир всерьез отнесся к Евангелию и стал нравственно другим человеком. Принято считать, что его крестил в 987 г., дав имя Василия, кто-то из местных клириков, скорее всего у него дома в г. Василеве под Киевом (предполагают, что в 988 г.). "Повесть временных лет", посвященная началу и становлению Русской земли, приводит легенду о предварительных встречах князя с учителями веры из разных религий. Есть рассказ о длительной беседе с ним греческого философа-катехизатора. Повествуется и о том, как он направил своих посланников в разные духовные центры того времени, чтобы непосредственно ознакомиться и сравнить их между собой. Эта легенда означает, судя по всему, что князь, во-первых, не спешил с принятием окончательного решения, а, во-вторых, что ему понадобилось немало времени и тактического благоразумия, чтобы подвести своенравное военно-политическое окружение к решающему выбору – оставить язычество ради православия. Принять католичество означало бы согласиться с властолюбием и авторитаризмом Рима, с жестко организационным подходом к духовной жизни, с латинской односторонностью. А принятие ислама или иудаизма превратило бы Русь в смертельно опасного врага всего христианского мира.

> Немалую роль, согласно преданиям, сыграло то, что только в Константинополе в Храме св. Софии послы почувствовали величие и неземную славу византийского богослужения: "…пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех странах. Не можем забыть красоты той, ибо каждый, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем уже оставаться прежними". Западные миссионеры не смогли предложить руссам сходного по силе духовного переживания. Послам открылось литургическое присутствие Божие как что-то несомненное, а вместе с ним – истина, нравственная правда и красота православия.

> Они восприняли эту красоту и истину интуитивно, эстетически-созерцательно. Из этого часто делают вывод, что русские склонны обретать веру больше путем церковного вживания и восприятия высшего образа, чем путем интеллектуального поиска, путем достижения полной ясности и выверенности веры. И только после крещения русские христиане постепенно открывали в православии хранимую им из века в век чистоту истины, догматическую определенность, канонический строй, глубокий духовный опыт и величие Священного Предания. Они входили в неведомую ранее, но давно заданную древними Отцами Церкви великую преемственность правильно поставленного духовного пути святых, подвижников и свидетелей веры.

> Крещение Руси

> Начало этого долгого процесса было положено в г. Корсуни, захваченном Владимиром в 989 г., где крестилась дружина князя, получившая в свои руки немало богатства. Там же совершился его церковный брак с византийской царевной Анной. Император Византии Василий II остро нуждался в военной помощи русского князя и получил ее после предоставления ему невесты. Затем состоялось крещение населения Киева в водах Днепра в 989 г., а дальнейшая миссионерская работа продолжалась не одно столетие.

> Князь сокрушил идолов и стал строить православные храмы, открывать школы и развертывать широкую благотворительную деятельность. Он сам "любил слова книжные" и решил по-настоящему стать христианином. "Боюсь согрешить", – говорил он в серьезных жизненных ситуациях, например, когда ему предлагали ввести смертную казнь за уголовные преступления. Княжеское служение он стал понимать как христианское дело. Однажды он услышал евангельское чтение из Нагорной проповеди: "Блаженны милостивые; ибо они помилованы будут" (Мф 5.7), и повелел заботиться постоянно о нищих, больных и престарелых в своем городе, где бедствовавших было немало.

> Греческие и болгарские священники начали проповедовать Слово Божие и жизнь по Евангелию на славянском языке, тогда еще понятном народу. Киевляне узнали, как Христос совершил свой земной подвиг, и согласились признать нынешнюю жизнь преддверием вечной жизни, серьезным испытанием, которое нужно пройти достойно. Многие решились постоянно и упорно противодействовать злу, никогда не сдаваясь, отстаивать Высшую правду, преодолевать себя и все препятствия на пути, чтобы обрести радость жизни будущего века. Они приняли Христа как Господа и Спасителя, как Сына небесного Отца. Византийское православие передало древней Руси глубокий опыт жизни по вере, жизни в тысячелетней традиции Церкви, где сила Слова и Духа преображает человеческие сердца.

