Я убеждён, что есть - как аксиомы математики - универсальные, независимые от человека права и ценности, в первую очередь право на жизнь. Но где они записаны? И кто бы мог их предоставлять, помимо самого человека? Мы можем представить себе, что права и ценности существуют вне нашего восприятия, но мы не можем поставить себя вне нашего собственного восприятия. Это как если бы кошка решала вопрос, можно ли есть мышей или нет.
     Леон Эневек, "Самопознание и сознание"

     Гренландское море

     Саманта Кроув отложила свои заметки и выглянула наружу.
     Вертолёт быстро снижался. Казалось, он падает на светлую платформу в море, и Кроув спросила себя, как такая громадина вообще может плавать по морю - и вместе с тем: как можно приземлиться на такую маленькую площадку?
     В 950 километрах к северу от острова над гренландским глубоководным бассейном находилось судно "Независимость", плавучий город, похожий на звездолёт из фильма "Чужие". Два гектара свободы и 97 000 тонн дипломатии, как сказали бы военные. Самый большой в мире вертолётоносец должен был стать на ближайшие недели её домом.
     Её задача: провести переговоры.
     Машина развернулась и мягко села. Через окно Саманта увидела мужчину в жёлтой куртке, который давал вертолёту отмашки. Полёт был тяжёлым, и Кроув слегка пошатывало, когда она сошла на палубу.
     На взлётной палубе стояло лишь несколько вертолётов. Пустота усугубляла сюрреализм картины. Она взглянула на бескрайнюю асфальтированную площадку и вспомнила её точные размеры. Кроув имела слабость к цифрам и постаралась узнать о "Независимости" как можно больше. Однако реальное судно не имело ничего общего со схематическими изображениями и техническими данными. В воздухе висел тяжёлый запах нефти и керосина, к нему примешивались горячая резина и соль, и всё это носило по палубе резким ветром, рвавшим её куртку.
     Вокруг бегали мужчины в цветных куртках и наушниках от холода. К ней подошёл один в белой куртке, и Кроув попыталась вспомнить: белая - это значит ответственный за безопасность. Жёлтые управляли вертолётами, красные отвечали за горючее и боезапас. А кто в лиловых?
     Холод пробрал её до костей.
     - Идёмте со мной, - крикнул мужчина, преодолевая шум стихающего винта. Он указал в сторону единственной надстройки судна. Она возвышалась по правому борту как многоэтажный дом, увенчанный громадными антеннами и сенсорами. Кроув машинально попыталась нашарить в правом кармане пачку сигарет, но вспомнила, что это под курткой. В вертолёте нельзя было курить. Полёт в ветреную арктическую непогоду был ей нипочём, но вот многочасовой отказ от никотина - просто пытка.
     Её сопровождающий открыл люк. Кроув ступила на "остров", как называлась надстройка на жаргоне военных. Они миновали двойной шлюз, и на неё пахнуло свежим, чистым воздухом. "Остров" удивил Кроув своей теснотой. Ответственный за палубу передал её рослому чернокожему в униформе, который представился Сэломоном Пиком. Они пожали друг другу руки. В последние недели Пик и Кроув не раз переговаривались по телефону. Они прошли по коридору с множеством поворотом и спустились по крутой лесенке в глубь корабля, за ними матросы несли её багаж. На стене красовалась надпись: УРОВЕНЬ 02.
     - Отдохните, - сказал Пик и открыл одну из дверей, расположенных по обе стороны коридора. За дверью оказалась просторная, хорошо обставленная комната. Скорее даже номер "люкс". Кроув читала, что бытовые помещения на борту вертолётоносца сведены к минимуму и что матросы спят в общих кубриках, и задала Пику удивлённый вопрос.
     - Вряд ли мы поселили бы вас вместе с матросами, - ответил тот с улыбкой. - На флоте понимают, как принимать гостей. Это флагманская каюта.
     - Флагманская?
     - Наш "люкс". Каюта для адмирала или его штаба, когда кто-то из них прибывает на борт. Но сейчас у нас состав команды неполный, и места много. Женскую часть экспедиции размещаем во флагманских каютах, мужскую - в офицерских. Позвольте? - Он прошёл мимо неё и толкнул следующую дверь: - Собственная ванна и туалет.
     - Я просто ошеломлена.
     Матросы внесли её багаж.
     - Тут есть маленький бар под телевизором, - сказал Пик. - Безалкогольный. Хватит полчаса прийти в себя? А потом я зайду за вами и проведу по судну.
     - Вполне.
     Кроув еле дождалась, когда закроется дверь, и жадно выцарапала из кармана сигареты. И лишь сделав первую глубокую затяжку, снова почувствовала себя человеком.
     Сидела на краю кровати и дымила.
     Собственно, это было грустно. Две пачки в день - это очень грустно, особенно когда не можешь бросить. Она два раза пыталась - не вышло.
     Может, не так уж и хотела?
     После второй сигареты она пошла в душ. Потом надела джинсы, кроссовки и свитер, выкурила ещё одну и заглянула во все ящики и шкафы. К тому моменту, когда в дверь постучали, она уже обжилась в каюте.
     Но за дверью стоял не Пик, а Леон Эневек.
     - Я же говорил, что мы ещё увидимся.
     - Рада вас видеть. Это благодаря вам я здесь, верно?
     - Кто сказал?
     - Ли.
     - Я думаю, вы и без меня были бы здесь. Но я поспособствовал. А знаете, вы мне снились.
     - О, боже!
     - Не бойтесь, вы являлись мне в виде доброго духа. Как долетели?
     - Болтало. Я последняя из команды?
     - Все остальные сели в Норфолке.
     - Да, знаю. Просто я не могла раньше вырваться из Аресибо. Вы не поверите, но есть такая работа - не вести проект. SETI пересыпают всю деятельность нафталином. Пока нет денег на поиск зелёных человечков.
     - Может, мы их найдём даже больше, чем хотелось бы, - сказал Эневек. - Идёмте. Пик будет через минуту. Мы вам покажем, чем располагает "Независимость". А потом покажем вас. Все заинтригованы. У вас уже есть кличка.
     - И какая же?
     - Мисс Чужая.
     - Ах ты, господи. Меня долго называли мисс Фостер, после того, как Джоди сыграла меня в этом фильме. Ну, Чужая так Чужая.

