Они смотрели друг на друга и не могли двинуться с места.

     Ной потрясенно молчал. Сначала Элли испугалась, что он ее просто не узнаёт, а через секунду уже ругала себя за то, что приехала вот так - без предупреждения. Надо сказать что-нибудь, разбить эту ужасную тишину, но слова застревали на языке, казались глупыми и ненужными.

     Воспоминания об их общем лете вновь нахлынули на Элли. Глядя на Ноя, она решила, что он почти не изменился. И выглядит очень неплохо. Хоть на нем обычная рубашка, небрежно заправленная в старые потертые джинсы, под ней скрываются все те же широкие плечи, плоский живот и узкая талия. Загорел так, будто все лето работал на открытом воздухе. Шевелюра чуточку поредела, а в общем - тот же Ной, каким она помнила его все эти годы.

     Немного успокоившись, Элли глубоко вздохнула и улыбнулась:

     - Здравствуй, Ной. Вот... решила тебя навестить.

     Эти слова, казалось, разбудили Ноя; он в изумлении посмотрел на гостью. Потом недоуменно потряс головой и неуверенно улыбнулся в ответ.

     - Ты откуда?.. - забормотал он. Потер рукой подбородок. (Небритый - заметила Элли.) - Это на самом деле ты? Поверить не могу...

     По голосу Ноя Элли поняла, что он еще не оправился от шока, и вдруг впервые осознала: все происходит на самом деле - она здесь и видит его. Что-то шевельнулось в душе, что-то давнее, казалось, похороненное навсегда, что-то, от чего на секунду закружилась голова.

     Элли попыталась взять себя в руки. Она не ожидала, что все будет вот так, все должно пойти по-другому. Она помолвлена. Она приехала не затем, чтобы... Однако...

     Однако...

     Однако чувство, несмотря на все ее старания, не только не угасало, а становилось все сильнее, и Элли вдруг снова ощутила себя пятнадцатилетней. Словно и не было прошедших лет, словно все ее мечты еще могут сбыться.

     Словно она вернулась домой.

     Они молча качнулись навстречу друг другу, движением естественным, как окружающая природа. Ной обвил руками Элли за талию и прижал к себе. Они крепко обнялись, пытаясь поверить в реальность происходящего, и разделявшие их четырнадцать лет исчезли, будто растаяв в предзакатных сумерках.

     Наконец Элли чуть отодвинулась и подняла голову. Теперь, вблизи, стало заметно, что Ной все-таки изменился. Лицо стало мужественнее, потеряло юношескую мягкость и округлость. Морщинки у глаз залегли глубже, а на щеке появился шрам. Выражение лица тоже поменялось - оно уже не было по-детски открытым, стало суровее и жестче. И тем не менее в объятиях Ноя Элли почувствовала, как скучала по нему все эти годы.

     Они смогли все-таки разжать руки. Элли нервно засмеялась, вытирая полные слез глаза.

     - Ну что с тобой? - только и спросил Ной, хотя в голове у него теснились сотни вопросов.

     - Прости. Я не хотела плакать...

     - Ничего, - улыбнулся он. - Я до сих пор не верю, что это ты. Как ты меня нашла?

     Элли сделала шаг назад и поспешно стерла остатки слез, пытаясь взять себя в руки.

     - Прочла про твой дом в газете, недели две назад, и решила съездить тебя проведать.

     Ной широко улыбнулся:

     - Правильно решила.

     Он тоже отступил на шаг.

     - Господи, да ты потрясающе выглядишь! Еще красивее, чем раньше!

     Элли поняла, что кровь приливает к ее щекам. Совсем как четырнадцать лет назад.

     - Спасибо. Ты тоже.

     И она не лгала. Годы, несомненно, пощадили его.

     - Где же ты была столько лет? И почему приехала именно сейчас?

     Вопросы вернули Элли к реальности, напомнили, что нужно быть осторожнее, держать себя в руках. Чем дольше длится молчание, тем труднее ответить. А это и так нелегко.

     Но, Боже, его глаза! Темные бархатные глаза...

     Элли отвела взгляд и глубоко вздохнула, собираясь с силами, чтобы все объяснить. Когда она заговорила, ее голос был тверд.

     - Ной, не буду вводить тебя в заблуждение - я и вправду хотела тебя увидеть, но дело не только в этом. - Пауза. - Я приехала не просто повидаться. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

     - Что именно?

     Элли молча смотрела в сторону, не понимая, почему не может выговорить давно заготовленные слова. Ной почувствовал холодок в груди - что бы она ни сказала, это наверняка его не обрадует.

     - Я не знаю, как объяснить... Я думала, это будет легко, и все же сейчас...

     Воздух разорвал пронзительный крик енота, из-под веранды выскочила Клем, оглашая окрестности громким лаем. Элли обрадовалась возможности перевести разговор.

     - Твой песик?

     Ной кивнул, продолжая ощущать напряжение.

     - Только не песик. Ее зовут Клементиной. Ну да, моя, чья же еще...

     Они молча наблюдали, как Клем тряхнула головой, принюхиваясь, а затем собака бросилась в ту сторону, откуда раздались всполошившие ее звуки. Элли с жалостью наблюдала за прихрамывающей Клем.

     - Что у нее с лапой? - спросила она, оттягивая неизбежное.

     - Попала под машину несколько месяцев назад. Доктор Харрисон, ветеринар, позвонил мне и спросил, не возьму ли я хромую собаку, от которой отказались хозяева. Посмотрел я на нее и понял, что такую псину усыпить просто невозможно.

     - У тебя всегда было доброе сердце. - Элли пыталась говорить спокойно. Она снова помолчала, потом кинула взгляд в сторону дома. - Ты здорово поработал - дом именно такой, каким я когда-то хотела его видеть.

     Ной посмотрел туда же, гадая, что же Элли пытается и не может ему сказать.

     - Спасибо. Честно говоря, я не подозревал, что это будет так тяжело. Знал бы - ни за что бы не взялся.

     - Наверняка взялся бы, - уверенно возразила Элли, вспомнив о том, как Ной был привязан к этому месту. И о том, как он относится к любой работе, или, во всяком случае, относился много лет назад.

     Все изменилось с тех пор. Они теперь чужие и смотрят друг на друга совсем иными глазами. Четырнадцать лет не шутка.

     - Так в чем же все-таки дело? - Ной повернулся, пытаясь поймать взгляд Элли, однако она упорно смотрела в сторону дома.

     - Глупо я выгляжу, правда? - сказала она, изо всех сил пытаясь улыбнуться.

     - Ну почему же?

     - Сваливаюсь на тебя ни с того ни с сего и при этом сама не знаю, что хочу сказать. Наверное, со стороны я похожа на чокнутую.

     - Нет, не похожа, - мягко сказал Ной. Взял Элли за руку - она не сопротивлялась - и предложил: - Хоть я и не догадываюсь, о чем ты хочешь рассказать, но для тебя это нелегко. Давай пройдемся?

     - Как раньше?

     - Почему бы и нет? По-моему, нам обоим стоит проветриться.

     Элли неуверенно посмотрела на входную дверь:

     - А тебе никого не надо предупредить? Ной покачал головой:

     - Нет, предупреждать некого. Тут только я и Клем.