> Вместе с тем христианство насаждалось сверху как вера, государственно необходимая. Владимир выбрал нелегкий путь – соединить жизнь по Евангелию с государственным строительством. В Византии знали, что это невозможно. Став христианином, Владимир не хотел проливать кровь преступников, но, как политический деятель, он обязан был силой подавлять зло. Этика ненасилия не стала его стилем. Не хотел он ждать и того, чтобы христианство привлекло к себе сердца руссов одной только своей внутренней убедительностью. Он применил имевшиеся у него рычаги власти и поставил в крупных городах своих князей-посадников, которые убеждали городское вече принимать новую веру. Решение вече становилось обязательным для исполнения в городах и пригородах. Первые епископы получали назначение из Киева. Они нуждались в великокняжеской защите, и, как иногда случалось, были на положении осажденных среди чуждого языческого окружения. Язычество, впрочем, не всегда шло на открытое сопротивление. Но кое-где на севере и северо-востоке в разное время и в разных местах волхвы поднимали народ против веры Христовой. Так, в Новгороде имел место бунт местного населения против еп. Иоакима, который разорил капища и сокрушил идолов, в том числе и Перуна. Назначенный князем Владимиром тысяцкий Путята и князь Добрыня разгромили мятежников. Христианизация здесь стала насильственной: "Путята крестил их мечем, а Добрыня – огнем".

> Но, как правило, миссионеры не брали в руки меч, они рисковали поставить себя на положение овец среди волков, смело возвещали Слово, открывая ударам себя и свою жизнь. В Ростове христианство активно проповедовали епископы Феодор, Иларион, Леонтий, Исайя (который развернул миссионерскую работу в направлении Суздаля), а затем дело продолжили монахи Киево-Печерской Лавры. Мученическая кончина святого Леонтия имела место примерно в 1072 г. Вятичи и радимичи, стремившиеся к политическому сепаратизму, убили миссионера Кукшу с его учеником Никоном. В Муроме язычники не допускали в город князя Глеба, сына самого Владимира, и тот не стал разорять их город.

> Но в целом миссионерская работа медленно, но успешно продвигалась вперед больше силой проповеди и свидетельства. В XII-XIII вв. православие продвинулось далеко на Север, а в XIV–XV вв. – в Карелию, Вологду, Устюг, земли вдоль рек Вятки и Северной Двины, Валаам и далее.

> Церковь и иерархи

> В 996 г. была освящена первая Десятинная церковь Успения Пресв. Богородицы в Киеве. Она стала главным церковным центром древнего Киева при Владимире (раньше, например, таковым был храм пророка Ильи, а позже – храм св. Василия). Ее первым настоятелем называют отца Анастасия Корсунянина (некоторые, впрочем, считают его епископом, а другие – главным экономом в Киевской Церкви). Название церкви соответствует тому, что, согласно "Уставу кн. Владимира о десятинах, судах и людях церковных", 10 % княжеских доходов отдавались Церкви для ее материального обеспечения. В 20-е гг. XII в. число храмов в Киеве составило, по некоторым оценкам, около 600. Росло и число монашествующих. Они, как и в Византии, обеспокоенные течением мирской жизни, становились на иноческий путь и всецело отдавали себя на служение Богу и Церкви.

> Митрополия в Киеве получила юрисдикцию, как думали одни, от давно уже существовавшей Тмутороканской православной иерархии для славянских христиан (на территории нынешней Тамани). Другие считали, что от автокефальной Церкви в Болгарии (это так и не подтвердилось), или же, как думают третьи, от западных славян, от традиции святых Кирилла и Мефодия. Возможно, до 1037 г. на Руси церковными делами руководила коллегия епископов без митрополита. Эти епископы были скорее всего греки. При Владимире и его преемниках был создан ряд епархий – в Галиче, Владимире-Волынском, Чернигове, Турове, Перемышле, Луцке, Полоцке, Белгороде, Ростове Великом, Пскове, Новгороде, Смоленске, Муроме, Владимире на Клязьме, Суздале, Рязани, Твери и др. городах. Новгород приобрел первенство чести среди северных кафедр. Епископы создавали церковную организацию и нередко брали на себя миротворческие задачи для разрешения сложных взаимоотношений между князьями, функции послов и др. Митр. Никифор, занявший Киевскую кафедру в 1104 г., смело заявлял князьям: "Мы поставлены от Бога унимать вас от кровопролития".

> Для огромной территории страны, где доро́ги всегда были плохи, это очень малое число кафедр. Воля князей обычно имела немалое значение при выборе кандидата в епископы и нередко не считалась с каноническими нормами. Дело иногда доходило до заключения в тюрьму неприемлемых архиереев, "чисток" клира, изгнаний и казней. Например, кн. Андрей Боголюбский в 1157 г. изгнал из Ростова неугодного ему еп. Нестора, а кн. Святослав Черниговский – еп. Антония Грека в 1168 г. Кн. Мстислав Изяславович преследовал митр. Константина за анафему на его отца. Кн. Ростислав, брат Владимира Мономаха, внука Ярослава, убил в Киеве инока Григория за обличение. Кн. Юрий Долгорукий, захватывая в 1148 и в 1155 гг. Киев, вынуждал митр. Климента Смолятича дважды бежать во Владимир Волынский. Суздальский кн. Андрей Боголюбский упорно продвигал на митрополию скандально известного, но угодного ему женатого о. Феодора (Федорца), но тот в конце концов угодил под митрополичий суд и был казнен в 1169 г.