     Пик провёл их по всему второму уровню. Кроув полюбовалась фитнес-залом, уставленным беговыми дорожками и тренажёрами.
     - Обычно здесь не протолкнуться, - сказал Пик. - На "Независимости" размещается три тысячи человек. Но сейчас нет и двухсот.
     Они прошли через жилой отсек младших офицеров с каютами на четыре и на шесть человек, с удобными койками и откидными столиками.
     - Уютно, - сказала Кроув. Пик пожал плечами:
     - Как посмотреть. Когда наверху столпотворение, тут не заснёшь. В нескольких метрах над вами взлетают и приземляются вертолёты. Хуже всего новичкам. Поначалу они совершенно квёлые.
     - А потом к грохоту привыкаешь?
     - Никогда. Но зато привыкаешь не высыпаться. Я много раз бывал на авианосцах, всякий раз по нескольку месяцев. Через какое-то время привыкаешь лежать в полной боевой готовности. Зато отвыкаешь спать в тишине. Первая ночь дома - просто ад. Ждёшь рёва турбин, стука машин, беготни по коридору, постоянных выкриков и команд, а вместо этого тикает будильник.
     Они прошли мимо просторной кают-компании и очутились перед переборкой с цифровым замком. За дверью оказалось большое затемнённое помещение. Перед пультами с мигающими лампочками сидели мужчины и женщины и смотрели на ряды больших экранов.
     - Здесь находится большинство командных помещений, - объяснил Пик. - Раньше всё это было в надстройке "острова", но поисковые системы вражеских ракет нацеливаются чаще всего на самые горячие структуры корабля. К ним относится и "остров". Пара попаданий - и всё равно что вам снесли голову. Поэтому большую часть командных пультов мы перенесли под "крышу".
     - Под крышу?
     - Это на языке военных. Означает взлётную палубу.
     - И что они здесь делают?
     - Это CIC, Combat Information Center, нервный узел датчиков. Все данные стекаются сюда - с корабельных систем, со спутников. В боевой обстановке здесь аврал. Вон там свободные места - я думаю, вы, доктор Кроув, будете проводить там очень много времени.
     - Саманта. Или просто Сэм.
     - Вон оттуда мы просматриваем и прослушиваем воду, - продолжал Пик, не обратив внимания на её предложение. - Сонарная сеть SOSUS, Surtass LFA и ещё много чего. Что бы ни приблизилось к "Независимости", мы всё заметим.
     К CIC примыкал LFOC - Landing Force Operations Center.
     - Управляющий центр группы взлёта и посадки. На каждую боевую единицу - свой пульт. Спутниковые снимки и воздушная разведка показывают позиции вражеских сил. - В голосе Пика слышалась гордость. - Тут мгновенно принимают решения и развивают стратегию. Центральный компьютер связывает командира с боевыми единицами на местах.
     На нескольких экранах Кроув увидела взлётную палубу. Она не утерпела и спросила Пика, рискуя вызвать его недовольство:
     - А нам-то это всё зачем, майор? Ведь наш враг засел в глубинах.
     - Правильно. - Пик смотрел на неё с недоумением. - Тогда мы будем отсюда руководить глубоководной операцией. В чём проблема?
     - Извините. Я слишком долго имела дело с космосом.
     Эневек усмехнулся. До сих пор он удерживался от комментариев, и Кроув было приятно чувствовать его молчаливое присутствие. Пик показал им другие контрольные помещения. С CIC соседствовал ЛС - Joint Intelligence Center.
     - Здесь расшифровываются и интерпретируются все данные, - сказал Пик. - Ничто не приблизится к "Независимости", минуя подробное изучение, и если что ребятам не понравится, они его отстрелят.
     - Высокая ответственность, - пробормотала Кроув.
     - У вас будет доступ к любой информации и банкам данных Defense Mapping Agency. Вы сможете работать с глубоководными картами военно-морского флота - а они точнее того, что имеется в распоряжении гражданских исследователей.
     Потом они спустились ниже. Осмотрели бортовой торговый центр, пустые матросские кубрики и кают-компании и гигантскую санитарную зону на третьем уровне - антисептический, пустующий зал на 600 коек, с шестью операционными и огромной реанимацией. Кроув представила себе, что должно здесь твориться в военное время. Окровавленные, кричащие раненые, бегающие врачи и сёстры. "Независимость" всё больше напоминала ей корабль-призрак - нет, скорее город-призрак.
     Они вернулись на второй уровень и двигались в сторону кормы, пока не дошли до обширного наклонного пандуса, по которому свободно мог бы ехать автомобиль.
     - Этот туннель ведёт с нижней палубы до самого "острова", - сказал Пик. - "Независимость" сконструирована так, что можно на джипе проехать от одного стратегического объекта к другому. Мы пойдём вниз.
     Их шаги гулко отдавались среди железных стен. Это напомнило Кроув многоэтажную парковку. Потом пандус привёл их к гигантскому ангару. Кроув знала, что он занимает треть общей длины судна и высоту двух палуб. Здесь сквозило. По обе стороны открывались гигантские ворота, ведущие на наружные платформы. Бледно-жёлтое освещение мутно смешивалось с проникающим сюда дневным светом. Между боковыми шпангоутами пустовали небольшие застеклённые конторки. Вдоль потолка тянулись транспортировочные балки с крючьями. На заднем плане Кроув увидела вилочный погрузчик и два джипа "хаммер".
     - Обычно ангар полон вертолётов, - сказал Пик. - Но на это задание мы вышли с шестью машинами, и все они паркуются наверху. Каждый в случае необходимости может эвакуировать пятьдесят человек. Кроме того, у нас есть два боевых вертолёта "Супер-кобра". - Он показал на боковые ворота: - Наружные платформы - это лифты, при помощи которых аппарат можно поднять отсюда на "крышу".
     Кроув подошла к воротам по правому борту и глянула на море. Оно простиралось, ледяное и серое, до пустого горизонта. Айсберги в эти места забредали редко. Восточно-Гренландское течение несло их вдоль берега более чем в трёхстах километрах отсюда.
     Эневек подошёл к ней:
     - Один из многих возможных миров, да?
     Кроув молча кивнула.
     - Найдётся в ваших сценариях для внеземных цивилизаций подводный вариант?
     - У нас в репертуаре есть всё, Леон. Вы будете смеяться, но когда я размышляла над внеземными формами жизни, я прежде всего смотрела на нашу планету. Заглядывала на морское дно и в глубь Земли, к полюсам и в воздух. Пока не узнаешь собственный мир, не получишь представления о чужом.
     Эневек кивнул:
     - Я думаю, в этом и заключается наша беда.
     Они последовали за Пиком вниз по пандусу. Он соединял все уровни подобно гигантской лестничной клетке. В нижнем коридоре одна переборка стояла открытой. Войдя, Кроув узнала учёную даму, с которой несколько раз беседовала по видеотелефону. Сью Оливейра стояла у одного из лабораторных столов, беседуя с двумя мужчинами. Они представились ей как Сигур Йохансон и Мик Рубин.
     Вся палуба, казалось, была перестроена в лабораторию. Столы и приборы группировались островками. Кроув увидела бассейны с водой и холодильные камеры. Два больших сообщающихся контейнера были снабжены предостерегающей табличкой о риске для жизни - видимо, отсек повышенной безопасности. Тут же высилось сооружение величиной с дом, окружённое галереей, к которой вели стальные лесенки. Толстые трубки и связки кабелей соединяли стенки сооружения с аппаратурой в шкафах. Большое овальное окно открывало вид внутрь - в мутно освещённое пространство, наполненное водой.
     - У вас на борту аквариум? - спросила Кроув. - Какая прелесть.
     - Глубоководный симулятор, - объяснила Оливейра. - Оригинал стоит в Киле. И он намного больше. Зато в этом есть панорамное окно из бронестекла. Давление внутри такое, что вас бы сплющило, зато другим формам оно позволяет выжить. В настоящий момент там живут несколько сотен белых крабов, которых поймали в Вашингтоне и сразу же поместили в ёмкости с высоким давлением. Нам впервые удалось сохранить наше желе живым. По крайней мере, мы так думаем. Оно пока не показалось, но мы уверены, что оно сидит в крабах и управляет ими.
     - Завораживающе, - сказала Кроув. - Но симулятор на борту не только ради крабов?
     Йохансон загадочно улыбнулся:
     - Как знать, кто попадёт в наши сети.
     - Значит, это военная тюрьма или концлагерь.
     Рубин засмеялся:
     - Хорошая идея.
     Кроув огляделась. Зал был герметично закрыт со всех сторон.
     - А обычно в этом месте находится транспортная палуба? - спросила она.
     Пик поднял брови:
     - Да. Вы, наверное, много читали?
     - Я любопытная, - скромно сказала Кроув.
     - Остаётся надеяться, что вы умеете превращать любопытство в знание.
     - Что за брюзга, - шепнула Кроув Эневеку, покидая лабораторию и следуя по пандусу к корме.
     - На самом деле Пик в порядке. Только немного недоверчив к всезнайкам без погон.

     Пандус привёл их в зал, ещё более высокий и просторный, чем ангар. Они ступили на искусственный берег, который круто опускался к глубокому, обшитому досками дну. Перед ними было что-то вроде огромного бассейна без воды. Посередине в пол было вделано прямоугольное стеклянное окно, состоящее из двух смыкающихся переборок. Сбоку от окна возвышался просторный бассейн, наполненный водой. Кроув увидела в нём плавающие торпедообразные тела.
     - Дельфины! - удивлённо воскликнула она.
     - Да, - кивнул Пик. - Наш спецотряд.
     Она посмотрела вверх. Под потолком тоже была проложена система балок для перемещения грузов. На них висело несколько футуристических сооружений, похожих на гибрид огромного спортивного автомобиля, батискафа и самолёта. Вдоль стен стояли боксы для снаряжения и материалов. Там Кроув увидела зонды, измерительные приборы и костюмы аквалангистов. На дно сухого бассейна вели несколько лесенок.
     У начала искусственного берега лежали на суше четыре катера.
     - Что, кто-то выдернул пробку?
     - Да, вчера вечером. Пробка, кстати, вон там, - Пик указал на стеклянное окно на дне. Оно было размером самое меньшее восемь на десять метров. - Это шлюз, наши ворота в море. Они с двойной защитой, в полу зала - стеклянные переборки, а в наружной обшивке - массивные стальные. Между ними находится шахта высотой три метра. Система имеет защиту от дураков, её стороны функционируют поочерёдно. Как только батискаф войдёт в шахту, мы закрываем стеклянные переборки и открываем стальные. Когда батискаф возвращается внутрь судна, всё происходит в обратном порядке. Он поднимается в шлюз, стальные переборки закрываются, и мы видим через стекло, не попало ли к нам в шлюз то, что нам не нравится. Одновременно вода подвергается химическому анализу. Внутренность шлюза усажена датчиками, которые обследуют батискаф на токсины и тому подобное. Только если всё вне угрозы, мы открываем стеклянную крышу и впускаем батискаф на палубу. Таким же образом мы выпускаем и впускаем дельфинов. Идёмте.
     Они прошли справа по краю сухого бассейна. На полпути стоял пульт управления, усаженный мониторами и приборами. Отделившись от группы людей в форме, к ним подошёл костлявый мужчина с эспаньолкой.
     - Полковник Лютер Росковиц, - представил его Пик. - Руководитель водолазной станции.
     - А вы мисс Чужая? - осклабился Росковиц. - Добро пожаловать. Где так долго пропадали?
     - Мой космический корабль опоздал. - Кроув огляделась: - Роскошный пульт.
     - С его помощью мы управляем шлюзом и спуском и подъёмом батискафов. Отсюда же включаются насосы, чтобы затапливать палубу. Мы можем опустить кормовой клапан "Независимости" и подтопить судно, заполнив кормовые балластные танки. Сюда зайдёт морская вода - и у нас получится хорошенький порт с причалом.
     - Отличное рабочее место. Мне нравится.
     - Не стройте иллюзий. Обычно здесь столпотворение десантных катеров, тяжёлых буксиров и прочей дряни. Из большого зала он в мгновение ока превращается в тесный обезьянник. Но ради нашей боевой задачи мы всё отсюда убрали. Вам ведь не понадобятся десантные катера. Нам требовалось судно, достаточно тяжёлое, чтобы какая-нибудь скотина его не потопила, чтобы оно выстояло против шторма, располагало современными коммуникациями и местом для летательных аппаратов и аппаратов для погружения. Так что вам повезло, что как раз со стапелей сошёл самый большой и мощный корабль-амфибия всех времён. Лучше просто не бывает. Верфь в Миссисипи очень продвинутая. Они нам быстро встроили шлюзы и изменённую насосную систему. Теперь мы можем наполнить бассейн, не открывая клапан. Он нам и нужен-то был только в тех случаях, когда мы выезжали на катерах.
     У края бассейна с дельфинами стояли два человека в неопреновых костюмах - изящная рыжеволосая женщина и атлетического сложения великан с длинной чёрной гривой. Кроув увидела, как к краю подплыл дельфин, высунув голову из воды и издавая кокетливые крики. Великан погладил его по скользкому лбу, и дельфин снова нырнул.
     - А это кто такие?
     - Они отвечают за команду дельфинов, - сказал Эневек. - Алиса Делавэр и... - Он запнулся. - И Грейвольф.
     - Грейвольф?
     - Да. Или Джек. Называйте как хотите. Он откликается на оба имени.
     - А для чего этот спецотряд?
     - Живые камеры. Когда их выпускают в море, они снимают на видео. Опять же, дельфины обладают более тонкими органами чувств, чем мы. Их сонар фиксирует другие живые существа задолго до того, как их увидят наши системы. С некоторыми из этих дельфинов Джек работал прежде.
     Они владеют выраженной речью. Это различные свисты. Заметят косатку - один свист, заметят серого кита - другой свист, и так далее. Они могут идентифицировать почти каждое крупное животное, которое знают, могут классифицировать стаи, а чего не знают, про то пищат, мол, незнакомая форма жизни.
     - Удивительно, - Кроув засмеялась. - И этот красавец действительно понимает язык дельфинов?
     Эневек кивнул:
     - Иногда лучше, чем наш.

