Глава 5 (продолжение).

Человеческий ор­ганизм рассматрива­ется в тибетской медицине как един­ство трех тел будды: основания дхармакайя, основания самбхогакайя и основания нирманакайя. Основание дхармакайя, непроявленного тела абсолютной истины, представляет собой тончайшее сознание, опирающееся на тончайший энергетический ток, это тело попадает в организм в момент зачатия, входя в центр слияния отцовской и материнской зародышевых жидкостей из состояния бардо (состояния за смертью), делая эмбрион одушевленным.

Из основания дхармакайя начинается процесс формирования основания самбхогакайя, «тонкого тела», которое возникает в первые два месяца формирования эмбриона и имеет выраженную структуру, состоящую из множества сосудов, по которым течет уже не тончайший, но тонкий психический ток, несущий жизненные сущности, тхикле или бодхичитта. Эти множественные сущности исходят из единого главного тхик­ле, находящегося в центре чакры сердца, именно здесь сознание, переживающее состояние бардо, проникает в смесь мужской и жен­ской зародышевой жидкости, кладя начало развитию эмбриона.

Главное тхикле представляет собой некое образование величиной с маленькую горошину или большое горчичное зерно. Оно включает в себя чистую квинтэссенцию пяти первичных элементов, образующими пятицветный ореол, а также и абсолютное сознание дхармакайя с его опорой тончайшим энергетическим током, и таким образом главное тхикле принадлежит к уровню основания дхармакайя. Главное тончайшее тхикле генерирует далее белые (отцовские) и красные (материнские) тхикле, которые находятся во всех сосудах и чакрах «тонкого тела», основания самбхогакайя, причем белые тхикле преобладают в чакре головы, а красные — в чакре пупка.

Из основания самбхогакайя формируется основание нирманакайя, или «грубое тело» из плоти и крови, проявляющееся на феноменальном уровне, при этом белые тхикле на стадии формиро­вания зародыша дают начало костному мозгу, костям и мужскому семени, а красные — коже, мышцам, крови, в том числе и маточной зародышевой крови. Поэтому мужское семя и маточная кровь также называются «белые и красные тхикле», но это уже не тонкие, а грубые тхикле, присущие телу из плоти и крови, с которым, собст­венно, только и работает европейская медицина.

По скрытым каналам организма распространяются токи тонкого и грубого сознаний, причем в разных традициях насчитывается от 72 тысяч до 13,5 миллионов таких каналов. На феноменальном уровне проявля­ется только грубое сознание, связанное с органами чувств. Всего же существуют «пять врат сознания», расходящиеся в виде лепестков из центра сердца по пяти сосудам. Передний сосуд несет в себе ток грубого сознания пяти органов чувств, по правому сосуду струится ток космического сознания-храни­лища, из которого черпается вневременное знание. Далее, по западному со­суду идет ток омраченного сознания, в центре находится «прекрасное сознание», а левый сосуд несет в себе сознание восприятия.

По сути дела, в трех телах, из которых состоит человеческий организм, проявляют себя три тела будды, только в неочищенном, некультивированном виде. Если проявленное на уровне человека основание дхармакайя очистить от омрачений, то оно превращается в дхармакайя, в тело истины, становится телом будды. Если «тонкое тело», или основание самбхогакайя очистить от омрачений, то оно станет самбхогакайя, телом будды, и если грубое тело, основание нирманакайя, очистить от омрачений, то оно также превратится в тело будды, в собственно нирманакайя. Таким образом, человек при жизни может стать буддой, если проведет определенную работу со своим триединым телом. Фактически учение о человеческом организ­ме дает психофизиологическое объяснение казавшегося мистическим учения о человеке как теле будды.

Но учение это не возникает на пустом месте, оно имеет глубокие корни в индийской традиции, которую я показывал в предыдущей главе по древним текстам упанишад, послуживших основой для развития индийских духовных систем, являвшихся руководством, средством продвижения для стремящихся к познанию. Любопытно отметить, что, если читать упанишады вслед за Ведами, просто как священные тексты индуизма, очень многое в них кажется темным и неясным, как бы непроговоренным. Но когда берешь те же тексты после разбора учения о телах будды, все то, что хотели сказать авторы упанишад, выступает на поверхность, становится прозрач­ным. Действительно, истоки учения лучше всего просматриваются с позиций его наиболее развитой формы.

Суммируя, можно нарисовать следующую картину учения упанишад в соотнесении с учением тибетского буддизма. Согласно учению буддизма, тело дхармакайя входит в чело­века при зачатии и образует в человеке зародыш буддства. В терминологии упанишад — это Атман, пребывающий в сердце человека. Далее, формируется тело самбхогакайя, наделенное структурой, в упанишадах с ним можно соотнести пурушу. Ибо иначе неясно, зачем нужно было удваивать сущности и вводить два обозначения реализации Брахмана в человеке — как Атман и как пуруша, или Атмана невоплощенного и Атмана телесного. И уже отсюда начинают формироваться структуры функционирования энергий в организме, тонких и грубых, а также разноцветных артерий, наполненных текучими веществами, главной из которых является центральная, имеющая выход из макушки головы. Все эти структуры выражены на уровне самбхогакайя, тонкого тела, и при­нимают иные, грубые, формы на уровне нашего видимого тела, нирманакайя.

Проследив эти соответствия, можно утверждать с некоторой степенью достоверности, что индуистские упанишады и буддистское учение исходят из некоторой единой системы представлений, которую позволительно возвести и к более ранним памятникам, Ведам, только чем позже текст, тем более подробно он раскрывает эти представления. И в этой системе взглядов человек и космос естественным образом связаны между собой, космос как бы воплощается в человеке во всех своих структурах, и высшее начало имеет в человеке своего представителя: это будда в буддизме, единый с Брахманом Атман — в текстах индуизма.

В традиционной тибетской медицине все вышеописанные пред­ставления, кажущиеся достаточно абстрактными, находят свое выражение на уровне конкретных методик, определенных медицин­ских практик, которые немыслимы без этих теорий. И вот наступает момент, когда эта медицинская традиция встречается с современной научной медициной. Сегодня мы сталкиваемся с парадоксальным фактом: наука явно начинает испытывать внутреннюю потребность в обращении к тради­ционным знаниям, которые, как выясняется, существуют в нашей культуре практически в том виде, в котором дошли к нам из прошлого.  При этом они испытывают потребность в распространении, в экспансии в нашу культуру, однако не испытывают нужды в заимствовании, во включении в себя научных знаний. Так предста­вители традиционной восточной медицины, например, выпускники ламаистского монастыря-академии в Улан-Баторе говорят, что буддизм обладает полным знанием, знанием самодоста­точным, а наука пусть ищет и обосновывает, пока сама не придет к пониманию. Они утверждают, что современная наука пока не готова полностью воспринять учение буддизма, хотя в итоге и буддистское, и научное знание должны будут сомкнуться, посколь­ку истина едина. И я лично подозреваю правоту этих утверждений.

Различие двух типов существования знания, традиционного и научного, проявляется тогда, когда традиция, ориенти­рованная на сохранение и постоянное воспроизведение своего знания, и наука с ее основной установкой на новизну, вынуждены вступать во взаимо­действие. Характерно, что к этому вынуждают ситуации, складываю­щиеся в самой науке, тогда как традиционные знания и по сей день существуют в культуре как самодостаточные. Судя по всему, случаи обращения науки к традиции фиксируют изменения в образе самой науки, показывают то, что происходит в науке, но пока не осознается ею.

Рассмотрим проблему на материале иглорефлексотерапии, тра­диционного восточного метода, входящего сегодня в западную меди­цину и подвергающегося научному анализу. Как происходит встреча этих двух методов, двух разных типов медицины? В Европе мы имеем дело с возникновением все большего числа лекарственных препаратов со все более широким спектром действия, направленного на достижение не столько оптимального (оптимум нам неизвестен!), сколько все более сильного воздействия Мы следуем принципу: чем сильнее, тем лучше. Параллельно с осуществлением этого принципа развиваются и непредсказуемые последствия: аллергия, лекар­ственная зависимость, лекарственная непереносимость и так далее. Работает общепринятая установка: стандартная пропись должна давать стандартное действие, с другой стороны, чем сильнее применяемое воздействие, тем меньше надежд на стандарт, тем больше непредсказуемых последствий дает человек. Последствия, которые в принципе не могут быть учтены на данном этапе развития науки, становятся массовыми, они непрогнозируемы и неконтролируемы, однако прогресс знания про­должается, и такие ситуации становится уже не исключением, а правилом, причем не в одной только медицине. Именно из таких ситуаций наука и оказывается вынужденной искать выход в обраще­нии к традиции.