> Взимались тогда большие пошлины с тех, кто претендовал на сан, что практически делало невозможным становиться епископами монахам, выросшим в семьях простолюдинов. Все преимущества были на стороне монахов из князей и бояр, удельные и столичные князья охотнее с ними считались как с лицами из одного с ними круга. В целом дистанция междуепископами и верующим народом была заметно больше, если сравнивать с православной Византией или католическим Западом. И главные задачи епископата – возвещение Слова Божия, проповедь, учительный труд и забота о нравственном состоянии паствы и о поддержании должного духовного уровня епархиального духовенства – нередко оказывались тогда, как и сейчас, из-за этого в небрежении.

> Источником христианского просвещения народа стало в основном храмовое богослужение, храмовая проповедь. И вплоть до ХХ в. в русском православии исключительно велика роль "храмового благочестия" – преданного и послушного отношения ко всему, что предлагается в храме и что должно строго соблюдаться в рамках церковного годового богослужебного круга. С "храмовым благочестием" православные верующие могли сопоставить только монашеское как более глубокое и основательное, как пример для подражания тем, кого могла отталкивать "теплохладная" атмосфера на приходах или отвращало не искорененное до конца даже в ХХ в. двоеверие, свойственное бытовому благочестию. Это двоеверие является прямым результатом того, что язычество не оказывало на Руси столь активного сопротивления, как это было в Греции, Риме или на Ближнем Востоке в первые века возвещения Евангелия. Не сопротивляясь прямо, язычество сохранялось путем симбиоза с христианством в повседневной жизни прихожан, не особенно просвещенных светом веры, не жаждавших этого света и далеких от того "горения сердца", которое явил в своей жизни кн. Владимир.

> Церковная иерархия призвана учить верующий народ, как следует жить согласно Евангелию. Достойных пастырей и архипастырей было немало, но недостаточно. Но их было тогда сравнительно больше, чем в последующие эпохи. Иерархия в Киевский период нашей истории была весьма независимой от светских властей. Например, вел. кн. Ярослав Мудрый, хотя и именовался "самодержцем", но он был мало похож на полновластного византийского "автократора" – монарха, чья единоначальная власть не оспаривалась аристократической элитой и рассматривалась Церковью как власть "внешнего епископа" всего христианского общества, без которого православие просто немыслимо. Но Киев никогда не претендовал на роль "Третьего Рима", в отличие, например, от болгарского Тырново, а Киевский митрополит не мог быть прямым ставленником великого князя, так же, как и, вообще говоря, не должны были быть ставленниками удельных князей епископы в крупных городах Руси. Митрополит был подотчетен Константинополю, что придавало ему относительно независимый статус, особенно когда это был грек, присланный от патриарха.

> Киев, южные славяне и Константинополь

> Отношения с Константинопольской иерархией были сложны. Греки вовсе не бездействовали в Киеве. Они, хотя и не отличались особым миссионерским рвением среди руссов, которых считали "варварами", немало потрудились там, где западные миссионеры мало что смогли сделать. Но роль Болгарской Церкви для Руси стала особенно значимой, и некоторые историки объясняют это следующим. Кн. Владимир на личном опыте хорошо знал, каков "обидный и узкий аристократический деспотизм греков". Среди византийских политиков и церковных иерархов было, вероятно, немало лиц, считавших, что "крещение Руси" означает превращение ее в часть Византийской империи, политическое присоединение. Это притязание не могло быть осуществлено военно-политическим путем, но оно выразилось, например, в том, что в 1171 г. митрополиту Киевскому Михаилу было предложено принести присягу верности сыну императора Михаила Комнина Алексею. Церковные каноны совершенно не обязывали его это делать. Как писал историк Церкви А.В.Карташев, "очевидно, он рассматривался как подданный слуга своего василевса, только состоящий на заграничной службе".

> На Руси многие признавали Константинополь "вторым Римом" в смысле его первенствующего значения во вселенском православии. И князья, пусть не всегда, но готовы были оказывать ему военную поддержку в случае серьезной нужды. Но становиться подданными Византии явно никто не хотел, начиная с кн. Владимира, поскольку выбор православия на Руси всегда осознавался как добровольное решение, как полноправное вхождение в семью православных народов, а не как вынужденная уступка властителям Константинополя. Греков могли упрекать в "лукавстве" (о чём свидетельствуют летописи), но их веру, духовный опыт и культуру ценили и бережно воспроизводили на берегах Днепра.

> Содружество православных народов под неформальным главенством Византии могло бы состояться, если бы воля к нему была хоть сколько-нибудь твердой. В истории этого периода было немало случаев, когда это содружество осуществлялось под знаком вселенскости православия. Цари и иерархи Болгарии и Сербии не имели политических притязаний к Руси, что давало больше возможностей для духовного единства. Ахридская (Охридская) иерархия в Болгарии, возглавлявшаяся тогда архиепископом Львом, оставалась до 1018 г. автокефальной и предложила немало хорошо подготовленных священников, совершивших проповедь веры, учительное и литургическое служение на понятном тогда церковно-славянском языке. Х век в Болгарии – это подъем христианской культуры, столь необходимой для Руси. Обширный объем духовной литературы на славянском языке был предоставлен Киеву именно из Болгарии.

> Более тесное церковное сближение с Константинополем было жизненно необходимо. Киеву был нужен митрополит как символ единства всей Руси, когда возраставший сепаратизм удельных князей ставил его под вопрос. На Руси возобладала удельная система, явно не византийского образца, при которой великий князь был только старшим среди князей, получивших уделы и вполне независимых во многих отношениях от Киева. Многоначалие и междоусобные конфликты стали хроническим бедствием страны, вызванным именно удельной системой правления, упорно сохранявшейся до <монгольского> разгрома^* в XIII в. Не помогло и провозглашение принципа наследования от отца к сыну в Любече в 1097 г. – тенденцию к воспроизведению на Руси византийского единодержавия это решение не создало.

> В 1037 году при княжении Ярослава, сына Владимира, была, наконец, учреждена Киевская митрополия Константинопольского патриархата (первый греческий митрополит – Феопемпт) и построен кафедральный храм св. Софии, а затем такие же в Новгороде и др. городах. Софийные храмы означали преемственность русского православия по отношению к Византии и противодействие его национализации на Руси.

> Киев и Рим

> На фоне сложных отношений с Константинополем имели место контакты также и с Римом, что к сближению с ним всё же не привело. Обмен анафемами, который совершили в 1054 г. в Константинополе кардинал Гумберт и патриарх Михаил Керулларий, поначалу не оказал большого впечатления на русских православных и не был воспринят ими как эпохальный раскол Востока и Запада. Считали, что дело касалось только взаимоотношений между верхушками двух иерархий. Да и византийцы долгое время не призывали киевлян прервать все контакты с Западом. Пример Кирилла и Мефодия, согласовавших свою деятельность и с Римом, и с Константинополем, не был еще забыт. Лишь такие события, как захват и разграбление Константинополя крестоносцами в 1204 г. и установление ими позорного для греков латинского правления до 1261 г., были осознаны на Руси как явная католическая агрессия, санкционированная папством для установления политического господства на Востоке и для искоренения православной традиции, самостоятельной по отношению к Риму. Православный Восток осмыслил это также и как прямую измену Рима древнему Преданию, идущему от апостолов, учителей и отцов Церкви, верность которому становится вопросом жизни и смерти православных церквей Востока, вопросом их верности самому Христу, Его апостолам и отцам.

> В 1246 г. папа Иннокентий IV, пользуясь <ордынской> угрозой, ненадолго склонил кн. Даниила Галицкого к принятию католичества, поскольку князь хотел создать у себя независимую государственность на юго-западе Руси. Князь затем отказался от взятых на себя католических обязательств, но сохранил полученное от папы королевское звание "rex Russiae". Лионский собор 1274 г. стал началом систематических попыток католиков втягивать православие, сначала византийское, а затем и славянское, в унию с Римом, то грубым силовым образом, то угрозой новых крестовых походов, как в случае с Византией во 2-й половине XIII в. В результате – гонения, жертвы и бегство православных из районов, подконтрольных королям-католикам, как это было в XVI в. на Украине, в Белоруссии и Литве. Униатская проблема до сих пор остается одной из самых болезненных для православия, особенно на Западной Украине.

> Тем не менее в XI–XII вв. контакты Киева с Римом пока еще продолжались. Установление в Русской Церкви праздника в честь перенесения святых мощей святителя Николая из Мир Ликийских в Бари (9 мая 1095) говорит о сравнительно спокойном тогда отношении руссов к тому, что эти мощи были просто отняты у православных. В XIII в. в Новгороде были две латинских церкви и т.н. "улица Пискупли", т.е., судя по всему, улица епископа (западного). Спокойствие это долгим быть не могло и не означало отказа от полемики с католиками. Сохранились, например, такие резко антикатолические сочинения XI в., как "Слово св. Феодосия, игумена Печерского монастыря, о вере христианской и латинской" и "Стязание с латиной" Георгия, митрополита Киевского (1062–1072 гг.), где "латинянам" предъявлялось, что они Евангелие чтут, но жить по его заповедям не хотят. Были также предъявлены суровые обвинения в "зловерии по наущению сатанинскому" и ереси (относительно Filioque), а также в распространенности конкубината среди клира и пр. Аналогичные претензии многократно предъявляли в последующие века восточные иерархи и богословы, а также славянофилы XIX в. В 1233 г. кн. Владимир Рюрикович изгнал из Киева доминиканских проповедников.

> Церковные суды

> Кн. Владимир разделил сферы компетенций церковных и обычных судов. Последние занялись уголовными преступлениями и для определения порядка их работы при его сыне Ярославе Мудром был введен кодекс "Русская правда". Обычай, например, кровной мести она не отменила, но ограничила двумя поколениями, задав тенденцию заменять месть крупными штрафами. Церковные же суды занимались делами и преступлениями против веры и морали, относящимися к клирикам и мирянам, служившим при церквах или живших на церковных землях. К ним относились, например, богохульство, суеверия, чародейство, блудное поведение, браки в недозволенных степенях родства, дела об усыновлениях и о незаконных детях и пр. В частности, были введены штрафы за нравственные преступления в пользу Церкви и государства. Помимо этого, Церковь оказывала немалое косвенное влияние на гуманизацию государственных законов, в частности, в отношении ростовщичества и закабаления свободных подданных в рабство. Средствами воздействия здесь стали проповедь, убеждение и свидетельство милосердия.

> Просвещение

> Годы княжения Ярослава Мудрого (1019–1054) стали временем христианского просвещения Руси. Миновать такой период было невозможно. Инициатива исходила от князя и от иерархов. Еще при кн. Владимире началось интенсивное усвоение мощного культурного наследия и духовного опыта Византии. Открывались школы, внимательно отбирались учащиеся, трудилась группа переводчиков с греческого на славянский, создавались частные библиотеки у тех, кто был достаточно состоятелен, чтобы приобретать книги. Русские показали себя хорошими учениками. Хотя верно и то, что на освоение всего, что стало доступным, требовались века, а также, что овладение культурными ценностями распространилось лишь в сравнительно узких аристократических кругах.

> Священное Писание Нового Завета Киев получил скорее всего от учи́телей слове́нских. Верующие услышали на понятном языке живое слово о Христе и учились с любовью принимать Христа как Господа и Спасителя каждого человека. Ветхий Завет был представлен, возможно, в объеме, определявшемся богослужебными нуждами. Но и в этом объеме он открыл людям огромную историческую перспективу духовных исканий и свершений, в которой нашлось теперь место и руссам. Богослужебные тексты, своды церковных канонов, уставы для монахов, житийные материалы, богословские сочинения тоже явно имелись в переводах. Юридические, исторические, космографические сочинения также не были оставлены без внимания. Довольно рано стал известен на Руси "Источник знания" преп. Иоанна Дамаскина. Популярны были "Изборники" – сборники фрагментов из разных сочинений византийских авторов, а также "Пролог", "Патерики".

> Духовное творчество

> Дело не ограничилось только учебой и переводами. Началось собственное творчество. Первым о крещении Руси как явлении света Божьей правды писал в "Слове о Законе и Благодати" митрополит Киевский Иларион. В книге приоткрывается сложная ситуация в Киеве, где шла упорная полемика христиан с иудаизмом. Последний тогда был знако́м русским не только по соседнему хазарскому каганату, но и по немалой киевской общине, где были целые кварталы хазар и евреев. В условиях религиозной свободы в Киеве иноверцы не лишались права на свои общины, проповедь и культ. Крещение Руси Иларион описал как пришествие самой Премудрости Божией. Владимир – по его оценке, "второй Константин" – совершил "не только подвиг веры, но и подвиг разума". Он открыл народу великое будущее и ввел его в семью других христианских народов. Владимир Мономах княжил в Киеве с 1153 по 1125 г. и написал "Поучение" с чувством скорби от усобиц между князьями, которые готовили погибель земли русской. "Дети мои, будьте братолюбивы в политике, будьте христолюбивы в повседневной жизни!" – к этому он призывал своих потомков, князей и всех именитых людей земли русской. Мономах оставил по себе память прекрасного и безупречного правителя, столь редкого на Руси.

> Но, по словам прот. Сергия Четверикова, русские тогда в большинстве случаев "не стремились быть учеными богословами или философами, не потому, что они были противниками этого рода занятий, но потому, что не в эту сторону была обращена их душа. Их душа всегда жаждала жизненной, а не теоретической только правды. Она искала видеть Христову правду прежде всего в себе самой, а вместе с тем и вне себя, в своих поступках, в своем отношении к людям".

> Монастыри

> В 1051 г. был основан Киево-Печерский монастырь. Начало его созиданию предшествовал, во-первых, подвиг иеромонаха Илариона, ставшего в том же году (ненадолго) первым русским митрополитом на Киевской кафедре. Его пещеру использовал преп. Антоний. Суров был подвиг основателей – преподобных Антония и Феодосия Печерских (их преставление – 1073 и 1074 гг.), созидателей новой духовной жизни на Руси. Преп. Антоний, будучи ранее на Афоне, воспринял там лучшее из традиции афонского монашества. Монастырей, судя по всему, было и раньше на Руси немалое число – называли, например, 68 в домонгольский период. Но они создавались чаще всего при храмах или по желанию кого-либо из князей, искавших, по примеру греков, чтобы кто-то специально о них молился. Князья и становились нередко ктиторами, бывало, что и сами принимали постриг. Здесь же, в Киево-Печерском монастыре, были жажда чистоты и святости жизни, всецело посвященной Богу и Церкви, подвиг полной самоотдачи Богу, готовность к страданиям за веру Христову и правду Божию, если Церковь направит на миссионерскую работу в языческие края. Монахи, достигшие известности и авторитета, брали на себя социальные функции – быть заступниками за невинно осужденных, поддерживать обездоленных и бедных. В частности, здесь впервые появилась богадельня. И не в последнюю очередь нужно указать также и преданную любовь монашествующих к богослужению, искреннее желание литургически славить Бога, воздавать Ему честь, хвалу и благодарение.

> Роль этого монастыря на Руси была огромной. Прежде всего для самих монашествующих, поскольку именно в Лавре преп. Феодосий ввел строгий общежительный устав Феодора Студита. Благодаря серьезной постановке духовной работы преподобным Антонию и Феодосию удалось создать совершенно новую для Руси генерацию духовно сильных и опытных монахов, чье свидетельство веры и жизни по Евангелию оказывало глубокое воздействие на умы и сердца современников. Среди них было немало опытных духовником, способных высоко поставить пастырское руководство. В других древнерусских монастырях столь строгого устава раньше не было, да и в самой Лавре не всегда удавалось поддерживать строгость на должном уровне. Всё же немало достойных епископов и миссионеров вышло именно из ее стен (общее число их около 50). Кроме того, велико было общекультурное значение Лавры и других монастырей: они были основными центрами образованности. Иконопись и искусство книги, умение вести исторические хроники в форме летописей (началось это с 1070 г.), переводы на славянский язык византийских богословских, исторических и литературных произведений – такова серьезная историческая заслуга именно монастырей. Самыми известными стали преподобные Нестор и Иаков Мних – авторы летописей и житий. В XIII в. был основан Почаевский монастырь.

> Византия, Русь и двоеверие

> Византия Х в. отличалась высотой культуры, в сравнении с которой проигрывал как христианский Запад, так и весь нехристианский мир Востока, поэтому понятна ее привлекательность для Руси. Впрочем, П.Я. Чаадаев и Вл.С. Соловьев в XIX в. отрицательно оценивали духовное состояние Византии и ее социальной жизни. Вера византийских греков была, конечно, истинной, но она не стала движущим началом жизни не вела к сообразованию их жизни с тем, во что верили и что почитали. Они гордились своим правоверием и благочестием. "Ревниво оберегая основу Церкви – Священное Предание, – писал Вл. Соловьев, – православный Восток не хотел ничего созидать на этой основе. В этом он был неправ. Святыня предания есть первое и важнейшее в Церкви. Но нельзя на этом остановиться: нужна крепкая ограда, нужна свободная вершина. Ограда Церкви – это стройно организованная и объединенная церковная власть, а вершина Церкви есть свобода духовной жизни".

> Византия не хотела совершенствоваться, изживать общественные грехи, языческие нравы и обычаи, избавляться от фактического двоеверия. Именно такие национальные грехи ведут к падению царств и народов, настаивал Соловьев. Этим он объяснял гибель Византии в XV в. Точку зрения Соловьева (пусть вызывающе сформулированную) так и не опровергли. Соловьева упрекали лишь в том, что он временами приравнивал Византию только к ее грехам, и утверждали, что двоеверие на Руси следует объяснять своими причинами, а не византийскими.

