В субботу Бад специально поехал в Лотон, чтобы зайти в новую публичную библиотеку. Она располагалась недалеко от недавно построенного полицейского участка. В библиотеку он пошел, чтобы полистать книги об искусстве и об Африке. Ему хотелось разобраться, какую роль в этом деле играют львы.
     Да и так ли важны здесь львы сами по себе? Или это совершенно другая тема - тема "львы в живописи"? По этому вопросу он нашел не слишком много литературы. Единственным художником, который посвятил всю свою жизнь рисованию львов, оказался француз по имени Руссо, Бад ознакомился с его творчеством. Более дурацких картин он не видел никогда в жизни. Как он выяснил, такие картины назывались примитивными. На одной, самой знаменитой картине было изображено, как лев облизывает негра в призрачном лунном свете. Бад долго пялил глаза на картину, пытаясь сообразить, что бы это могло значить. В каком-то смысле картина его потрясла: для него это было то же самое, что подглядеть чужой сон, - в картине было что-то спокойное и безмятежное, почти детское. В то же время в этом изображении присутствовало что-то оскорбительное: значение изображения, казалось, было скрыто за семью печатями от нормальных людей вроде Бада. Созерцание репродукции вызывало у него противное внутреннее беспокойство.
     Другая картина Руссо на львиную тему, строго говоря, была не о львах. На переднем плане изображена женщина, сидящая в шезлонге посреди диких джунглей. От этой репродукции тоже веяло призрачным умиротворением. В углу картины были нарисованы лев и тигр, которые, как тайные воздыхатели, подглядывали за женщиной сквозь густые кроны деревьев. Рисунок казался совершенно детским. Единственно, что можно сказать об этих картинах, - это то, что они не могли иметь ничего общего ни с Лэймаром Паем, ни с Ричардом Пидом. От репродукций веяло спокойствием и неестественной умиротворенностью, что совершенно не вязалось с характерами жестоких преступников. По мнению Лэймара, слово "природа" было синонимом слова "жестокость". Ручные львы Руссо были бы восприняты Лэймаром как святотатство.
     Потом на глаза Баду попала книга по истории искусств, в которой помещались репродукции картин, посвященных великим людям и историческим битвам. Что это? Неужели это лев? Может быть, это такая кошка? Кошка, похожая на льва. Он вгляделся в подпись под рисунком. Написано было по-французски, но ключевое слово Бад понял. Это был лев. Подпись под рисунком гласила: "Lion tourne vers la gauche, la tete levee" 1854. Нарисовал эту картину другой француз, какой-то Эжен Делакруа.
     Этот Эжен знал о львах немного больше, чем его соотечественник, бедолага Руссо. В изображениях Делакруа не было ничего надуманного и мультипликационного. Эти львы казались настоящими, а не теми, что могут присниться изнеженному человеку с прихотливой фантазией. Это были здоровенные зверюги, трепещущие от сознания своего существования, голова зверя повернута слегка влево, поэтому не виден классический львиный профиль. Грива тоже не бросалась в глаза, поэтому сначала Бад принял льва за кошку. Зверь на рисунке изображен лежащим, вытянувшимся в струнку на воображаемой плоскости. Должно быть, Эжен боялся львов и знал, на что они способны, в отличие от мечтателя Руссо, которому это было неведомо. Эжен каким-то образом сумел передать пульсирующую в животном энергию, мышцы, перекатывающиеся под кожей, полнейшую гармонию и скрытую силу во всей их звериной чистоте. В особенности Бада поразили глаза и потаенное их выражение. Глаза были похожи на наконечники стрел, черневшие в углублениях узкого черепа. Глаза животного не ведающие милосердия и любопытства. Эти глаза отбирали в окружающем мире топливо, которое сжигалось в печи инстинктов, игравших сознанием льва. Как много эмоций могли вызывать у человека несколько линий, проведенных пером с тушью по бумаге сто лет тому назад.
     Бад дрожал, но отнюдь не от восторга. Он ощутил силу хищника и инстинктивного убийцы. Может быть, Ричард пытался добиться от своих рисунков такого же впечатления?