И вот в конце шестидесятых годов европейские врачи знакомится в клиниках КНР с методом рефлексотерапии, дающими возможность немедикаментозного лечения. Интерес, проявленный европейски­ми врачами и пациентами к этому абсолютно «ненаучному» методу, вполне закономерен, так как традиция современной европейской медицины, стремящейся построить себя по строго научному образцу, перестала быть самодостаточной. И тогда происходит «переоткры­тие» имеющей многотысячелетнюю историю индо-тибетско-китайской медицины, начавшееся с конкретной медицинской ме­тодики иглорефлексотерапии.

Но для того, чтобы включить иглорефлексотерапию, как и любой другой метод, в свою структуру, современ­ная медицина, как и любая отрасль научного знания требует пони­мания и оправдания нового для нее, нетрадиционного в ее системе типа знания в терминах и теориях самой науки. Однако попробуйте это сделать, когда у самого порога вас встречают абсолютно чуждые науке картины и схемы, на которых изображается циркуляция энергии по меридианам с указанием временных интервалов минимума и максимума энерге­тического напряжения в каждом меридиане.

Меридианы — это линии, по которым располагаются «жизненные точки», «норы духа», через которые происходит энергетическое взаимодействие с внешней средой, энергообмен между человеком и космосом, и в случае болезни в определенные точки наносится укол, балансирующий энергетику. Европейская медицина долго отвергала это понятие, так как не находила в теле человека физиологических соответствий этим линиям меридианов, однако, разобрав учение о телах будды, можно утверждать, что это линии, свойственные «тонкому телу», не выражающиеся на уровне «грубого тела», с которым только и оперирует медицина научная.

Жизненная энергия — это «чи» или «ци» в древнекитайской культуре, «прана» в культуре древнеиндийской и «ла» в культуре тибетской. Здесь главное «тхикле» генерирует множествен­ные «тхикле», или жизнетворные сущности, и все эти «тхикле» получили название «ла», «жизненная сущность». Эти тхикле, или «ла», цирку­лируют в «жизненных сосудах» тонкого тела человека. «Ла» макси­мально проявляет свои потенции лишь в определенных точках человеческого тела, с которыми и оперирует акупунктура, причем эти точки не постоянны, но привязаны к определенному дню лунного месяца. Врач должен обязательно учитывать периоды кульминаций «ла» и периоды затухания.

Традиционная восточная медицина исходит из того, что в орга­низме человека представлены все виды связей, и болезнь является следствием нарушения какой-либо из них, так как при этом утрачи­вается равновесие. Точки, на которые оказывает воздействие посред­ством укола врач-рефлексотерапевт, мыслятся как точки контакта внутренней энергии организма со средой, с энергией вселенной, воздействие на точку восстанавливает нарушенный баланс организма и среды. Лечение решает задачу восстановления правильных связей между элементами, для чего необходим учет всех связей организма и космоса. Учебные схемы изображают эту связь в общей форме, однако традиционная медицина никогда не работает с общим, всег­да — с индивидуальным, а выход на индивидуальные свойства чело­века осуществляется с помощью астрономических учений. Как считают современные представители восточной медицины, хра­нители древнего знания, данные по индо-тибетско-китайской медицине в конечном счете замыкают­ся на астрономию.

Выход на астрономию чрезвычайно сложен, да и не афишируется носителями традиционного знания, но связь звездного мира со всем живым на Земле подтверждается практикой составления климатического прогноза, практике, которая долго предавалась официальному заб­вению, однако до сих пор существует в народе, точнее, в среде лам. Лама, специализирующийся в области астрономии, должен уметь на основе тибетского календаря вычислить прогноз долгосрочных климатичес­ких изменений по своему региону, дать преломление тибетского календаря в специфике своей местности.

Таким образом, при проведении любого медицинского действия, в том числе и при выборе точек воздействия в иглорефлексотерапии, традиционная медицина требует учитывать все связи, целостную картину мира, в которой все связано со всем. Основной особенностью такого подхода является то, что он направлен на изучение функций организма в целом, а не отдельных органов. Ведь чем сложнее функция, тем труднее ее объяснить с помощью разло­жения на составные части, зато значительно легче она воспринима­ется как целое. То есть нужно сформировать у исследователя способность целостного видения, и я не могу назвать это иначе, как формированием таланта, никак не исчерпывающегося навыками мышления, но сопряженного с целостной структурой личности. Именно личность формировалась в традиционном обучении как носитель традиционного знания.

Чтобы почувствовать специфику этих знаний, необходимо оста­новиться еще на одной характерной черте восточной медицины — пульсовой диагностике, без которой традиция считает невозможной работу рефлексотерапевта. Древние тибетцы сравнивали пульсы с ощущения­ми, прикосновениями, звуками, зрительными восприятиями. Так, например, поверхностный пульс напоминал им колыхание перьев птицы при очень слабом ветре или плавание кусочка дерева на воде, длинный пульс описывался как «ни большой, ни маленький», напоминающий движение пальцев по бамбуку и т. п. И ничего более определенного ни одно традиционное руководство об этом не сообщает, придавая каждому описанию исключительно субъ­ективный характер.

Для человека, владеющего пульсовой диагностикой, такое опи­сание является вполне достаточным, более того, единственно возмож­ным. То, как именно ставится диагноз с помощью этого метода, нельзя объяснить даже самому себе. Этому методу нельзя научиться с помощью книг, его может передать тебе только учитель. Причем в процессе обучения желательно иметь контакт только с учителем, все другие контакты считаются излишними и резко отсекаются. После смерти учителя, когда он передал тебе свое знание, человек должен развивать только свои собственные потенции, черпать новое только из самого себя, идти только своим собственным путем.

Но для такого постижения знания надо быть личностью, и одной из основ восточной методики тренировки личности является риск. Мало просто знать, надо еще иметь определенным образом структурированное сознание, а струк­турирует его фактор времени и фактор риска. Чтобы это осознать, требуется вековая практика, указывающая на глубокую связь между уровнем сложности знания и уровнем сложности личности — носителя знания, между знанием и его применением. Традиционное знание — это знание, которое в принципе неотде­лимо от своего применения, знание и его использование уже в процессе обучения неразрывно слиты, теория принципиально не может существовать вне практики, и такое знание есть мудрость, иначе же будем иметь науку, занятие пустое, с точки зрения пред­ставителя традиционного знания.

Спрашивается, может ли образ человека, которым мыслили в традиционной восточной теории, быть передан в строгой логике и следует ли вообще к этому стремиться? То, что зафиксировано в логически развернутой речи, приобретает стабильность, утрачивает смутные, зыбкие очертания субъективного переживания, становится орудием общения, но зато за все эти привилегии надо платить. А плата заключается в ущербе, который этим преимуществом наносится способности дальнейшего развития смысла, в ослаблении способности к легкому установлению новых связей осознанного смысла с другими смыслами. Сколько приоб­ретается в результате логической завер­шенности смысла, столько утрачивается в его потенции к дальнейшему развитию. Таким образом, сколько приобретаем в ходе развития строго логических форм коммуникации и построения текстов, столько же и утрачиваем в способности индивидуального творчества и индивиду­ального восприятия, и необходимо стремиться к минимизации потерь. Все это прекрасно понимали буддистские мыслители, особое внимание уделявшие ана­лизу знания с того момента его возникновения, когда оно еще не может быть выражено в слове.

Структура циркуляции энергии, а также и пульсовой диагностики настолько сложны, что в принципе не передаются только в строго формализованном мышле­нии, но рассчитаны еще и на сформированную способность к интуитивно­му постижению, которая в традиционном знании является не редким исключением, а постоянно действующим правилом. И сегодня индийские врачи готовы обучить пульсовой диагнос­тике человека, если он придет к ним в возрасте пяти лет. Да действительно, традиционное обучение начинается с пятилетнего возраста, когда ребенок заучивает тексты наизусть до понимания их смысла. Именно в 5 — 6 лет у ребенка ведущей психической функцией является функция памяти и для него характерна способность схватывать целое без его аналитического расчленения. По сути дела, традиционный метод берет оптимальный возраст для начала обучения и начинает с тренировки той психической функции, которая далее определит структуру психики.

           Многотысячелетняя традиция дает знание неизмеримо более слож­ное, чем современная наука, и когда логика собственного раз­вития заставляет науку к этому знанию обратиться, ей приходится задуматься о своей собственной соизмеримости с тем, что она делает объектом своего изучения, о неустранимости субъективно-личностных компонентов не только из процесса познания, но и из его результата — из состава самого знания, а следовательно, и из состава мира. Все это показывает нам единство всего человеческого знания.

Итак, мы кратко рассмотрели небольшую часть духовной культуры  буддизма Страны Религии, как называют Тибет его жители. Очевидно, что она несет в себе много оригинального, самобытного. Своеобразные психоэнер­гетические практики, медитативные традиции тибетского буддизма — это огромный вклад в сокровищницу религиозных и эзотерических знаний всего мира. И все же, духовные пути буддизма ведут по общим для всех лучших духовных школ мира вехам, которые определяются общими закономерностями духовной эволюции человека.