     Встреча состоялась во флагманском конференц-зале. Большинство присутствующих уже знали Кроув лично или по видеоконференциям. Теперь она познакомилась с акустиком доктором Шанкаром и Карен Уивер, с командиром "Независимости" Крейгом Бьюкененом - жилистым, седым человеком такого вида, будто всё тут изобрёл он сам, и со старшим офицером Флойдом Андерсоном. Сразу при рукопожатии она почувствовала, что Андерсон с его бычьим загривком и тёмными глазами-пуговками ей не нравится. Последним она приветствовала жирного мужчину, который на несколько минут опоздал и очень сильно потел. На нём были кроссовки и майка с надписью: "Целуй меня, я принц".
     - Джек Вандербильт, - представился он. - Не ждите комплиментов от человека моей комплекции, - пробулькал Вандербильт. - Но разве не чудесно, доктор Кроув, что вы наконец-то получили возможность превратить в радостное ожидание все ваши надежды и страхи, тщетно излучаемые в космос.
     Ли произнесла короткое вступление, изложив то, что и так все знали. Что США в ходе закрытого заседания ООН единогласно получили мандат на ведущую роль в борьбе против неведомой силы. Япония и некоторые страны Европы за это время пришли к тем же выводам, что и команда "Шато": угроза человечеству исходит не от людей, а от чужой формы жизни.
     - Мы стоим на пороге открытия средства, которое иммунизирует людей против токсинов водорослей-убийц, но ещё не справились с побочными действиями, между тем уже появляются крабы с мутировавшим возбудителем. В большинстве затронутых стран разрушена инфраструктура. Америка охотно берёт на себя ответственность, но, к несчастью, мы оказались не в состоянии защитить свои собственные побережья. Между тем черви скапливаются на материковых склонах и - что ещё хуже - у вулканического острова Ла-Пальма, где доктор Фрост и доктор Борман сейчас пытаются очистить заражённые склоны своего рода глубоководным пылесосом. Что касается китов: сонарные атаки ничего не дали, поскольку действия животных подчинены власти чужого организма. Но даже если бы китов удалось отогнать, опасность метановой катастрофы не исчезнет, а Гольфстрим не восстановит своё движение. Борьба с симптомами не решает проблемы, а к причине мы пока не подобрались, поскольку все подводные операции систематически прерываются. Мы больше не получаем сведений о том, что происходит на глубине. Мы теряем один за другим глубоководные кабели. В итоге мы стали слепы и глухи. Надо спокойно признать своё поражение. - Ли сделала паузу. - Кого мы должны атаковать? Какой смысл в борьбе, если Ла-Пальма рухнет и водная гора накроет берега Америки, Африки и Европы? Короче, мы не можем больше сделать ни шагу, пока не узнаем своего противника лучше, а мы пока не знаем его вообще. Поэтому смысл нашей миссии состоит не в борьбе, а в переговорах. Мы хотим установить контакт с чужой формой жизни и склонить её к тому, чтобы террор против человеческой расы был остановлен. По моему опыту, можно договориться с любым противником, а многое указывает на то, что он находится где-то здесь - в Гренландском море. - Она улыбнулась. - Мы возлагаем надежды на мирное решение. Поэтому я рада сказать "добро пожаловать" последнему члену нашей экспедиции - доктору Саманте Кроув.
     Кроув упёрлась локтями в стол.
     - Спасибо за столь милое приветствие, - она метнула в сторону Вандербильта короткий взгляд. - Как вы уже, наверное, знаете, поиск внеземного разума до сегодняшнего дня не принёс каких-нибудь успехов. При космических расстояниях в миллиарды световых лет слишком мала вероятность послать сигнал в нужную сторону так, чтобы его восприняли. По сравнению с этим наше положение здесь несколько лучше. Во-первых, многое говорит в пользу того, что другие есть. Во-вторых, у нас есть представление, где они живут, а именно, в океане и, возможно, прямо под нами. Но даже если они живут на Южном полюсе, сильный звуковой импульс из Арктики дойдёт и туда. Это обнадёживает. Но главное то, что мы уже имеем контакт. Уже несколько десятилетий мы посылаем в их жизненное пространство послания. К несчастью, содержание этих посланий - разрушение. Поэтому они не отвечают на них, а без комментариев переходят к террору против нас. Это очень неприятно. Но давайте освободимся от негативных чувств и увидим в терроре шанс.
     - Шанс? - удивился Пик.
     - Да. Давайте примем его за то, что он есть, - за послание чужой формы жизни, из которого мы можем заключить, что она мыслит.
     Она положила ладонь на стопку скоросшивателей:
     - Я тут подготовила приблизительный план наших действий. Вместе с тем, я хотела бы вас предостеречь от надежды на быстрый успех. Каждый из вас в последние недели думал над вопросом, кто же там сидит, насылая на нас семь казней египетских. Вы уже видели голливудские фильмы "Контакты третьего рода", "Е.Т.", "Чужие", "День независимости", "Бездна" и так далее. В них мы имеем дело либо с монстрами, либо со святыми. Вспомните хотя бы такую заключительную сцену: небесные существа спускаются, чтобы повести нас к лучшему, светлому будущему. Дело приобретает религиозный оборот. За ним мы забываем о чужеродности другого разума.
     Кроув замолчала, чтобы её слова оказали своё действие. Для начала она решила очистить головы участников экспедиции от вздора.
     - В научной фантастике инопланетяне почти всегда являются преувеличенным выражением человеческих надежд и страхов. Чужие в "Контактах третьего рода" символизируют нашу тоску по утраченному раю. В основе своей они ангелы и ведут отдельных избранных к свету. Собственная культура этого внеземного никого не интересует. Они обслуживают наши простейшие религиозные представления. Всё в них глубоко человеческое, поскольку придумано человеком. В "Дне независимости" инопланетяне злые - по нашим представлениям. Хорошее и плохое - это ценности, постулированные человеком. Нам трудно представить, что другие не разделяют наши оценки. Для этого даже в космос не надо выходить: каждая нация, каждая человеческая культура имеет "чужих" прямо за порогом, по ту сторону границы. Пока мы не осознаем это, нам не добиться коммуникации с чужим разумом. Поскольку нет общего базиса ценностей, нет универсального Добра и Зла, возможно, нет и совместимого средства общения.
     Кроув передала стопку скоросшивателей Йохансону, сидящему рядом, и попросила раздать экземпляры.
     - Если мы хотим действительных контактов с "чужими", нам стоит представить государство муравьев. Муравьи высокоорганизованы, но не разумны. Но представим, что разумны. Тогда бы мы стояли перед задачей обмена информацией с коллективным разумом. Там поедают больных и раненых сородичей, не мучаясь угрызениями совести, ведут войны, не понимая нашей идеи мира, а обмен и поедание экскрементов для них священнодействие - короче, их разум функционирует иначе, чем наш, но ведь функционирует ! Теперь пойдём на шаг дальше: представим себе, что чужой разум мы, может быть, просто не признаём таковым! Леон, например, хотел бы знать, разумны ли дельфины, и вот он устраивает для них тесты, но всегда ли приводят они его к уверенности? И наоборот, как нас видят другие? Ирр борются с нами, однако считают ли они нас разумными ? Надеюсь, я ясно выражаюсь. Приближение к Ирр не удастся нам до тех пор, пока мы наше понимание ценностей рассматриваем как универсальное. Мы должны редуцировать себя до того, чем мы действительно являемся: одной из многих возможных форм жизни.
     Кроув заметила оценивающий взгляд Ли, устремлённый на Йохансона. Интересный расклад на борту, подумала она. Ещё она заметила, как переглянулись Джек О'Бэннон и Алиса Делавэр, - и тут же поняла, что между ними что-то есть.
     - Доктор Кроув, - сказал Вандербильт, листая свой экземпляр материалов. - Что, по вашему мнению, вообще такое - разум?
     - Счастливый случай, - ответила Кроув. - Результат многих совпадений. Сколько определений вы хотите услышать. Некоторые считают, разум - это то, что в культуре оценивается как существенное. Сколько менталитетов и культур, столько и определений. Одни исследуют основные процессы духовной деятельности, другие пытаются измерить разум статистически. Потом, вопрос: разум - дело врождённое или приобретённое? В начале двадцатого века существовал такой взгляд, что разум отражается в способе преодоления специфических ситуаций. Сегодня некоторые опять определяют разум как способность приспособления в изменяющихся обстоятельствах. Исходя из этой точки зрения, разум не врождённое свойство, а благоприобретённое. Многие, напротив, считают, что разум является врождённой способностью, которая помогает нам применять мысль ко всё новым ситуациям. По их мнению, разум есть способность учиться на опыте и приспосабливаться к требованиям окружающей среды. И ещё есть одно красивое определение: разум есть способность спрашивать, что такое разум.
     Вандербильт медленно кивнул:
     - Понял. То есть, вы не знаете этого.
     Кроув улыбнулась:
     - Ну, позвольте мне сделать одно замечание, имея в виду вашу футболку, мистер Вандербильт. По одним лишь внешним проявлениям разумное существо, пожалуй, не определишь как таковое.
     Все засмеялись, но быстро притихли. Вандербильт молча уставился на неё, потом ухмыльнулся.