     Это было все, что Баду удалось найти. Он отложил в сторону книги об искусстве и перешел к изучению льва, как биологического вида, как животного, с его привычками и повадками. Он взял несколько книг и долго рассматривал помещенные там фотографии. Зоологические книги дали ему еще меньше, чем тома об искусстве. Львы, при всей их величественности, оказались просто большими кошками. Своей вальяжностью и ленивыми позами они напомнили ему кота, который жил когда-то у них в доме. Создание отзывалось на кличку Непутевый. Полосатый рыжий кот целыми днями слонялся по дому, не проявляя никакого интереса к окружавшим его людям. Это было совершенно безвредное существо, похожее на ожившую подушку. Но изредка кот приносил в дом кусочки маленьких птичьих сердец, легких или других органов убитых им животных, как жертвоприношение богу. Словно он, Бад, хозяин дома, был богом. Как бы то ни было, но это срабатывало; кот прожил в их доме одиннадцать лет в полной гармонии с людьми и умер без всяких потрясений от глубокой старости. Баду нравилась раздвоенность кошачьей личности. Днем это была ласковая ленивая тварь, а ночью, когда кот выскальзывал из дома, он превращался в хищника, раздиравшего на части свои жертвы.
     Правда, все эти сведения не дали Баду того, что он хотел. Единственное, чего он добился, - головной боли. Он позвонил Холли и очень мило поболтал с ней. Он рассказал ей все, что ему удалось узнать о львах в Лотонской библиотеке. Холли долго смеялась, представив себе, как здоровый пожилой мужик, похожий на Джона Уэйна, сидит в библиотеке и рассматривает книжки с картинками. Дамы в читальном зале, наверное, подумали, что он свихнулся, и ему еще повезло, что они не вызвали полицию.
     - Я думаю, что смогу освободить завтрашний день.
     - Ты на самом деле так думаешь? - в игривом удивлении воскликнула она. - Кто же подсказал тебе эту потрясающую идею?
     - Да тут один парнишка.
     - Ну, если ты придешь, то не забудь захватить с собой и его.
     - Около двенадцати?
     - Да, сэр, - ответила она.
     Вернувшись домой, Бад увидел, что все в порядке. Даже он сам ощутил прилив счастья, хотя для того, чтобы оно было полным, пришлось принять очередную дозу перкодана. Казалось, что в его епархии, которую он называл своей империей, царили мир и спокойствие - никакого брожения в столице, никаких волнений в провинциях. Немного пива, легкий ужин - и он отправился спать, не дождавшись даже прихода сыновей, пропадавших сегодня то ли на свиданиях, то ли на вечеринках, то ли еще бог знает где. Ночью ему снились львы.
     Бад проснулся в воскресенье с ощущением, что уделяет Джен слишком мало внимания, и, желая искупить свою вину (в полдень он собирался на свидание), отправился вместе с Джен и Джеффом на девятичасовое богослужение. Расс, как и положено юному интеллектуалу, перестал ходить в церковь еще в восьмом классе.
     Расс еще спал, накануне он допоздна занимался где-то всякими глупостями, хорошо, хоть он вернулся домой, не навесив себе на ухо еще одну серьгу. Бад погасил свой гнев или сложил его в то место в душе, куда обычно складывал раздражение, и они с Джен и Джеффом поехали в церковь.
     Джен ходила в методистскую церковь, хотя, как и Бад, была в детстве крещена баптистами. Ее отец, преуспевающий фермер из Талсы, издеваясь, утверждал, что методисты - это те же баптисты, только позабывшие, кто они такие. Хотя Джен почти во всём бывала согласна со своим отцом, в этом вопросе она проявила твердость, выбрала методистскую церковь и с тех пор не изменяла принятому решению. Методистского священника звали Уэбб Феллоуз, Джен любила его за занимательные проповеди: он был молод и тем не менее мудрым и уважаемым пастырем. Сегодня он рассказывал увлекательную и забавную историю об одном техасском нефтяном магнате, который жертвовал на храм пятнадцать процентов своего годового дохода. Иногда он давал больше, если прихожане решали построить новую молельню. Когда однажды этого техасца спросили, принадлежит ли он к церкви, тот ответил: "Нет, черт подери, это церковь принадлежит мне!" Бад понимал, что хотел сказать этим Уэбб Феллоуз. Неважно, как много долларов жертвуете вы на храм, важно, насколько щедры вы в своих сердечных помыслах и деяниях.
     "В таком случае, - подумал Бад, - я очень плохой христианин. Ведь после окончания проповеди мы позавтракаем, а потом я собираюсь нарушить заповедь".
