Литературное чтиво Выпуск No 422 (115) от 2006-12-14 Число подписчиков: 434    Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ "ЧТО СКАЗАЛ ПОКОЙНИК"      Мое ужасное душевное состояние объяснялось целым рядом причин. События развивались в бешеном темпе. Сразу же после пальмирской авантюры произошел инцидент с лысым боровом. Дело было так. На обратном пути из Пальмир я все никак не могла прийти в себя. До Белян я тряслась от пережитого страха, проехав же Беляны, стала приходить в ярость. В конце концов, сколько можно отравлять мне жизнь? Где же конец обману и лжи? Да попадись мне эти мерзавцы, поубивала бы их всех!      Лысый боров - в точности такой, как я описала его Алиции, - выскочил из автомашины, стоявшей перед моим домом, и бросился вслед за мной по лестнице, громко крича, что ему срочно необходимо поговорить со мной. Единственные же звуки, которые я тогда была в состоянии производить, - это скрежетать зубами и разъяренно шипеть. За лысым боровом следовал еще какой-то человек, и он действительно принял борова в объятия, когда со сдавленным криком "Прочь, merde!" я столкнула его с лестницы третьего этажа. Грамматика в моем выкрике хромала, но слова должны быть понятны лысому борову, так как он излагал свои просьбы по-французски. Я еще задержалась на площадке четвертого этажа, чтобы подкрепить свое высказывание несколькими подобными, а затем вбежала в свою квартиру и захлопнула дверь.      Через час я вынуждена была ее открыть, так как ко мне прибыли два сотрудника милиции в мундирах. Они принесли повестку. Вызывал полковник. При мысли о полковнике я испытала такую горечь и одновременно злость, что тут же помчалась к нему, чтобы высказать все, что я о нем думаю. Сотрудники милиции еле поспевали за мной. Прибыв в управление милиции, я сразу же, еще в вестибюле, наткнулась на лысого борова. Представляете?! Забыв о своем намерении рассчитаться с полковником, я здесь же, внизу, устроила чудовищный скандал.      Я выразила свой решительный отказ - на нескольких языках, чтобы дошло до борова, - вести какие-либо переговоры, поставила под большим знаком вопроса способность нашей милиции заниматься вообще какими-либо делами, допустив таким образом прямое оскорбление властей, смешала с грязью присутствующих, пытавшихся что-то мне объяснить, и только после этого несколько поутихла. Прежде чем зрители этого спектакля успели прийти в себя, я важно заявила, что мне надо в туалет, и под этим предлогом скрылась.      Кружным путем в семь часов вечера вернулась я домой - озлобившаяся на весь мир, никому не доверяющая, решившая отныне рассчитывать только на себя. Я не помнила, заперла ли я входную дверь, торопясь в милицию, так что следовало принять меры предосторожности. Вынув из тайника в машине пружинный нож, я включила в "ягуаре" противоугонное устройство и на цыпочках поднялась по лестнице. Если я оставила дверь незапертой, они могли проникнуть в квартиру и там устроить засаду.      На лестнице не оказалось ничего подозрительного. Вставив ключ в замочную скважину, я повернула его так бесшумно, будто всю жизнь занималась кражами со взломом. Так же осторожно нажала на ручку и, открыв дверь, на всякий случай отскочила в сторону.      Ничего не произошло. Тогда я присела на корточки и осторожно сунула голову в квартиру. Не заметив ничего подозрительного, я могла себе позволить войти нормально. На всякий случай я закрыла дверь тоже бесшумно: шуметь можно будет лишь после того, как осмотрю всю квартиру и никого в ней не обнаружу. Открыв дверь в комнату, я остановилась на пороге.      Дьявол собирал свои вещи в небольшой чемодан.      Долго я стояла, наблюдая за ним, пока он случайно не повернулся, и его взгляд упал на меня. И тут этот неестественно хладнокровный человек вздрогнул и, будучи не в состоянии справиться с собой, уставился на меня так, будто увидел привидение. Меня это не удивило - ведь в Пальмирах меня ожидала засада, меня должны были убить, он об этом знал. И вообще, я дошла до такого состояния, когда меня уже ничто не удивляло.      - Вижу, что ты наконец и в самом деле собрался уходить? - вежливо поинтересовалась я.      - Ведь ты этого хотела, - возразил он, успев прийти в себя.      - Ах, как трогательна твоя готовность исполнять мои желания!      Действуя по намеченному плану, я все-таки осмотрела квартиру, заглянула в шкафы, убедилась, что, кроме нас двоих, в квартире никого нет, и заперла дверь на ключ.      - Разреши мне часть вещей оставить, - холодно попросил Дьявол. - Я не в состоянии унести все за один раз. На днях заберу остальные.      - Поступай, как считаешь нужным, только уходи поскорей.      Пусть оставят вещи, вещи не кусаются, лишь бы сам скорей ушел. Его присутствие держало меня в страшном напряжении, более того, я воспринимала его как постоянную угрозу, постоянную опасность, нависшую над моей головой. Я понимала, что у него не только не осталось ко мне никаких теплых чувств, но, напротив, теперь я ему только мешала. После того, как он из-за Мадлен впутался во всю эту аферу, он, как и все прочие члены банды, был заинтересован в моем исчезновении. И я вдруг очень явственно представила, как бы я чувствовала себя в обществе шефа, если бы, скажем, по причине временного умственного затмения, выдала бы ему тайну. Ужас охватил меня при мысли о безграничной и беспощадной жестокости этик людей.      Я приготовила себе чай, выбрала кресло, стоявшее в углу комнаты, и уселась с чашкой в руках, положив рядом пружинный нож. Похоже, я насколько переборщила в своей любви к риску. Роль приманки оказалась мне явно не по силам, надо честно признаться в этом. Не доросла я до нее...      - Оставьте в покое Родопы, - вдруг выпалила я. - Нет там ничего.      Думаю, что, если бы изо рта у меня вырвалось пламя, оно не поразило бы его сильнее, чем эти слова. Никогда в жизни не видела я его в подобном состоянии. Страшно побледнев, Дьявол вскочил, отбросив чемодан, и в его взгляде отчетливо читались ужас и ненависть. Я понимала, что мое заявление могло быть и неожиданным, и неприятным, но чтобы до такой степени... В чем же все-таки дело?      - Ты что делаешь из меня дурака? - не своим голосом заорал он, бросаясь ко мне. Лязгнув, сам собой открылся нож. Дьявол замер на месте.      - Не подходи, - сказала я. Красный туман застилал мне глаза. - Советую держаться на расстоянии. Поверь, это добрый совет.      И в этот момент зазвонил телефон. Ни он, ни я не шевельнулись. Телефон звонил и звонил. Первым опомнился Дьявол.      - Психопатка, - сказал он, пожимая плечами, и снял трубку. - Алло! Слушаю! Это тебя, - обратился он ко мне.      - Ха, ха, - только и произнесла я, полная решимости не покидать своего безопасного уголка в кресле.      - Да опомнись же, кретинка! Звонит полковник Едлина.      Я пожала плечами:      - Можешь сообщить ему, что я не подойду к телефону, даже если будет звонить сам господь бог.      Смешно было слышать, как Дьявол, пытаясь убедить меня, что говорит действительно с полковником, пространно объяснял собеседнику, почему именно я отказываюсь подойти к телефону. Его собеседник делал вид, что настаивает на разговоре со мной.      - Полковник говорит - ему бы только услышать твой голос и убедиться, что ты жива, - раздраженно сказал Дьявол, протягивая мне трубку.      С меня было достаточно. Я заорала во все горло:      - Да отвяжитесь вы все от меня! Какое ему дело до того, жива ли я! Пусть катится ко всем чертям!      - Увы... - начал было Дьявол. - А, вы слышали! Пожалуйста, пожалуйста, до свиданья.      Не взглянув на меня, он снова занялся чемоданом. Какое-то время в комнате царило молчание.      - Так как же обстоит дело с Родопами? - прервал молчание Дьявол, запирая чемодан. - Ты соврала?      - Соврала, - подтвердила я.      - Сейчас соврала. - Он наконец посмотрел мне в глаза. - Опять хочешь все запутать. Вот только не знаю зачем.      - Затем, чтобы ты на своей шкуре почувствовал, что значит жить в атмосфере неуверенности. Уже несколько лет ты держишь меня в таком состоянии.      - Решила отомстить?      Я позволила себе выразить наивное удивление:      - При чем тут месть? Если я наврала о Родопах, какие могут быть к т_е_б_е_ претензии?      Он не ответил, напряженно о чем-то раздумывая. Когда он заговорил, в его голосе чувствовались решимость и отчаяние:      - Так ты утверждаешь, что сейчас говоришь правду? А тогда лгала? Значит, покойник сказал не то, что ты мне сообщила?      - Ну, разумеется, не то. Неужели ты думал, что я уж совсем дура? Из всего, сказанного мною, верно лишь то, что он действительно называл цифры, обозначающие расстояния, и что без карты этого места не найдешь. Остальное я выдумала. Можете обшарить все Родопы, каждый камешек. Ничего не найдете.      - Зачем ты это сделала? - тихо спросил он. Думаю, таким разъяренным мне его не приходилось видеть.      - Ты прекрасно знаешь зачем, - холодно ответила я. - И не считай меня глупей, чем я есть.      - О чем ты, не понимаю.      - Можешь не понимать, дело твое.      