     После того как лёд был растоплен, они стали быстро продвигаться вперёд. Кроув набросала план ближайших действий. Концепцию она уже проработала за прошедшие недели в переговорах с Шанкаром, Ли, Эневеком и кое с кем из НАСА.
     - В космосе это легко, - объяснила Кроув. - Разослать в микроволновой области огромное количество данных. Свет хорошо видим и летит со скоростью 300 000 километров в секунду. Для него не нужны провода. Под водой другое дело, поскольку энергия коротковолновых сигналов абсорбируется молекулами, а длинноволновые сигналы требуют огромных антенн. Коммуникация через свет функционирует, но на небольших дистанциях. Остаётся акустика. Но и она таит в себе проблему, которую мы называем эффектом отражения, - акустические сигналы отражаются от самых разных мест, в результате мы имеем интерференцию. Сообщение перекроет само себя и станет нечитаемым. Чтобы избежать этого, мы запаслись специальным модемом.
     - Принцип мы взяли у морских млекопитающих, - сказал Эневек. - Дельфины используют его, чтобы обойти эффект отражения и интерференцию: они поют.
     - А я думал, поют только киты, - сказал Пик.
     - "Поют" - это интерпретация человека, - ответил Эневек. - О музыке у них, пожалуй, нет никакого представления. Они непрерывно модулируют свою частоту и спектр обертонов. Этим они не только исключают интерференцию, но и существенно повышают потенциал передачи информации под водой. Итак, мы используем модем, который тоже "поёт". В настоящий момент мы можем послать 30 килобайт на расстояние три километра, этого достаточно, чтобы передать даже картинки высокого качества.
     - И что мы им расскажем? - спросил Пик.
     - Законы физики, космический код - в математической форме, - сказала Кроув. - Математика - единственный универсальный язык, который понимают все разумные существа.
     - Вы собираетесь задать им математическую задачу?
     - Нет, упаковать мысль в математическую форму. В 1974 году мы послали в шаровую туманность в созвездии Геркулеса радиосигнал. Мы должны были найти способ так зашифровать это послание, чтобы его поняли на чужой планете, и, возможно, мы переусердствовали - надо быть уже очень продвинутыми, чтобы понять код. Мы послали 1679 знаков в бинарной системе, то есть точки и тире, как в азбуке Морзе. Число 1679 может быть образовано из чисел 23 и 73. Оба числа - простые, делятся только на себя и на единицу. Так принимающий поймёт основу человеческой числовой системы. Порядок расположения 1679 знаков был таким: 73 строки по 23 знака. Видите, как много можно втиснуть в небольшое количество математики, а если вы теперь превратите точки и тире в чёрное и белое - о чудо! - вы получите узор.
     Она подняла листок с графикой.
     - Верхняя строчка даёт представление о числах от 1 до 10 и тем самым задаёт нашу числовую систему. Ниже следуют порядковые числа химических элементов: водорода, углерода, азота, кислорода и фосфора. Для нашей планеты и для земной жизни они чрезвычайно важны. Потом следуют обстоятельная развёрстка земной биохимии, формулы сахара, соли и так далее. Очертания в нижней трети показывают человека, напрямую связанного со структурой ДНК, что даёт возможность судить о здешней эволюции. Внеземной получатель вряд ли поймёт земные меры длины, поэтому средние размеры тела человека мы задали через длину волны несущего радиосигнала. Потом следует изображение нашей Солнечной системы, а в заключение мы рисуем вид, способ работы и величину телескопа Аресибо, с которого мы всё это засылали.
     - Милое такое приглашение прилететь и сожрать нас, - заметил Вандербильт.
     - Да, уж этой опасностью ваши органы нам все уши прожужжали. И всякий раз мы отвечали, что инопланетянам не требуется для этого приглашения. Радиоволны излучаются в космос уже много десятилетий. Не надо даже расшифровывать эти сигналы, чтобы понять, что они исходят от технической цивилизации. - Кроув отложила диаграмму в сторонку. - Послание из Аресибо будет в пути 26 000 лет, так что ответа ждите самое раннее через 52 000 лет. Могу вас успокоить: на сей раз дело пойдёт быстрее. Мы будем действовать ступенчато. Первое послание будет простым: лишь две математические задачи. Если Ирр не лишены спортивного духа, то они ответят. Этот первый обмен должен подтвердить нам существование Ирр и установить, возможен ли диалог вообще.
     - Зачем им отвечать нам? - спросил Грейвольф. - Они и так о нас всё знают.
     - Кое-что знают, но не главное - не то, что мы разумны.
     - Что-что? - Вандербильт затряс головой. - Они разрушают наши корабли! Следовательно, знают, что мы можем их построить. Как они могут сомневаться в нашем разуме?
     - То, что мы производим технические конструкции, ещё не доказательство нашего разума. Посмотрите на термитную кучу - какое блестящее архитектурное исполнение.
     - Это совсем другое.
     - Спуститесь вниз со своего человечьего пьедестала. Если правда, что культура Ирр, как говорит доктор Йохансон, основывается исключительно на биологии, то мы должны сомневаться, считают ли они нас способными к структурированному мышлению.
     - Вы хотите сказать, они держат нас за... - Вандербильт скривил губы. - Животных?
     - Может, за вредителей.
     - За грибок, - улыбнулась Делавэр. - Может, они морят нас, как насекомых.
     - Я знаю, что всё это лишь домыслы, - сказала Кроув. - Но чем-то мы должны ограничить наши попытки контакта. И я много думала над тем, почему с их стороны было так много военных выпадов - и ни одного дипломатического действия. Это может значить, что они не придают дипломатии значения. Но может значить и то, что им просто в голову не пришло. Хорошо, разве станет орда красных муравьёв обмениваться дипломатическими любезностями с животным, на которое они напали? Но муравьи следуют инстинктам. Ирр же, напротив, проявляют себя через плановые действия, что говорит об их способности познания. Они развивают творческую стратегию. Если они разумны и осознают свой интеллект, это совсем не обязательно связано с расхожими представлениями о морали и этике, добре и зле. По их логике, может быть, наш вид подлежит последовательному истреблению. И пока мы не дадим им оснований пересмотреть эти планы, они и не будут этого делать.
     - Зачем вообще посылать им сообщение, если они и так перегрызли наши глубоководные кабели? - спросил Рубин. - Эти гады могли взять всю информацию оттуда.
     - Вы путаете одно с другим, - засмеялся Шанкар. - Послание Сэм из Аресибо построено так, что чужой разум может его дешифровать. Мы же при наших ежедневных обменах информацией этим не утруждаемся. Для чужого разума эти сигналы - чудовищная неразбериха.
     - Но давайте посмотрим дальше, - сказал Йохансон. - У меня была эта идея насчёт биотехнологии, и Сэм за неё ухватилась. Почему? Потому что она очевидна. Ни машин, ни техники. Чистая генетика, организмы как оружие, нацеленная мутация. Ирр должны быть привязаны к природе совсем иным способом, чем мы. Они не так отчуждены от естественной среды, как мы.
     - То есть, благородные дикари? - спросил Пик.
     - Благородными я бы их не назвал. Загрязнять воздух автомобильным выхлопом - это дурно. Но точно так же дурно разводить животных и генетически изменять их кому как вздумается. Заметьте, как они обходятся с биологией. Если не считать китов, они используют в основном стадные формы жизни. Черви, медузы, моллюски, крабы - всё это стаи. Они жертвуют миллионами этих существ для достижения своих целей. Единица для них - ноль, ничто. Разве человек стал бы так мыслить? Мы разводим вирусные и бактерийные культуры, но преимущественно уповаем на искусственное оружие - штучное. Биологические средства уничтожения - не наш вариант. А Ирр, кажется, с ними на короткой ноге. Почему? Потому что они, может быть, и сами существа стаи?
     - Вы считаете...
     - Я думаю, что мы имеем дело с коллективным разумом.
     Кроув подняла руки:
     - Я согласна с доктором Йохансоном. Ирр приняли коллективное решение, в котором вопрос сострадания и моральной ответственности не возникает. Мы можем попробовать только одно: пробудить в них интерес взаимодействовать с нами, а не уничтожать нас. Без физических и математических познаний Ирр не смогли бы осуществить то, что до сих пор осуществляли. Ну так давайте вызовем их на математическую дуэль - до той точки, в которой их логика или, если угодно, их непостижимая мораль не вынудит их пересмотреть своё поведение.
     - Им должно быть понятно, что мы разумны, - стоял на своём Рубин. - Если кто и владеет физикой и математикой, так это мы.
     - Да, но разве мы сознающий разум?
     Рубин в недоумении моргал:
     - Конечно!
     - А вдруг мы - лишь обучаемый компьютер? Мы-то знаем ответ, но знают ли его другие? Теоретически вы могли бы воспроизвести мозг в электронном виде и получить искусственный разум. Он может всё, что можем мы. Он сконструирует космический корабль и обгонит скорость света. Но разве этот компьютерный мозг осознаёт свою мощь? В 1997 году компьютер "Deep Blue" обыграл в шахматы Гарри Каспарова. И что, от этого "Deep Blue" обладает сознанием? Или он победил, не зная сам, почему? Можно ли допустить, что мы обладаем сознательным разумом, только на основании того, что мы строим города и прокладываем глубоководный кабель? В SETI мы никогда не исключали возможности наткнуться на машинную цивилизацию, которая пережила своих создателей и уже миллионы лет развивается дальше самостоятельно.
     - А те, внизу? Вдруг Ирр тоже всего лишь муравьи с плавниками. Без ценностей, без...
     - Правильно. Это основание, почему мы будем действовать ступенчато, - с улыбкой сказала Кроув. - Вначале я хотела бы узнать, действительно ли там кто-то есть. Во-вторых, можно ли вступить с ними в диалог. В-третьих, осознают ли Ирр этот диалог и самих себя. И лишь потом, если я приду к заключению, что они наряду со всеми их знаниями и способностями обладают также воображением и пониманием, я готова рассматривать их как разумные существа. Только тогда есть смысл думать о ценностях, но даже и тогда никто здесь не должен ожидать, что эти ценности окажутся такими же, как наши. Некоторое время все молчали.
     - Я не хочу вмешиваться в научную дискуссию, - сказала наконец Ли. - Чистый разум холоден. Разум, соединённый с сознанием, - это нечто другое. На мой взгляд, отсюда и должны возникать ценности. Если Ирр покажут сознательный разум, они должны признавать, по меньшей мере, одну ценность - ценность жизни. А они признают её, поскольку пытаются её защитить. Итак, у них есть ценности. Вопрос только, нет ли хоть маленького подобия с человеческими ценностями.
     Кроув кивнула:
     - Да, хоть маленького.

     Под вечер они послали в глубину первый звуковой импульс. Частотную область определил Шанкар, она лежала в спектре неопознанного шума, который люди из SOSUS окрестили Scratch.
     Модем промодулировал частоту. Сигнал отразился тут и там и всё-таки интерферировал. Кроув и Шанкар сидели в CIC и снова и снова модулировали - до тех пор, пока не остались довольны результатом. Кроув была уверена, что послание понятно для того, кто может перерабатывать звуковые волны. Откроют ли Ирр в нём какой-то смысл - это уже другой вопрос.
     И сочтут ли необходимым ответить на него.
     Кроув сидела в сумрачном CIC на краешке своего кресла, чувствуя горделивое волнение при мысли о том, как близко она подошла к контакту, о котором так долго мечтала. Вместе с тем она испытывала страх и груз ответственности. Здесь было не приключение, как в Аресибо и в SETI, а попытка остановить катастрофу и спасти человечество.

***

     Друзья

     Эневек вышел на взлётную палубу. "Крыша" в ходе экспедиции превратилась в променад. У кого появлялось время размять ноги, выходил сюда, чтобы подумать или обсудить свои мысли с другими. Парадокс, но именно взлётная палуба самого большого в мире вертолётоносца стала местом спокойного отдыха и обмена идеями. Шесть вертолётов "Super-Stallion" и две "Кобры" стояли на площадке как потерянные.
     Грейвольф и на борту "Независимости" сохранял свои экзотические обыкновения, хоть Делавэр и играла в его жизни всё большую роль. Они срастались постепенно. Делавэр хватало ума оставлять его время от времени в покое, и в результате он сам начинал искать её общества. Для посторонних глаз они были друзьями. Но от Эневека не ускользнуло, что доверие между ними растёт. Делавэр всё реже ассистировала ему и всё больше возилась с дельфинами вместе с Грейвольфом.
     Эневек нашёл Грейвольфа на носу, тот сидел в позе портного и что-то вырезал из дерева.
     - Что это? - спросил Эневек, садясь рядом. Грейвольф протянул ему почти законченную вещь - жезл, изображавший несколько переплетённых фигур. Среди них Эневек увидел двух зверей с могучими челюстями, птицу и человека, который, очевидно, был жертвой.
     - Красиво, - сказал он.
     - Это копия, - усмехнулся Грейвольф. - Я делаю только копии. Для оригинала мне не хватает крови.
     - Чистой крови индейца, - с иронией сказал Эневек. - Понял.
     - Ничего ты не понял, как всегда.
     - Ну, ладно. Что здесь изображено?
     - То, что видишь.
     - Да не будь же таким заносчивым. Объясни!
     - Это жезл для церемоний. Тла-о-кви-ат. Оригинал сделан из кости кита. Находится в частном собрании. Это история из времён праотцов. Однажды некий человек наткнулся на загадочную клетку, полную всяких тварей, и принёс её в своё селение. Вскоре после этого заболел. И никто не знал, что за болезнь и как её вылечить. И однажды ночью он сам увидел причину во сне. Виноваты были твари в клетке. Во сне они напали на него, потому что были вовсе не животные, а оборотни. - Грейвольф показал на причудливое существо. - Это волк и кит-убийца в одном лице. Он во сне напал на человека, но тут явилась птица-гром и попыталась его спасти. Видишь, она вонзила когти в бок волка-кита, но пока они боролись, появился медведь-кит, и ему удалось схватить человека за ноги. Он проснулся и рассказал сон своему сыну. Вскоре после этого умер. Сын вырезал дубину и убил ею шесть тысяч оборотней, чтобы отомстить за смерть своего отца.
     - И в чём тут высший смысл?
     - Разве всё должно иметь высший смысл?
     - В данном случае - да. Это вечная битва, не так ли? Между силами добра и зла.
     - Нет, - Грейвольф отвёл с лица волосы. - История рассказывает о жизни и смерти, только и всего. В конце ты умрёшь, это точно, а до того ещё попрыгаешь. Но всё зависит от тебя. Ты можешь прожить свою жизнь плохо ли, хорошо ли, но чему быть - назначают высшие силы. Если ты живёшь в согласии с природой, она тебя исцелит, если ты против неё, она тебя уничтожит, но самый главный вывод - не ты господствуешь над природой, а она над тобой.
     - Кажется, сын этого человека не разделял твой вывод, - сказал Эневек. - Иначе зачем ему было мстить за смерть отца?
     - А в истории не говорится, что он поступил правильно.
     Эневек достал из кармана пуховика фигурку духа птицы:
     - Можешь мне что-нибудь рассказать вот об этом?
     Грейвольф повертел её в руках:
     - Это не с западного побережья.
     - Нет.
     - Мрамор. Откуда это? С твоей родины?
     - Из Кейп-Дорсета. - Эневек помедлил. - Мне дал её один шаман.
     - Неужто ты водился с шаманом?
     - Он мой дядя.
     - И что он сам тебе про это рассказал?
     - Мало чего. Он сказал, что эта птица-дух направит мои мысли в нужную сторону. И что мне может понадобиться посредник.
     Грейвольф помолчал.
     - Птицы-духи есть во всех культурах, - сказал он. - Гром-птица - это старый индейский миф. Она часть творения, природный дух, высшее существо, но она же стоит на страже рода. Я знаю одну семью, их фамилия происходит от птицы-гром, потому что их предок когда-то видел эту птицу на вершине горы недалеко от Уклюлета. Но есть у птицы-духа и другие значения.
     - Она всегда возникает в какой-то связи с головой человека, так?
     - Да. Странно, правда? На старых египетских изображениях часто видишь головные украшения в виде птиц. У них птица-дух имела значение сознания. Её нужно было поймать в череп, как в клетку. Если раскроешь череп - в переносном смысле, - она улетит, но ты снова можешь её туда заманить. Тогда ты снова в сознании и бодрствуешь.
     - Это значит, во сне моё сознание путешествует.
     - Ты видишь сны, но они не фантазия. Они показывают, что видит твоё сознание в высших мирах, которые для тебя закрыты. Ты когда-нибудь видел корону вождя чероки?
     - Разве что в кино про Дикий Запад.
     - Эта корона из перьев показывает, что в его голове много мыслей.
     - Много крылатых мыслей.
     - Да, благодаря перьям. В других племенах достаточно бывает и одного пера, но значение то же. Дух-птица представляет собой сознание. Поэтому индейцы ни в коем случае не должны терять свой скальп или свои перья, потому что при этом они лишаются сознания. - Грейвольф нахмурил брови. - Если эту фигурку тебе дал шаман, то он указал тебе на твоё сознание, на силу твоей мысли. Ты должен ею воспользоваться, но для этого надо раскрыть свой дух. Он должен уйти странствовать, и это значит, он должен слиться с бессознательным.
     - А у тебя-то почему нет перьев в волосах?
     Грейвольф усмехнулся краем губ:
     - Потому что я, как ты точно заметил, не настоящий индеец.
     Эневек помолчал.
     - Мне в Нунавуте приснился сон, - сказал он. Грейвольф ничего не ответил.
     - Скажем так, мой дух уходил странствовать. Я поднялся на айсберг, который плавает в синем море. Во все стороны было только море, больше ничего. Я подумал, что айсберг растает, но страха не почувствовал, только любопытство. Я знал, что утону, но не боялся этого. Мне казалось, что я нырну во что-то новое, неизвестное.
     - И что ты ожидал найти там, внизу?
     - Жизнь, - сказал Эневек, подумав.
     - Какую жизнь?
     - Не знаю. Просто жизнь.
     Грейвольф глянул на маленькую фигурку из зелёного мрамора.
     - Скажи честно, зачем мы с Лисией здесь, на борту? - неожиданно спросил он.
     Эневек смотрел в море.
     - Потому что вы тут нужны.
     - Неправда, Леон. Я, может, и нужен, чтобы управляться с дельфинами, хотя это мог бы сделать и любой другой специалист. А Лисии здесь вообще нечего делать.
     - Она прекрасная ассистентка.
     - И ты её используешь? Она тебе нужна?
     - Нет, - Эневек вздохнул, запрокинул голову и смотрел в небо. Если долго смотреть и представить, что всё наоборот: что ты наверху, а облака где-то внизу образуют ландшафт - холмы, долины, реки и озёра, - то невольно за что-нибудь схватишься, чтобы не упасть туда. - Нет, вы на борту, потому что я этого хотел.
     - А почему ты этого хотел?
     - Потому что вы мои друзья.
     Снова воцарилось молчание.
     - Думаю, да, мы твои друзья, - кивнул Грейвольф.
     - Знаешь, я неплохо лажу с людьми, но не припомню, чтобы у меня были настоящие друзья. И вот уж я не думал, что назову другом маленькую надоедливую аспирантку. Или дубину, с которым чуть не подрался.
     - Маленькая аспирантка сделала то, на что способны только друзья.
     - И что же это?
     - Она интересовалась твоей дурацкой жизнью.
     - Да. Что было, то было.
     - А мы с тобой всегда были друзьями. Разве что... - Грейвольф поколебался, потом поднял мраморную фигурку вверх и улыбнулся: - ...разве что наши головы были заперты.
     - Как ты думаешь, к чему бы такое могло присниться?
     - Айсберг?
     - Ты ведь знаешь, я не эзотерик, я все это ненавижу всеми фибрами. Но что-то произошло со мной в Нунавуте, чего я не могу объяснить.
     - Сам-то как думаешь?
     - Эта неведомая сила, эта угроза, она живёт под водой. В глубине. Может быть, я её там встречу. Может быть, это моя миссия - спуститься вниз и...
     - Спасти мир?
     - Ах, какое там.
     - Хочешь знать, что я думаю, Леон?
     Эневек кивнул.
     - Я думаю, всё дело совсем не в этом. Ты годами был закрыт и таскал в себе свою дурацкую эскимосскую травму, нагрузил и себя, и всех вокруг. Ты ничего не понимал в жизни. Айсберг, на котором тебя уносило, - это и есть ты сам. Ледяная неприступная глыба. Но ты прав, что-то там с тобой произошло, и глыба начала таять. Этот океан, в который ты погрузишься, - вовсе не море, в котором живут Ирр. Это жизнь людей. Вот приключение, которое тебя ждёт. Дружба, любовь, всё это. Но и враги, ненависть, ярость тоже. Твоя роль не в том, чтобы сыграть героя. Тебе никому не нужно доказывать своё мужество. Но в этой истории роли героев уже распределены, и это роли для мёртвых. А ты принадлежишь к миру живых.

***

     Ночь

     Каждый из них спал по-своему.
     Кроув, маленькая и изящная, - завернувшись в одеяло. Наружу торчала только её седая шевелюра. Уивер спала на животе, голая и без одеяла, повернув голову в сторону, рука вместо подушки. Каштановые локоны раскиданы, виден только полуоткрытый рот. Шанкара, видимо, мучили кошмары. Он разворотил всю постель и к тому же храпел и бормотал.
     Рубин не спал ночи напролёт.
     Грейвольф и Делавэр тоже спали мало, потому что всё время занимались сексом, главным образом на полу каюты. Как правило, Грейвольф лежал на спине, меднокожий и огромный, как мифический зверь, неся на себе молочно-белое тело Делавэр. Двумя каютами дальше спал Эневек - на боку, в майке. И Оливейра спала без отклонений от нормы. Оба дышали спокойно, поворачиваясь за ночь раза два.
     Йохансон лежал на спине, широко раскинув руки ладонями вверх. Только во флагманских каютах кровати позволяли так раскинуться. Эта поза была очень характерна для норвежца, одна его поклонница даже разбудила его однажды среди ночи, только чтобы сказать ему, что он спит как феодал. Мужчина, готовый ещё с закрытыми глазами обнять жизнь.
     Все они спали или бодрствовали на нескольких мерцающих экранах. Каждый монитор полностью отображал каюту. Мужчины в формах сидели перед экранами в полутьме и наблюдали за учёными. Ли и замдиректора ЦРУ стояли позади них.
     - Ну чисто ангелочки, - сказал Вандербильт.
     Ли с неподвижной миной смотрела, как Делавэр доходит до оргазма. Звук был предельно уменьшен, но кое-что из вокального сопровождения любовного акта проникало в холодную атмосферу контрольного центра.
     - Я рада, что вам понравилось, Джек.
     - Вот эта культуристочка мне больше по вкусу, - сказал Вандербильт, показывая на Уивер. - Какая попка, а?
     - Что, влюбились?
     - Ну, я вас умоляю.
     - Приложите всё своё обаяние, - посоветовала Ли. - У вас его центнера два.
     Замдиректора ЦРУ промокнул пот со лба. Они посмотрели ещё немного. Если Вандербильту нравится, пусть спокойно развлечётся. Ли было безразлично, храпят ли люди на мониторах, совокупляются или ходят колесом. По ней, так пусть хоть на голове стоят или с пеной у рта бросаются друг на друга.
     Главное - знать, где они, что делают и о чём говорят между собой.
     - Продолжайте, - сказала она и отвернулась. Выходя, добавила: - И просматривайте все каюты.