     После службы они, постояв в очереди, подошли к священнику. Он был хорошо осведомлен об их делах.
     - Я слышал, что ты отбил великолепно трудную подачу, сын мой, - сердечно проговорил он, похлопав Джеффа по плечу.
     - Да, сэр, мне это удалось, - ответил Джефф.
     - Этот мяч было невозможно поймать, - добавила Джен.
     - Да нет, мама, просто он соскользнул с перчатки принимающего, - возразил Джефф, - но я принес очко. А это хорошо.
     - Значит, миссис Пьюти, вы имеете полное право гордиться своим сыном.
     - И я имею полное право быть благодарной господу. - Она взяла под руку Бада и слегка прижалась к нему.
     - Как вы себя чувствуете, сержант? - спросил Уэбб Феллоуз.
     - Нормально, - ответил Бад. - Правда, мне сказали, что теперь, если ко мне прикоснутся индикатором металла, поднимется такой звон, что в Канзас-Сити услышат.
     Священник рассмеялся.
     - Господь заботится о тех, кто верует в него в сердце своем, - произнес он назидательно.
     Бад искренне улыбнулся молодому священнику, втайне посмеявшись над абсурдностью его заявления. "Какая чушь, - подумал он, пожимая сильную руку Феллоуза. - Господь вообще, кажется, ни о чем не думает. Он допускает, чтобы такие парни, как Лэймар, разгуливали на свободе, превращая в ад любое место, где они появляются".
     Из церкви семейство отправилось в ресторанчик Денни, что возле гостиницы "Холидей Инн", и хорошенько позавтракало. Правда, Бад, не терпевший очередей, очень устал от ожидания, когда освободится место, в нем начало скапливаться раздражение, которое он не мог ни на ком выместить. Он вспомнил, как они с Холли однажды завтракали в этом заведении, но воспоминание не улучшило настроения, потому что на память вновь пришло то чувство страха, которое он тогда испытывал, боясь, что их увидит кто-нибудь из знакомых. Он постарался избавиться от непрошеных воспоминаний.
     Бад заказал блюдо под названием "Большое ассорти", включавшее яичницу из трех яиц, домашнее жаркое, бекон и блинчики.
     Джен по своему обыкновению философски заметила:
     - Бад, может, ты оставишь немного еды тем, кто ждет своей очереди?
     - Не знаю сам почему, но я чертовски проголодался.
     - Ты ни разу не ел с таким аппетитом со времени ранения.
     - Лэймар Пай начисто лишил меня аппетита, это совершенно точно. Но сегодня он решил вернуть мне его назад. - Бад с вожделением насадил на вилку здоровенный кусок жаркого и с наслаждением отправил его в рот. Это жаркое было его маленькой слабостью.
     - Папа, - сказал Джефф, - я сегодня хочу съездить поиграть в крокет, знаешь, там, на шестьдесят первой. Ты меня не отвезешь?
     - Конечно, - ответил Бад, стараясь скрыть выражение разочарования, появившееся на его лице. Рушились планы провести время с Холли. - Когда ты хочешь там быть? - спросил он.
     - Да мне все равно. Я думал, что мы поедем, как вернемся домой, переоденемся и поедем.
     - Это было бы можно, - ответил Бад, чувствуя себя последним мерзавцем от того, что он собирался сделать. - Но вот что я тебе скажу. Я хотел сегодня сходить в тир потренироваться в стрельбе. Хочу попробовать, что это за штука - девятимиллиметровый пистолет. Мне что-то больше не хочется перезаряжать револьвер под огнем. Шестнадцать зарядов - это всегда лучше, чем шесть. Ребята из Лотона обзавелись такими пушками, и я хочу съездить попросить, чтобы мне дали поупражняться с ними, посмотрю, что это за пистолеты. Называются "глок". Может, удастся пострелять из него. Правда, Джел Уилрайт говорит, что "беретта" намного лучше. Поэтому, может, ты чуть-чуть отдохнешь дома, а потом я вернусь, думаю, что это займет не больше часа, и мы поедем играть в крокет.
     - Бад, если ты начнешь толковать с теми парнями об оружии, то вернешься домой не раньше полуночи.
     То, что она так хорошо его знает, вызвало раздражение Бада.
     - Нет, я только постреляю по мишеням, не больше пятидесяти раз, чтобы просто пристреляться к этой девятимиллиметровой штуковине, "глоку", и сразу же вернусь домой.
     - Поживем - увидим, - сказала Джен.
     - Не беспокойся, папа, я в это время посижу почитаю.
     Когда они приехали домой, Бад переоделся. Он облачился в джинсы и свободного покроя рубашку, которая не терлась о повязки, еще не снятые с ран. Потом принял очередную дозу перкодана.
     - Ну, я пошел, - попрощался он.
     Ответом ему было лишь укоризненное молчание Джен.
     Конечно, Бад не поехал ни в какой тир. Он свернул в Шервуд-Виллидж и подъехал к знакомому автоприцепу Холли. Поставив машину позади прицепа, Бад как тень прошмыгнул к двери, кляня себя на чем свет стоит. Постучав в дверь, он посмотрел на часы.
     "Это очень нехороший знак, - подумал Бад. - Как только начинаешь смотреть на часы, пиши пропало. Ничего хорошего из этого никогда не будет".
     Но вот она открыла ему дверь. Холли была одета в короткое белое платье, которое открывало ее длинные красивые ноги. Ножки Холли были такими обворожительно стройными, что Бад забыл о том, что существует время, и в течение часа они были единственными на свете людьми.
     - Бад, ты уверен, что тебе не восемнадцать лет?
     - С тобой я действительно забываю, что мне уже не восемнадцать.
     - Это хорошо, что тебе уже не восемнадцать. Если бы тебе на самом деле было восемнадцать, то я не выбралась бы от тебя живой. Ты бы просто убил меня в постели своей любовью.
     - Это только потому, что ты у меня такое чудо. Раньше я не знал особой разницы между этой штукой и карбюратором. Теперь-то я знаю, и только благодаря тебе.
     Он лежал на спине, наслаждаясь моментом. Комнату заливал яркий солнечный свет. Это была вторая, маленькая, спальня, потому что Бад стыдился заниматься любовью с Холли в комнате, где она жила с Тедом. Хотя расстояние между этими двумя кроватями было не больше десяти футов и разделены они были тонкой фанерной стенкой.
     - Черт возьми, я так здорово себя чувствую, - проговорил он, - я еще никогда и ни с кем не был так счастлив.
     - По-моему, вы бываете очень неплохо счастливы и с самим собой, мистер Пьюти, - заметила она. - Но, Бад...
     Он лежал, наблюдая за игрой светотени на потолке.
     - Бад, я хочу знать только одну вещь. Ты, по крайней мере, хоть думаешь о том, как нам быть? Это же надо когда-нибудь сделать, черт подери. Нам надо найти себе место. Ты должен обо всем сказать Джен и своим мальчикам. Тебе надо уладить дела с адвокатом. Так много надо сделать. Это же не может само собой внезапно упасть с неба.
     Бад молча смотрел в потолок. Все, что она ему сейчас сказала, было правдой.
     - Холли, еще не время.
     - Для этого никогда не будет подходящего времени.
     - Я обещал отвезти сегодня Джеффа на шестьдесят первую поиграть в крокет. Она тяжело вздохнула.
     - Ладно, Бад, иди с Джеффом играть в крокет. Но тебе придется что-то предпринять, иначе всем будет плохо.
     В конце концов, то, что сегодня между ними произошло, не так уж катастрофично. Расстались они вполне мирно. Он оделся, она мило шутила с ним. Не строила из себя оскорбленную жертву, тепло с ним попрощалась. Поэтому он поехал к сыну без горького осадка от тяжелого и бессмысленного разговора. Ничто не давило его душу и не нарушало душевного спокойствия.
     Не доезжая до дома примерно милю, он остановился на стоянке у городского парка, открыл багажник своего пикапа и достал оттуда запертый ящичек. Из ящичка он вынул свои стрелковые принадлежности и тщательно, как туалетным кремом, протер руки раствором "Выбор стрелка", смывающим с кожи ружейное масло. С запахом этого раствора в их доме ассоциировались его поездки в тир. Он был отвратителен сам себе. Настолько глупой и пошлой казалась ему эта сцена.
     - Ты становишься дешевкой, - сказал он себе. Бад положил сумку в багажник и поехал домой. Посмотрев на часы, он отметил про себя, что опоздал всего на полчаса. Он молил Бога, чтобы Джефф оказался дома и не потерял интерес к крокету.