Я сидела, съежившись в кресле, с ножом в руке. Больше всего на свете сейчас Дьяволу хотелось узнать от меня правду. Будь у него пистолет, он, не задумываясь, пустил бы его в ход. Нож в моей руке отбивал охоту к более близкому контакту со мной. Не сказав больше ни слова, он ушел, оставив чемодан на полу. Я слезла с кресла и заперла входную дверь, накинув еще цепочку.      В восемь опять зазвонил телефон. Поскольку еще не изобрели способа убивать людей по телефону, я после некоторого колебания подняла трубку.      - Двадцать четыре восемнадцать, - сказал полковник раздраженным тоном. - Скажите на милость, что это вы вытворяете?      - Вы меня очень хорошо охраняете, большое спасибо, - язвительно поблагодарила я. - Нормальный человек на моем месте уже давно отдал бы концы. Больше я на такую удочку не попадусь.      - Я не понимаю, о чем вы говорите. И вообще, возьмите себя в руки, постарайтесь избавиться от этой мании преследования. Приезжайте ко мне, вас ожидает сотрудник Интерпола.      - Кто, этот лысый боров?      Полковник вроде бы заколебался:      - Ну, если вам угодно именно так его называть... Мы вас ждем уже целый час! Вы должны были приехать к семи.      - А в Пальмирах вы тоже меня ждали? - зловещим тоном произнесла я.      - В каких Пальмирах?      - На кладбище. Ничего не скажешь, место самое подходящее. Какого черта вы велели мне ехать в Пальмиры? Так вот, слушайте. Сейчас уже вечер, я подожду до утра. А утром устрою скандал на весь город, уж будьте уверены. Всем расскажу - и вашему начальству, я вашим сотрудникам. Я поставлю в известность контрразведку! И пожарную команду! И в газеты позвоню! Втихую мне теперь шею не свернут, если и погибну, так с музыкой! Пусть все об этом узнают.      Полковник очень рассердился:      - Да что вы такое говорите? Кто свернет вам шею? Что случилось в Пальмирах?      - Уж вы-то должны быть в курсе.      - Ну хорошо, хорошо. Я в курсе, но хочу еще раз услышать от вас. Допустим, мне доставляет удовольствие слушать рассказы о том, что я сделал. Итак, что же случилось?      - Да ничего особенного. Позвонила ваша секретарша. Сказала, что соединяет с вами. И соединила. Вы велели мне через час быть в Пальмирах, потому что кончаете операцию и мне надо кого-то опознать.      - И я назвал пароль?      - Нет, я теперь я понимаю почему. Сейчас вы намерены утверждать, что не вы звонили.      - Намерен, честное слово намерен, - подтвердил полковник. - Подождите минуточку, я вам сейчас перезвоню.      Минуточка растянулась на полчаса. Потом полковник снова позвонил, и мне показалось, что он очень рассержен.      - Хотелось бы знать, что вы успели сделать за то короткое время, которое прошло между вашим визитом ко мне и утром сегодняшнего дня? - спросил он. - Вам действительно звонили, действительно вызывали в Пальмиры. Как вам удалось выйти из этого живой и невредимой?      - Только потому, что бензина не хватило. И еще потому, что я излишне нюхливая. Вот если бы они догадались применить другую гадость, а не ту, которой усыпили меня в Копенгагене... Помереть же я должна была потому, что вы поверили в Родопы.      - Боже мой, какие еще Родопы?!      В раздраженном тоне полковника слышалось столько искреннего недоумения, что я окончательно отбросила недавние подозрения. В самом деле, с этими своими подозрениями я могу докатиться до того, что буду считать полковника членом банды, всю нашу милицию подкупленной, а Главное управление - штаб-квартирой гангстеров по эту сторону границы. Разумнее признать, что полковника просто-напросто обманывали.      Я рассказала о вчерашнем разговоре и событиях, имевших место сегодня утром. После чего дала понять, что роль приманки мне не нравится. В заключение я сказала:      - Хоть это и трудно, но я в конце концов могу поверить, что вы не заинтересованы в моей смерти. Но тогда вам прядется признать, что вас обманывают. Лысый боров тоже лицо подставное, это я вам говорю. И я отказываюсь покидать свою квартиру. Делайте, что хотите.      Полковник не стал настаивать и согласился, чтобы я осталась в добровольном заключении. Поздно вечером позвонила Алиция. У меня создалось впечатление, что и ее втянули в кампанию против меня, но это меня не очень огорчило. Я была уверена, что она очень скоро разберется во всем. Уж я-то Алицию хорошо знала: она никому не поверит, пока сама сто раз не проверит.      Утром Дьявол попытался проникнуть в квартиру, но ему помешала цепочка на двери. Я проснулась, услышав, как он дергает ее, вышла в прихожую и заявила, что в квартиру его не впущу. Он пригрозил, что вызовет милицию, на что я с энтузиазмом согласилась. Кончилось тем, что, приоткрыв дверь на длину цепочки, я подала ему его бритвенные принадлежности, и он опять исчез с глаз моих.      Что же мне делать дальше? У него есть ключи. Если я выйду из квартиры, он воспользуется моим отсутствием и устроит в квартире засаду. А у меня уже кончались сигареты, нужно купить чай и кое-какие лекарства. Полковник не давал о себе знать. Идиотское создалось положение, и, говоря до правде, я была гораздо ближе к сумасшествию, чем когда-либо.      Сигареты и продукты мне привезла на другой день донельзя взволнованная Явка, я попросила ее об этом по телефону. Приехав, она заявила, что тут ошивается некий мерзавец, который следил за ней.      - Где ошивается?      - Да тут, у тебя на лестнице, выше этажом. Я звоню в твою дверь, а он выставил рожу и смотрит. Нет, я так не могу, я человек нервный. Кончай, пожалуйста, все эти штучки.      - Я бы рада, да не знаю как.      - Но ведь я теперь боюсь выйти!      - Так не выходи. Я, может, тоже боюсь.      - Но мне же надо домой!      В конце концов за ней приехал муж, которого я в квартиру не впустила. Не впустила также и человека, который пришел снимать показание электросчетчика. Ему пришлось поверить мне на слово и записать ту цифру, которую я назвала. Не впустила я и приходящую домработницу, которую хорошо знала, и незнакомого мне человека, выдававшего себя за работника телефонного узла и очень настаивавшего, чтобы я его впустила. Одиннадцать раз мне звонили разные лица и под разными предлогами пытались выманить меня из квартиры, причем дважды в ответ на мое требование назвать пароль вешали трубку. На третий день появился Дьявол.      - Я желал бы получить свой чемодан, - холодно заявил он.      - Сразу надо было забирать! - огрызнулась я.      - Но раз уж я не забрал, будь так любезна и отдай мне его теперь.      - Хорошо, я спущу его тебе на веревке с балкона.      - И устроишь представление для всей улицы? Хватит валять дурака. Я могу не входить, выставь его на лестницу.      На меня опять, как видно, нашло умственное затмение, ибо я отправилась за чемоданом, оставив дверь закрытой лишь на цепочку. Когда я вернулась, волоча чемодан, в дверях уже был не Дьявол, а какой-то незнакомый тип. И этот тип пытался перерезать цепочку ножницами для железа. При этом он так поставил ногу, чтобы я не могла захлопнуть дверь.      При виде его я выронила чемодан. Единственным орудием, оказавшимся под рукой, была та тяжелая штука, которую мои сыновья поднимали, когда делали зарядку. Если не ошибаюсь, эту штуку называют гантели. Они лежали на скамейке в прихожей, у самой двери.      Схватив гантели, я изо всей силы стукнула до доступному для меня фрагменту взломщика. Лопнула надрезанная цепочка, а гантели свалились ему на ногу. Заорав не своим голосом, он от боли отдернул ногу, и я тут же захлопнула дверь. Замок я заперла так, чтобы его нельзя было открыть снаружи. А его тут же попытались открыть. Без сил опустившись на скамейку, я слушала, как они возились с замком. Потом все стихло.      Наглость Дьявола была поистине безгранична. Через несколько минут он позвонил из автомата и, ни словом не упоминая о происшедшем, потребовал чемодан. Мне очень хотелось сбросить чемодан ему на голову, но меня удержало опасение, что повреждение чемодана даст ему повод и впредь не оставлять меня в покое. Он может, например, подать на меня в суд, призвав в качестве свидетелей тех людей, которые будут наблюдать момент сбрасывания чемодана с четвертого этажа. Поэтому я поступила по-другому: нашла моток веревки, привязала веревку к ручке чемодана и без особого труда спустила его с балкона, не вдаваясь ни в какие объяснения.      Разорванную цепочку я соединила куском толстой проволоки - хорошо, она нашлась в квартире. Я понимала, что это совершенно недостаточные меры безопасности и принялась за поиски дополнительных средств. В результате поисков в буфете была обнаружена большая и тяжелая колотушка для отбивания мяса, на очень длинной ручке. Кроме того, я приготовила большой кусок ваты, завернутый в марлю. Это на тот случай, если они хитростью заставят меня приоткрыть дверь на длину цепочки и через щель попытаются воздействовать на меня каким-нибудь химическим средством, распылив его. Думаю, что вышеупомянутая маска если не полностью обезопасит меня от воздействия усыпляющего или наркотического газа, то, во всяком случае, значительно ослабит его действие.      