     Гости

     Ответа не было.
     Сигнал отправлялся в море то и дело, но пока без результата. Побудка в 7:00 поднимала всех с коек. Большинство были невыспавшимися. Покачивание судна убаюкивало, вертолёты не взлетали, шум с "крыши" не проникал в каюты. Кондиционеры создавали стабильную температуру, а кровати были удобные. Время от времени слышались шаги по коридору. В утробе судна тихо гудели генераторы. Можно было сладко дремать, если бы все не были так напряжены ожиданием.
     На том, что Ирр находятся у Гренландии, а не где-нибудь на юге, настаивал Йохансон при поддержке Бормана и Уивер. Эневек, Рубин и некоторые другие предлагали искать контакта над вулканической цепью Среднеатлантического хребта. Решающий аргумент Рубина - сходство тамошних жерловых крабов с теми, которые напали на Нью-Йорк и Вашингтон. К тому же в глубинах трудно найти места, способствующие процветанию жизни. А в вулканических долинах как раз всё было идеально. Пожалуйста тебе горячая вода из скалистых каминов, насыщенная всеми возможными минералами и жизненно важными веществами. Черви, моллюски, рыбы и крабы жили там в изобилии - почему бы и Ирр не жить?
     Йохансон во многом соглашался с Рубиным, но не во всём. Вулканические цепи хоть и представляли собой благоприятные для жизни условия глубоководья, но были там и враждебные жизни моменты: периодически прорывалась сквозь скалы горячая лава, начиналось извержение, в процессе которого биотопы полностью уничтожались. Чуть позже там возникала и пышно расцветала новая жизнь. Но разумная цивилизация, говорил Йохансон, вряд ли поселилась бы в такой зоне.
     Йохансон предложил искать Ирр там, где они определённо должны быть.
     В Гренландском море остановилось падение холодных водных масс на дно. Как следствие - был парализован Гольфстрим. Этот феномен могли объяснить только две причины: либо нагрев воды, либо избыточное поступление пресной воды со стороны Арктики. Пресная вода разбавляла солёную североатлантическую так, что она больше не могла падать на дно, а оставалась наверху. И то и другое указывало на активные и обширные манипуляции в этом месте. Где-то здесь Ирр были заняты продвижением своего планетарного переворота.
     Где-то совсем рядом.
     Оставался аспект безопасности. Даже Борман, привыкший опасаться худшего, соглашался с тем, что на гренландских глубинах опасность прорыва метана очень мала. Судно Бауэра погибло у Свальбарда, на материковом склоне, где гидрат залегал обширными массивами. Под килем же "Независимости" было три с половиной тысячи метров воды. На таких глубинах метана вряд ли хватит, чтобы потопить такое судно, как "Независимость". Тем не менее, на судне делали регулярные сейсмические замеры и нашли место, где метана не было совсем. Даже цунами, каким бы высоким ни было оно у берегов, здесь не представляло опасности - пока не обрушилась Ла-Пальма.
     Но тогда в любом месте будет уже поздно.
     На этих основаниях они и были здесь, в вечных льдах.
     Они сидели в просторной офицерской кают-компании и ели яичницу с ветчиной. Не было Эневека и Грейвольфа. Йохансон после побудки говорил по телефону с Борманом, который в Ла-Пальме был занят подготовкой к включению отсасывающего хобота. Канары лежали в другом временном поясе, но Борман уже несколько часов был на ногах.
     - Скоро заработает пятисотметровый пылесос, - смеясь, сказал он.
     - Прососите по углам как следует, - дал указание Йохансон.
     Ему не хватало немца. Борман был отличным парнем. С другой стороны, и на борту "Независимости" не было недостатка в примечательных персонах. Йохансон как раз беседовал с Кроув, когда в кают-компанию вошёл Флойд Андерсон, старший офицер. В руках у него была огромная термочашка, которую он до краёв наполнил кофе.
     - У нас гости, - объявил он. Все тревожно подняли головы.
     - Что, контакт? - спросила Оливейра.
     - Нет, я бы знала, - ответила Кроув. В пепельнице тлела её третья или четвёртая за это утро сигарета. - Шанкар сидит в CIC. Он бы нам сказал.
     - Тогда кто же? Кто-нибудь прилетел?
     - Идёмте на "крышу", - загадочно сказал Андерсон. - Сами увидите.

***

     Взлётная палуба

     В лицо Йохансона дохнуло холодом. Серые волны гнали перед собой пенные гребешки. Ветер мёл по асфальтированной полосе позёмкой. Йохансон увидел у правого борта укутанных людей. Это были Эневек, Грейвольф и Ли. Тут же ему стало ясно, что привлекло их внимание.
     В некотором отдалении от "Независимости" из моря торчали остроконечные мечи.
     - Косатки, - сказал Эневек, когда Йохансон подошёл к ним.
     - Чего им надо?
     Эневек сощурил глаза, защищаясь от колючих снежинок.
     - Вот уже три часа кружат вокруг нас. О них оповестили дельфины. Я бы сказал, они за нами наблюдают.
     Шанкар вышел из "острова" и присоединился к ним.
     - Что случилось?
     - Кто-то к нам присматривается, - сказала Кроув. - Может быть, это ответ?
     - Странный ответ на математическую задачу, - сказал индус. - Я бы предпочёл пару уравнений.
     Косатки держали дистанцию. Их было много - может быть, сотня. Время от времени они поднимали над волнами свои чёрные лоснящиеся спины. Это действительно походило на патрулирование.
     - Могут они быть заражёнными? - спросил Йохансон. Эневек вытер с глаз растаявший снег:
     - Могут.
     - Скажите... - начал Грейвольф. - Если эта штука контролирует их мозг... Вдруг она может и нас видеть их глазами? И слышать?
     - Ты прав, - сказал Эневек. - Она использует их органы чувств.
     - Да. Таким образом эта слизь обретает глаза и уши.
     Они продолжали смотреть в море. Кроув выдохнула в ледяной воздух дым, и его тут же растерзало ветром на клочки.
     - Похоже, началось.
     - Что началось? - спросила Ли.
     - Силами начали мериться.
     - Что ж, - тонкая улыбка пробежала по губам Ли. - Мы готовы ко всему.
     - Ко всему, что знаем, - добавила Кроув.

***

     Лаборатория

     На обратном пути вниз - в сопровождении Рубина и Оливейра - Йохансон спросил себя, когда же психоз начал производить собственную реальность?
     Родоначальником всего этого был он сам. А не он, так кто-нибудь другой всё равно выдвинул бы подобную теорию. Но факты уже подгонялись под гипотезу. Ну, увидели стадо косаток, эка невидаль! - и уже усмотрели в этом глаза и уши Чужих. Им теперь повсюду мерещились Чужие. Вот заслали в море послание и стали ждать контакта, который, может, никогда не состоится, потому что они напали на морской плесневой грибок.
     День пятый . Фантазия, которая действует уже самостоятельно?
     Мы ни к чему не придём, удручённо думал он. Блуждаем в темноте, залепив глаза теорией.
     Они гулкими шагами спускались вниз по пандусу, миновали ангар и дошли до стальной двери лаборатории. Йохансон набрал цифровой код, и дверь с тихим шипением отодвинулась. Он включил свет. От симулятора доносилось гудение электрической системы.
     Они поднялись на галерею, опоясывающую танк высокого давления, и подошли к большому овальному иллюминатору. Отсюда просматривалась вся внутренность симулятора. По дну в свете внутренних прожекторов были распределены белые тела крабов с паучьими ножками. Некоторые двигались - неуверенно и явно не ориентируясь: бегали по кругу или останавливались, не зная, надо ли идти и куда. Чем дальше от окна, тем труднее было разглядеть детали. Камеры, расположенные внутри, давали ближние снимки, перенося их на мониторы контрольного пульта.
     - Ничего не изменилось со вчерашнего дня, - отметила Оливейра.
     - Надо вскрыть парочку и посмотреть, что будет, - предложил Йохансон.
     - Расщепить крабов?
     - А что? Мы уже знаем, что под давлением они продолжают жить.
     - Не жить, а прозябать, - поправила его Оливейра. - Мы даже не знаем, можно ли назвать это жизнью.
     - Та штука внутри них живёт, - задумчиво сказал Рубин. - Всё прочее - не живее автомобиля.
     - Согласна, - сказала Оливейра. - Но что с этой внутренней жизнью? Почему она ничего не предпринимает?
     - А что она должна предпринять, по вашему мнению?
     - Ну, бегать, - Оливейра пожала плечами. - Клешнями шевелить. Откуда я знаю. Вылезть из панциря. Посмотрите на этих тварей. Если они запрограммированы на то, чтобы высадиться на сушу, наделать там дел, а после этого околеть, то в этой ситуации они оказываются в затруднении. И никто не придёт, чтобы дать им новое распоряжение. Они на холостом ходу.
     - Правильно, - нетерпеливо сказал Йохансон. - Они в летаргии и ведут себя, как детские игрушки на батарейках. Я согласен с Миком. Тела крабов выведены безжизненными, в них есть лишь немного нервной массы: пульт управления для пассажиров. И я бы хотел этих пассажиров высадить и посмотреть, как они поведут себя в глубоководных условиях.
     - Хорошо, - кивнула Оливейра. - Начнём резню.
     Они спустились с галереи и подошли к пульту управления. Компьютер давал возможность управлять несколькими роботами внутри танка. Йохансон выбрал маленький двухкомпонентный манипулятор-робот. Над пультом вспыхнули несколько высокоразрешающих мониторов. Один из них показывал внутренность симулятора.
     - Сколько штук вскроем? - спросила Оливейра. Руки Йохансона скользнули по клавиатуре, и камера послушно изменила угол зрения.
     - Как порцию устриц: не меньше дюжины, - сказал он.

