2006-04-02
Номер выпуска: 8

Articulus

О ком пекутся власти предержащие?

Владимир Шкода

            О народе, разумеется, отвечают власти предержащие. О себе, конечно, отвечает народ. Не думайте, читатель, что речь пойдет исключительно о наших, родных властях. Такого рода разноречивые мнения высказывались во все времена и во всех государствах. Причем, власти своими действиями постоянно укрепляли народ в его мнении. И сегодня в самых демократических странах время от времени вспыхивают скандалы, парламентариев и министров уличают в злоупотреблениях высоким статусом с целью собственного обогащения. Последний, еще не закончившийся, случился с министром культуры на родине демократии.
            Ну, не все, конечно же, не все, как один злоупотребляют. Где больше, где меньше, в разных размерах и формах. Недаром существует метода оценки сего зла, мировую общественность время от времени знакомят с рейтингами стран, пораженных коррупцией. И не случайно, и даже не у нас, родился анекдот, который я разбирал со студентами, когда служил преподавателем логики. «Одна авторитетная газета опубликовала мнение: половина членов парламента – мошенники и воры. Суд, рассмотрел предъявленный к газете иск, и постановил, чтобы газета опубликовала опровержение. Это и было сделано в точном соответствии правилами подобных публикаций. Опровержение вышло таким: половина членов парламента – порядочные люди».
            Я не знаю другого классического текста, где обсуждаемый вопрос был рассмотрен так дотошно, как в первой книге платоновского «Государства». Там в споре с Сократом мнение народа о властях предержащих отстаивал Фрасимах из Халкедона. Платон считал его софистом и осуждал за упорство в отстаивании безнравственных воззрений.
            Собственно, то, с чего начал свою речь Фрасимах против Сократа и считается, с точки зрения власти, безнравственным. А сказал он вот что: «справедливым я называю не что иное, как полезное сильнейшему… В каждом государстве силу имеет тот, кто у власти… Всякая власть дает законы, сообразные с ее пользой… Дав же законы, полезные для себя, она объявляет их справедливыми для подданных, и нарушителя этих законов наказывает как беззаконника и противника правды». Любопытно проследить отношение к Фрасимаху философствующей братии. В русском издании «Государства» (1863) переводчик В.Н.Карпов характеризует Фрасимаха так: «принадлежал к числу людей, ничего не знающих, и почитающих себя всезнающими; это был самый ветреный и пустой софист». В советские времена ни в одном справочном издании, не было не только статьи, посвященной Фрасимаху, ни разу не упоминалось его имя. И в ныне популярном, фантастического объема, претенциозно названном «Новейшем философском словаре» тоже не упоминается. Не иначе, как происки властей, или осторожность философствующих. Ибо в иных странах феномен Фрасимаха активно обсуждается. За недостатком места, приведу только один пример. Крупнейший социолог современности Ральф Дарендорф свою статью «Похвала Фрасимаху. К новой ориентации политических теорий и политического анализа» начинает такими словами. «Традиция оказалась не совсем справедливой к человеку, чье имя – даже будучи единственным его славным титулом – заслуживает упоминания уже потому, что мастер диалектики Сократ не сумел его одолеть». И далее: «в этой дискуссии – впервые в истории социальной и политической мысли были сформулированы две несовместимые позиции, которые с тех пор проявили себя в качестве наиболее застарелого источника конфликта между исследователями человеческого общества». Речь идет о двух теориях общества. Причем, Р.Дарендорф показывает, что теория Сократа, совместимая с проектом модерна, сегодня сдает позиции, а теория Фрасимаха набирает СИЛУ. Не только как концептуальный продукт, но и как практика, порой шокирующая законопослушную публику. Короче, теоретикам пора бы всмотреться в «силу» более пристально (непредусмотренная, поверьте, игра слов), до сих пор они больше всматривались в «разум». В этом смысл «новой ориентации» по Р.Дарендорфу.
            Впрочем, оставим современную теорию, и вслушаемся в спор Сократа и Фрасимаха. Сократ пытается убедить собеседников в том, что власть действует во благо подвластных. Тем же занята и любая нынешняя власть. Ибо она хочет одного ‑ продлить свое властвование. Действует она, хотя и примитивно, но простаков убеждает. Демонстрируются частные примеры, и чем ниже уровень власти, тем они банальнее – крыши чинятся, пенсии повышаются и т.п. Оппозиция критикует власть: и то не сделано из обещанного, и это. А вот мы сделаем гораздо больше. Такова реальная политика.
            Сократ рассуждает вообще, можно сказать, теоретизирует. Он оперирует категорией деятельности, или, искусства (умения). Смысл существования искусства в том, чтобы отыскивать и изобретать, что' кому полезно. К примеру, врачевание полезно телу. Тело несовершенно, потому и возникла медицина. И любое другое искусство, умение, дело, или enterprise , обслуживает соответствующий предмет. А поскольку всякое искусство – это «власть и сила в той области, где оно применяется», то человек, владеющий искусством, есть управитель. Врач – управитель телами, кормчий – управитель гребцов и т.п. Действительно, они действуют не ради самих себя, а ради страждущих, гребцов и т.п., они обеспечивают успешное функционирование подопечных им объектов. Любое искусство отвечает не чему-нибудь иному, а своему прямому назначению. И, стало быть, «всякий, кто чем-нибудь управляет, никогда, поскольку он управитель, не имеет в виду и не предписывает того, что пригодно ему самому, но только то, что пригодно его подчиненному, для которого он и творит».
            Мы подошли к главному, к самой сути различия между двумя позициями, двумя несовместимыми взглядами на власть. В теории Сократа власть эволюционно появляется как фактор, обеспечивающий функционирование сложных социальных систем. Изначальное состояние – отсутствие самодостаточности, нужда в другом. Естественным образом, появляется соответствующее искусство. Далее, осознается, что искусство это и есть власть. Такая историческая (и логическая) последовательность указывает на вторичность власти, подчиненность ее целям существования объекта. Она выполняет служебную функцию. Отсюда идея служения, отсюда, кстати, выражение «слуги народа», полное лукавства и цинизма. В теории Фрасимаха все иначе. Власть изначальна, она не появляется, она есть всегда. Этим подчеркивается не столько ее вневременность, сколько главенство как универсального средства. «Обладание властью, ‑ настаивает Фрасимах, ‑ дает большие преимущества». И вообще, в реальном государстве закон – не продукт разума, открывшего истину и общую пользу, это ‑ продукт воли, оправдывающей частный интерес. Сила здесь – не «последний аргумент», как любят выражаться сторонники правового государства, а первый. Закон же есть мягкий способ принуждения или косвенное применение силы. Закон, иными словами, ‑ не что иное, как выражение воли властей предержащих, или объявление, чего они, собственно, хотят. Кстати, в Х1Х веке Карл Маркс – философ силы, будет настаивать на том, что всякое реальное государство, и пролетарское тоже, – это государство Фрасимаха. Оно есть орудие ПОДАВЛЕНИЯ (угнетенных или бывших угнетателей), и подлинное равенство людей, пока существует государство, невозможно. А потому в ходе исторического прогресса государство обречено на отмирание. Эти две теории – Сократа и Фрасимаха, задают два несоизмеримых языка. Вот их ключевые слова: У Сократа ‑ разум, знание, истина, равенство, целое, общее, абсолютное; у Фрасимаха ‑ сила, воля, интерес, неравенство, частное, индивидуальное, относительное.
            Можно теперь посмотреть, как выглядят модели властных отношений, к которым прибегает Сократ, в свете этих двух теорий. Сократ утверждает: «врач – поскольку он врач – вовсе не имеет в виду и не предписывает того, что пригодно врачу, а только лишь то, что пригодно больному. Ведь врач не стяжатель денег, а управитель телами». Раз истинный врач противопоставляется здесь стяжателю денег, значит и во времена Сократа, известная проблема уже стояла. Любопытное совпадение: я как раз обдумывал аналогию с врачом, раскрыл свежую газету, и на первой полосе прочитал следующее: «Прокуратура считает, что N поставил двум пациенткам диагноз «рак» и взял с них несколько тысяч долларов за лечение дорогим препаратом, хотя на самом деле женщины были здоровы, а доктор «лечил» их раствором глюкозы». Далее модель с кормчим и гребцами. Сократ считает, что кормчий предписывает не то, что полезно ему самому, а то, что полезно гребцу. Странно, будто он находится на суше, как говорят, в центре управления плаванием, а не в одной лодке с гребцом. И давайте учтем вот что: почему установлено правило, что капитан тонущего судна покидает борт последним.
            В общем, ни в одном диалоге Платона Сократ не выглядит столь беспомощно. Фрасимах с тонкой иронией предлагает еще одну модель ‑ с пастухом и стадом. О благе овец ли заботятся пастухи, или о любителях бараньих котлет? Да, говорит Сократ, пастухи делают свое дело, имея в виду высшее благо для овец. Замечательно, высшее благо для овец есть благо для гурманов. Овцам сочная трава, гурманам – овцы. А властям, значит, народ. Позже это подтвердит Кант: посредством здравоохранения правительство «может обеспечить для себя существование сильного и многочисленного народа». Будем считать, что это ‑ оговорка великого гуманиста.
            Аргументы Сократа слабеют с каждым сюжетом. Следующий просто смехотворен. Наш мудрец берется доказать свой тезис, ‑  правление выгодно не самим правителям, а их подчиненным, ‑ ссылаясь на то, что правители за свою работу требуют вознаграждение. Стало быть, заключает он, правят они не по доброй воле. Ну, кому это нужно – за просто так «заниматься исправлением чужих пороков». Боюсь, что наш избиратель, будучи в здравом уме, даже не поймет о чем речь. Представьте себе, что кандидат в депутаты на встрече с избирателями, вместо обычных велеречивых излияний говорит примерно так: идти в парламент я не хочу, но раз уж вы настаиваете, давайте договоримся о зарплате. Это вообще мыслимо? Когда неумолимо действует закон Деньги-Власть-Деньги.
            В этом споре о власти просматривается общая философская установка Сократа – разводить идеальное (подлинное) и реальное (неподлинное), небесное и земное. Навязчиво подчеркивается, что врачует не просто человек, называемый врачом, а врач в точном смысле слова, настоящий врач. То же о кормчем и пастухах. И, конечно, о властях ‑ подлинный правитель действительно заботится о подданных. Мышление же Фрасимаха, так сказать, чисто земное. Он ведет речь только о реальных правителях, а какими они должны быть – этого вопроса для него просто не существует. Чувствуется, что Сократу хотелось бы избавиться от человека и говорить только об искусстве (умении), оно вроде бы действует само по себе. Это искусство идеально, и, конечно же, бескорыстно. У Фрасимаха искусство при человеке. В руках человека – слабого, лукавого, вожделеющего земных благ. Сегодня этот спор продолжается. Все знакомы с его методой: на случайный плюс противоположная сторона всегда находит случайный минус, и так до бесконечности. Везде это есть, различие только в масштабах, в мере. Везде это есть, и всегда будет.
            Вот, казалось бы, и все, разобрались… Нет, главное еще не сказано. Главное всегда приходит после всего. Написавши все это, я вдруг понял, что земная власть представлена здесь в своем худшем виде ‑ это власть глазами бедняков. Тех, которые ее держат, и которые им завидуют. Они-то и видят во власти средство наживы. Бедные и слабые, не состоявшиеся ни в каком конкретном деле. Но есть другие. Они согласны с Фрасимахом – «обладание властью дает большие преимущества». Для достижений иных, беднякам совершенно не знакомых. О них нам еще рано.

Copyright © Владимир Шкода