Когда я занималась спуском чемодана, у меня была возможность обозреть ближайшие окрестности моего дома, и я заметила, что напротив, на газоне, какой-то человек чинил "сирену", лежа под машиной. Другой сидел на траве рядом и с мученическим выражением на лице подавал первому инструменты. Оба с радостью бросили работу и с большим интересом наблюдали за моими манипуляциями с чемоданом, после чего с явной неохотой вернулись к прерванному занятию. Тоже мне, нашли развлечение! Будь у меня под рукой граната, швырнула бы в них!      Вооружившись наступательным и оборонительным оружием, я почувствовала себя более уверенно. За три дня, проведенные в добровольном домашнем заточении, я дошла до ручки. Скопившееся во мне раздражение требовало выхода, и я с готовностью бросилась к телефону, когда он зазвонил.      - Двадцать четыре восемнадцать, - сказал незнакомый голос. - Полковник просит вас прибыть к нам. Приехал человек из Интерпола. Полковник велел сказать, что настоящий. Сейчас они с полковником в городе, но через час будут ждать вас в "Гранде".      - Дудки, - невежливо ответила я.      - Как, простите?      - Дудки. Пусть ждут, если им так хочется, но я не приеду. Я же говорила, что не выйду отсюда!      Через десять минут он опять позвонил.      - Двадцать четыре восемнадцать, а если они с полковником приедут к вам?      - Если согласны разговаривать на лестнице, пусть приезжают. В квартиру никого не впущу.      - Тогда приезжайте вы. Мы дадим вам сопровождающих.      - Подавитесь своими сопровождающими...      В состоянии крайнего душевного напряжения ожидала я весточки от Алиции. И была полна решимости не верить никому, пока не получу доказательств, что этот человек послан ею. Ярость бушевала во мне, как лава в действующем вулкане.      Через полчаса позвонили в дверь. Закрыв лицо маской и взяв в руки колотушку, я подошла к двери, полная решимости пустить ее в ход при малейшем подозрительном движении. Так как от Алиции до-прежнему не было никакой вести, у меня были все основания полагать, что это опять гангстеры - как видно, у них не осталось времени, и они идут ва-банк.      За дверью оказался незнакомый человек. Так я и думала!      - Чего надо? - невнятно произнесла я, так как вата порядком-таки мешала.      - Я от полковника Едлины, - сказал незнакомец, глядя на меня с удивлением. - Двадцать четыре восемнадцать. Буду вас сопровождать.      - Поищите себе другую компанию. Вот если бы тут, на лестнице, стоял полк солдат в полном обмундировании, я, может быть, и вышла. Да и то, если бы с ними был сам Циранкевич, потому что только его я хорошо знаю в лицо. Так что привет! Марш в Родопы!      Прежде чем он успел ответить, я захлопнула дверь. Вскоре по телефону возобновились переговоры и уговоры. Мне предлагались на выбор две возможности: или полковник приезжает во мне, или я к полковнику. От визита его ко мне я тут же отказалась категорически: ведь этот несчастный человек, которого обманывают на каждом шагу - я, разумеется, имею в виду полковника, - не сможет явиться ко мне в сопровождении всего своего отдела. С ним будут один или два человека, разумеется бандиты, которым он полностью доверяет, а они прикончат здесь и его, и меня. Из двух зол лучше уж мне ехать к нему. Но не в "Гранд" же!      Наконец позвонил сам полковник.      - Я все понимаю, но так не может дальше продолжаться. Мне доложили, что вы никого не желаете впускать в квартиру. Не желаете вы также приехать в "Гранд-отель"...      - ...и силой вы меня отсюда не вытащите, - дополнила я.      - Так что же вы предлагаете?      - Так я быть, я пойду на большой риск и сама приеду к вам, но только в Главное управление и только после того, как предварительно сама позвоню вам туда. Больше я не попадусь на удочку. Позвоню сама. Надеюсь, телефонная книга не была подделана два года назад в предвидении теперешних событий и номер вашего телефона в ней настоящий. Но предупреждаю, что всякого, кто по дороге попытается приблизиться ко мне, я бью без предупреждения. Чтобы потом не было претензий.      - Ладно, бейте. В управлении я буду через пятнадцать минут. Звоните и приезжайте, но не подведите. Дело неотложное!      Выждав пятнадцать минут, я позвонила в управление. Коммутатор сразу соединил меня с нужным номером. Несколько гудков, и вот в трубке послышался несколько запыхавшийся голос полковника:      - Фу, еле успел. Пришлось бежать по лестнице. Какие еще физкультурные упражнения запланированы у вас для меня?      - Пока не знаю. Ладно, приеду.      - У вашего дома находятся двое наших людей. Не бейте их. Впрочем, они предупреждены и будут держаться на расстоянии. Жду.      Уже стемнело. Лестница была освещена. С ножом в одной руке и колотушкой в другой я впервые покинула квартиру после трек дней сидения взаперти. Оружие мешало мне запереть дверь, но я как-то ухитрилась это сделать и спустилась вниз. Как же теперь мне отключить противоугонное устройство в машине, на выпуская из рук ножа и колотушки? А тут еще сумка в руках.      Переложив оружие в левую руку, я принялась правой шарить под задним крылом и, разумеется, прикоснулась ключом к кузову. Раздался истошный вой, я сама испугалась и, забыв всякую осторожность, быстренько отключила установку. Вой прекратился. Осмотревшись, я увидела на другой стороне улицы двух мужчин, тех самых подозрительных типов. Они стояли возле своей ухе отремонтированной "сирены" и внимательно наблюдали за мной. Хотя уличные фонари светили довольно слабо, я на всякий случай грозно поглядела на них и села в машину. Сложив свое оружие на коленях, я тронулась в путь.      Следом за мной двинулась "сирена". Пожав плечами, я сильнее нажала на газ. Расстояние между нами должно было резко увеличиться, но, глядя в зеркало заднего вида, я убедилась, что ничего подобного не произошло. "Сирена" не отставала от меня. Странно.      Я проверила ручной тормоз, не затянут ли он случайно. Потом опять посмотрела назад, и тут что-то внезапно упало на мостовую прямо передо мной. И я это что-то переехала.      Мне стало нехорошо. Неужели человек? Никогда в жизни не наезжала я на человека. Раз переехала курицу, так и то несколько дней была не в себе. Дальше я действовала уже автоматически, забыв обо всем на свете.      Пяти метров мне хватило, чтобы остановить машину. В этом месте дорога шла с небольшим подъемом вверх, и меня занесло поперек мостовой. Оставив машину включенной на первой скорости (не знаю, когда я ее успела включить), я выдернула ключи зажигания и выскочила из машины, на ходу подхватив покатившуюся с колен колотушку.      Не знаю, что бы я сделала, если бы то, что я переехала, оказалось человеком. Но это был не человек. Это была доска, тщательно обмотанная тряпками. Я ее хорошо разглядела при свете уличных фонарей.      Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. У меня не было сил подняться, и я продолжала стоять на коленях посреди мостовой, склонившись над проклятой доской. Какой-то человек подбежал ко мне, взял под руку и попытался поднять.      - Скорей! - прошептал он мне на ухе.      Все еще находясь в шоковом состояния, я не сопротивлялась, когда он потащил меня к "ягуару". Вдруг до моего сознания дошло, что за рулем моей машины сидит какой-то незнакомый человек. Тот, что тащил меня, попытался разжать мой судорожно сжатый кулак, чтобы извлечь ключи от зажигания. Из "сирены", затормозившей перед кучей тряпья, выскочили двое.      Тошнотворная слабость, овладевшая мною, вдруг мгновенно испарилась. Ей на смену пришло ставшее уже привычным состояние бешеной ярости. Одним движением вырвалась я из рук удерживавшего меня негодяя и с криком "прочь, свинья!" изо всей силы огрела его колотушкой.      Он попытался уклониться, но я все-таки попала, да так, что загудело. Правда, что именно загудело, не знаю, а выяснять было некогда. Расправившись с одним, я как разъяренная фурия двинулась на того, что сидел за рулем. Оглушенный негодяй, немного оправившись, попытался меня удержать, схватив за воротник жакета. Сдержать меня, однако, в тот момент не смог бы никто. Что ткань! В тот момент я была способна разнести в клочья стальную броню. Оставив воротник в руках негодяя, я замахнулась на сидящего за рулем, но тот успел сориентироваться и, сжавшись в комок, вывалился из машины через противоположную дверцу, так что мой удар пришелся, к сожалению, по пустому сиденью. Опять загудело, на сей раз понятно что.      Тем временем к драке подключились подоспевшие из "сирены". Один из них сцепился с первым из нападавших, а второй попытался помешать мне сесть в "ягуар".      - Прочь! - опять завопила я и замахнулась колотушкой, но он не стал упорствовать и мгновенно исчез. Не проверяя, не лежит ли кто под машиной, взревев мотором, я рванула с места.      В зеркальце я видела, что драка сразу прекратилась и проклятая "сирена" опять кинулась за мной. С ума сойти! Сигналя во всю мочь, с включенными фарами я ворвалась на Пулавскую, как четыре всадника Апокалипсиса, вместе взятые, и, заскрежетав тормозами, резко остановилась у подъезда Главного управления милиции. Из здания выскочили несколько привлеченных шумом милиционеров. Тут же подъехала и остановилась проклятая "сирена". С пеной у рта, преисполненная желанием немедленно разделаться с преследователями, я выскочила из машины и, подняв над головой колотушку, кинулась к ним со своим боевым кличем "прочь!" - как-то ничего другого не приходило в голову.      