     Йохансон активировал управление, и один из роботов двинулся из своего угла внутри танка. Верхняя его часть была начинена техникой, внизу располагался короб с густыми сетчатыми стенками.
     - Переключаюсь на сферу, - сказал Йохансон.
     С полозьев, неподвижно зависших над крабами, выдвинулся красный шар размером с футбольный мяч и медленно приблизился к животным, ни одно из которых даже не пошевелилось. Нижняя часть шара раздвинулась, и оттуда показались две изящные многосуставные руки. У конца манипулятора вертелся арсенал инструментов, из которых Йохансон выбрал слева щипцы, а справа маленькую пилу. Руки Йохансона орудовали двумя джойстиками.
     Щипцы двинулись вниз, подхватили одного краба под брюхо, зажали его со спины и подвинули ближе к объективу камеры. На мониторе отразился гигантский монстр. Пасть у него шевелилась, ножки дёргались, но клешни бессильно свисали вниз.
     - Моторика безукоризненная, - прокомментировал Йохансон. - Двигательный аппарат функционирует.
     - Зато никакой типичной для вида реакции, - заметил Рубин.
     - Да. Клешни не раскрывает, никому не грозит. Тупой автомат, ходячая машина. - Он двинул второй джойстик и нажал кнопку. Циркулярная пила начала вращаться, и он подвёл её к боку панциря. Ножки краба судорожно задёргались.
     Панцирь разломился.
     Что-то молочное выскользнуло наружу и на мгновение, дрожа, зависло над разрушенным животным.
     - Боже мой, - вырвалось у Оливейра.
     Штука не походила ни на медузу, ни на каракатицу. Она была бесформенная. Волны пробежали по её краям, тело надулось и потом сплющилось. Йохансону почудилось, что внутри этой слизи пробежала молния, но в ярком свете прожекторов это могло быть обманом зрения. Существо внезапно переформировалось во что-то продолговатое, змеевидное и метнулось прочь.
     Он ругнулся, поднял со дна следующего краба и вскрыл его. На сей раз всё протекало ещё быстрее, и желеобразный пассажир краба улизнул ещё до того, как кто-нибудь успел его разглядеть.
     - Послушайте! - Рубин был явно воодушевлён. - С ума сойти. Что же это такое?
     - Нечто, ускользающее от нас, - прорычал Йохансон. - Вот чёрт! И как нам эту соплю поймать?
     - Но ведь мы её уже поймали.
     - Как же, две кляксы, лишённые цвета и формы, где-то в бассейне. Удачного вам лова!
     - Следующего я бы вскрыла внутри короба, - предложила Оливейра.
     - Короб с одной стороны открыт. Оно сбежит.
     - Не сбежит. Надо только успеть закрыть.
     - Не знаю, управлюсь ли я.
     - Хотя бы попробуйте.
     Оливейра была права. На коробе манипулятора имелась задвижка. Йохансон захватил следующего краба и ввёл его внутрь короба. И только там поднёс пилу к панцирю краба.
     Панцирь разлетелся. И больше ничего.
     - Что, пустой? - удивился Рубин.
     Они подождали несколько секунд - и Йохансон начал медленно выдвигать манипулятор из короба.
     - Чёрт!
     Желе метнулось из тела краба, но выбрало неверное направление и шлёпнулось о заднюю стенку короба, стянулось в дрожащий шар и зашаталось. Его растерянность - если ему можно было приписать растерянность, - длилась лишь мгновение. Оно вытянулось.
     - Сейчас сбежит!
     Йохансон успел подцепить манипулятором заслонку и опустить её.
     Та штука распласталась и метнулась к заслонке. Но отпрянула и снова изменила форму. Её края расширились во все стороны, и она зависла в воде прозрачным колоколом, заняв собой половину клетки. Тело её изогнулось, и она стала походить на медузу, потом она свернулась - и в следующий момент внутри клетки снова завис шар.
     - С ума сойти, - прошептал Рубин.
     - Вы только посмотрите, - крикнула Оливейра. - Оно сжимается.
     Действительно, шар сжимался, становясь всё плотнее.
     - Ткань сокращается, - сказал Рубин. - Эта штука может изменять молекулярную плотность.
     - Вам это ничего не напоминает?
     - Ранние формы очень простых полипов, - соображал Рубин. - Кембрий. И до сих пор ещё есть организмы, способные к этому. Большинство каракатиц могут сокращать ткани, но они не изменяют при этом форму. Надо ещё поймать нескольких. Посмотрим, как они будут реагировать.
     Йохансон откинулся на спинку стула.
     - Ещё раз не удастся, - сказал он. - При второй попытке первая сбежит. Она очень быстрая.
     - Хорошо. Для наблюдения пока хватит и одной.
     - Не знаю, - Оливейра покачала головой. - Наблюдать-то хорошо, но я бы хотела исследовать эту штуку. Может, нам её заморозить и разрезать на ломтики?
     - Точно. - Рубин заворожённо смотрел в монитор. - Но не сейчас. Понаблюдаем некоторое время.
     - Но у нас есть ещё две. Кто-нибудь их видит? Йохансон включил все мониторы. Внутренность танка отразилась под разными углами.
     - Слиняли.
     - Должны быть где-то тут.
     - Ну, хорошо, раскусим ещё парочку, - сказал Йохансон. - Чем больше в танке плавает этих слизняков, тем легче их заметить. А нашего военнопленного оставим пока за решёткой. Поглядим на него позже. - Он улыбнулся и возложил руки на джойстики.

     Они вскрыли ещё дюжину крабов, не пытаясь изловить ускользающее желе. Оно терялось где-то в глубинах танка.
     - В любом случае пфистерии не причинили им никакого вреда, - сказала Оливейра.
     - Конечно, нет, - сказал Йохансон. - Уж Ирр позаботились, чтоб у них была взаимная переносимость. Желе управляет крабами, а пфистерии - их груз. Логично, не пошлют же они такси, в котором пассажир убивает водителя.
     - Вы думаете, желе тоже выведено?
     - Понятия не имею. Может, оно уже раньше было. А может, специально вывели.
     - А что, если... если это и есть Ирр?
     Йохансон повернул робота так, чтобы камера захватила внутренность клетки. Он смотрел на пойманный экземпляр. Тот сохранял форму шара и лежал на дне, как белый стекловидный теннисный мяч.
     - Эта вот штука? - недоверчиво спросил Рубин.
     - А что? - сказала Оливейра. - Мы обнаруживали её в головах китов, она сидела в наростах "Королевы барьеров", внутри Голубого Облака - всюду!
     - Да, кстати, Голубое Облако. Оно-то что такое?
     - Оно выполняет какую-то функцию. В нём прячется эта штука.
     - Мне кажется, что желе скорее такое же биологическое оружие, как черви и другие мутанты. - Рубин показал на неподвижный шар в клетке. - Как вы думаете, оно мёртвое? Оно больше не шевелится. Может, оно стягивается в шар, когда умирает?
     В этот момент из громкоговорителя послышался свистящий сигнал, и голос Пика объявил:
     - Доброе утро. Поскольку после прилёта доктора Кроув мы в полном составе, то в 10:30 встретимся на нижней палубе. Посмотрим наши батискафы и другое подводное оборудование. А в 10:00, напоминаю, рутинная пятиминутка во флагманском конференц-зале. Спасибо.
     - Хорошо, что напомнил, - скороговоркой сказал Рубин. - Я бы забыл. Забываю обо всём, когда работаю. Боже мой, уж либо ты исследователь, либо нет! Верно?
     - Верно, - скучающе ответила Оливейра. - Интересно, есть ли новости из Нанаймо.
     - Почему бы вам не позвонить Роше? - предложил Рубин. - Расскажите ему о наших успехах. Может, и у него есть что показать, - он осклабился и доверительно ткнул Йохансона в бок: - Может, узнаем о чём-нибудь раньше Ли и сможем блеснуть на пятиминутке.
     Йохансон принуждённо улыбнулся в ответ. Рубин не был ему симпатичен. Парень умел работать, но был угодливым лизоблюдом. Отца родного продал бы ради карьеры. Оливейра подошла к переговорному устройству рядом с пультом и набрала номер. Спутниковое подключение на "острове" допускало любой вид связи. Повсюду на корабле можно было принимать огромное количество телевизионных передатчиков, подключать радиоприёмники или ноутбуки и, разумеется, говорить со всем миром по каналам, защищённым от прослушивания. И с Нанаймо в далёкой Канаде легко можно было связаться.
     Оливейра поговорила с Фенвиком, потом с Роше, которые были, в свою очередь, связаны с другими учёными по всему миру. Ситуация складывалась так, что спектр мутации пфистерии был пока ограничен, но прорыва в поиске противоядия не произошло. К тому же целые воинства крабов напали на Бостон. Оливейра рассказала о здешней ситуации и положила трубку.
     - Вот гадство! - выругался Рубин.
     - Может, наши друзья в танке нам помогут, - сказал Йохансон. - Что-то ведь защищает их от водорослей. Вот давайте и выделим эту панацею. Как только узнаем, что наш пленник...
     Он уставился на экран. Существо в клетке исчезло.
     Оливейра и Рубин проследили за его взглядом и вытаращили глаза.
     - Не может быть!
     - Как же он выскользнул?
     На экране ничего не было видно, кроме крабов и воды.
     - Минутку! Мы же их вспороли целую дюжину. Не может быть, чтобы они сделались невидимыми.
     - Они где-то здесь. Но то, что было в клетке, - оно-то куда подевалось?
     - Растворилось.
     Йохансон смотрел на экран, и лицо его просветлело.
     - Растворилось? Совсем неплохая подсказка, - медленно сказал он. - Конечно. Оно же может менять форму. Сетка густая, но для чего-нибудь волосяного не преграда.
     - Что за невероятное вещество, - прошептал Рубин. Они принялись обыскивать танк. Разделились, и каждый осматривал через монитор свою зону. Они увеличивали картинку, но студенистых комочков нигде не заметили. Йохансон даже выдвинул всех роботов и заглянул за них, но и там ничто не пряталось. Существа исчезли.
     - Может, скрылись в системе подводок? - спросила Оливейра.
     Рубин отрицательно покачал головой:
     - Исключено.
     - Ну вот, а нам на пятиминутку, - прорычал Йохансон. - Может, хоть там нас озарит.
     Расстроенные, они выключили в симуляторе свет и пошли к выходу. Рубин последним выключил свет в лаборатории и оглянулся.
     И не смог двинуться с места.
     Йохансон обернулся, увидел его, застывшего в дверях с раскрытым ртом, и медленно пошёл назад. Оливейра за ним. И они увидели то, что видел Рубин.
     За овальным иллюминатором танка что-то светилось. Слабое, мутное свечение.
     Голубое.
     - Голубое Облако, - прошептал Рубин.
     Они бросились в темноте к симулятору, быстро поднялись на галерею и приникли к бронированному стеклу.
     Голубое свечение висело в пустоте. Как космическое облако в темноте космоса. Его протяжённость охватывала несколько квадратных метров. Оно пульсировало. Края мерцали.
     Йохансон сощурил глаза и присмотрелся. Ему показалось, что по краям зарождались крошечные световые точки и устремлялись внутрь облака, набирая скорость. Как частицы материи в гравитационном поле Чёрной Дыры.
     Синева становилась всё интенсивнее.
     И затем она сжалась.
     Всё устремилось к центру, который становился светлее и плотнее. В нём вспыхивали молнии, образуя сложный узор. Облако стремительно стягивалось, приходило в бешеное вращение, и затем...
     - Не может быть, - сказала Оливейра.
     В воде танка зависла шаровидная штука величиной с футбольный мяч. Светящееся Нечто из компактной ткани. Пульсирующее желе.
     Существа снова нашлись.
     Существа превратились в одно целое.