     - Ну вот я и дома! - крикнул он, появляясь в дверях. - Джефф, прошу прощения за опоздание. Поехали, сынок.
     - Поехали, папа, - ответил Джефф.
     - Расс, мы хотим поиграть в крокет. Ты не хочешь с нами?
     - Нет, папа, спасибо, что-то не хочется. Да вы поезжайте, я не обижусь.
     Джефф спустился вниз в шортах, шерстяной безрукавке и в найках. Он был похож на поджарого ковбоя своей мускулистостью, стройностью и тренированностью.
     - Ну, поехали.
     - Чтобы к обеду были дома, - напутствовала их из кухни Джен.
     Вот теперь Бад был по-настоящему счастлив. Никому не было больно. Он опять сумел каким-то образом все уладить но всеобщему удовольствию. Никто ничего не заподозрил, и даже Холли вроде осталась довольна. Грань, за которой может оказаться его падение, отодвинулась, по крайней мере, на какое-то время.
     Они с Джеффом приехали на дорогу номер шестьдесят один. Мик держал там заведение, где обучали вождению и играли в разные подвижные игры вроде крокета и гольфа. Этот центр отдыха и развлечений знавал лучшие времена, однако и сейчас он имел своих верных завсегдатаев.
     - Ну и как тебе "глок"? - внезапно спросил Джефф.
     - Что? Ах, "глок". - "Глок"! Теперь ему придется врать родному сыну. Дожил. В этот момент он ненавидел себя, - Хорошая штука, Джефф. Стрелять из нее одно удовольствие. Она похожа на револьвер в том плане, что после выстрела не надо взводить курок. Предохранитель вмонтирован в спусковой крючок и срабатывает после того, как с гашетки убирают палец. Но я пока не приноровился к пистолету. Он не похож на мой "смит". Уж больно я к своему привык.
     - А в "глоке" можно поменять рукоятку?
     - В том-то и дело, что нет. Вся машинка смонтирована из одного куска пластмассы. Строго говоря, у этого пистолета нет рукоятки, как таковой. При желании на пластик можно надеть резиновый рукав. Но от этого отекает ладонь и остаются вмятины на пальцах. Кажется, мне больше всего подходит "беретта", девятимиллиметровый пистолет. Она похожа на "беретту" тридцать восьмого калибра, которая есть у меня.
     - Я слышал, что девятимиллиметровая "беретта" - хороший пистолет. Им вооружены солдаты.
     - Да, эта машина состоит на вооружении в армии, - подтвердил Бад, - но дело в том, что "беретта" стоит на сотню долларов больше, чем "глок", поэтому большинство полицейских предпочитают иметь именно "глок". Он стоит четыреста пятьдесят долларов, а за "беретту" придется выложить пятьсот пятьдесят, а то и все шестьсот долларов. Черт, моя "беретта" обошлась мне в пять сотен.
     - Папа, тебе надо купить пистолет, который тебе больше всего нравится. Если вдруг опять придется воспользоваться оружием, то ведь лучше, если это будет оружие, которое ты любишь, ведь правда? Это лучше, чем просто купить то оружие, которое дешевле.
     Бад кивнул. Мальчик прав. И вообще это единственный человек в доме, который его понимает.
     Игровой центр Мика был расположен на возвышенности, с которой просматривались поля окружавшей его страны фермеров Оклахомы. Рядом расположен Форт-Силл, с полигона которого временами доносилась артиллерийская стрельба, когда курсанты учились стрелять из стопятидесятипятимиллиметровых гаубиц. Гром выстрелов с рокотом отдавался от склонов близлежащих гор. Дорога круто взбегала на гребень холма, где располагался центр Мика. С этого гребня можно было обозревать окрестности, так как горизонт сразу отодвигался на многие мили. День выдался ветреный, вокруг центра, как всегда, развевались на ветру красивые пестрые вымпелы.
     Обширный полигон, на котором раньше тренировались в вождении, был отдан в распоряжение игроков в гольф, которые своими клюшками выбивали мячи, взлетающие над зеленью поля, как маленькие пушечные ядра. По непонятной причине крокет не пользовался такой популярностью, и сектор этой игры был полупустым. Джефф без труда нашел незанятое игровое поле.
     - Папа, ты не хочешь поиграть?