> Объем византийского наследия оказался слишком велик для народа, который только-только начал воцерковляться. Русь, по словам историка Церкви Д. Поспеловского, "единым махом получила доступ к сложнейшей византийской государственно-административной системе, детально разработанной юридической структуре, системам социальной защиты, общественного обеспечения, сложной структуре образования, системам мышления, философии, богословия. Всё это свалилось как гром среди ясного неба на детскую голову русичей… Этот пакет застрял в горле Руси на многие столетия. Он очаровывал и зачаровывал, но не осмыслялся. Отсюда и наше обрядоверие… Отсюда и длящаяся по сей день подозрительность ко всякому новшеству в православии вообще, но особенно в его русской разновидности, даже когда это "новшество" является на самом деле возвращением к святоотеческому учению".

> Историк русской религиозной мысли о. Георгий Флоровский положительно оценил слова Соловьева о том, что кн. Владимир совершал "крещение Руси" как акт национального самоотречения от язычества. Но это не смогло сразу привести язычество к полному бессилию. В народе всё еще почитали "мать сырую землю", интересовались "голубиными книгами", верили во всяких духов, не забывали о ведовстве и колдовстве. В XII-XIII вв. были серьезные пастырские обличения безудержного пьянства, "которое идолов хуже", блуда, продажи собственных детей в рабство, дурных языческих нравов, колдовских дел и всего, в чём "бесы ликуют и сатана торжествует". Это, например, датируемые XII в. "Поучение Философа" Григория, еп. Белгородского, и поучения "О чрезмерном пьянстве" и "О присягах и клятвах" Моисея, игумена Антониева монастыря в Новгороде.

> Заметным стало двоеверие, раздвоение народной души на "дневную" и "ночную". Тонок был тот культурный слой, который стал носителем "дневной" христианской культуры – "культуры ума и духа". Ей противостояла "ночная" культура, где преобладали стихийность, мечтания и воображение, которыми дорожили, не подвергая духовному испытанию, поверке и очищению. "В подпочвенных слоях, – писал о. Г. Флоровский, – развивается "вторая культура", слагается новый и своеобразный синкретизм, в котором местные языческие "переживания" сплавляются с бродячими мотивами древней мифологии и христианского воображения. Эта вторая жизнь протекает под спудом и не часто прорывается на историческую поверхность. Но всегда чувствуется под нею, как кипящая и бурная лава…".

> Святые

> Главным достижением Киевского периода русского Православия, как и любого другого периода, являются святые – те, кто действенно явил евангельский идеал служения Богу и ближнему с горением сердца, любовью и полной самоотдачей. В одних только Антониевой и Феодосиевой пещерах Киево-Печерского монастыря пребывают мощи 118 святых, не говоря уж о десятках в других землях в домонгольской Руси. Это были прекрасные плоды церковной работы на мрачном фоне всё более разлагавшегося от братоубийственной розни древнерусского общества. Поэтому мы вправе говорить, что "крещение Руси" было успешным, пусть хорошо видны и границы этого успеха. "Он явлен, – писал протоиерей А. Шмеман, – прежде всего в святых этого периода, открывающий, как глубоко и чисто был воспринят на Руси евангельский идеал и усвоен весь богатейший опыт православной святости".

> 1015 г., год смерти кн. Владимира, отмечен мученической смертью двух его сынов – святых и благоверных князей Бориса и Глеба (в крещении Романа и Давида) от руки их брата Святополка. В народе их сразу же стали почитать как страстотерпцев, которые во имя евангельской правды не стали поднимать меч на брата. Их останки перенесли в посвященную им церковь в Вышгороде. Греческая иерархия сопротивлялась признанию их святости, ссылаясь на то, что их убийство было чисто политическим. В русском православии, однако, дает другую оценку: готовность братьев на жертву, решение не брать на себя грех братоубийства, не совершать грех ценой собственной жизни, не добиваться власти любой ценой в духе аморальной жизни военно-политической элиты – это евангельский поступок. Вольная жертва как подражание Христу, – так этот подвиг оценивали и на Руси, и в России ХХ в.

> Историк Г.П. Федотов придал решающее значение не тем мотивам, какими руководствовались убийцы, а мотивам их жертв: "Всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за имя Христово". В результате Борис и Глеб – первые канонизированные русские святые. (Была еще одна чисто политическая жертва "окаянного Святополка" – его брат Святослав, о канонизации которого речи никогда не возникало, как не собирался никто канонизировать кн. Ярослава, еще одного из этих братьев, совершившего справедливое политическое возмездие в отношении преступного Святополка).

> Среди канонизированных древнерусских святых нужно назвать прежде всего архиереев: архиепископов Новгородских св. Никиту(†1108), св. Нифонта (†1157), св. Луку (Жидяты, т.е. из крещеных евреев, †1059), св. Ефрема (†1100) и св. Евфимия (†1149), еп. Переяславских, св. Стефана, еп. Владимиро-Волынского (†1049), св. Симона, еп. Суздальского и Владимирского († 1226), и мн. др. Из монашествующих помимо Киева: преп. Никиту, столпника Переяславского (†1186), преп. Авраамия, архимандрита Ростовского (†1077), св. Евфросинию, игуменью Полоцкую (†1173) и мн. др. Из мирян: св. благоверных князей Константина Муромского (†1205) вместе с сыновьями Михаилом и Федором, Николая Святошу (†1142), растерзанного фанатичными киевлянами кн. Игоря (в пострижении инока Георгия, †1147), убиенного кн. Андрея Боголюбского (†1175), и, что составляет своеобразие канонизации на Руси, также и кн. Мстислава Храброго (†1179), который оборонял Киев от Андрея Боголюбского, и мн. др. Процедура канонизации была тогда проста. Широкое народное почитание и свидетельства чудес, происходящих по молитвам, обращенным к чтимым подвижникам, побуждало иерархов назначить в соответствующем храме торжественное богослужение, которое должно совершить достаточно представительный собор духовенства. Это и означало причтение к лику святых.

> Завершение периода

> Начало XIII в. отмечено тяжкими испытаниями и для Руси, и для Византии. В 1204 г. крестоносцы захватили Константинополь, разграбили и удерживали его в своих руках до 1261 г. На весь православный мир это произвело тягостное впечатление, не изжитое до сих пор. Постепенно сокращалось на Руси не только политическое, но и церковное влияние Византии, а затем и Киева, особенно после того, как в 1203 г. его захватил и сжег кн. Рюрик Ростиславич. К концу Киевского периода сформировались, помимо Новгорода и Киева, такие политические и культурные центры русской земли, как Галич-Волынь на Западе, и на Северо-Востоке – Ростов-Владимир-Суздаль, где роль Владимира, стала особенно большой. Литва всё еще оставалась языческой.

> Киевская Русь, как считают теперь сторонники "вестернизации", могла бы тогда пойти на союз с католическим Западом, внутренне собраться, преодолеть свою нараставшую уединенность, справиться со своими неизбывными проблемами, подготовиться к восточной агрессии и этим продлить свою жизнь. С точки зрения цивилизационной – может быть, и так. Но для этого нужна была зрелая элита, объединенная чувством ответственности за страну и народ, которая мыслила бы глобальными категориями. Церковь не располагала духовными силами, нужными для формирования такой элиты. Нужно было иметь также достаточно доверия к католичеству (в то время, когда Рим особенно много сделал для того, чтобы разрушить доверие к себе православного Востока).

> Завершение рассматриваемого периода истории Русской Церкви – это разгром Киева и других древнерусских городов <монгольскими> ордами (1223 г. – нашествие Чингисхана; 1237-1240 гг. – Батыя; Золотая Орда образовалась в 1243 г.). В 1299 г. Киев полностью запустел после еще одного опустошительного <ордынского> набега. Киев потом медленно восстанавливался, но воссоздание русской земли и церковной жизни в целом должны были совершаться на других путях.

---

* У автора здесь и далее сказано о "татарском" разгроме/угрозе/набеге, "татарских" ордах. Однако такую терминология сто́ит признать устаревшей. "У меня на столе лежит книга «История России. VIII–XV века», которую в начале 1990-х мы написали с историком Андреем Юргановым, ныне профессором РГГУ. Там ни разу не употреблено слово «татаро-монгольское иго». Мы употребляли формулировку «ордынское иго». Формулировка «татаро-монгольское», несомненно, является устаревшей, вводящей в заблуждение и сеющей межнациональную рознь. Иго не было татаро-монгольским. Когда мы говорим «татары», то неизбежно сегодняшний ребенок подразумевает сегодняшних татар. Я прекрасно помню, как нелегко пришлось моему соседу по парте, татарину по национальности, когда нам рассказывали про татаро-монгольское иго. Нынешние татары никакого отношения не имеют к тем татарам, которые дали название орде. Это во многом наследники волжских булгар. Монгольское племя татар Чингисханом было истреблено до последнего человека еще до начала его походов. Просто в Китае это племя знали лучше других, там всех монголов стали называть татарами, а из Китая этот термин распространился на запад и пришел на Русь. Поэтому сегодня «татаро-монгольское иго» превращается в термин, сеющий межнациональную рознь", – говорил в интервью (2013 г.) историк Л.А.Кацва. Поэтому в этой публикации мы заменяем, как правило, "татарский" на "монгольский" или "ордынский". – Прим. ред. рассылки.

 

См. также:
∙ А.Б.Зубов. Православная церковь домонгольской Руси
∙ свящ. Александр Мень: Крещение Руси. Свв. Борис и Глеб. Становление Церкви на Руси
∙ Христианство в XII-XIII веках, Русь (по книге Дм. Поспеловского)