***

     Флагманский конференц-зал

     - Одноклеточные! - воскликнул Йохансон. - Это одноклеточные.
     Он был сильно взволнован. Все собравшиеся молча смотрели на него. Он ходил взад и вперёд, а Рубин ёрзал на стуле и энергично кивал.
     - Мы считали, что желе и Облако - разные вещи, но это оказалось одно и то же. Это объединение одноклеточных. Желе может не только как угодно изменять свою форму, оно полностью распадается и быстро сплачивается.
     - Эти существа распадаются? - эхом повторил Вандербильт.
     - Нет, нет! Не существа. То есть, да, одноклеточные - существа, и они сливаются воедино. Мы вскрыли крабов и выпустили из них несколько комков этого студня, и они забились по углам симулятора. Одного мы заперли. Потом они вдруг исчезли, все. От них ничего не осталось - боже, какой же я идиот, как я сразу не догадался! - ведь одноклеточное в клетке не удержишь, а для того, чтобы увидеть их невооружённым глазом, они слишком малы. И поскольку симулятор был изнутри освещён, мы не могли заметить биолюминесценцию. Та же проблема, что была у нас в Норвегии, когда перед камерой возникла та громадина. Тогда мы увидели только поверхность, освещенную прожектором "Виктора", но на самом деле она светилась. Она светилась, то был колоссальный конгломерат из биолюминесцирующих микроорганизмов. То, что теперь плавает в нашем танке, - это сумма субстанций, которые мы извлекли из крабов, это точно.
     - Это кое-что объясняет, - сказал Эневек. - Бесформенное существо на корпусе "Королевы барьеров", Голубое Облако у острова Ванкувер...
     - Снимки URA, правильно! Большая часть клеток свободно парит в воде, но к центру они уплотняются. Масса образует щупальца. Она сама впрыскивается в головы китов.
     - Минуточку, - Ли подняла руку. - Но она уже до этого была там, в головах.
     - Тогда... - Йохансон задумался. - Ну, состоялась какая-то связь. В любом случае, попала она туда именно таким способом. Может быть, мы были свидетелями замены. Старое желе убрали, новое ввели. Или состоялось что-то вроде проверки. Возможно, то желе, которое уже было в голове, что-то передало общей массе.
     - Информацию, - сказал Грейвольф.
     - Да, - воскликнул Йохансон. - Да!
     Делавэр покрутила носом:
     - Это значит, они принимают любые размеры? Какие понадобится?
     - Любые размеры и формы, - кивнула Оливейра. - Чтобы управлять крабом, достаточно горстки. Та штука у острова Ванкувер, чтобы собрать китов, была величиной с дом...
     - Это решающее в нашем открытии, - перебил её Рубин. Он вскочил: - Желе - лишь сырьё, материал для выполнения определённых задач.
     Оливейра недовольно нахмурилась.
     - Я очень подробно рассмотрел снимки с норвежского материкового склона, - сказал Рубин, уже не выпуская инициативу из рук. - Мне кажется, я знаю, что сейчас произошло! Голову даю на отсечение, именно эта штука дала последний толчок оползню склона. Мы вот-вот узнаем всю правду!
     - Вы нашли массу, которая наделала кучу безобразий, - невозмутимо сказал Пик. - Прекрасно. А где же Ирр?
     - Ирр - это... - Рубин запнулся. Внезапно с него сдуло всю его самоуверенность. Он растерянно переводил взгляд с Оливейра на Йохансона. - Ну да...
     - Вы думаете, это и есть Ирр? - спросила Кроув. Йохансон отрицательно покачал головой:
     - Понятия не имеем.
     Все замолчали.
     Кроув затянулась сигаретой:
     - Мы ещё не получили ответа на наше послание. Кто же будет нам отвечать? Разумное существо или объединение разумных существ? Как вы думаете, Сигур, эти штуки в танке ведут себя разумно?
     - Вы сами знаете, что вопрос праздный, - ответил Йохансон.
     - Я хотела услышать это от вас, - улыбнулась Кроув.
     - Как это можно узнать? Как мог бы инопланетный разум судить о человеческих военнопленных, которые ничего не понимают в математике, боятся, мёрзнут, плачут или апатично сидят в углу?
     - Бог ты мой, - тихо простонал Вандербильт. - Теперь он навешает нам на уши Женевскую конвенцию.
     - Неужто и инопланетяне в плену такие же? - ухмыльнулся Пик.
     Оливейра окатила его презрительным взглядом.
     - Мы подвергнем массу дальнейшим тестам. Кстати сказать, я не понимаю, почему нам потребовалось так много времени, чтобы уяснить дело. Леон, что тебе бросилось в глаза, когда ты тайком обследовал в сухом доке "Королеву барьеров"?
     - Когда меня поймали? Голубое свечение.
     - Вот это я и имею в виду, - сказала Оливейра, повернувшись к Ли. - Вам, генерал, тогда, в доке, непременно хотелось действовать в одиночку. Вы там неделями копались в корпусе "Королевы барьеров" - и всё без толку. Наверное, ваши люди просмотрели что-то важное, когда исследовали пробы воды. Неужто никто больше не заметил этого свечения? Или кучу одноклеточных в пробах воды?
     - В воде ничего не было. Нормальная вода, - сказала Ли.
     - Ну, хорошо, - вздохнула Оливейра. - Вы можете мне показать те результаты?
     - Конечно.
     - Доктор Йохансон, - поднял руку Шанкар. - Как осуществляется это объединение? Что его вызывает?
     - К тому же одновременно, - удивлённо сказал Росковиц, впервые раскрыв рот. - Ведь какая-то из этих клеток должна скомандовать: эй, ребята, все сюда, сольёмся в экстазе.
     - Не обязательно, - хитро сказал Вандербильт. - Самая высокая степень согласованных действий встречается у человеческих клеток, правильно? А ведь там никто никем не командует.
     - Это вы о структуре ЦРУ? - улыбнулась Ли.
     - Эй! - поднял руки Росковиц. - Люди, я всего лишь подводник. До меня не доходит. У людей клетки не распадаются от удовольствия, к тому же у нас есть центральная нервная система, которая всему голова.
     - У клеток тела связь идёт через химические вещества, - сказала Делавэр.
     - А что это значит? Можем ли мы представить наши клетки в виде стаи рыб, где все разом плывут в одну сторону?
     - Стаи рыб действуют лишь на первый взгляд синхронно, - объяснил Рубин. - Поведение рыб связано с давлением.
     - Я знаю, послушайте, я только хотел...
     - По бокам у рыбы расположены латеральные органы, - невозмутимо поучал Рубин. - Как только одно тело изменяет положение, ударная волна передаётся его соседу, который автоматически поворачивается в ту же сторону, и так далее, пока не повернётся вся стая.
     - Я же сказал, я это знаю!
     - Ну конечно! - Лицо Делавэр просияло. - Вот в чём дело!
     - В чём?
     - Ударные волны. С их помощью большая масса этого студня просто перенаправляет всю стаю. Ну, помните, мы удивлялись, какое потребовалось бы волшебство, чтобы стая рыб не плыла в сеть, вот вам и объяснение.
     - Перенацелить всю стаю? - с сомнением сказал Шанкар.
     - Да, она права, - воскликнул Грейвольф. - Если Ирр направляют миллионы крабов и могут транспортировать на континентальный склон бессчётное количество червей, то они управляют и стаями. Ударные волны дают такую возможность. Чувствительность к давлению - это практически единственная защита, какой располагает стая.
     - Ты хочешь сказать, эти одноклеточные в танке реагируют на давление?
     - Нет, - Эневек помотал головой. - Это было бы слишком просто. Рыбы могут создать ударную волну, но одноклеточные?
     - Но что-то ведь вызвало их слияние.
     - Погодите-ка, - сказала Оливейра. - Есть похожие формы коммуникации у бактерий. Mixococcus xanthus, например. Вид, живущий в почве. Они собираются в небольшие скопления. Если отдельные клетки не получают достаточно питания, они подают сигнал голода. Вначале колония не реагирует, но чем больше количество голодающих, тем интенсивнее становится сигнал, пока не перешагнёт определённый порог. Тогда члены колонии начинают собираться в кучку. Формируется такой клубочек, который видно невооружённым глазом.
     - А в чём состоит этот сигнал? - спросил Эневек.
     - Они выделяют вещество.
     - Запах?
     - В известном смысле.
     Обсуждение затормозилось. Все морщили лбы, поджимали губы, барабанили пальцами.
     - Хорошо, - подвела черту Ли. - Я довольна. Это был большой успех. Не будем растрачивать время на обмен эрудицией. Какой шаг у нас на очереди?
     - У меня есть предложение, - сказала Уивер.
     - Прошу.
     - Леон в "Шато" подал идею, помните? Речь шла об опытах ВМФ с мозгом дельфинов. Об имплантантах, которые состоят не из простых микрочипов, а из компактных искусственных нервных клеток. Они до мелочей воспроизводят части мозга и связаны друг с другом через электрические импульсы. Я подумала: если желе действительно объединение одноклеточных и эти одноклеточные берут на себя функции клеток мозга, замещают их, - то они должны между собой сообщаться. Может быть, там действительно изобрели искусственный мозг, включая химические вещества-послы. Может быть... - Она помедлила. - ...они берут на себя даже эмоции, свойства и знания своего хозяина и таким образом учатся им управлять.
     - Для этого они должны быть обучаемы, - сказала Оливейра. - Но как одноклеточные могут учиться?
     - Мы с Леоном могли бы попробовать искусственно создать стаю таких одноклеточных в компьютере и наделить их свойствами. Пока эта стая не начнёт вести себя как мозг.
     - Искусственный разум?
     - По биологическим признакам.
     - Годится, - решила Ли. - Сделайте. Другие предложения?
     - Я попробую порыться в праистории, поискать родственные формы жизни, - сказал Рубин.
     Ли кивнула.
     - А у вас что нового, Сэм?
     - На самом деле ничего, - послышался голос Кроув из облака сигаретного дыма. - Мы пока работаем над расшифровкой старого сигнала Scratch.
     - Может быть, послать вашим Ирр что-нибудь более подходящее, чем арифметический пример? - сказал Пик.
     Кроув взглянула на него. Дым рассеялся, и её красивое лицо с тысячью морщинок расплылось в улыбке:
     - Потерпите.
     - Ну вы и оптимистка! - сказал Пик.

Продолжение следует...