     - Нет, я лучше посмотрю, как играешь ты. Если я стукну этот мячик, то при моей неуклюжести он просто лопнет по швам. Тебе дать денег?
     - Да, сэр, конечно, дать.
     Бад достал десятидолларовую бумажку и занял место на скамейке для зрителей. Джефф разменял банкноту и бросил деньги в автомат.
     В девяноста футах от Джеффа из стоявшего там механического приспособления выползало нечто, напоминавшее древнего ящера. Джефф бросил мяч в нужный сектор. Он куда-то попал и, видимо, куда надо, потому что раздался соответствующий звук, который издало чудище.
     Джефф разгорячился от игры. Ему везло. Он понимал это и приходил в еще больший азарт. Бад сидел на скамье, смотрел на Джеффа и получал истинное удовольствие, видя, как легко и свободно Джефф бросает мячи. Двигался он с грацией зверя, и броски его были очень точными.
     - Ты молодец, здорово справляешься с мячом, - крикнул Бад сыну.
     - Да, сэр, - крикнул в ответ Джефф. - У меня прошла хандра.
     Джефф истратил десять долларов, и Бад дал ему еще десять. Когда кончились и эти деньги, Бад предложил сыну еще.
     - Не надо, папа, с меня хватит.
     - Ладно. Так приятно видеть, что ты выскочил из своей хандры.
     - Да, все в порядке. Я прекрасно себя чувствую. Бад и Джефф направились к машине.
     - Как у тебя это получается? Раньше ты делал как-то по-другому, и у тебя получалось хуже.
     - Все дело в голове. Я веду подбородком, обозначая то направление, в котором потом поворачивается туловище. И потом резкость броска. Я просто работаю подбородком и слежу за траекторией мяча еще до того, как он брошен. Это здорово помогает, оказывается.
     - Ты настроил игру на большую скорость и частоту бросков?
     - Да, папа, с самого начала.
     - Отлично, если бы я был шефом скаутов, то прямо на месте присудил тебе приз в сто тысяч долларов.
     - Я бы предпочел кока-колу.
     - Это дело.
     Они взяли кока-колу с собой в машину, кивком головы попрощались с хмурым стариком Миком и поехали домой. Сумерки уже начали сгущаться. Наступала ночь.
     - Папа, можно я послушаю радио?
     - В чем дело, конечно, можно!
     Джефф начал крутить ручку настройки. Он искал музыкальную радиостанцию Оклахомы, в это время обычно передававшую рок-концерты. В какой-то момент в эфире прозвучала скороговорка, которой обычно сообщают новости. Голос диктора произнес два последних слога слова "ограбление".
     - Ну-ка, постой, - насторожился Бад, но сигнал был слишком слабым. Возможно, эти новости передавала какая-то техасская радиостанция.
     Но Бад решил во что бы то ни стало найти программу новостей, его заинтересовало и встревожило то, что они услышали.
     - Переключись на станцию новостей.
     - Папа, но ты же сам сказал...
     - Джефф!
     - Ладно, ладно.
     Джефф переключился на программу из Вашингтона. Передавали прогноз погоды, потом перешли к краткому изложению новостей.
     - Ну, вот видишь, ничего особенного.
     - Тс-с-с, - скомандовал Бад.
     Диктор начал рассказывать о следующем событии.
     - Власти Уичито-Фоллс, штат Техас, опубликовали подробное описание и ориентировки на трех заключенных, устроивших кровавую бойню и ограбление в местном ресторане Денни сегодня днем. Убито шесть человек, из которых четверо - сотрудники полиции. В результате вооруженного ограбления из кассы ресторана исчезла неустановленная сумма денег. Осужденные из Оклахомы Лэймар Джеймс Пай, его двоюродный брат Оделл Уоррен Пай и Ричард Франклин Пид второго апреля совершили побег из каторжной тюрьмы строгого режима в Мак-Алестере. Осуществляя побег, они убили тюремного надзирателя, патрульного полицейского и шофера кондитерской фирмы. После чего они силой похитили пожилую супружескую чету. С этого момента следы их были потеряны. Представители полиции заявили сегодня, что это ограбление и бойня, учиненные в Уичито-Фоллс, свидетельствуют о том, что преступники вооружены и очень опасны и действуют на территории Северного Техаса и Южной Оклахомы.

Продолжение следует...