     Именно такого ответа Элли и ждала, сама не зная почему. Хоть и не могла решить, как к нему относиться. Тем более что после этого еще труднее оказалось поделиться новостями. Живи он не один, ей, пожалуй, было бы легче.

     Они медленно побрели в сторону реки и вскоре свернули на тропинку, которая вилась вдоль берега. К удивлению Ноя, Элли освободила руку и пошла поодаль, так, чтобы они не могли коснуться друг друга даже случайно.

     Ной внимательно наблюдал за ней. Разумеется, она красива - густые волосы, выразительные глаза, плавная походка - будто плывет над землей. И все же дело было не только в этом, он и раньше встречал очень красивых женщин - женщин, которые, несомненно, привлекали внимание. Однако они были лишены качеств, которые Ной ценил более всего. Ум и уверенность в себе, сила духа и страстность натуры - качества, которые вдохновляют всех и каждого, качества, которые он пытался воспитать и в себе.

     Элли была щедро наделена ими в юности, и даже сейчас, когда они просто шли бок о бок, Ной чувствовал, что она не изменилась. "Ожившее стихотворение" - так описывал он ее друзьям.

     - Давно ты вернулся сюда? - спросила Элли, когда они начали подниматься на склон небольшого, поросшего травой холма.

     - В декабре прошлого года. А до этого работал на Севере, а потом провел три года в Европе.

     Элли вопросительно посмотрела на него:

     - На войне?

     Ной кивнул.

     - Мне почему-то казалось, что ты там. Как хорошо, что все уже кончилось!

     - Хорошо.

     - Ты счастлив вернуться?

     - Да. Здесь мои корни. Здесь я на месте. - Он помолчал. - А у тебя какие новости?

     Ной спрашивал неуверенно, будто боясь услышать что-то неприятное.

     - А я помолвлена.

     Он уставился себе под ноги. Так вот в чем дело. Вот что она боялась ему сказать.

     - Поздравляю, - выдавил Ной наконец, стараясь, чтобы голос звучал пободрее. - И когда же великое событие?

     - Через три недели. Лон хочет, чтобы свадьба состоялась в ноябре.

     - Лон?

     - Лон Хаммонд-младший. Мой жених. Ной кивнул, ничуть не удивленный. Хаммонды считались одной из самых влиятельных и богатых семей штата. Хлопок - дело прибыльное. Известие о кончине Лона Хаммонда-старшего появилось на первых страницах газет, тогда как о смерти отца Ноя почти никто не знал.

     - Имя знакомое. Отец твоего Лона сколотил неплохое состояние. А сын продолжает семейное дело?

     - Нет, Лон - юрист. У него своя контора в центре города.

     - С такой фамилией он, наверное, не страдает от отсутствия клиентов.

     - Угадал. Работает день и ночь.

     Ною показалось, что в голосе Элли прозвучала горечь, и он, не удержавшись, спросил:

     - Он тебя не обижает?

     Элли ответила не сразу, будто обдумывая вопрос. Потом сказала:

     - Нет, Лон хороший. Тебе бы он понравился.

     Ною показалось, что слова прозвучали как-то заученно, не от души. А может быть, ему просто этого хотелось.

     - Как поживает твой отец? - спросила Элли.

     Ной ответил не сразу:

     - Он умер в начале года, после того как я вернулся.

     - Мне очень жаль, - искренне произнесла Элли, помня, как много значил отец для Ноя.

     Он кивнул, и дальше они пошли в молчании.

     На вершине холма Элли остановилась и посмотрела на старый дуб, ярко подсвеченный заходящим солнцем. Краешком глаза она заметила, что Ной проследил за направлением ее взгляда.

     - Это дерево многое помнит, а, Элли?

     - Конечно, - улыбнулась она. - Я проезжала мимо дуба, когда направлялась к тебе. Ты не забыл день, который мы провели под ним?

     - Нет, - коротко ответил Ной.

     - Часто вспоминаешь?

     - Иногда. Когда работаю поблизости. Я ведь купил этот участок.

     - Купил?!

     - Просто не мог позволить, чтобы в один прекрасный день кто-то срубил наш дуб и наделал из него кухонных шкафчиков.

     Элли тихо засмеялась, тронутая его признанием.

     - Все еще увлекаешься поэзией?

     Ной кивнул:

     - Никогда не бросал. Стихи у меня в крови.

     - Ты единственный поэт, которого я встречала в жизни.

     - Да я не поэт. Читать люблю, а сам так ничего и не написал. Хотя и пытался.

     - Все равно ты поэт, Ной Тейлор Кэлхоун, - ласково сказала Элли. - Я часто вспоминаю, как ты читал мне стихи. В первый раз кто-то читал для меня. И честно говоря, в последний.

     Ее слова вновь вызвали массу воспоминаний. Они молча повернули назад и пошли к дому другой тропинкой, мимо причала. Солнце опустилось еще ниже, и небо заполыхало оранжевым. Ной спросил:

     - Ты надолго?

     - Да нет. Уеду завтра-послезавтра.

     - Твой жених тут по делам?

     Элли отрицательно покачала головой:

     - Нет, он остался в Роли.

     Ной приподнял бровь:

     - И не знает, что ты здесь?

     Она снова покачала головой и медленно ответила:

     - Нет. Я сказала, что хочу побродить по антикварным магазинам. Он бы не понял, зачем мне нужно к тебе.

     Ноя удивил ее ответ. Одно дело - просто приехать в гости, и совсем другое - скрыть это от жениха.

     - Не обязательно было приезжать, чтобы сообщить о помолвке. Могла бы написать письмо или позвонить.

     - Могла бы. Но мне почему-то хотелось сделать это лично.

     - Почему?

     Элли заколебалась.

     - Не знаю... - отозвалась она, медленно шагая по тропинке, и, судя по ее тону, это была правда.

     Некоторое время они шли в тишине - только камешки под ногами похрустывали. Затем Ной спросил:

     - Элли, ты его любишь?

     - Люблю, - без запинки отозвалась она.

     Слово ранило Ноя, хотя в голосе Элли ему опять почудилось что-то не то. Будто бы она старалась убедить себя, что говорит правду. Ной остановился, нежно обнял спутницу за плечи, посмотрел ей прямо в глаза. В них отражался закат.

     - Если ты счастлива, Элли, и любишь его, я не буду тебя останавливать. Правда, если в глубине души ты не уверена, лучше не торопись. Назад дороги не будет.

     - Я уже все решила, Ной, - ответила Элли, пожалуй, чуть-чуть быстрее, чем следовало.

     Он пристально смотрел на нее еще секунду, пытаясь понять, верит ли она самой себе. Потом кивнул, и они двинулись дальше. Через несколько шагов Ной произнес:

     - Зря я тебе голову морочу.

     - Ничего, - слабо улыбнулась Элли. - Я не в обиде.

     - Все равно извини.

     - Не за что, правда. Ты ни в чем не виноват. Это мне надо извиняться. Ты прав, нужно было сначала написать.

     Ной тряхнул головой.

     - И все-таки я рад, что ты приехала. Честно. Так приятно видеть тебя снова.

     - Спасибо.

     - Как ты думаешь, мы смогли бы все повторить?

     Она с недоумением посмотрела на него.

     - Ты была моим лучшим другом, Элли. Я хотел бы дружить с тобой и теперь, хоть ты и обручена и хоть это всего на пару дней. Как насчет того, чтобы подружиться снова?

     Элли задумалась над его словами. Уехать или остаться? И решила, что раз он знает о ее помолвке, то согласиться вполне прилично. Во всяком случае, в этом не будет ничего страшного. Она улыбнулась и кивнула:

     - Идет.

     - Прекрасно. Пообедаем вместе? Я знаю место, где подают самых лучших в городе крабов.

     - Звучит заманчиво. И где же это?

     - У меня дома. Я всю неделю ставил садки, а пару дней назад проверил их и обнаружил неплохой улов. Соглашаешься?

     - Конечно.

     Ной улыбнулся и указал большим пальцем через плечо:

     - Здорово. Они там, у причала. Это займет всего пару минут.

     Элли вдруг почувствовала, что неловкость, которую она испытывала с тех пор, как сообщила о помолвке, куда-то испарилась. Зажмурившись, она провела руками по волосам и подставила лицо легкому ветерку. Глубоко вздохнула, задержала дыхание и, резко выдохнув, ощутила, как расслабляются напряженные плечи. Элли открыла глаза и в который раз поразилась красоте здешних мест.

     Она всегда любила такие вечера, когда мягкие южные ветра разносят кругом тонкий запах осенних листьев, когда шелестят деревья, и их шелест успокаивает душу. Она посмотрела на Ноя - и вдруг увидела его совсем по-новому, будто он был незнакомцем.

     Господи, как он хорош! И это после стольких лет разлуки...

     Элли внимательно следила за тем, как Ной потянулся к уходящей в воду веревке и начал выбирать ее. Несмотря на сумерки, она четко разглядела, как ходили мускулы на его руках, когда он вытаскивал садок. На секунду задержав ловушку над поверхностью реки, Ной сильно тряхнул се, избавляясь от остатков воды, а потом поставил на доски причала и начал вынимать крабов, одного за другим, складывая их в корзину.

     Элли направилась к нему, слушая стрекотание сверчков, и вдруг вспомнила старую детскую примету. Сосчитала количество звуков в минуту и прибавила двадцать девять. "Шестьдесят семь градусов, - улыбнулась она. - Уж не знаю, насколько точно, но похоже на правду".

     Элли успела забыть, каким свежим и прекрасным кажется в этих краях буквально все. Вдалеке виднелся дом. Ной выключил не весь свет, и окна одиноко горели в сумерках, будто другого жилья поблизости не было. Или по крайней мере к нему не подведено электричество. Здесь, вдали от города, такое в порядке вещей. Тысячи сельских домов до сих пор не могут похвастаться электрическим освещением.

     Элли ступила на причал, доски скрипнули под ногами. Ной глянул на нее снизу вверх, подмигнул и снова принялся сортировать крабов. Элли подошла к креслу-качалке, которое стояло тут же, дотронулась до него, провела пальцами по спинке. Представила, как, сидя здесь, Ной рыбачит, читает, думает. Интересно, о чем? И сколько времени он проводит вот так, в одиночестве?

     - Это отцовское кресло, - не оборачиваясь, сказал Ной, и Элли кивнула. В небе ныряли летучие мыши, а к вечернему хору сверчков присоединилось дружное пение лягушек.

     Она перешла на другую сторону причала, ощущая странное спокойствие. Нетерпение, пригнавшее ее сюда, исчезло - впервые за последние три недели. Элли просто обязана была сообщить Ною о помолвке, заручиться его пониманием и согласием - теперь она уверилась в этом. И вдруг в ее душе ожило еще одно воспоминание того далекого лета. Опустив голову, Элли медленно оглядывалась, пока не нашла то, что искала. Вырезанные на досках слова "Ной любит Элли" и сердечко вокруг. Они появились тут за несколько дней до ее отъезда.

     Подул ветер, разорвав царившую кругом неподвижность. Элли тут же озябла и обхватила себя руками. Но она продолжала стоять, разглядывая надпись и реку, пока не услышала за спиной шаги Ноя. Он подошел вплотную, так что Элли почувствовала его тепло.

     - Как же здесь тихо, - задумчиво сказала она.

     - Да. Я часто прихожу сюда - просто чтобы побыть около воды. Отдыхаю.

     - Живи я здесь, делала бы то же самое.

     - Пойдем домой. Сейчас будет полно комаров, да и ужинать пора.

     Темнело. Ной шел по дорожке, ведущей к дому, Элли - за ним. В наступившей тишине голова вдруг показалась легкой, мысли стали хаотичными. Интересно, что думает Ной о ее приезде, если она и сама-то не знает, как к этому относиться? Через пару минут они подошли к веранде, где их встретила Клем, бестолково тычась в руки мокрым носом. Ной жестом отослал ее, и собака, опустив хвост, покорно побрела прочь.

     - Тебе нужно что-то вынуть из машины? - спросил Ной, указывая на автомобиль Элли.

     - Нет, я приехала еще утром и оставила вещи в гостинице.

     Элли с трудом узнала собственный голос; прожитые годы словно испарились куда-то.

     - Ну и хорошо, - сказал Ной, поднимаясь на веранду. Он поставил корзину с крабами у дверей и, войдя в дом, двинулся в сторону кухни. Она помещалась справа от входа - большое помещение, приятно пахнувшее свежим деревом. Дубовые шкафы, и пол тоже дубовый, большие окна выходят на восток, чтобы впускать утреннее солнце. Ремонт был сделан со вкусом, просто и красиво - в отличие от многих старых домов, где хозяева перестарались, приводя свое жилище в порядок.

     - Можно я тут поброжу?

     - Конечно. Я пока разложу продукты. Купил утром, да так и не распаковал.

     На секунду их взгляды встретились, и, выходя из кухни, Элли чувствовала, как Ной смотрит на нее. Снова в душе возникло какое-то странное чувство.

     Элли обошла дом, изучая комнату за комнатой и изумляясь тому, насколько прекрасно они выглядят. К концу "экскурсии" она с трудом могла вспомнить, какая здесь когда-то царила разруха. Элли спустилась по лестнице, заглянула в кухню и увидела Ноя, который стоял к ней боком. На мгновение показалось, что он опять стал тем семнадцатилетним пареньком, которого она так любила, и пришлось переждать несколько секунд, прежде чем она успокоилась. "Возьми себя в руки, черт побери, ты же обручена!" - приказала себе Элли.

     Тихонько насвистывая, Ной стоял около кухонной стойки. Пара шкафов была открыта, на полу - пустые пакеты из-под продуктов. Он улыбнулся Элли и поставил на полку еще несколько коробок. Элли остановилась в нескольких шагах от него, облокотилась о стойку и изумленно покачала головой:

     - Ной, это просто поразительно. Ты долго занимался ремонтом?

     Он открыл последний пакет.

     - Около года.

     - Один?

     Ной фыркнул:

     - Нет, конечно. Правда, в юности я действительно собирался отремонтировать дом в одиночку, поэтому, представь себе, так и начал. Только это оказалось слишком тяжело даже для меня. Я сообразил, что ремонт затянется на годы, и нанял несколько помощников... много помощников. Работы все равно было невпроворот, и спать я ложился после полуночи почти каждый день.

     - Для чего же ты так выкладывался?

     "Для духов прошлого", - чуть было не ответил Ной.

     - Не знаю. Наверное, просто хотел побыстрей закончить. Выпьешь чего-нибудь, пока еда готовится?

     - А что у тебя есть?

     - Ничего особенного. Пиво, чай, кофе.

     - Давай чаю.

     Ной убрал пустые пакеты, заглянул в смежную с кухней маленькую комнатку и принес оттуда пачку чая. Вытащил два пакетика и положил возле плиты, потом налил в чайник воды, поставил, зажег спичку, и Элли услышала, как пшикнуло, загораясь, пламя конфорки.

     - Через минуту все будет готово, - пообещал Ной. - Эта плита очень быстро греет.

     - Прекрасно.

     Когда чайник засвистел, Ной наполнил две чашки, а затем протянул одну Элли.

     Она благодарно улыбнулась и, сделав глоток, махнула рукой в сторону окна:

     - Готова спорить, что здесь, на кухне, замечательно ранним утром.

     Ной кивнул:

     - Так и есть. Я специально заказал большие окна на эту сторону дома. Даже наверх, в спальню.

     - Твои гости наверняка в восторге. Если только они не любят поспать подольше.

     - На самом деле у меня гостей еще не было. С тех пор как отец умер, мне и позвать-то некого.

     Судя по тону, Ной просто поддерживал беседу. Однако в его последних словах Элли почудилось одиночество. Ей стало как-то тоскливо. Похоже, Ной заметил ее настроение и быстро сменил тему:

     - Прежде чем готовить крабов, их надо замариновать.

     Он поставил чашку на стол, подошел к одному из кухонных шкафов и достал большую кастрюлю-пароварку. Налил туда воды и водрузил на плиту.

     - Давай я чем-нибудь помогу, - предложила Элли.

     - Давай, - откликнулся Ной через плечо. - Знаешь, нарежь-ка овощей для рагу. Их там полно, в холодильнике, а миску возьми любую - вот здесь.

     Ной указал на шкаф возле раковины, и Элли сделала еще глоток чая, прежде чем поставить чашку на стойку и вытащить из шкафчика миску. Она открыла холодильник и выбрала на нижней полке пару кабачков цуккини, несколько плодов окры, лук и морковь. Ной тоже подошел, и Элли посторонилась, чтобы дать ему место. Стоя рядом, она почувствовала его запах (такой родной, такой знакомый - ни с кем не спутаешь!) и ощутила, как соприкоснулись их руки, когда Ной наклонился, чтобы взять с полки бутылку пива и острый соус.

     Вернувшись к раковине, Ной откупорил пиво и вылил его в кастрюлю, добавил соус и какие-то приправы. Хорошенько помешав и убедившись, что все ингредиенты растворились, он вышел на веранду за крабами.

     Вместо того чтобы сразу вернуться на кухню, Ной постоял в дверях, наблюдая, как Элли шинкует морковь, и гадая, зачем она все-таки приехала. И почему именно сейчас - накануне свадьбы? Странный поступок.

     Впрочем, Элли всегда отличалась от остальных.

     Он усмехнулся, вспоминая, какой она была в юности - вспыльчивой, задорной, порывистой. Ему всегда казалось, что именно такими и должны быть настоящие художники. А она, несомненно, настоящая. Такой талант, как у Элли, - просто дар Божий. Ее работы не уступали большинству из тех, что Ной видел в музеях Нью-Йорка.

     В то лето, перед отъездом, она подарила ему картину. Ту, что висела теперь над камином в гостиной. Элли говорила, что нарисовала свои мечты, а Ною полотно казалось невероятно чувственным. Глядя на картину вечерами, он ощущал страстность и в цвете, и в линиях, а всмотревшись хорошенько, понимал, что Элли хотела выразить каждым мазком.

     Вдалеке залаяла собака, и Ной вдруг осознал, что уже долго стоит у открытых дверей. Он быстро затворил их и шагнул на кухню, гадая, заметила ли Элли, как он рассматривал ее.

     - Ну, как дела? - спросил Ной.

     - Хорошо. Практически закончила. Что еще у нас к ужину?

     - Хлеб домашней выпечки.

     - Домашней?

     - Соседка принесла, - объяснил Ной, бросая крабов в раковину. Он повернул кран и начал полоскать их по одному - держал каждого под водой, а потом снова кидал его к остальным, ловя следующего. Элли взяла чашку и подошла поближе.

     - Как ты их держишь? Не боишься, что ущипнут? - спросила она, глядя на ползающих крабов.

     - Нет, просто надо хватать вот так. - Ной продемонстрировал, как именно.

     Элли улыбнулась:

     - Я вечно забываю, что ты этим всю жизнь занимаешься.

     - Нью-Бери невелик, и тут легко выучиться всему, что действительно необходимо в жизни.

     Элли облокотилась на стойку возле Ноя, допивая чай. Когда с крабами было покончено, Ной кинул их в кастрюлю на плите, вымыл руки и повернулся к ней:

     - Хочешь посидеть немного на веранде? Полчасика, пока крабы не промаринуются?

     - Конечно.

     Ной вытер руки и вместе с Элли вышел в заднюю дверь. Включил свет и сел в старое кресло-качалку, оставив понос для Элли. Однако, заметив, что ее чашка пуста, он вернулся в дом и принес оттуда еще чаю и бутылку пива - для себя. Протянул чашку Элли, та взяла ее и сделала глоток, прежде чем поставить на стол.

     - Ты ведь здесь и сидел, когда я приехала?

     Ной устроился поудобнее и ответил:

     - Да. Каждый вечер тут сижу. Уже и в привычку вошло.

     - И понятно почему, - отозвалась Элли, окидывая взглядом окрестности. - А чем ты вообще теперь занимаешься?

     - Да пока ничем, кроме ремонта дома. Тешу свои дизайнерские способности.

     - А на что же ты... То есть...

     - Моррис Голдман.

     - Что?

     Ной хмыкнул:

     - Мой бывший босс с севера. Его так звали - Моррис Голдман. Он отписал мне долю в своем бизнесе, когда я завербовался в армию, и умер до того, как я вернулся. Когда я пришел с войны, душеприказчик выдал мне чек на кругленькую сумму. Хватило и на дом, и на ремонт.

     Элли рассмеялась:

     - Ты всегда говорил, что придумаешь что-нибудь с домом.

     Они помолчали, вновь перенесясь мыслями в прошлое. Элли отпила еще глоток чаю.

     - Помнишь, как мы бродили здесь, когда ты впервые показал это место?

     Ной кивнул, и Элли продолжила:

     - Я припозднилась в тот вечер, родители были в ярости. До сих пор помню, как папа метался по комнате с сигаретой в руке, а мама сидела на диване, молча глядя перед собой. Честное слово, можно было подумать, будто умер кто-то из близких! Именно тогда они наконец осознали, насколько серьезно я к тебе отношусь, и мама чуть ли не до утра наставляла меня на путь истинный. "Тебе кажется, - сказала она, - что я ничего не понимаю. Ошибаешься: понимаю, и очень хорошо. Но порой наша судьба зависит не от того, чего мы хотим, а от того, кем мы родились". Помню, как покоробили меня ее слова.

     - Ты рассказала обо всем на следующее утро. Меня тоже задели такие рассуждения. Твои родители мне нравились, и до тех пор я не догадывался, что они меня недолюбливают.

     - Они не то чтобы недолюбливали... Просто считали, что ты мне не пара.

     - Не вижу разницы.

     В голосе Ноя прозвучала горечь, и Элли знала, что он прав. Она подняла голову, откинув назад упавшие на глаза пряди волос, и посмотрела на звезды.

     - Согласна. И тогда была согласна. Может быть, поэтому мы с матерью и отдалились друг от друга.

     - А что ты теперь думаешь?

     - То же, что и тогда. Так не должно быть, это нечестно. Нельзя говорить девушке такие вещи - что положение человека важней, чем его чувства.

     Ной усмехнулся, но промолчал.

     - Я никогда не забывала ни тебя, ни нашего лета.

     - Так уж и никогда?

     - Ты что, не веришь? - изумилась Элли.

     - Ты не отвечала на мои письма.

     - Какие письма?

     - Десятки писем. Я писал тебе два года подряд и ни разу не получил ответа.

     Элли медленно покачала головой, прикрыв глаза.

     - Я не знала... - тихо сказала она, и Ной понял, что ее мать, проверяя почту, тайком забирала его письма. Он и раньше подозревал нечто подобное; сейчас Элли пришла к тому же выводу. - Мама была не права, Ной, и зря она это делала. Только попробуй понять. Когда мы уехали, она решила, что мне лучше забыть обо всем. Мама никогда не понимала, как много ты значил для меня. Честно говоря, я не уверена, что она любила отца хотя бы вполовину так же сильно, как я тебя. Видимо, она старалась пощадить мои чувства и сочла, что лучший способ для этого - скрывать твои письма.

     - Она не имела права решать за нас, - тихо произнес Ной.

     - Не спорю.

     - А если бы ты их получила, все могло бы сложиться по-другому?

     - Конечно. Я постоянно гадала - где ты и что с тобой...

     - Нет, я имею в виду - с нами. Вышло бы что-нибудь из нашего романа?

     Элли понадобилось время, чтобы ответить:

     - Не знаю, Ной. Правда, не знаю. И ты, думаю, не знаешь тоже. Мы теперь другие, мы изменились, повзрослели. Оба. - Элли замолчала. Ной не ответил ей, и, глядя на реку, она продолжила: - Хотя, наверное, вышло бы. Мне, во всяком случае, так кажется.

     Он кивнул и спросил, смотря в сторону:

     - А Лон... он какой?

     Элли заколебалась, вопрос застал ее врасплох. Произнесенное вслух имя жениха вызвало чувство вины, она запнулась, не зная, что ответить. Взяла чашку, сделала очередной глоток и несколько секунд молчала, слушая стук дятла вдалеке. Потом негромко заговорила:

     - Лон? Красивый, обаятельный, удачливый. Все подружки страшно мне завидуют. Идеальный вариант. Приветлив, умеет рассмешить и любит меня настолько, насколько он вообще способен любить.

     Элли снова замолчала, собираясь с мыслями.

     - Однако мне все время кажется, будто в наших отношениях чего-то не хватает.

     Изумившись своему ответу, Элли тем не менее понимала, что сказанное - правда. А Ной, казалось, другого и не ожидал.

     - Чего же?

     Смущенно улыбнувшись, Элли пожала плечами и почти прошептала:

     - Думаю, я все еще мечтаю о большой любви, как у нас с тобой тем летом.

     Ной долго молчал, раздумывая над этими словами и перебирая в памяти все знакомства, что он заводил после того, как расстался с Элли.

     - А ты? - спросила, в свою очередь, она. - Ты когда-нибудь вспоминаешь о... нас?

     - Мне не надо вспоминать. Я никогда не забывал.

     - Ты с кем-нибудь встречаешься?

     - Нет! - отрезал Ной.

     Они снова замолчали, безуспешно пытаясь найти другую тему для разговора. Ной решительно допил оставшееся пиво, удивившись мельком, как быстро он его прикончил.

     - Пойду готовить крабов. Тебе что-нибудь принести?

     Элли отрицательно покачала головой, и Ной вернулся в кухню. Положив крабов в пароварку, а хлеб - в печку, он нашел муку, обвалял овощи и налил на сковороду немного масла. Поставил на слабый огонь, включил таймер и вытащил из холодильника еще бутылку пива. Голова кружилась от мыслей об Элли, о потерянной ими любви.

     И Элли думала, сидя на веранде. О себе, о Ное, об их отношениях... На секунду она пожалела, что обручилась с Лоном, но тут же устыдилась этой мысли. Ведь она любит вовсе не Ноя, она любит воспоминания об их прошедшей юности. Да, ей взгрустнулось, и это нормально, ведь Ной - ее первая настоящая любовь, первый мужчина - ну как его забудешь? А с другой стороны, нормально ли, что все внутри дрожит, когда он подходит ближе? Нормально делиться с ним секретами, которые она никогда никому не поверяла? Нормально приезжать сюда за три недели до свадьбы?

     - Нет, конечно, - прошептала она, глядя в вечереющее небо. - Совершенно ненормально.

     Тут вышел Ной, и Элли благодарно ему улыбнулась. Его приход избавил от сложных и неприятных мыслей.

     - Придется подождать несколько минут, - предупредил он, усаживаясь.

     - Ничего, я не голодна.

     Ной ласково посмотрел на подругу:

     - Я рад, что ты приехала, Элли.

     - И я. Знаешь, а я ведь чуть не передумала.

     - А почему же тогда приехала?

     "Не смогла удержаться. Меня будто заколдовали", - чуть не сказала она и все же совладала с собой.

     - Просто повидаться. Посмотреть, как ты живешь, чем занимаешься.

     Ной засомневался в правдивости ответа, но переспрашивать не стал, а лишь поинтересовался:

     - Кстати, а ты по-прежнему рисуешь?

     Элли пожала плечами:

     - Нет.

     - А почему? - изумился Ной. - У тебя же настоящий талант!

     - Даже не знаю...

     - Конечно, знаешь! Была же какая-то причина, чтобы бросить.

     Он, как всегда, прав. Причина действительно была.

     - Долгая история...

     - Ничего, у нас вся ночь впереди.

     - Тебе правда казалось, что у меня талант? - тихо спросила Элли.

     - Пойдем, - вместо ответа сказал Ной, беря ее за руку. - Я тебе кое-что покажу.

     Элли поднялась и прошла вслед за ним в гостиную. Ной остановился и указал на картину, висевшую над каминной полкой. Элли вскрикнула от удивления - как же она не заметила ее раньше? Неужели через столько лет ее рисунок все еще цел?

     - Ты ее сохранил?

     - Конечно. Замечательная картина.

     Элли скептически взглянула на Ноя, и тот пояснил:

     - Когда смотрю на нее, то чувствую, что живу. Иногда даже потрогать хочется, настолько она живая. Формы, краски - да все, вплоть до теней. Твоя работа просто изумительна, Элли, я часами готов на нее любоваться. Бывает, она мне даже снится.

     - Серьезно? - потрясенно спросила Элли.

     - Серьезнее некуда.

     Она молчала.

     - Тебя что, никто, кроме меня, никогда не хвалил?

     - Мой учитель когда-то, - с трудом выговорила Элли. - Да, боюсь, я ему не верила.

     Ной молча ждал продолжения. Элли, глядя в сторону, сказала:

     - Сколько себя помню, все время рисовала - карандашами, красками... Став немного постарше, начала догадываться, что у меня неплохие способности. Кроме того, мне просто нравилось рисовать. Помню, как я работала над этой картиной, добавляя то одно, то другое, изменяя ее по мере того, как менялись наши отношения. Сейчас даже не помню, когда начала ее рисовать и что именно пыталась выразить, но получилось... то, что получилось. Помню, как в то лето, вернувшись домой, трудилась без остановки. Думаю, таким образом я пыталась забыться, ослабить боль нашего расставания. Кончилось все тем, что я всерьез занялась искусством, поступила в колледж и почувствовала - это именно то, для чего я рождена. В одиночку торчала целыми днями в студии и рисовала, рисовала, рисовала. В эти минуты я чувствовала необыкновенную свободу, радость от того, что создаю нечто новое, прекрасное. Незадолго до выпуска наш профессор, который еще писал критические статьи в одной из газет, посоветовал мне всерьез заняться живописью, он считал, что у меня настоящий талант. А я его не послушалась...

     Элли замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

     - Родители считали, что девушке моего круга не пристало зарабатывать на жизнь какими-то там картинами. И я забросила занятия. Сто лет не держала кисти в руках.

     Она посмотрела на картину.

     - И попробовать не хочется? - спросил Ной.

     - Не знаю. Даже не уверена, что у меня получится. Столько лет прошло...

     - Конечно, получится. Я точно знаю, Элли! Твой талант никуда не делся - он живет в твоем сердце, а не в руках. О таком даре только мечтать можно - ты же прирожденная художница!

     Последние слова Ной сказал с такой горячностью, что Элли поняла - это не простая любезность, он на самом деле верит в ее талант. Она с удивлением ощутила, как много это значит для нее. И тут случилось что-то, чему Элли не смогла дать четкого определения.

     Будто пропасть, много лет отделявшая тоску от наслаждения, пропасть, которую она создала своими руками, стала вдруг не такой глубокой, начала исчезать.

     Почему так вышло, Элли не знала, она просто повернулась к Ною, протянула руку и пожала его пальцы - робко, нежно, потрясенная тем, что после стольких лет разлуки он нашел именно те слова, которые ей так важно было услышать. Их взгляды встретились, и Элли вновь почувствовала, что с этим человеком ее связывают совершенно особые отношения.

     И на мгновение, на крошечный миг, подобный вспышке в ночном небе, она испугалась, что снова влюбилась в Ноя Кэлхоуна.

     На кухне негромко звякнул таймер, и Ной обернулся, разрушив очарование момента, разорвав протянувшуюся между ним и Элли невидимую ниточку. Глаза Элли сказали Ною то, что он так хотел услышать, однако в голове все звучал голос - ее голос, говорящий о любви к другому мужчине. Проклиная про себя таймер, Ной вернулся на кухню и вытащил хлеб из печки. Обжег пальцы, уронил буханку на пол и заметил, что масло на сковороде уже кипит. Высыпал туда овощи, они затрещали, поджариваясь. Бормоча себе под нос, достал из холодильника масло, часть намазал на хлеб, часть оставил для крабов.

     Элли тоже вошла в кухню и, вежливо кашлянув, предложила:

     - Может, я на стол накрою?

     - Конечно. Тарелки вон там. - Ной махнул хлебным ножом. - Приборы и салфетки там. На салфетки не скупись, они нам понадобятся - крабов трудновато есть аккуратно.

     Говоря это, Ной старался не смотреть на Элли - боялся понять, что ему лишь показалось, будто там, у камина, между ними что-то произошло. Мысли Элли тоже без конца возвращались к той минуте, они приятно согревали душу. Слова Ноя о том, что она прирожденная художница, эхом отдавались в голове, пока Элли накрывала на стол: тарелки, приборы, соль, перец. Ной передал ей хлеб, их пальцы соприкоснулись.

     Он, казалось, целиком был занят готовкой - помешал овощи на сковороде, приподнял крышку кастрюли и убедился, что через минуту-другую крабы будут готовы. Ной и Элли перебрасывались ничего не значащими словами.

     - Ты когда-нибудь ела крабов?

     - Пару раз. Правда, только в салатах.

     Ной хохотнул:

     - Выходит, ты на пороге великих открытий! Погоди секунду...

     Он исчез на втором этаже, затем появился с темно-синей рубашкой в руках и приглашающе распахнул ее перед Элли.

     - Вот, надень, а то запачкаешь платье.

     Она послушалась и вдохнула запах, которым пропиталась рубашка, - запах Ноя.

     - Не бойся, она чистая, - произнес он, увидев, как изменилось ее лицо.

     Элли засмеялась:

     - Знаю. Я просто подумала о нашем первом свидании. Помнишь, ты дал мне свой пиджак?

     Ной кивнул:

     - Помню. Мы гуляли с Фином и Сарой. Всю дорогу до твоего дома Фин подталкивал меня под локоть, намекая, чтобы я взял тебя за руку.

     - А ты так и не взял.

     - Нет, - подтвердил Ной.

     - А почему?

     - Стеснялся, боялся даже. Сам не знаю. Считал, что еще не время.

     - Сдается мне, ты был довольно застенчивым мальчиком.

     - Не застенчивым, а воспитанным, - подмигнув, поправил Ной, и Элли улыбнулась.

     Овощи и крабы дошли до готовности почти одновременно.

     - Осторожно, горячо! - предупредил Ной, передавая Элли кастрюлю, и они уселись друг против друга за небольшой деревянный стол. Тут Элли обнаружила, что чай остался на стойке, поднялась и взяла его. Ной разложил по тарелкам овощи и хлеб, затем добавил к ним по одному крабу. Элли с опаской уставилась на своего.

     - Он похож на большого клопа.

     - На очень вкусного клопа, смею добавить, - отозвался Ной. - Сейчас покажу тебе, как его есть.

     Он споро разделался с крабом, ловко отделяя мясо и перекладывая его на тарелку Элли. Она попробовала повторить, но клешни отламывались с трудом, а для того, чтобы снять панцирь, ей пришлось усердно трудиться пальцами. Сначала Элли застеснялась своей неловкости, ее смутило, что Ной видит каждую ее ошибку, но, вспомнив, что его никогда не волновали подобные вещи, чуть не засмеялась над собственными опасениями.

     - А где теперь Фин? - спросила Элли.

     Ной ответил не сразу. Он словно нехотя проговорил:

     - Погиб на войне. Его эсминец был торпедирован в сорок третьем.

     - Вот несчастье, - огорчилась Элли. - Вы ведь так дружили, я знаю.

     - Дружили, - хрипловато подтвердил Ной. - Я часто его вспоминаю. Особенно нашу последнюю встречу. Перед отправкой на фронт я заглянул домой попрощаться, и мы столкнулись на улице. Фин работал в банке, как и его отец. Мы провели вместе почти неделю. Иногда мне кажется, что это я убедил его завербоваться в армию. Думаю, он остался бы дома, если б не я...

     - Ты тут ни при чем, - возразила Элли, коря себя за то, что подняла эту тему.

     - Знаю. Мне просто не хватает его, вот и все.

     - Мне он тоже нравился. С ним всегда было весело.

     - Да, Фин умел рассмешить.

     Элли смущенно посмотрела на Ноя:

     - Знаешь, ведь Фину я тоже нравилась.

     - Знаю, он мне говорил.

     - Говорил? А что именно?

     Ной пожал плечами:

     - Да обычную для него чепуху: что ты без конца приставала к нему, приходилось чуть ли не палкой тебя отгонять.

     Элли рассмеялась:

     - И ты поверил?

     - Конечно. А с чего бы мне не верить старому приятелю?

     - Вы, мужчины, вечно стоите друг за друга, - заключила Элли, погладив Ноя по руке. - Расскажи лучше, что ты делал с тех пор, как мы расстались.

     Они заговорили наперебой, будто пытаясь наверстать упущенное время. Ной рассказал о том, как уехал, о работе на ферме и о сборе металлолома в Нью-Джерси, тепло отозвался о Моррисе Голдмане и вскользь, опуская детали, коснулся военных лет. Вспомнил отца и пожаловался, как ему его не хватает.

     Элли рассказала о поступлении в колледж, о занятиях живописью, о том, как пошла работать в госпиталь, о своей семье и друзьях, о занятиях благотворительностью. Будто сговорившись, ни один из них не упомянул тех, с кем встречался за эти четырнадцать лет. Даже Лона никто из них не назвал, и хотя оба заметили это упущение, промолчали о нем.

     Позже Элли попыталась вспомнить, давно ли вот так говорила с Лоном. Хотя жених умел внимательно слушать ее и они почти никогда не спорили, он был не из тех, кто легко раскрывает перед тобой душу. Как и отец Элли, Лон чувствовал неловкость, делясь с кем-то мыслями или переживаниями. Элли пыталась объяснить, что таким образом она просто-напросто хочет стать ему ближе, однако без особого успеха.

     И теперь, сидя здесь, Элли наконец поняла, чего ей не хватает в отношениях с женихом.

     Небо совсем потемнело, луна поднялась выше, а двое на кухне, сами того не заметив, вновь потянулись друг к другу, восстанавливая незримую нить, связавшую их когда-то.

     С крабами было покончено, да и темы для беседы иссякли. Ной посмотрел на часы и понял, что уже совсем поздно. Звезды вовсю сияли на черном небе, сверчки почти умолкли. Беседа с Элли много значила для него, однако он беспокоился, не наболтал ли лишнего, и гадал, что она теперь думает о нем и о его жизни.

     Ной поднялся и налил в чайник свежей воды. Они с Элли отнесли в раковину грязную посуду, вытерли стол, и Ной снова наполнил чашки кипятком, добавив в каждую чайный пакетик.

     - Как насчет того, чтобы вернуться на веранду? - спросил он, передавая Элли чашку. Элли согласилась и вышла первой. Ной захватил для нее плед, на случай если снаружи похолодало, и они опять уселись в кресла-качалки. Плед укрывал колени Элли. Краем глаза Ной наблюдал за ней. "Господи, какая же она красавица!" - думал он, чувствуя необъяснимую боль.

     Во время ужина произошло непоправимое.

     Он снова влюбился. Ной понял это только сейчас, когда они сели рядышком на веранде. Влюбился вот в эту, совершенно новую Элли, а не в свое давнее воспоминание.

     С другой стороны, он никогда и не пытался ее разлюбить, это его крест, его судьба.

     - Вечер был чудесный, - мягко сказал Ной.

     - Да, - отозвалась Элли. - Просто волшебный.

     Ной посмотрел на звезды, их мерцающий свет напомнил ему, что уже очень поздно и Элли скоро уедет. В душе воцарилась страшная пустота. Пусть эта ночь никогда не кончается! Что сказать? Как уговорить ее остаться?

     Ной не знал. Придется промолчать, тем самым признав свое поражение.

     Они качались каждый в своем кресле, неторопливо и слаженно. В воздухе над рекой неслышно ныряли летучие мыши. Возле лампочек на веранде вились мошки. Наверное, какие-то люди именно сейчас занимаются любовью.

     - Расскажи мне что-нибудь, - попросила наконец Элли.

     Ее голос прозвучал как-то интимно. Или Ною просто этого хотелось?

     - Что?

     - Почитай стихи, как тогда под дубом.

     Так он и сделал, декламируя одно стихотворение за другим, наслаждаясь теплой ночью. Уитмен и Томас, потому что ему нравился их язык, Теннисон и Браунинг, потому что сюжеты казались такими знакомыми.

     Элли откинула голову на спинку кресла, закрыла глаза и почувствовала приятное тепло и покой. И причиной тому были не только стихи, но и произносивший их голос Ноя. Только все, вместе взятое, могло произвести на нее такое впечатление. Стихи и голос невозможно было разделить, да Элли и не пыталась, ей хотелось лишь слушать и слушать. Поэзия, думала Элли, создана не для того, чтобы ее понимать. Она вдохновляет и трогает до глубины души безо всяких объяснений.

     После разлуки с Ноем Элли несколько раз ходила на вечера поэзии в колледже, слушала совершенно разных чтецов и совершенно разные стихи, но очень скоро бросила. Ни один из выступавших не произвел на нее серьезного впечатления, все они мало походили на истинных любителей поэзии.

     Ной и Элли молча покачивались в креслах, попивая чай, погрузившись каждый в свои мысли. Беспокойство, которое привело сюда Элли, к ее большой радости, исчезло, однако чувства, занявшие его место, приводили в смятение, они кипели и бурлили в душе, как опавшие листья в водовороте. Сначала Элли попыталась их не заметить, сделать вид, что ничего особенного не происходит, и все же скоро пришлось признать, что новые чувства ей очень нравятся. Сто лет она не переживала ничего подобного!

     Лон никогда не вдохновлял ее так, как Ной. Наверное, жених и не сумел бы, даже если б захотел. Может быть, поэтому они так и не дошли до полной близости. Лон, конечно, пытался добиться Элли, заходя то с одной, то с другой стороны, используя то цветы, то нежные укоры. Она отказывалась, объясняя, что хочет подождать до свадьбы. Лон неохотно смирялся, а Элли иногда тревожилась, думая, что могло бы случиться, если б жених вдруг узнал про Ноя.

     И дело было не только в воспоминаниях о Ное. Дело было в самом Лоне. Он с головой уходил в свою работу, она отнимала большую часть его времени. Работа всегда стояла на первом месте, и для Лона не существовало таких вещей, как потраченный впустую вечер, чтение стихов, кресло-качалка на веранде. Именно поэтому дела жениха шли успешно, и Элли не могла не уважать его за упорство. Но ей самой этого было недостаточно, хотелось чего-то еще, хотелось иного. Может быть, романтики, может быть, тихой беседы при свечах, а может быть, просто надоело все время находиться на втором месте.

     Ной тоже погрузился в размышления. Для него этот вечер стал самым необыкновенным в жизни, он вспоминал его снова и снова, воскрешая в памяти каждое мгновение. Все, что сказала или сделала сегодня Элли, казалось ему невероятно ярким и значительным.

     Сейчас, сидя рядом с любимой, Ной гадал: вспоминала ли она все эти годы, как целовалась с ним в лучах лунного света, как стремились навстречу друг другу их обнаженные тела? Мечтала ли о нем так, как он мечтал о ней? Тосковала ли в разлуке?

     Ной поднял глаза к небу и вспомнил тысячи бессонных, одиноких ночей. Приезд Элли всколыхнул все чувства, и Ной боялся, что ему с ними не справиться. Он снова хотел Элли, хотел любить ее и встречать ответную любовь. Больше всего на свете.

     А теперь это невозможно. Она обручена.

     В воцарившейся тишине Элли почувствовала, что Ной думает о ней, и это было очень приятно. Она не могла, да и не хотела до конца угадать его мысли. Главное, что они о ней.

     Сама Элли вспоминала беседу за ужином и размышляла об одиночестве. Она почему-то не могла представить, чтобы Ной читал стихи или целился мечтами с другой женщиной. Не похоже это на него, если Элли хоть что-нибудь понимает в людях.

     Она отставила чашку, закрыла глаза и провела рукой по волосам.

     - Устала? - нарушив тишину, спросил Ной.

     - Немножко. Знаешь, мне, наверное, пора.

     - Знаю, - бесцветным голосом отозвался Ной.

     Элли, однако, не поднялась с кресла. Взяв чашку, она выпила последний глоток, чувствуя, как чай согревает ее изнутри. Она пыталась вобрать в себя этот вечер - луну высоко в небе, ветер в макушках деревьев, ночную прохладу.

     Элли взглянула на Ноя. Отсюда, сбоку, особенно бросался в глаза шрам на его щеке. Интересно, когда он появился: может быть, во время войны? Не был ли Ной ранен? Он не говорил об этом, а Элли не спрашивала - просто боялась представить его страдания.

     - Надо идти, - все же произнесла она, протягивая Ною плед.

     Он кивнул и молча поднялся. Они пошли к машине, осенние листья похрустывали под ногами. Ной открыл дверцу, и Элли попыталась стащить с себя его рубашку, но он остановил ее:

     - Оставь. Мне так хочется.

     Элли не удивилась, ей тоже этого хотелось. Она поплотнее запахнула полы рубашки и обхватила себя руками, защищаясь от холодного ветра. Почему-то вспомнилось, как будучи старшеклассницей, после танцев она стояла на веранде своего дома, ожидая поцелуя.

     - Вечер был просто замечательный, - сказал Ной. - Как здорово, что ты нашла меня!

     - И правда здорово, - согласилась Элли.

     Ной призвал на помощь всю свою храбрость.

     - Завтра увидимся?

     Простой вопрос. Элли знала, что она должна ответить, чтобы не усложнять себе жизнь. "Боюсь, нет" - вот и все, что надо сказать, и поставить точку. Но она почему-то молчала.

     Демон-искуситель овладел ею, он подталкивал Элли, дразнил ее, и она никак не могла произнести нужных слов. В поисках ответа Элли посмотрела в глаза Ноя - глаза мужчины, в которого когда-то была влюблена. И все тут же встало на свои места.

     - С удовольствием.

     Ной оторопел. Он и представить не мог, что Элли согласится. Ему хотелось схватить ее в объятия, и он с трудом сдержался.

     - Сможешь приехать к полудню?

     - Конечно. А что будем делать?

     - Увидишь. Поплывем в одно интересное место.

     - А я там была?

     - Нет. Это особенное место.

     - А где оно?

     - Сюрприз.

     - А мне там понравится?

     - Непременно!

     Элли шагнула к машине, быстро, чтобы Ной не успел ее поцеловать. Она, правда, не знала толком, будет ли он пытаться, и все-таки не имела ни малейшего желания проверять. Ей было бы слишком трудно его остановить, и так голова шла кругом. Она скользнула за руль и вздохнула с облегчением. Ной захлопнул дверцу машины, Элли завела двигатель и опустила боковое стекло.

     - До завтра! - сказала она, и лунный свет отразился в ее глазах.

     Ной помахал вслед отъезжавшему автомобилю. Машина проехала по дороге, ведущей в город, и скрылась за дубовой рощей, вдали затих шум мотора. Клем подошла к хозяину, он наклонился и потрепал ее по шее, с той стороны, где она не могла почесаться сама. Последний раз взглянув на дорогу, человек и собака вернулись на веранду.

     Ной снова уселся в кресло, теперь уже в одиночестве. Он перебирал в уме события сегодняшнего вечера, как будто проигрывал его в замедленном темпе - краски, звуки, движения. Не хотелось ни читать стихи, ни играть на гитаре. Он сам не знал, чего ему хочется.

     - Она обручена, - прошептал наконец Ной и вновь замолчал. Так он просидел несколько часов - только качалка поскрипывала. Кругом стояла тишина, время от времени появлялась Клем и тыкалась носом в руку хозяина, будто спрашивая: "Что это с тобой?"

     И вот около полуночи, тихой октябрьской полуночи, случившееся вдруг обрушилось на Ноя всей своей тяжестью, и он затосковал. Если бы кто-нибудь посмотрел на него сейчас, он увидел бы человека, прожившего целую жизнь за какую-нибудь пару часов. Человека, который, тяжело поникнув, сидел в кресле-качалке и тщетно пытался унять слезы.

     А они все текли и текли.

Продолжение следует...

     Это – не «любовный роман», а роман о любви. О любви обычных мужчины и женщины – таких как мы…
     Почему же книга эта стала абсолютным бестселлером в США?
     Почему она трогает душу читателей самого разного возраста и интеллектуального уровня?
     Как Николасу Спарксу удалось повторить сенсационный успех «Истории любви» и «Неспящих в Сиэтле»?
     Почему фильм, снятый по роману «Дневник памяти», имел огромный успех во всем мире?
     Объяснить это невозможно.
     Прочитайте «Дневник памяти» – и поймете сами!

     Встреча с пациентом, страдающим амнезией, приводит психиатра Матиаса Фрера к ужасному открытию: у него тот же синдром «пассажира без багажа». Раз за разом он теряет память и из осколков прошлого создает себе новую личность. Чтобы обрести свое подлинное «я», ему придется пройти через все свои прежние ипостаси. Фрера преследуют загадочные убийцы в черном, за ним гонится полиция, убежденная, что именно он — серийный маньяк, совершивший жуткие убийства, имитирующие древнегреческие мифы. Да он и сам не уверен в своей невиновности… Как ему выбраться из этого лабиринта? Быть может, лейтенант полиции Анаис Шатле, для которой он главный подозреваемый, дарует ему путеводную нить?
     Впервые на русском, от автора знаменитого мирового бестселлера «Багровые реки»!

     Он родился и живет в заключении, где чужие бьют, а свои – предают. Его дни похожи один на другой и состоят из издевательств и рабского труда, так что он вряд ли доживет до 40. Его единственная мечта – попробовать жареную курицу. В 23 года он решается на побег…
    Шин Дон Хёк родился 30 лет назад в Северной Корее в концлагере № 14 и стал единственным узником, который смог оттуда сбежать. Считается, что в КНДР нет никаких концлагерей, однако они отчетливо видны на спутниковых снимках и, по оценкам нескольких правозащитных групп, в них пребывает свыше 200 000 человек, которым не суждено выйти на свободу. Благодаря известному журналисту Блейну Хардену, Шин смог рассказать, что происходило с ним за колючей проволокой и как ему удалось сбежать в Америку.
    Международный бестселлер Блейна Хардена - "Побег из лагеря смерти", основанный на реальных событиях. Переведен на 24 языка и лег в основу документального фильма, получившего мировое признание.