Не знаю, что бы я с ними сделала, но "сирену" как ветром сдуло - она умчалась от меня задним ходом. Я была полна решимости преследовать ее на своей машине. Тоже, наверное, сгоряча задним ходом. Но тут меня окружили люди, и я малость опомнилась. Во всяком случае, преследовать их не стала и руку с оружием опустила.      - Вы к полковнику, не так ли? - робко спросил меня один из милиционеров.      Я хмуро кивнула, так как говорить еще не могла.      - Простите, - так же робко поинтересовался второй, - но почему вы прогнали отсюда нашу машину?      Теперь я уже была в состоянии говорить.      - Какую вашу машину?      - Ну, "сирену". Теперь они стоят вон там и боятся подъезжать.      - Перестаньте морочить мне голову! - отрезала я.      Заперев машину, я, сопровождаемая одним на милиционеров, направилась к полковнику. Встречные обращали на меня внимание, и неудивительно, так как выглядела я расчудесно: всклокоченная, воротник оторван, один рукав жакета разорван и - я не заметила когда - чулок на колене лопнул. В руке - колотушка, в глазах - безумие отчаяния.      В кабинете у полковника находился человек, лицо которого показалось мне знакомым. Ох, видела я его уже, точно, где-то видела. Я, как вошла, так и застыла на пороге, поправ не только хорошие манеры, но и элементарные правила вежливости.      - Этого мерзавца я знаю, - сквозь стиснутые зубы произнесла я, с ненавистью тыча колотушкой в сторону упомянутого мерзавца. - Вы думаете, кто это? - спросила я полковника.      Оба молча смотрели на меня, не в силах вымолвить ни слова. Так же молча полковник вопросительно взглянул на сопровождавшего меня милиционера.      - Разрешите доложить, ничего не понимаю, - поспешно отозвался тот. - Кажется, гражданка избила наших людей. Поручик сейчас придет.      Я сдвинулась с порога, пропуская вновь прибывшего. У него была рассечена губа и он вытирал лицо носовым платном. Невзирая на травму, он почему-то улыбался.      - Что происходит? - спросил полковник. - Что все это значит?      - Предмет кухонной утвари в руках женщины - страшное оружие, - объявил пострадавший и любезно поклонился мне. - Напрасно вы нас посылали, товарищ полковник, мы только зря потеряли день. Этой скалкой пани смогла бы разогнать целый батальон.      И, обратясь ко мне, добавил:      - Честное слово, когда здесь, на стоянке, вы ринулись на нас, у меня душа ушла в пятки. Никогда в жизни мне не было так страшно.      - Ведь я же вас просил не бить наших! - полковник с упреком посмотрел на меня, и глаза его весело заблестели. - А теперь, - обратился он к своему подчиненному, - доложите, что случилось и почему гражданка в таком виде?      - Ее пытались задержать. Двое мужчин остановили машину, в которой она ехала, и попытались увезти ее, причем один уже сел за руль ее машины. Я не совсем понял, что произошло. - Тут он обратился ко мне: - У них что, не было ключей от зажигания?      - Вот именно, - с мрачным удовлетворением подтвердила я. - Пытались вырвать их у меня. Как же!      - Так я и думал, но было темно, и я не все смог разглядеть. Мы ехали сразу за "ягуаром" и бросились пани на помощь, но она разогнала нападавших прежде, чем мы подоспели. Не убила же она их только потому, что при виде нас они сбежали. Я хотел помочь ей сесть в машину и узнать, не ранена ли она, но так как она и меня хотела огреть своей деревяшкой, я счел за лучшее оставить ее в покое. Мы не смогли преследовать нападавших, так как нашей задачей было сопровождение гражданки. А знаете ли вы, - тут он опять обратился ко мне, - что мы из-за вас чуть под трамвай не угодили?      - Ну что вы на это скажете? - спросил меня полковник со вздохом.      Я недоверчиво выслушала отчет поручика и решительно заявила:      - Все это враки. Он гнался за мной на "сирене". И мешал мне сесть в машину. И пусть объяснит, как это он умудрился не отстать от меня на своем драндулете. Или эти "сирены" у вас были понатыканы по всей трассе?      - Сказать? - спросил поручик полковника.      Тот кивнул:      - Скажите. Иначе эта женщина не успокоится.      - На "сирене" установлен двигатель от "ягуара", - объяснил поручик. - Но, учтите, это служебная тайна, никто не должен знать. Ну и кое-какие еще детали - сцепление, коробка скоростей, еще кое-что. От "сирены" остался, по сути дела, только кузов.      - А подвеска? - поинтересовалась я неожиданно для самой себя.      - От "фольксвагена".      - И держится?      - Вроде держится. Приварили на совесть...      - Послушайте, давайте кончим с технической частью, - перебил полковник. - Что будете пить - чай, кофе?      - Я напьюсь воды прямо из-под крана. Ну что, теперь убедились? Я была права, когда не хотела выходить на дому. И меня не так-то легко переубедить. Но вернемся к присутствующим. Так кто же этот человек, по-вашему?      - По-моему, это наш сотрудник. Сколько лет вы у нас работаете, майор?      - Четырнадцать, - улыбнулся майор, и тут я вспомнила, откуда его знаю. Мы с ним вместе были на одной из городских конференций. Он тогда еще рассказал мне много интересного о деятельности контрабандистов.      - Ох, извините, - я испытала нечто вроде укоров совести и решилась наконец сесть. - Ну, хорошо, так и быть, дайте мне немного холодной воды и горячего кофе. Но чтоб все пили то же самое!      - Разрешите нам хоть воду не пить, - попросил полковник, и я вдруг почувствовала, как атмосфера разрядилась. Мир вроде бы приходил в норму, но пока в это трудно было поверить.      С гневом и возмущением рассказала я о событиях последних трех дней, хотя это и нелегко мне далось - столь сильно укоренилось недоверие ко всем на свете. Рассказала я и о роли Дьявола.      Присутствующим я лишь изложила факты и воздержалась от комментариев. Полковник слушал внимательно, веселый блеск в его глазах погас. Потом он взглянул на поручика.      - "Фольксваген" въехал во двор в шестнадцать ноль восемь, - доложил тот. - В машине два человека. До отъезда гражданки находились во дворе.      Полковник повел подбородком, и поручика как ветром сдуло.      Не знаю, откуда взялась секретарша в столь позднее время, но она принесла кофе для всех и воду для меня. Воду я выпила, а свою чашку кофе демонстративно заменила на чашку майора, дождавшись, когда он положил себе сахар и размешал его. Можно сказать, не успел человек и рта раскрыть... Глубокие корни пустила во мне подозрительность.      Под рукой у полковника звякнул звонок. Он нажал кнопку.      - Приехали, - приглушенным голосом информировал стол.      - Пусть войдут, - распорядился полковник и обратился ко мне: - Прибыли представители Интерпола. Я лично ручаюсь за них. В состоянии вы с ними говорить или опять станете обижать их?      - Не знаю, - мрачно ответила я. - Посмотрю.      В комнату вошли два человека. Я знала обоих. Первым был весь отливающий розовым лысый боров, вторым - мужчина, который на пальмирском шоссе налил бензин в мою машину.      Я проявила потрясающую выдержку. Никаких резких жестов, никаких обидных слов. Просто я медленно поднялась и отошла к креслу, стоящему в углу у стены. Обеспечив безопасность тыла, я присела на подлокотник кресла. В правой руке я держала колотушку, в левой, лязгнув, открылся пружинный нож.      - Несколькими фразами я с ними обменяюсь, - холодно заявила я полковнику, - но отсюда я выйду лишь под эскортом вооруженных милиционеров. Этот лысый у меня уже в печенках сидит, а второй подвернулся мне под Пальмирами, там, где меня собирались пристукнуть. Бензинчик мне напивал! И вы хотите, чтобы я их приняла за сотрудников Интерпола и все им рассказала? Да я лишь потому-то и жива до сих пор, что не болтала! Пожалуй, и дальше помолчу.      - Да что же это такое! - в отчаянии воскликнул полковник и отер пот со лба. - Господа, я бессилен что-либо сделать, - обратился он по-французски к вошедшим. - Мадам пришлось много пережить, этим объясняется ее... гм... странное состояние. Не знаю, что и делать. Боюсь, придется пригласить врача.      - Простите, может быть, разрешите попробовать мне, - тихо произнес по-польски пальмирский проезжий.      Он с улыбкой взглянул на меня, и я вдруг вспомнила, как жутко выгляжу. Опасность опасностью, переживания переживаниями, драма в личной жизни своим путем, но ведь жизнь продолжается! Говорят, есть такие женщины, в присутствии которых мужчины вдруг сразу начинают чувствовать себя мужчинами, и наверняка должны быть мужчины, в присутствии которых каждая женщина осознает, что она прежде всего женщина. И ничего с этим не поделаешь! Настоятельная необходимость немедленно посмотреться в зеркало и полная невозможность сделать это окончательно испортили мое и без того не наилучшее настроение.      Отчаявшаяся, озлобленная, ожесточившаяся против всего света, я мрачно глядела на него и ждала, что он мне скажет.      - Ведь есть же на свете кто-нибудь, кому вы полностью доверяете? - мягко и сердечно спросил он.      - Раз-два и обчелся, - с горечью ответила я. - А если быть точной, то именно два человека. Интересно, кто из них дал вам рекомендацию?      - Зразы говяжьи по-варшавски, - медленно произнес он. - И нельзя два раза войти в одну и ту же реку.      Воцарившееся молчание длилось долго, неимоверно долго. Я не верила собственным ушам. Медленно, с трудом, через толстую оболочку кошмара пробивался к моему сознанию смысл услышанного. Я чувствовала, как постепенно тает переполнявший сердце леденящий ужас, как спадает то страшное напряжение, в котором я пребывала все это время. Меня душили с трудом сдерживаемые слезы, слезы невыразимого облегчения. Колотушка и нож вывалились у меня из рук, я всхлипнула, кинулась на грудь этому замечательному человеку и разревелась.      Пальмирский знакомый терпеливо держал меня в объятиях, а я рыдала ему в жилетку, судорожно вцепившись в отвороты его пиджака и с отчаянием думая о том, что мое лицо годится теперь лишь для того, чтобы сидеть на нем.      - Каким образом, - всхлипывая и сморкаясь в его носовой платок, с трудом выговорила я, - каким образом вы узнали о них?      - Вашего друга я знаю очень давно, так получилось, что он и мой друг. А с вашей подругой я познакомился несколько дней назад в Копенгагене. Насколько мне известно, она проявила поразительную дотошность в установлении моей личности.      Он смотрел на меня с улыбкой, тактично скрывая отвращение, которое в этот момент я не могла не вызывать. Лысый боров тоже дружелюбно и с интересом поглядывал на меня, хотя было видно, что он ничего не понимает. Полковник и майор проявляли доброжелательное любопытство. Мир вокруг меня с каждой секундой терял свой угрюмый облик и начинал сверкать и переливаться всеми цветами радуги.      С трудом заставила я себя оторваться от самого лучшего в мире человека.      - Зеркало! - простонала я. - Неужели в вашем управлении не найдется ни одного зеркала?      - Не знаю, собственно, с чего начать, - говорил пятнадцать минут спустя лысый боров, смущенно приглаживая светлые волосинки, окаймляющие розовую лысину. - Пожалуй, лучше всего будет, если вы расскажете обо всем, что с вами произошло после того, как мы вас потеряли из поля зрения в Копенгагене.      Бесшумно наматывалась пленка небольшого магнитофона. Прекрасное настроение, в котором я пребывала, трансформировало все пережитое мною в увлекательные приключения. Время от времени меня прерывали, прося уточнить ту или иную деталь. Диспетчерскую в бразильской резиденции гангстеров мне пришлось изобразить на бумаге, электрифицированную карту тоже. Вот еще раз пригодились навыки, приобретенные за годы учения.      - Вы и в самом деле не умеете плавать? - поинтересовался полковник.      - Плохо. Но воду люблю и, представьте себе, под конец я почти научилась управлять яхтой.      - Мы имели возможность убедиться в этом, - подтвердил лысый боров и вдруг весело подмигнул.      Лучший в мире мужчина рассмеялся и пояснил:      - Ведь это наши катера гнались за вами у берегов Испании. Мы получили сообщение, что там пройдет ваша яхта, и ждали вас, но потом... потом события развернулись так, что мы подумали, уж не контрабандисты ли это какие. Яхта шла неосвещенной...      Боже мой! А я собралась стрелять в них - не только из пулеметов, но даже из пушки! Я сообщила им об этом, и всем стало еще веселее. Потом я продолжила свой рассказ.      Когда я рассказала о том, как меня бросили в подземелье замка Шомон и каким образом я оттуда выбралась, на лицах присутствующих появилось выражение, которое мне трудно описать, - смесь недоверия с восхищением. Я же продолжала рассказывать дальше. Вот я добралась до сейфа шефа и его чудесной карты. Слушатели уже не могли усидеть на месте. Лысый боров на розового стал пурпурным.      - Шомон! - нервно восклицал он. - Шомон! Пять лет назад этот замок арендовало частное лицо. У нас не было никаких подозрений, никакой ниточки, ведущей к этому замку... Кто бы мог подумать?      Он вытащил из папки большой конверт и высыпал из него на стол множество фотографий. С одной из них на меня смотрело младенчески невинное личико патлатого, на другой было неизвестное мне здание среди пальм, на третьей - солидный благопристойный господин с сединой на висках, тот самый, что спрашивал по-немецки, как это меня могли принять за Мадлен.      Было там много и других фотографий. Вот мягко покачивается на волнах, переливающихся солнечными бликами, чудесная яхта "Морская звезда". Я засмотрелась на нее и с ужасом почувствовала, как в моем легкомысленном сердце пробуждается желание опять услышать шум океанской волны, разрезаемой носом яхты, опять увидеть безбрежную даль моря, голубое небо, опять почувствовать мягкое колыхание океана. Да неужели мне еще было мало?!      - Шефа здесь нет, - сказала я, просмотрев все фотографии и отложив в сторону те, на которых были изображены знакомые мне лица.      Кроме шефа, там не было того красивого мужчины с глазами, напоминавшими отблески на скалах Лазурного грота. Признаюсь, я этому обрадовалась и не сочла необходимым информировать о нем Интерпол. У меня не было к нему никаких претензий. В конце концов, это не его вина, что я вбила себе в голову блондина. Если уж хотят, пусть ловят его без моей помощи.      На отложенные мною фотографии присутствующие набросились, как коршуны. Меня удивило, сколько всего они еще не знали. Поразительно, до чего же хорошо была законспирирована такая большая гангстерская шайка! Шеф обладал несомненным организаторским талантом.      - И только сейчас вы нам рассказали обо всем этом! - в ужасе простонал лысый. - Почему вы не пришли к нам еще в Париже?      - Мне надо было немедленно скрыться, так как меня выследили у датского посольства, - пояснила я.      - У датского посольства? - Лысый немного подумал. - А, действительно, там был наш человек. Он видел, как вы входили. У него была ваша фотография.      - В самом деле? - я изобразила вежливое удивление и оставила эту тему.      Я вытащила календарик Дома книги и продиктовала им записанные еще в Бразилии адреса и клички. Как я и думала, моя информация обрадовала их чрезвычайно. Лысый сиял собственным светом, пальмирский знакомый в возбуждении ходил по комнате, полковник не скрывал своего полного удовлетворения.      - Ну, теперь вы быстро с ними покончите, - сказал он представителям Интерпола.      - Думаю, что за неделю управимся, - ответил пальмирский знакомый. - Все говорит о том, что гангстеры действительно не отдавали себе отчета в том, как много знает пани Иоанна. Если мы теперь ударим сразу в нескольких направлениях... Но главное, что им не удастся добраться до своих сокровищ. Нам было известно, что они их где-то спрятали, но мы боялись, что они успеют их забрать. Теперь же положение гангстеров очень незавидное.      Лысый аккуратно собирал и складывал фотографии, документы и пленки с записями и все допытывался, не вспомню ли я еще чего-нибудь. Я собралась было сообщить им слова покойника, по лысый удержал меня:      - Пока не надо. В настоящий момент это не самое главное. Пусть клад остается на месте. Данные, которые помогут нам найти клад, вы сообщите после того, как преступный синдикат будет ликвидирован. Сейчас же нас беспокоит еще одна проблема, но я понял, что и вы ничего о ней не знаете. У нас есть основания полагать, что в Северной Африке заново раскидывается сеть притонов, нелегальных игорных домов, но весь этот регион для нас недоступен. Сейчас мы бьемся над тем, как предотвратить эту опасность.      - Ну, все, что было в наших силах, мы сделали, - облегчение вздохнув, сказал майор. - Остальное уже зависит от вас. Желаем успеха.      Как только мы вернулись к нашей повседневности, мое радужное настроение несколько поблекло. Обращаясь к полковнику, я сказала:      - Все это прекрасно. Но не могли бы и вы кое-что сообщить мне? Хотелось бы прояснить вопрос с Мадлен.      Пальмирский знакомый бросил на меня быстрый взгляд:      - Мадлен?      - Пани Иоанна интересуется этой дамой, так сказать, по соображениям личного характера... - запинаясь, начал объяснять полковник.      - Я знаю, - перебил его пальмирский знакомый.      Наступило неловкое молчание. Что он знал? Откуда? Присутствующие переглянулись, и чувствовалось, что они не решаются чего-то мне сказать.      - Говорите, чего уж там, - подбодрила я полковника. - Меня ничто не удивит. Не первый раз одну женщину бросают ради другой. Правда, на сей раз все получилось особенно мерзко, и мне бы хотелось выяснить дело до конца.      Они все-таки продолжали колебаться.      - Полагаю, что вскоре я полностью смогу удовлетворить ваше любопытство, - отозвался наконец пальмирский знакомый. - Через несколько дней. А пока, прошу извинить, Интерпол предпочел бы не затрагивать этого вопроса.      - Ну, ладно. А по своей линии вы не могли бы мне чего-нибудь сообщить? - обратилась я к полковнику, упрямо придерживаясь темы.      Полковник тяжело вздохнул и нажал на кнопку.      - Казик вернулся? - поинтересовался он у стола. Тот ответил хриплым голосом:      - Только что прибыл. Ожидает.      - Пусть войдет.      Вошел поручик, тот самый, которому я нанесла травму. Посмотрел на меня, потом на полковника.      - Да чего уж там, - пробурчал тот. - Говорите. Я в таком возрасте, когда позволительно совершать ошибки.      - Все подтвердилось, - доложил поручик. - Его часто видели с платиновой блондинкой - молодой красивой женщиной с темными глазами. У нее серый "оппель-рекорд", номер французский. Здесь появилась несколько месяцев назад, ни в чем замечена не была. Проживает в гостинице "Бристоль". В четверг в ноль часов шестнадцать минут коммутатор гостиницы соединил ее с номером домашнего телефона пани Иоанны, разговор велся на немецком языке. Что вы делали в это время?      - Наверное, была в ванной, - ответила я. - Когда бежит вода, ничего не слышно.      - Так вот. Ей сообщили, что вы все рассказали и данные записаны. Утром в пятницу, в шесть часов сорок две минуты встреча в машине. В девять "оппель" поехал в Пальмиры, вернулся около часа. Следующая встреча в тот же день, в девятнадцать тридцать три. В ней участвовал некий Гастон Лемель, французский гражданин, проживающий в "Гранде". В субботу утром он улетел в Париж. Последняя встреча состоялась сегодня в два десять. Нами задержаны двое подозрительных. Один по пьянке проболтался, что согласился участвовать в похищении, за что получил пятьсот долларов. Второй задержан в Пальмирах. Уверяет, что поехал туда с единственной целью подышать свежим воздухом. Может, я докладываю чересчур кратко? Нет? "Фольксваген" выехал со двора через десять минут после нашего отъезда и скрылся в неизвестном направлении. Его ищут.      - И в самом деле излишне кратко, - недовольно сказала я. - Так я толком ничего и не поняла, разве что в самых общих чертах. Получается, что я права: они действовали вместе, он поставлял ей сведения и не возражал против моего переселения в мир иной. Ну, и наняли себе в помощь наших хулиганов. Правильно?      - Вот именно, - хмуро подтвердил полковник. - Черт бы их побрал! Глупейшая история. Мне остается лишь просить у вас прощения и поздравить с тем, что вы раньше меня во всем этом разобрались.      Мне это не доставило ни малейшего удовлетворения.      - Разобралась я еще три года назад. Понимала уже тогда, что совместная наша жизнь не задалась, но сама себя обманывала. Ну да ладно, все это пустяки. Так вы сказали, пан поручик, что "фольксваген" уехал через десять минут после нас? У Дьявола были ключи от квартиры, и теперь по возвращении меня наверняка ожидает бомба с часовым механизмом или яд в банке с чаем.      Полковник постарался меня успокоить:      - Я убежден, что вы ошибаетесь, но мы все же проверим. С вами поедет поручик и поищет бомбу, а чай купите свежий. И учтите, еще какое-то время вы будете находиться под охраной, пока вся эта история не закончится. Только, пожалуйста, не пускайте так часто в ход вашу колотушку!      Наша беседа закончилась поздно ночью. Из здания главного управления милиции я вышла в большой компании. Больше всего на свете мне теперь хотелось прицепиться, как пиявка, к пальмирскому знакомому, так как только при нем я чувствовала себя в безопасности. Однако, с другой стороны, мой теперешний внешний вид был такой, что гораздо благоразумнее было бы как можно скорее исчезнуть из его поля зрения. Конец терзавшим меня противоположным стремлениям положил он сам, договорившись встретиться со мной через несколько дней.      - Я много слышал о вас, - улыбнулся он на прощание. - И был уверен, прошу меня простить, что вас здорово приукрасили. Теперь же вижу, что, напротив, вас недооценили. Разрешите выразить вам мое искреннее уважение и восхищение.      Я не совсем поняла, что он хотел сказать, но это было неважно. Важным был сам факт, что он жил на свете и что мне предстояла встреча с ним. Это позволяло смотреть в будущее с надеждой.      Страшно зевая, поручик тщательно обыскал всю мою квартиру и официально заявил, что бомба не обнаружена. Первый раз после долгих мучительных месяцев я легла спать спокойно, как самый обыкновенный гражданин Польши.      Через четыре дня маня известили, что мои знакомые сидят под замком, а замок Шомон конфискован и вновь передан в собственность государства, шеф же дал деру и продолжает наслаждаться свободой. Впрочем, наслаждение весьма относительное, так как власти преследуют его по пятам, и теперь вместо меня он выступает в амплуа загнанного зверя. На всякий случай я пока отказалась от предложения выехать во Францию.      Дьявол исчез. В душе моей расцветала робкая надежда, что я его больше никогда не увижу.      На следующий день после того, как мне сообщили все это, меня вызвал к себе полковник.      - У меня для вас две новости, - начал он как-то неуверенно. И замолчал. Похоже, не знал, с чего начать.      - Начните с плохой, - посоветовала я. - Ведь наверняка из двух ваших новостей одна хорошая, а другая плохая. Так всегда бывает. Не люблю, когда надо мной нависает неизвестность. Всегда первой ходила на экзамены.      - Вы правы, - вздохнул полковник. - Неприятная новость неприятна и для меня. Вроде бы и опыт работы есть, а вот случаются же такие неожиданности. Я был уверен, что все это вы напридумывали, как свойственно женщинам, а вот, поди ж ты, вы оказались правы.      - Что он сделал? - Я как-то ни минуту не сомневалась, что речь идет о Дьяволе.      - Сбежал за границу. Улетел вечерним самолетом в Париж в тот день, когда мы тут разговаривали. Откровенно говоря, я этого не предусмотрел. Его разыскивали по всей стране. Машину он продал еще раньше, но ездил на ней до последнего дня - с согласия нового владельца, так как тот приобрел ее по дешевке. Только вчера мне пришло в голову начать проверку на пограничных пунктах... Ну и вот. Загранпаспорт у него давно был готов, на границы не поступало распоряжения о его задержании...      - Что он смылся, это понятно, - прервала я. - Но вот что продал машину по дешевке... Не могу поверить, такое на него не похоже. Чтобы он что-то предал по дешевке?!      Полковник пожал плечами:      - А что ему в этой мелочи? Подумаешь, на несколько тысяч больше или меньше... - Он спохватился и заговорил о другом: - Я не понимаю, зачем он вообще бежал. Ведь ему ничего не грозило. Официально он никакого преступления не совершил, самое большее, что ему можно было инкриминировать, - разглашение служебной тайны, да и то скорее в этом можно было бы обвинить меня. Вас он не убил... извините...      - Пустяки. Вы уж его простите, он старался как мог...      - Ему можно было бы инкриминировать соучастие в покушении на вас в Пальмирах, но, во-первых, нападение так и не состоялось, а во-вторых, нет никаких доказательств его участия, кроме показаний двух подозрительных личностей. Ему ничего не стоило бы опровергнуть наше обвинение. И за каким дьяволом он удрал за границу? Правда, выехал он легально, ничто не мешает ему вернуться.      - Он не вернется, - твердо заявила я. - Наверняка что-то произошло, о чем мы не знаем. Я хорошо изучила этого человека и убеждена, что из-за женщины он бы на это не пошел. Уехал он не из-за нее. Что-то еще должно было случиться.      Полковник как-то странно посмотрел на меня. Я немедленно отреагировала:      - Я знаю, о чем вы подумали. Что я себя утешаю: дескать, потеряла его не из-за бабы, дескать, были какие-то более важные причины, а не просто банальная любовная история.      - Ну, не знаю... Не совсем так. Видите ли, она выехала раньше. У нас не было оснований ее задерживать, но там ее уже арестовали. А его с ней не было. И вообще они не встретились. Кто знает, может, вы и правы...      Мне были неясны причины, по которым полковник выражался так туманно и осторожно, но сейчас я не стала их выяснять.      - Мне все равно, - сказала я. - Пусть делает, что хочет, меня это не касается. А какая вторая новость?      - И в самом деле хорошая. Удалось найти ту карту, о которой вы говорили. И напали на след вашей симпатии.      - Шефа?      - Шефа, кого же еще. Вот-вот схватят его в Багдаде. А поскольку вы отказались ехать во Францию, спрашивают, можно ли рассчитывать на беседу с вами завтра около полудня. То есть просим вас прибыть сюда завтра к двенадцати.      - Полковник, ну зачем вы так переживаете? - с ласковым упреком спросила я. - Ведь это, в конце концов, меня оставили с носом, это мне надо переживать.      - Аж, оставьте, - вдруг разозлился полковник. - Это меня обвели вокруг пальца, меня, старого, опытного волка. Ну, хватит, приходите завтра, сейчас я занят!      Прибыв на следующий день в управление, я увидала на стоянке машин черный "БМВ-2000", и у меня почему-то сразу поднялось настроение. Прежде чем войти к полковнику, я посмотрелась в зеркало.      Лысого не было, как видно, пальмирский знакомый приехал один. Он показал мне большой фотоснимок.      - Та самая карта?      - Та самая.      С волнением рассматривала я знакомую карту, ее параллели и меридианы, обозначенные без всякой последовательности. На мгновение рядом с картой появился призрак шефа - расплывчатый, нечеткий и уже нестрашный.      - Ну как, вы согласны сообщить нам, что сказал покойник?      - Вы хотите услышать его слова по-французски или предпочитаете в переводе на польский?      - Будьте любезны - дословный текст, так, как он говорил.      Я закрыла глаза, и передо мной предстала комната, полная табачного дыма. Я опять увидела голову умирающего на моей сетке...      - Все сложено сто сорок восемь от семи тысяч двести два от "Б" как Бернард два с половиной метра до центра вход закрыт взрывом связь торговец рыбой Диего па дри...      Открыв глаза, я прибавила:      - Сразу предупреждаю вас, что я понятия не имею, что такое "па дри". Думала над этим много, ни к чему не удалось подогнать. Может, он просто не закончил слова.      - Ведь это ж надо, как вы все запомнили! - удивился полковник.      Пальмирский знакомый пришел в сильное волнение:      - Как вы сказали? "Связь торговец рыбой"... О боже!      Я ничего не понимала:      - А что? Покойник именно так и сказал. Это были его последние слова. Может, он упомянул своего помощника, который вместе с ним доставлял сокровище в горы...      - Ничего подобного! - в радостном возбуждении вскричал пальмирский знакомый. - Это некий Диего Падрильо, действительно торговец рыбой, единственный связной с гангстерами в Северной Африке. Как раз то связующее звено, которого нам недоставало! Прошу прощения, я вас на минуту оставлю, надо немедленно передать эту неслыханно важную информацию. Я сейчас вернусь!      Он выбежал из комнаты. Мы с полковником посмотрели ему вслед, потом друг на друга. Полковник покачал головой.      - Откровенно говоря, я не понимаю, как вы умудрились остаться в живых. Люди расплачивались жизнью и за значительно менее ценные сведения. Ведь, в конце концов, гангстеров переловили только благодаря вам! Поистине вы сидели на бочке с порохом. Ничего удивительного, что вы страдали манией преследования. Нет, на их месте я бы во что бы то ни стало вас прикончил!      - Весьма признательна, - сдержанно поблагодарила я.      Полковник не унимался:      - Вот что мне... пришло в голову... Не один год я здесь работаю и заметил, что случай играет гораздо большую роль, чем мы склонны предполагать. Вся эта заваруха, которую вы устроили...      - Что?!      - Ох, прошу прощения. В которую вас втянули. Так вот, вся эта заваруха, говорю я, вызвана стечением обстоятельств, которые никто не мог предвидеть. Ведь с чего все, собственно, началось?      - Может, с моего парика? - высказала я предположение.      - Нет. Я много думал над всем этим. Ведь Бернарда застрелили. Это что, было запланировано? Неужели шеф такой дурак или безумец? Велеть убрать единственного человека, знавшего, где спрятаны сокровища! Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как все происходило.      И опять у меня перед глазами возникла большая комната, полная табачного дыма, и дикий взгляд человека, стреляющего в лампу. В самом деле, как-то глупо все получилось. Эту тему мы обсуждали с полковником до возвращения пальмирского знакомого. Тот пояснил нам:      - Это был действительно случай, глупейший случай. Стрелявший никак не был связан с гангстерами. Азартный игрок, наркоман, психопат, который в тот вечер проигрался вдрызг. Потом, в полиции, он плакал, нес какую-то ахинею, твердил, что, если бы не полиция, он бы отыгрался. Стрелял, будучи в невменяемом состоянии. Такого рода люди способны на все.      Мы с полковником слушали с большим интересом рассказ сотрудника Интерпола.      - В свою очередь, - продолжал тот, - шеф тоже отличался известной патологией. Он обладал несомненным талантом организатора, но всем его начинаниям была свойственна одна общая черта - все они были сопряжены с неоправданным риском. Короче говоря, был у него такой пунктик, а постоянные успехи еще больше вскружили ему голову, и он уверовал в свою непогрешимость и гениальность. Мне становится страшно при мысли, что он мог вас продержать многие годы в том жутком подземелье!      - Мне тоже, - согласилась я.      - А почему вы говорите о шефе в прошедшем времени? - поинтересовался полковник.      - Мне сообщили, что сегодня в шесть утра его задержали. При этом он застрелил полицейского, так что наверняка легко не отделается. Может быть, теперь уважаемая пани согласится совершить небольшую экскурсию?      Он склонился над фотографией карты и принялся ее изучать, используя полученные от меня данные.      - Я немного знаю эти края. Район труднодоступный, придется пользоваться вертолетами. Ведь это же очень интересно, неужели вам не хочется увидеть все самой?      Как видно, я уже немного отошла, и в моей измученной душе что-то шевельнулось.      - Не знаю... Может, и в самом деле? А по дороге я бы заскочила в Копенгаген - освободить Алицию от моих вещей и принести извинения начальнику на моей бывшей работе.      - Подумайте, подумайте, - подбодрил меня полковник. - Все выездные формальности улажены, ехать вы можете в любую минуту.      - Что-то уж очень хочется вам избавиться от меня. Прямо подозрительно... Впрочем, удивляться тут нечему. Ладно, я подумаю.      - Настоятельно рекомендую поехать, - полковник стоял на своем. - А теперь... Не хотелось бы быть невежливым и просить вас удалиться, но кажется мне, что вам хотят что-то сообщить наедине.      Пальмирский знакомый поднялся.      - Вы правы, мы не будем больше отнимать у вас времени, полковник. Большое спасибо за все. А вы, - он обратился ко мне, - вы смогли бы поехать со иной?      Глупый вопрос. Ясно, что смогла бы. Такое доверие внушал мне этот человек, что в его обществе я бы не только безропотно отправилась в Пиренеи за сокровищами, но и вообще на край света без всяких определенных целей. Уже целые века ни к кому не испытывала я такого доверяя и никто не внушал мне такого чувства безопасности, как этот, в сущности, совершенно посторонний человек.      Без колебаний приняла я его предложение отправиться в гостиницу, в которой он остановился. Было ясно, что еще не все сказано и что осталось еще что-то, касающееся только меня. Я молча наблюдала, как он достал микроскопический магнитофон, лента которого была похожа на сплющенную нитку. Потом сел рядом и посмотрел на меня.      - Я много слышал о вас. Повторяю это еще раз. Мне кажется, что я вас хорошо знаю и, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что вы в любом случае предпочитаете правду?      - Предпочитаю, - подтвердила я и уже поняла, что последует за этим вступлением. - И даже самую горькую правду.      Он кивнул головой и достал сигарету.      - Вот я и подумал, что вы должны все знать. Миссия моя очень неблагодарна и нелегка. Весьма. По очень важным причинам мне бы хотелось, чтобы на моем месте оказался кто-нибудь другой. Очень хотелось бы, но вот так получается, что именно мне придется это вам сообщить.      Я смотрела на его худое лицо с неправильными чертами и темными живыми глазами. Какая у него хорошая улыбка! И эти полные сочувствия и понимания слова. Да, у этого человека есть душа. Душа! Я уже и не чаяла ее найти в мужчине...      - Минутку, - перебила я его. - По каким причинам?      Он посмотрел на меня, я посмотрела на него, и уже не было нужды в каких-либо объяснениях.      - В таком случае я, пожалуй, готова отказаться от правды, - я выпалила это прежде, чем поняла, что не следовало этого говорить.      На лице его вспыхнула улыбка.      - В таком случае у меня развеялись последние сомнения, что вам следует это сказать. Я рад, что вы именно такая.      Я не стала уточнять, какая именно, и не стала его разубеждать. Пусть думает, что я какая-то особенная, пусть не сразу разочаруется во мне. И чем дольше продлится его заблуждение, тем лучше.      - Ну, тогда я слушаю.      - Этот прибор, - сказал он, указывая на магнитофон, - был установлен в машине Мадлен. Он включался автоматически, когда водитель занимал место и когда одновременно с этим открывалась правая дверца. Мы руководствовались соображением, что пассажир, как правило, садится в машину через правую дверцу, а водитель, находясь в одиночестве, обычно не разговаривает. Тогда у нас еще не было контакта с вами и поэтому мы пытались таким путем получить информацию. Сами понимаете, здесь записаны только обрывки разговоров. Мадлен прибыла в Польшу сразу же после вашего бегства на яхте и немедленно установила связь с вашим... другом.      - Не уверена, что это слово сюда подходит, - заметила я.      - Я тоже не уверен. Так вот, ей поручили собрать все сведения о вас. Вы знаете, что никаких сведений не было. Как только вас обнаружили во Франции, ее отозвали, но она не сразу покинула Польшу. А задержалась здесь на свой страх и риск, вызывая тем самым недовольство шефа.      - А кем она, собственно, была? Любовницей шефа?      - И это тоже. Главная же ее роль в гангстерской шайке - выполнять задания, с которыми мужчина не справился бы. Во второй раз она прибыла сюда после вашего бегства из замка Шомон и оставалась до самого последнего времени. Она была уверена, что со своей внешностью добьется всего, но просчиталась. Вот эти записи относятся к самому последнему периоду. Хотите послушать?      - Хочу.      Он что-то покрутил в маленьком магнитофоне, раздался тихий щелчок, и послышался голос, слегка приглушенный шумом двигателя:      - Что случилось?      Вопрос был задан по-немецки. Голос принадлежал женщине.      - Я получил известие...      На сей раз говорил Дьявол. Тоже по-немецки.      - Какое известие? Говори же!      Пауза. Слышнее стал шум мотора.      - А что я получу?      - ...перестань! Получишь сразу все! Но сначала надо ее найти!      - Она нашлась. Что я получу за то, что сообщу, где она находится?      Пауза.      - Что хочешь?      Опять пауза.      - Десять тысяч. И подтверждение о перечислении суммы на мой счет.      Из-за шума мотора нельзя было расслышать, о чем они говорили дальше. Потом пробился голос Дьявола:      - ...хочу увидеть эти деньги.      - Хорошо. Завтра получишь подтверждение. Какой банк?      - Лионский кредит.      - Хорошо. Говори!      - Послезавтра... через границу в Колбаскове... бежевым "ягуаром" через Берлин...      - Это точно? Откуда ты узнал?      - Полчаса назад она звонила из Нанси...      Опять усилился шум мотора, трудно было разобрать отдельные слова. Из того, что удавалось понять, можно было сделать вывод, что в машине обсуждался вопрос, как добраться до Колбаскова. Кажется, они договорились ехать вместе на ее машине.      Молча наблюдала я за тем, как представитель Интерпола менял пленку. Противоречивые чувства бушевали во мне. Возмущение и удовлетворение, жалость и отвращение, ненависть, горечь и надо всем этим - радостное чувство, что сброшена неимоверная тяжесть.      Опять щелчок, шум мотора и обрывки разговора.      - ...вы нарушили условие... - в голосе Дьявола звучала обида.      - В чем дело? - Это был недовольный голос Мадлен. - Деньги ты получил? Получил! Чего тебе еще надо?      - ...стреляли. На такой скорости... верная смерть...      Опять какие-то помехи.      - ...не будь ребенком. - Это говорила Мадлен. - Ты же знаешь, что она должна погибнуть.      - Я ничего не хочу об этом знать!      Больше я не могла выдержать.      - Он продал меня за десять тысяч! Чего? Злотых?!      Пальмирский знакомый вздрогнул и выключил магнитофон.      - Нет, - спокойно ответил он. - За полмиллиона долларов.      Я немного успокоилась. Что ж, вполне приличная цена. Свинство, наверное, с моей стороны, что я так упорно цеплялась за жизнь. Закурив сигарету, я жестом попросила продолжать прослушивание.      Очень сильно что-то трещало, шумело, но тем не менее удалось разобрать отдельные слова. Сначала они торговались из-за суммы, которая причиталась Дьяволу. Потом он с торжеством сообщил ей информацию о Родопах. При этом скрыл придуманные мною пятнадцать метров вниз, заявив, что о деталях сообщит на месте. Потом я узнала, как именно предстояло мне погибнуть в Пальмирах, и мое живое воображение тут же представило горящую автомашину и меня в ней. Очень неприятно стало. Потом они поссорились - я не поняла, из-за чего. Речь шла о каком-то обмане, но было неясно, чувствует ли она себя обманутой, так сказать, в личном плане, или это был обман служебный.      Пальмирский знакомый выключил магнитофон. Мы долго молчали. Мне надо было собраться с мыслями и привести в порядок своя чувства.      - Мне казалось, что вам следовало знать об этом, - тихо сказал он.      - Правильно казалось. Да я, признаться, чего-то в таком духе и ожидала. Приятно сознавать, что раскусила человека. И на чем они там порешили в конце концов?      - На десяти тысячах, которые ему уже перечислили на его счет. Остальное должны были выплатить после того, как клад окажется в их руках. Ясно, что из этого ничего не получилось. На вашей смерти настаивала Мадлен. Шеф собирался посадить вас под замок и держать до тех пор, пока не убедится, что вы сказали правду. В тот момент, когда я наливал вам бензин, он был уже в Родопах. И очень быстро понял, что вы их обманули, поскольку вы со своими координатами угодили как раз на перекресток двух шоссейных дорог. Не автострад, но все-таки шоссе.      - А мне казалось, что я попаду рядом, - меланхолически заметила я и, указывая на магнитофон, спросила:      - Полковник знает об этом?      - Да, но, надеюсь...      - Пустяки, - перебила я. - Понятно, почему он был в плохом настроении и почему уговаривал меня уехать. Мне полезно рассеяться после такого удара. А вид алмазов будет способствовать исцелению разбитого сердца.      - Не думаю, что алмазы - лучшее лекарство для вашего сердца.      - Я тоже не думаю. Но поглядеть на них могу. Пожалуй, хорошо, что вы предлагаете мне съездить туда.      Поколебавшись, я все-таки высказала то, о чем думала:      - Очень долго мне казалось, что меня многое связывает с этим человеком. Я хорошо изучила его и мирилась с тем, что он начисто лишен каких-либо человеческих чувств. Представьте, насколько неожиданным явилось для меня открытие, что в нем таки пробудились чувства, что он готов был совершить преступление ради любви к женщине. Это представлялось мне совершенно невозможным, и, как выясняется, я была права. Несчастная Мадлен - просто-напросто очередная обманутая дурочка. Я даже не питаю к ней злости, напротив, мне ее жаль. Зато я испытываю полнейшее удовлетворение - чувство не очень-то похвальное, но очень полезное для нервной системы...      Выкладывая все это, я в то же время сознавала, что дело обстоит не совсем так, как я говорю. Какое там разбитое сердце! Измена Дьявола не была для меня неожиданностью. Я должна была примириться с его равнодушием ко мне по крайней мере уже три года назад. И умом, и сердцем я это сознавала и тем не менее питала все еще какую-то неясную надежду, что свойственно каждой женщине. И хорошо, что на меня это свалилось именно сейчас, сразу же после этой сумасшедшей истории, как бы резко отделившей всю мою прежнюю жизнь от той, которая мне еще предстоят. Прошлое подохло, и черт с ним! Нельзя два раза войти в одну и ту же реку...      Тут я услышала, что он говорит:      - ...ну и как, вы решились? Через неделю отправится экспедиция за сокровищами. Хотите, я подожду два-три дня, чтобы мы поехали вместе? Но может быть, вам сейчас неприятно мое общество? Может, вы предпочли бы какое-то время вообще обходиться без общества?      - Мне кажется, - сказала я, подумав, - что мое настроение начинает понемногу меняться. Я становлюсь более общительной. Пожалуй, полковник прав, утверждая, что мне сейчас очень кстати небольшая развлекательная прогулка. И для здоровья полезна. А не буду ли я вам мешать?      - О, вам совсем не к лицу такое лицемерие, - живо отозвался он. - И не думаете ли вы, что я буду лично извлекать сокровища? Этим займутся компетентные лица. А мне положен отпуск. И я как раз собирался сообщить вам, что приобрел конфискованную яхту "Морская звезда". Немного ее побило о скалы, но совсем немного. Сейчас ее ремонтируют. Вот я и подумал... может быть, вы не против того, чтобы отправиться на ней в рейс. Плыть не спеша, туда, куда захочется...      Передо мной открылось залитое солнцем безграничное пространство воды и неба. Я вновь слышала божественные звуки волн, разрезаемых носом быстро несущейся яхты. Растаяли стены, потолок и пол номера в гостинице "Европейской", и вместо них появилась застекленная рубка яхты, а под ногами я вновь ощутила палубу, покачивающуюся на длинной атлантической волне.      И прежде, чем я успела сдержаться, я услышала собственный голос, в котором звучали надежда и радость:      - А вы сумеете найти там автопилот и включить его? Конец. Уважаемые подписчики!      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Владимир Контровский "Крик из будущего (Штампы)"      Земля, конец третьего тысячелетия. Пустыни, радиоактивные развалины, населённые жуткими тварями и призраками. Остатки человечества, расколотые на две расы, ведут между собой беспощадную войну на истребление. Очередная постъядерная фантастика? Не совсем.      В этой войне одна из сторон опирается на технику и на искусственных существ клонов, другая - потомки детей индиго - на свои паранормальные способности и на знания, полученные от высокоразвитых гуманоидов из иных измерений. Наиболее вероятный исход противостояния - полное взаимоуничтожение: людей осталось слишком мало, а Земля искалечена. Но почему так случилось, и почему противники непримиримы?.. Джон Рональд Руэл Толкиен "Властелин Колец" Летопись вторая "Две башни" Летопись третья "Возвращение короля"      В этой книге речь идет главным образом о хоббитах, и на ее страницах читатель может многое узнать об их характерах, но мало - о их истории. Дальнейшие сведения могут быть найдены только в извлечениях из "Алой Книги Западных пределов", которая опубликована под названием "Хоббит". Этот рассказ основан на ранних главах "Алой Книги", составленной самим Бильбо, первым хоббитом, ставшим известным в Большом мире, и названных им "Туда и обратно", так как в них рассказывается о его путешествии на восток и о возвращении: это приключение позже вовлекло всех хоббитов в события эпохи, которые излагаются ниже... Иван Лажечников "Последний Новик"      В историческом романе известного русского писателя И. И. Лажечникова (1792-1869) "Последний Новик" рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией - прибалтийской кампании 1701-1703 гг.      Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения