Мировая литература

Мировая литература Выпуск No 204 от 2005-02-25 Число подписчиков: 17    Джон Роналд Руэл ТОЛКИЕН "ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ. БРАТСТВО КОЛЬЦА" Книга 1    IV. Напрямик по грибы      Фродо пробудился на диво свеж и бодр. Он лежал под густой сенью склоненных почти до земли тяжелых ветвей, на постели из душистой травы и папоротника было мягко и уютно. Солнце просвечивало сквозь трепетную, еще зеленую листву. Он потянулся и проворно выпрыгнул из своего живого шалаша.      Сэм сидел на траве у лесной опушки. Пин разглядывал небо и соображал погоду. Эльфы ушли.      - Фрукты, питье и хлеб они нам оставили, - сказал Пин. - Давай завтракай. Хлеб еще совсем свежий. Я бы и без тебя все слопал, да Сэм прямо изо рта рвет.      Фродо уселся возле Сэма и принялся за еду.      - Ну и как же мы сегодня? - поинтересовался Пин.      - В Забрендию, да поживее, - отвечал Фродо, уписывая за обе щеки.      - А Всадников - побоку? - весело спросил Пин, к неудовольствию Фродо.      При утреннем солнце Черные Всадники стали казаться Пину просто страшной сказкой, безобидной нелепицей.      - Вряд ли так уж побоку, - сухо сказал Фродо. - Хорошо бы вот до реки добраться, чтоб они не заметили.      - Ну а Гаральд тебе про них что-нибудь объяснил?      - Так, кое-что, намеками да загадками, - уклонился Фродо.      - Ты спросил, почему они нюхают?      - Мы в подробности не входили, - сказал Фродо с набитым ртом.      - А надо было. По-моему, это самое главное.      - Ежели так, то Гаральд бы тебе слова лишнего не сказал, - отрезал Фродо. - И вообще, оставь ты меня в покое! Я, может, не хочу болтать за едой! Я, может, подумать хочу!      - Это за едой-то? - удивился Пин. - Много надумаешь! - Он встал и пошел поразмяться.      А Фродо и вправду думал, что утро яркое, даже чересчур яркое, в самый раз для погони. И о словах Гаральда... Но его невеселые думы разогнал звонкий галдеж Пина. Он бегал по опушке и радостно голосил.      "Нет, зачем же им! - решил про себя Фродо. - Одно дело позвать их с собой через Хоббитанию - ешь себе и пей, веселая прогулка. А на чужбину, голодать и мучиться - нет, не возьму я их, даже если и захотят. Мне оставлено, я и в ответе. Сэма и того нельзя..."      Он посмотрел на Сэма Скромби и встретил его взгляд.      - Ты что, Сэм? - спросил он. - Что смотришь? Я ведь ухожу из Хоббитании, далеко ухожу. И в Балке-то, пожалуй, ни дня не задержусь!      - Ну что ж, сударь!      - А ты со мной, что ли?      - Конечно.      - Опасное это дело, Сэм. Очень опасное. Вернуться живым почти и надежды нет.      - Тогда уж и я с вами не вернусь, сударь, чего там, - сказал Сэм. - Они мне: "Ты смотри, его не бросай!" А я им и говорю: как же, сейчас брошу, дожидайтесь. Да я с ним хоть на Луну отправлюсь, и пусть только эти, как их, Черные Всадники встанут поперек, будут иметь дело со Скромби, не обрадуются. А они в смех.      - Да кто они, ты о ком говоришь?      - Они-то? Эльфы, конечно. Ночью был разговор - все они про вас знают: куда, зачем да почему. Ну а спорить я не стал. Ох, сударь, что за народ! Ну и ну!      - Да, народ дивный, - согласился Фродо. - Ну вот ты на них теперь поглядел - понравились они тебе?      - Да как сказать, сударь, - задумчиво отвечал Сэм. - Я-то что, мне они и по рассказам нравились. Ну все-таки гадал: какие они будут? А они не такие - с тем и возьми. Древние, а притом совсем юные, веселые и вроде бы печальные - поди-ка разберись.      Фродо изумленно поглядел на Сэма, будто и в нем ждал странных перемен. Говорил не тот Сэм Скромби, которого он знал, - а с виду тот самый, только что лицо необычно задумчивое.      - Так зачем же тебе уходить из Хоббитании, раз ты их повидал? - спросил Фродо.      - Да понимаете, сударь, с этой ночи я какой-то другой. Знаю ведь - путь долгий, ведет в темноту... а назад нельзя. Эльфы, драконы, горы - это все, конечно, здорово... да мне-то не за этим надо с вами идти. Тут штука-то в чем? Я ведь обязательно вам пригожусь - и не здесь, не в Хоббитании... если вы понимаете, про что я толкую.      - Нет, не понимаю, Сэм. Но Гэндальф, кажется, выбрал мне хорошего спутника. Ладно, пойдем пока вместе.      Фродо молча покончил с завтраком. Потом встал, огляделся и позвал Пина. Тот прибежал немедля.      - Пора выходить, - объявил Фродо. - Заспались мы, а путь неблизкий.      - Это ты заспался, - сказал Пин. - Я-то давно проснулся; мы только и ждали, пока ты кончишь есть да размышлять.      - Вот и кончил. Нам надо как можно скорей к Зайгордному парому. Только не по дороге, а напрямик.      - Напрямик - это лететь надо, - отозвался Пин. - Пешком пути нет.      - Найдем, - сказал Фродо, - проберемся. Паром к востоку от Лесного Чертога, а дорога забирает влево - вон там, видите? Обходит Болотище с севера и со стороны Заводей выводит на плотину. Но это же сколько миль! Если пройдем прямо - срежем на четверть.      - Дольше едешь - дальше будешь, - возразил Пин. - Местность трудная: болота, бездорожье - уж кто-кто, а я-то знаю. А если ты насчет Черных Всадников, то с ними разницы нет - что на дороге, что в лесу или в поле.      - В лесу и в поле легче спрятаться, - возразил Фродо. - Ждут нас на дороге, а в стороне, глядишь, и разыскивать не будут.      - Ладно! - согласился Пин. - Пойдем прыгать по кочкам: ты впереди, мы за тобой. Только жалко все-таки. Могли бы успеть до закрытия в "Золотой шесток", там расчудесное пиво, лучшее в здешних местах. Давно я его не пробовал.      - Тогда и спорить не о чем! - решил Фродо. - Дольше едешь - дальше будешь, а в кабаке и вовсе застрянешь. Ишь ты, нацелился на "Золотой шесток". Нет, нам бы успеть до заката в Балку. А ты что думаешь, Сэм?      - Я-то что, я как вы скажете, - вздохнул Сэм, подумав о лучшем в Хоббитании пиве.      - Стало быть, договорились, пошли в болото и колючки! - заключил Пин.      Жарко было почти как вчера, облака с запада сулили грозу. Хоббиты спустились по крутому травянистому склону и нырнули в заросли. Им надо было оставить Лесной Чертог по левую руку и наискось пробраться через лес на восточной стороне холма, потом выйти на равнину. А уж там - напрямик к парому, благо препятствий нет никаких, кроме канав да изгородей. Фродо рассчитал, что им идти по прямой миль восемнадцать, не больше. Вблизи заросли оказались куда гуще, чем виделись издалека. Никакой тропы не было; пробирались наобум. Вышли к речке, на глинистый обрыв, поросший колючим кустарником. Речка преграждала путь: чтобы перейти через нее, надо было измызгаться, исцарапаться и вымокнуть.      - Для начала неплохо! - с мрачной ухмылкой заметил Пин.      Сэм поглядел назад - в просвет кустарника еще виден был зеленый гребень лесного холма.      - Смотрите! - шепнул он, схватив Фродо за руку. Путники обернулись и увидели на гребне черного коня, а рядом - черную ссутуленную фигуру.      Назад пути не было. Фродо первым съехал вниз по глине, к прибрежным кустам.      - Вот так! - сказал он Пину. - Что ты, что я - мы оба правы. Напрямик, может, и не ближе, но хороши бы мы были, если б задержались на дороге. У тебя лисьи уши, Сэм, крадется кто-нибудь за нами?      Они замерли и затаили дыхание: погони было не слышно.      - Такой спуск лошадь не одолеет, - объявил Сэм. - Но этот гад, видать, знает, что мы тут спустились. Давайте-ка поторопимся!      Поторопишься тут, как же, - с тяжелыми, громоздкими мешками за спиной сквозь колючую чащобу терновника и ежевики. Лесной гребень заслонял их от ветра, и стояла затхлая духота. Выбравшись наконец на открытое место, они пропотели хоть отжимай, еле передвигали ноги, а расцарапаны были, как разрисованы, и вдобавок потеряли направление. На равнине речка прибралась, сровняла с землей высокие берега и сделалась широкой и мелкой, сворачивая к Болотищу и большой реке.      - Здравствуйте, так это же Плавенка! - запоздало удивился Пин. - Если мы все-таки пойдем, как надумали, то надо сейчас же перейти и сильно податься вправо.      Перешли по мелководью и, спотыкаясь, затрусили по распахнувшейся равнине, огибая камыши. Потом их снова окружили деревья: высокий дубняк вперемешку с вязами и ясенем. Ровно стало идти, под ноги хоть и не смотри, но уж очень смыкались деревья, впереди ничего не разберешь. Ветер взметал палую листву, нависшее черное небо брызнуло дождем. Потом ветер улегся, и обрушился ливень. Они торопились что было мочи, прыгали с кочки на кочку, увязали в грудах прошлогодней листвы, а дождь никак не унимался. Шли молча, то и дело озираясь и поглядывая по сторонам.      Примерно через полчаса Пин сказал:      - Мы, пожалуй, слишком вправо забрали, к югу: давно бы должны были выйти в поле. Знаю я этот лес, он в ширину не больше мили, а мы чего-то все идем и идем.      - Нет уж, больше не будем петлять, - сказал Фродо, - а то совсем заплутаемся. Идем - и ладно. Боюсь я выходить на открытое место.      Минуло еще полчаса. Сквозь рваные тучи проглянуло солнце, и дождь поутих. Было за полдень, а голод не тетка. Они устроились под развесистым вязом, пожелтевшая листва его еще не осыпалась, и у корней было совсем сухо. Эльфы наполнили их фляги давешним бледно-золотистым напитком, свежим, чистым, медвяным. Вскоре они уже смеялись над моросившим дождем, а заодно и над Черными Всадниками. Идти-то оставалось всего ничего.      Фродо привалился спиной к стволу и закрыл глаза. Сэм с Пином, сидя возле, вполголоса завели: А ну - развею тишину, Спою, как пели в старину, Пусть ветер воет на луну И меркнет небосвод. Пусть ветер воет, ливень льет, Я все равно пойду вперед, А чтоб укрыться от невзгод, Во флягу загляну.      - А ну! Во флягу загляну! - чуть громче пропели они - и осеклись.      Фродо вскочил на ноги. С ветром донесся протяжный вой, цепенящий, злобный и унылый. Он перекатывался из дола в дол, наливаясь холодною хищной яростью, и, как тупой бурав, сверлил уши. Они слушали, словно бы оледенев; а вою, не успел он прерваться, ответило дальнее завывание, такое же яростное и жуткое. Потом настала мертвая тишина.      - Странный какой крик, правда? - сказал Пин деланно бодрым, но слегка дрожащим голосом. - Птица, наверно. Правда, не слышал я у нас в Хоббитании таких птиц.      - Не зверь и не птица, - возразил Фродо. - Один позвал, другой ответил - и даже слова были в этом кличе, только жуткие и непонятные. На чужом языке.      Обсуждать не стали. На уме у всех были Черные Всадники, а про них лучше помалкивать, это они уже поняли. Идти - опасно, прятаться - еще опаснее, но куда же денешься, если надо как-то пробраться к парому - да поскорее, чтобы засветло. Они вскинули мешки на плечи и припустились вперед торопливой трусцой.      Вскоре лес кончился; дальше раскинулись луга. Видно, они и правда слишком забрали к югу: за равниной, далеко влево, смутно виднелась Косая Гора по ту сторону Брендидуима. Крадучись выбрались они из-под деревьев и побежали лугом.      Поначалу без лесного прикрытия было страшновато. Далеко позади возвышалось лесистое всхолмье, где они завтракали. Фродо оглядывался, не виден ли там - крохотной черною точкой - недвижный Всадник. Всадника не было. Солнце прожгло облака и опускалось за дальние холмы, яркими закатными вспышками озаряя равнину. Страх отпустил, но тоскливая неуверенность росла. Однако земля была уже не дикая: покосы, пажити. Потом потянулись изгороди с воротами, возделанные поля, оросительные протоки. Все было знакомо, надежно и мирно: обыкновенная Хоббитания. Путники, что ни шаг, успокаивались. Да и река была уже близко, а Черные Всадники остались где-то позади - лесными призраками.      Краем большого, заботливо ухоженного брюквенного поля они подошли к ровному частоколу. За широкой калиткой пролегла прямая колея; невдалеке виднелась рощица, за нею - усадьба. Пин остановился.      - Знаю я, чья это усадьба! - воскликнул он. - Это же хутор Бирюка!      - Из огня да в полымя! - сказал Фродо, отпрянув, будто ненароком оказался у драконьего логова. Сэм и Пин изумленно уставились на него.      - А чем тебе не по душе старый Бирюк? - удивился Пин. - Всем Брендизайкам он друг. Бродяг не любит, псы у него злющие - ну так ведь и места какие, чуть ли не граница. Тут, знаешь, не зевай.      - Это все равно, - сказал Фродо и смущенно рассмеялся. - Да вот боюсь я Бирюка с его собаками - по старой памяти боюсь. Мальчишкой я к нему, бывало, лазил за грибами - и частенько попадался. А в последней раз он отлупил меня как следует, взял за шиворот и показал собакам. "Видите этого злыдня? - говорит. - Как он к нам снова пожалует, ешьте его с потрохами, я разрешаю. А пока - ну-ка проводите". И они шли за мной до самого парома, представляете? У меня душа в пятках трепыхалась, хотя собаки знали, что делали: шли за мной, рычали, но не трогали, раз не велено.      Пин захохотал.      - Ну вот и разберетесь, - сказал он. - Ты же тут вроде жить собрался. Бирюк мужик что надо, ежели к нему за грибами не лазить. Пойдем-ка от калитки напрямую, чтобы видно было, что мы не какие-нибудь бродяги. А встретим его, слово за мной. С Мерри они приятели, да и я с ним всегда ладил как нельзя лучше.      Путники шли гуськом вдоль колеи; вскоре показались тростниковые крыши усадьбы и приусадебных строений. Прочный, ладный, кирпичный дом был обнесен высокой крепкой оградой с дубовыми воротами.      Из-за ворот раздался звонкий дружный лай, потом окрик:      - Клык! Волк! Хват! Ко мне!      Фродо и Сэм замерли, а Пин сделал еще несколько шагов. Ворота приоткрылись, и три громадных пса кинулись к путникам с буйным лаем. На Пина они и внимания не обратили. Двое бросились к Сэму: прижали его к забору и обнюхивали. Третий, огромный и по виду самый свирепый, стал перед Фродо, следя за ним и глухо рыча.      Из ворот вышел толстый, коренастый и краснолицый хоббит.      - Здрасьте! Привет! А позвольте узнать, кто вы такие и чего вам тут надо? - спросил он.      - Привет и вам, господин Бирюк! - сказал Пин. Тот пригляделся.      - Ба, да это никак Пин - господин Перегрин Крол, я хотел сказать! - Бирюк широко ухмыльнулся. - Давненько я вас не видел. Ну, вам повезло, что мы старые знакомые. Я как раз собирался спустить собак. Бродят тут всякие, а сегодня особенно. Ох, близковато к реке, - сказал он, покачав головой. - А этот и вообще невесть откуда пожаловал, чудо-юдо какое-то. Другой раз нипочем его не пропущу. Костьми лягу.      - Это вы о ком? - спросил Пин.      - Да он вам навстречу поехал. Как же вы разминулись? - удивился Бирюк. - Я же говорю - чудище, и вопросы чудные... Да вы бы зашли в дом, поговорим толком. Я как раз и пива наварил.      Ему, видно, хотелось порассказать о пришельце не спеша и подробно.      - А собаки? - спросил Фродо.      - Собаки вас не тронут, коли я им не велю, - рассмеялся хозяин. - Эй, Клык! Хват! К ноге! - позвал он. - К ноге, Волк!      - Это господин Фродо Торбинс, - представил Пин. - Вы его, поди, не помните, но он, было время, здесь жил.      При имени "Торбинс" Бирюк изумленно и пристально поглядел на Фродо. Тот подумал было, что припомнились ворованные грибы и что на него сейчас спустят собак. Но хозяин взял его под руку.      - Ну и дела, - сказал он. - Это же надо, а? О хоббите речь, а хоббит навстречь! Заходите, заходите! Есть разговор.      Все расселись у широкого камина. Хозяйка принесла пиво в корчаге' и разлила по четырем кружкам. Пиво было - вкуснее некуда, так что Пин даже застыдился своих слов про "Золотой шесток". Сэм прихлебывал осторожно: мало ли чего наварят в здешних местах. И хозяина его здесь обидели - давно, правда, а все-таки.      Поговорили о погоде, об урожае (вообще-то не хуже обычного); потом Бирюк грохнул кружкой по столу и оглядел гостей.      - Ну, господин Перегрин, - спросил он, - откуда идете, куда путь держите? Ежели ко мне, то чуть-чуть стороной не обошли.      - К вам, да не совсем, - отвечал Пин. - Правду сказать, коли уж вы все равно догадались, то мы к вам невзначай угодили. Заблудились в лесу по пути к парому.      - Торопились, так лучше бы дорогой, - заметил хозяин. - Хотя не в этом дело. Вы, господин Перегрин, ладно уж, гуляйте у меня туда-сюда невозбранно. И вы тоже, господин Торбинс... Хотя насчет грибов-то вы как? Все так же? - Он загоготал. - Да, вот видите, помню, помню мальчонку Фродо Торбинса. Ох и разбойник же был! Фамилию-то вашу я, правда, забыл - да мне напомнили. Сегодняшний, он, думаете, о чем выспрашивал?      Они ждали, сдерживая нетерпение.      - Да-а, - неторопливо и с удовольствием сказал Бирюк, - подъехал на вороном к воротам - незаперты были - и в двери суется. Черный, весь в черном, лица не видать, словно боится, что узнаю. Я думаю:      "Ишь ты какой! Чего приперся-то к нам в Хоббитанию?" Граница рядом, разные шастают; таких, правда, отродясь не видывал. Выхожу к нему. "Ну, - говорю, - здрасьте, в чем дело? Это вы не туда заехали, давайте-ка обратно на дорогу".      Что-то он мне не понравился; тоже и Хват - выбежал, понюхал, хвост поджал и скулит. А тот, черный, сидит не шелохнется. "Я издалека, - говорит, глухо, будто без голоса, и кажет на запад, через мою, стало быть, землю. - Торбинс здесь?" А сам шипит, сопит и клонится на меня. Клонится, а лица-то нет - дырка под башлыком, и все, меня аж дрожь пробрала. Ну, дрожь дрожью, а чего он лезет куда не просят?      "Давай-давай отсюда! - говорю. - Какие тебе здесь Торбинсы! Не туда заехал. Торбинсы, они в Норгорде живут, заворачивай обратно, только не по моей земле, - говорю, - а дорогой".      "Торбинса там нет, - шепчет, а шепот у него с присвистом. - Торбинс сюда поехал. Он здесь, близко. Скажешь, когда он появится, - золота привезу".      "Вези, вези, - говорю, - только не мне. Убирайся-ка подобру-поздорову, а то, смотри, собак спущу".      Он зашипел, вроде как в насмешку, и на меня конем. Я еле успел отскочить, а он дал шпоры, выбрался на дорогу, и поминай как звали... Ну а вам-то куда надо?      Фродо глядел в огонь и думал: как же теперь до парома-то?      - Не знаю, что вам и сказать, - замялся он.      - Не знаешь - послушай, чего тебе скажут, - посоветовал Бирюк. - Эх, господин Фродо, господин Фродо, и что вас понесло в Норгорд? Дурной там народ! (Сэм заерзал на стуле и сурово поглядел на Бирюка.) Вот и всегда-то вы так - нет бы сначала рассудить да посоветоваться. Услышал я, помню, что вы отбились от прямой родни, от Брендизайков, и пристали к троюродному деду, - ну, говорю, добра не жди. Старый Бильбо кашу заварил, а расхлебывать вам. Он богатства-то, поди, не трудами праведными в дальних краях раздобыл. А теперь и нашлись такие тамошние, которым очень стало интересно: чьи это драгоценности зарыты у него в Норгорде?      Фродо смолчал: сварливый Бирюк угодил в самую точку.      - Так-то вот, господин Фродо, - продолжал тот. - Хорошо хоть, у вас ума хватило вернуться в родные края. Послушайте-ка доброго совета: вернулись - и живите себе тихо-мирно, с чужаками не якшайтесь. У вас и здесь друзей хватит, верно говорю. А коли тот черный снова заявится, я уж с ним разберусь - хотите, скажу, что вы навсегда уехали из Хоббитании, а то и вовсе померли. Да они и не за вами небось охотятся, а за господином Бильбо - незачем вам было фамилию-то менять!      - Пожалуй, что и так, - согласился Фродо, не отрывая глаз от огня.      Бирюк задумчиво глянул на него.      - Вы, я вижу, своей головой жить хотите, - заметил он. - И то сказать: пора уж. Да и про этого черного вы, поди, больше моего знаете, вряд ли я вас очень-то удивил. Знаете - и ладно, держите про себя, я не любопытный. А на душе у вас, видать, неспокойно. Думаете, как бы по-тихому добраться до парома, так?      - Думаю, - признался Фродо. - Только думать тут нечего, надо идти, и будь что будет. Спасибо вам за доброту вашу! Я ведь вас и ваших собак, не поверите, тридцать лет побаивался. Сдуру, конечно: был бы у меня надежный друг. Эх, жалко мне от вас уходить. Ну, может, еще наведаюсь, тогда и посидим.      - Милости просим, - сказал Бирюк. - А пока вот чего. Время к закату, нам пора ужинать, мы ведь ложимся и встаем вместе с солнцем. Может, поужинаете у нас?      - Большое спасибо, - отозвался Фродо. - Только, боюсь, медлить нам нельзя. Уж и так еле-еле к ночи доберемся до переправы.      - Та-та-та, ух, спешка, слова сказать не дадут. А я о чем: поужинаем, у меня есть крытая повозка, вот я вас и довезу. Оно и быстрее будет, и надежнее, а то мало ли что.      Это меняло дело, и Фродо согласился - к великому облегчению своих спутников. Солнце почти скрылось за холмами, сумерки густели. Явились двое сыновей и три дочери Бирюка; громадный стол накрыли мгновенно, еды хватило бы на добрую дюжину гостей. Принесли свечи, разожгли камин. Пива было сколько угодно, главное блюдо, тушеные грибы с ветчиной, подобрали дочиста. Собаки лежали у огня и обгладывали кости.      После ужина Бирюк и его сыновья ушли с фонарями готовить повозку. Когда гости вышли, на дворе было совсем темно. Они уложили мешки и пристроились сами. Бирюк хлопнул вожжами по бокам двух откормленных пони. Жена его стояла в освещенных дверях.      - Ты сам-то поосторожней! - крикнула она. - С чужими не задирайся, довезешь - и прямо домой.      - Ладно, - сказал он, и повозка выехала за ворота. Ночь была тихая, совсем безветренная, но прохладная. Ехали медленно, без фонаря; до плотины - по дороге, а там - насыпью. У перепутья Бирюк слез, поглядел туда-сюда - темнота непроглядная, и ни звука. Речной туман клубился над запрудой и расползался по полям.      - Ишь, темень, - сказал Бирюк. - Ну, обратно-то я фонарь зажгу, а сейчас так.      До парома было больше пяти миль. Хоббиты сидели, плотно укутавшись в плащи; слышен был только скрип колес да перестук копыт. Фродо казалось, что повозка не едет, а едва ползет. Пин клевал носом; Сэм настороженно глядел в туман.      Наконец справа смутно забелелись два высоких столба - поворот к парому. Бирюк натянул вожжи; повозка приостановилась на повороте и съехала под гору. Снова миг тишины... а потом все услышали тот самый звук, который боялись услышать, - клацанье копыт. Оно приближалось от реки.      Бирюк соскочил с передка, обхватив лошадиные шеи, чтобы пони не фыркали, и уставился в туманный мрак. Крепь-крап, крепь-крап - хрупали копыта, и этот звук гулко отдавался в тихом вечернем воздухе.      - Вы лучше спрячьтесь, сударь, - торопливо посоветовал хозяину Сэм. - Лягте на дно повозки и накройтесь там ветошью, а мы уж этого Всадника как-нибудь спровадим. - Он выпрыгнул из повозки и встал рядом с Бирюком. Всадники так всадники - только пусть сначала его затопчут.      Крап-креп, крап-креп. Сейчас наедет.      - Эй, там! - хрипло крикнул Бирюк. Клацанье копыт стихло. За несколько шагов проступили очертания всадника в плаще.      - Ну-ка стоп! - приказал Бирюк. Он швырнул вожжи Сэму и шагнул вперед. - Стой где стоишь! Чего тебе надо, куда едешь?      - Я за господином Торбинсом. Вам такой не попадался? - глухо спросил чей-то голос, очень знакомый... Ну конечно же - Мерри Брендизайк. Из-под плаща показался фонарь и осветил изумленное лицо Бирюка.      - Господин Мерри! - воскликнул он.      - Он самый. А вы думали кто? - спросил Мерри, появляясь из тумана и встряхивая поводьями.      Страх сразу пропал: перед ними был всего-навсего хоббит верхом на пони, укутанный в шарф.      Фродо выпрыгнул к нему из повозки.      - Нашлись, пропащие! - весело сказал Мерри. - А я уж думал, вы где-нибудь застряли, к ужину не поспеете. Да тут еще туман поднялся. Ну, я и поехал осматривать овраги, а то ведь свалитесь - кто вас вызволит? И вот бывает же - разминулись. А вы-то где их нашли, господин Бирюк? На плаву в утином пруду?      - Да они просто шли не тем путем, - объяснил тот. - Я чуть было на них собак не спустил; погодите, сами вам расскажут. А теперь, значит, извините, господин Мерри, господин Фродо и прочие, мне домой надо. Жена ведь, сами понимаете, а ночь-то вон какая темная.      Он подал повозку назад и развернул ее.      - Всем, стало быть, доброй ночи, - сказал он. - Надо же, денек выдался, рассказать - не поверят. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, - вам-то еще, конечно, добираться... да и мне тоже; ну, поглядим.      Он зажег фонари и выпрямился во весь рост. А потом вдруг достал огромную корзину из-под сиденья.      - Чуть не забыл, - добавил он. - Тут вот от жены кое-что, может, пригодятся - с особым приветом господину Торбинсу!      Они проводили глазами тусклые фонари, быстро канувшие в глухую ночь. Неожиданно Фродо рассмеялся: он учуял из плотно закрытой корзины сытный запах жареных грибов.    V. Раскрытый заговор      - Что ж, поторопимся и мы, - сказал Мерри. - Я уж вижу, вам шутить некогда, на месте поговорим.      И хоббиты припустились вниз прямой дорогой - ровной, накатанной, обложенной большими белеными камнями. Сотня-другая шагов, и они вышли к реке, на широкую пристань, возле которой покачивался грузный бревенчатый паром. Причальные сваи светлели под двумя высокими фонарями. На берег наползала белесая мгла; но вода впереди была черная, только в камышах - молочные завитки тумана. За рекой туман редел.      Мерри провел пони по паромным мосткам, следом сошли остальные путники. Он неторопливо оттолкнулся длинным шестом, и между паромом и пристанью поплыли мощные, медленные струи Брендидуима. Восточный берег был крут; от причала мерцающей цепочкой фонарей отходила извилистая дорожка; на Косой горе перемигивались в тумане красные и желтые огоньки: окна Хоромин-у-Брендидуима, древней усадьбы Брендизайков.      Давным-давно Горемык Побегайк, глава стариннейшего в Болотище, а то и во всей Хоббитании семейства, переплыл реку, которая поначалу была хоббитанской восточной границей. Он выстроил (и вырыл) Хоромины и стал из Побегайка Брендизайком, правителем почти что независимого края. Семейство его плодилось и множилось, правил он долго-долго, постройки первоначального поместья со временем заняли все склоны горы, и стало у Хоромин три роскошных подъезда, много других дверей и около сотни окон. Брендизайки и их многочисленные родичи принялись сначала рыть, а потом и строить, и застроили всю округу. Закладкой Хоромин началась история Забрендии, густо населенной и почти независимой области Хоббитании, полоски земель между рекой и Вековечным Лесом. Главное здешнее селение, сгрудившееся на всхолмье за Хороминами, именовалось Зайгордом.      Жители Болотища подружились с Брендизайками, и власть Управителя Хоромин (так именовался глава семейства) признавали все до одного хуторяне от Заводей до Камышовника. Однако в доброй старой Хоббитании жители Заячьих Холмов слыли чудаками, если не чужаками. Хотя, если рассудить здраво, они мало в чем отличались от хоббитов из четырех уделов. Разве что в одном: любили плавать на лодках, а некоторые даже и без лодок.      С востока никакого заслона поначалу не было, но потом Брендизайки поставили высокую изгородь и назвали ее Отпорной Городьбою. Она была поставлена давным-давно и с тех пор ушла ввысь и разрослась вширь: ее подправляли из года в год. Лукою выгибалась она от Брендидуимского моста до самого устья Ветлянки - миль двадцать с лишком. Защищать-то защищала, но, к сожалению, не очень. Лес так и норовил подобраться к Городьбе, и в Забрендии запирали на ночь входные двери, чему в Хоббитании даже верить не хотели.      Паром тихо подплывал к чужому берегу. Переправа была в новинку только Сэму, и ему казалось, что речные струи отделяют его от былой жизни, оставшейся в тумане: впереди зияла черная неизвестность. Он почесал в затылке и подумал: "Вот ведь неймется-то! Жили бы да жили!"      Хоббиты спрыгнули с парома. Мерри зачаливал, а Пин уже вел пони по дорожке. Сэм в последний раз оглянулся на Хоббитанию и сиплым шепотом вымолвил:      - Глянь-ка, сударь? Кажется мне, что ли?      На дальней пристани, в тусклом свете фонарей, кто-то появился - кто-то или что-то, черный живой мешок, колыхавшийся у причала. Сперва он ползал и словно бы обнюхивал пристань, а потом попятился и скрылся в тумане за фонарями.      - Это что еще за новости в Хоббитании? - вытаращил глаза Мерри.      - Это за нами по пятам, - сказал Фродо. - И больше пока не спрашивай. Скорее! - Они взбежали по дорожке наверх, оглянулись на туманный берег и ничего не увидели.      - Спасибо, хоть лодок больше нет на западном берегу! - сказал Фродо. - А верхом можно переправиться?      - До Брендидуимского моста миль двадцать - разве что вплавь, - сказал Мерри. - Только я в жизни не слыхал, чтобы здесь на лошадях переплывали реку. А кто верхом-то?      - Потом скажу. Когда дверь запрем.      - Потом так потом. Вы с Пином дорогу знаете: я тогда на пони к Толстику - вас небось еще ужином корми.      - Мы вообще-то поужинали у Бирюка, - сказал Фродо, - но можем и еще раз.      - Вот обжоры! Давай корзину! - потребовал Мерри и скрылся в темноте.      До Кроличьей Балки было не так уж близко. Они оставили по левую руку Косую гору с Хороминами и вышли на дорогу - главную, от Брендидуимского моста на юг. Полмили к мосту - и они свернули вправо, еще миля-другая проселком - и подошли к узким воротам в частой ограде. Дом стоял в стороне от прочих - за то и был выбран, - длинный, приземистый, с дерновой крышей, пучеглазыми оконцами и большой круглой дверью.      От ворот шли в темноте по мягкой зеленой тропке: ни луча не пробивалось из-за ставен. Фродо постучался; отворил Толстик Боббер, и домашний свет озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Напротив был коридор в глубь дома. Из коридора появился Мерри.      - Ну, что скажете? - спросил он. - Мы хоть и на скорую руку, но постарались, чтобы все было как дома. А ведь приехали-то вчера вечером - такой был ералаш!      Фродо огляделся. И правда как дома. Его любимые вещи - любимые вещи Бильбо, если на то пошло, - все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно, уютно, спокойно - и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он... Фродо снова испуганно подумал: "Как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро, сейчас - нет, завтра. И объяснения не отложишь".      - Удивительно! - воскликнул он, сглотнув трудный комок. - Точно никуда и не уезжал.      Они скинули мешки и повесили плащи, Мерри повел их по коридору и отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.      - Неужели баня? - восхитился Пин. - Ай да Мериадок!      - Чья очередь? - спросил Фродо. - Сначала кто старше или кто быстрее? Вы так и так второй, сударь мой Перегрин.      - А ну-ка прекратите! - одернул их Мерри. - Ишь надумали - начинать новое житье со свары! Чтоб вы знали, так там три ушата и котел кипятку. Кстати - может, пригодятся - полотенца, мыло и прочее. Обливайтесь и отмывайтесь, да поживей!      Мерри с Толстиком отправились на кухню довершать приготовления к ночному ужину. Через коридор из умывальной наперебой доносились обрывки песен, галдеж и плеск. Потом все перекрыл голос Пина: тот горланил излюбленную банную песню Бильбо. Эй, пой! Окатись Горячей Водой! Пот и заботы походные смой! Только грязнуля да квелый злодей Не возносят хвалу Горячей Воде! Сладок напев ручьев дождевых, Питающих корни трав луговых, Но жгучий пар над Горячей Водой Слаще, чем аромат над лучшей едой! Пенный, терпкий глоток пивка Слаще воды из горного родника, Когда окатишь себя с головой Белой от пара Горячей Водой! Сладко целует небо фонтан, Нежный и стройный, как девичий стан, Но слаще, чем поцелуи дев молодых, Струи кусачей Горячей Воды!      Раздался шумный всплеск и крик Фродо: "Эй ты!"      Похоже, Пин ухитрился чуть не разом выплеснуть на себя и на пол весь свой огромный ушат. Мерри подошел к дверям.      - Ну вы, грязнули! - позвал он. - Как насчет поужинать и хлебнуть пивка?      Фродо вышел, причесываясь. Мерри сунул нос в дверь.      - Ничего себе! - воскликнул он. На полу можно было плавать. - Это вы, голубчик Перегрин, натворили? Все вытрите досуха - а не поспеете к ужину, значит, такая ваша судьба.      Ужинали на кухне, за столом возле большого камина.      - Ну, грибов-то вы уже наелись? - спросил Толстик без особой надежды.      - Наелись и еще поедим! - крикнул Пин.      - Грибы мои! - объявил Фродо. - Их изготовила лучшая хозяйка на свете - госпожа Бирючиха. Уберите лапы, я вам сам положу.      Хоббиты очень любят грибы, даже больше нашего. Поэтому юный Фродо и повадился когда-то лазить к Бирюку. Но сейчас грибов было вдоволь, по-хоббитски. И кроме грибов снеди хватало, так что даже Толстик Боббер под конец облегченно, хотя и с трудом вздохнул. Они отодвинули стол и расположились в креслах у огня.      - Потом приберемся, - сказал Мерри. - Давайте рассказывайте. Ишь какие - у них приключения, а тут работай. Ну-ка, с начала до конца, а особенно про Бирюка - что он, свихнулся? В чем дело-то? Я чуть не обалдел - это чтобы он чего-нибудь испугался?      - Испугаешься тут, - прервал неловкое молчание Пин. - Поглядел бы я на тебя: куда ты, туда и они - Черные Всадники.      - Какие такие Всадники?      - Черные на черных конях, - объяснил Пин. - Фродо, видно, говорить не желает - ну так я вам расскажу.      И он рассказал про их путешествие от самого Норгорда. Сэм кивал головой, покашливал и поддакивал. Фродо молчал.      - Я бы наверняка подумал, что ты все это сочиняешь, - сказал Мерри, - если б не видел своими глазами ту мерзость на пристани. И если бы не слышал голоса Бирюка. А ты что скажешь, Фродо?      - Из него всю дорогу слова было не выжать, - пожаловался Пин. - В молчанку играет, а толку-то: даже Бирюк догадался, что все беды - от сокровищ дяди Бильбо.      - Пусть себе гадает, - буркнул Фродо. - В точности ему ничего не известно.      - Это как сказать, - возразил Мерри. - Старик дошлый: на уме у него куда больше, чем на языке. Он и по Вековечному Лесу, говорят, побродил в свое время - и вообще чего только не знает! Ты хоть скажи, Фродо, догадался-то он правильно?      - Ну... - Фродо помедлил. - Кое-что он сообразил верно. Все это связано с тогдашними приключениями Бильбо, и Всадники ловят, а вернее, разыскивают его иди меня. И раз на то пошло, скажу еще, что дело совсем нешуточное и очень опасное. Здесь не укрытие, и спрятаться мне негде. - Он оглядел окна и стены так, словно они вот-вот исчезнут. Трое молодых хоббитов обменялись многозначительными взглядами.      - Наконец-то, - прошептал Пин.      - Да! - сказал Фродо и решительно выпрямился. - Пора, хватит откладывать. У меня для вас грустная новость, не знаю только, с чего начать.      - Уж так и быть, - спокойно предложил Мерри, - давай я за тебя начну.      - Ты - за меня? - воззрился на него Фродо.      - Вот-вот, а ты послушай. У тебя сейчас тяжело на сердце: трудно ведь так сразу прощаться. Ты, конечно, давно собирался уйти из Хоббитании, да все откладывал; но вот подкралась большая беда, и раздумывать стало недосуг. Пошел, а в путь тебе совсем не хочется. Нам тебя очень жалко.      Фродо раскрыл было рот, потом закрыл - и глядел так изумленно, что они расхохотались.      - Фродо, старина! - воскликнул Пин. - Ты что, и правда думал, что всем нам заморочил голову? Куда тебе: и старался-то не очень, и мозгов-то не хватит. Ты уж с апреля в путь собираешься. Ходишь, бормочешь:      "Когда-то снова увижу эту долину?" - и всякое такое. Да еще притворяешься, что деньги, мол, на исходе, а кому, подумать, Торбу продал - Лякошелям!..      - Вот тебе раз, - протянул Фродо. - А я-то думал - я такой осторожный и скрытный. Что бы, интересно, сказал на это Гэндальф? Так, значит, весь Норгорд только о моем отъезде и говорит?      - Глупости! - возразил Мерри. - Хоть и ненадолго, но пока что тайна твоя известна одним нам, заговорщикам: мы ведь тебя знаем как облупленного, пойми. Ты о чем-нибудь думаешь, а у тебя на лице все и написано. Правду сказать, я очень к тебе приглядывался, когда Бильбо ушел, потому что понял: и этот уйдет, дай срок. Очень мы боялись, что ты улепетнешь от нас потихоньку. Весну и лето мы с тебя глаз не спускали, все взвесили и решили. Ты от нас так просто не удерешь, не надейся!      - Ничего не поделаешь, дорогие мои друзья, - сказал Фродо. - Вам горько, мне еще горше, но отговаривать меня не надо. Раз уж вы догадались, так лучше помогите или хотя бы не мешайте.      - Да ты не понял! - крикнул Пин. - Кто тебя держит - иди, а уж мы как-нибудь от тебя не отстанем, я и Мерри. Сэм замечательный малый, он за тебя дракону пасть порвет, если дотянется. Только ведь тебе одного спутника мало будет, путешествие-то опасное.      - Дорогие мои, хорошие хоббиты! - дрогнувшим голосом воскликнул Фродо. - Ну разве могу я на это согласиться? Я тоже давно все обдумал и решил. Опасное, говорите, путешествие? Гораздо хуже! Это вам не поход за сокровищами, не прогулка "Туда и Обратно". Смерть со всех сторон и за каждым поворотом.      - Спасибо, объяснил, - насмешливо отозвался Мерри и вдруг отчеканил: - Потому-то мы с тобой и пойдем. Мы знаем, какое это страшное Кольцо, вот и хотим помочь тебе против Врага.      - Кольцо?! - проговорил вконец ошеломленный Фродо.      - Да, Кольцо, - сказал Мерри. - Ну, Фродо, ты, "видно, думаешь, что друзья у тебя - полные олухи. Да я про Кольцо знаю уж столько лет, знал еще при Бильбо, но раз ему угодно было секретничать, так и я не болтал. Бильбо я знал хуже, чем тебя: и сам был куда моложе нынешнего, и он куда хитрей твоего. Но была и на него проруха - хочешь, расскажу?      - Рассказывай, - слабо отозвался Фродо.      - Попал он в проруху из-за Лякошелей. Однажды, за год до Угощения, шел я по дороге и завидел впереди Бильбо. Я за ним, а тут, извольте, вдали показались Лякошели, идут навстречу. Бильбо попятился, сунул руку в карман, и вдруг - на тебе - исчез! Я так обалдел, что сам чуть не забыл спрятаться; потом опомнился, прыг через ограду и плюх в траву. Лякошели прошли, а на пустой дороге спокойненько возникает Бильбо и сует в карман что-то золотое, блестящее.      Мне, конечно, стало интересно. Да что там, я прямо шпионить за ним начал. Судите, как знаете, - такой уж я был любопытный в свои восемнадцать лет. Увы, Фродо, надо еще признаться, что я один во всей Хоббитании - кроме тебя, конечно, - видел даже записки Бильбо.      - И записки? - вскричал Фродо. - Да что же это в самом деле! Неужели ничего нельзя сохранить в тайне?      - Почему, можно, но не от всех, - сказал Мерри. - Я, правда, одним глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу ока.      Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У тебя они, кстати, не с собой?      - Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.      - Да, ну так вот, - продолжал Мерри, - я что знал, то держал про себя до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый выложил, что ему известно. Ты ведь молчун вроде Гэндальфа - тот, правда, еще хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай, не скрою и, ладно уж, покажу.      - Покажи, где он? - сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал, что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.      - Давай, Сэм, не стесняйся! - позвал Мерри, и Сэм встал, виновато опустив руки, красный до ушей. - Вот кто у нас главный добытчик сведений! И немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды в рот набрал - честность ему, видите ли, не позволяет.      - Сэм! - только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться, сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак дураком.      - Я, сударь! - испуганно объявил Сэм. - С вашего позволения, сударь! Я ведь потому, что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один, мол, пойду, а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!      - На кого уж теперь надеяться, - проворчал Фродо, и Сэм опустил несчастные глаза.      - Смотря что ты имеешь в виду, - возразил Мерри. - Можешь надеяться, что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется, вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя бросим и ты пойдешь один - на это не надейся. Глупый ты, Фродо, - мы же твои друзья! И в путь собрались не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а не возьмешь - все равно пойдем.      - И вы уж простите, сударь, - прибавил Сэм, - только эльфы-то вам что посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не так?      - Так-то так, - сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. - Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! - добавил он, обернувшись к заговорщикам. - Ну, разбойники! - Он невольно фыркнул и развел руками. - Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.      - Сказано - сделано. Атаману Фродо и всей шайке его - ура! - закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо.      А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню, сочиненную, конечно, заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо: Ур-ра! Споем, друзья, втроем, Прощай, очаг и отчий дом! Сквозь ветер злой, дожди и зной Мы до Раздола добредем! Туда, где эльфы с давних пор Живут в тени туманных гор, Мы побредем, покинув дом, Лихим врагам наперекор! А что потом - решим потом, Когда в Раздоле отдохнем, - Нелегок долг, и путь далек, Но мы вернемся в отчий дом! Близка рассветная пора! Нам в путь пора! Нам в путь пора!      - Неплохо спето! - заметил Фродо. - Но уж ежели так, то дел у нас хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не будет.      - Крыша крышей, а песня песней, - сказал Пин. - Так ты что, и правда думаешь в путь до рассвета?      - Пока не решил, - ответил Фродо. - Я боюсь Черных Всадников и боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд мне опять же задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал, да не пришел. Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй: долго ли нам собираться? Путь - сами знаете...      - На второй вопрос ответ готов, - сказал Мерри, - хоть через час. Я уж все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?      - Да вы, я вижу, опытные заговорщики, - восхитился Фродо. - Но, может, все-таки денек подождем Гэндальфа?      - Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди, - сказал Мерри. Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да застряли, наверно, у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И сторожа по ночному времени никого не пустят, проси не проси. Разве что прорвутся силой, но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и днем-то не очень пустят, тем более каких-то черных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия - не крепость, сам понимаешь.      Фродо задумался.      - Вот как мы сделаем, - сказал он наконец. - Выходим завтра чуть свет. Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон - я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо уйти, как под землю нырнуть.      - Это же вам путь только через Вековечный Лес! - с ужасом воскликнул Толстик. - Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то Черные Всадники!      - Вот ты и подумай на досуге, - посоветовал ему Мерри. - Страшно это, конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут - повезет, так и всякая погоня нас потеряет.      - Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? - взвизгнул Толстик. - Покамест никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда никто не ходит.      - Ну как - никто?! - сказал Мерри. - Брендизайки ходят: не каждый день, конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней ходил - давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днем, когда деревья спят.      - Ваше дело, ваше дело! - замахал руками Фредегар. - По мне, так страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нем рассказывают, лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня-завтра объявится, я ему все про вас расскажу.      Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что окажется где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем, заговорщики не собирались брать его с собой: по плану ему надлежало стеречь дом и сбивать с толку любопытных - притворяться, что господин Торбинс здесь, пожалуйста, только вышел. На всякий случай были наготове даже старые костюмы из Торбы; Толстик их наденет, авось его и примут за Фродо. Никто не подумал, что это самая опасная роль.      - Прекрасно! - сказал Фродо, разобравшись в заговорщицких замыслах. - Как бы мы иначе оповестили Гэндальфа? Вряд ли эти Всадники умеют читать, и все же я не рискнул бы оставить письмо. А коли Толстик будет на месте, так и думать нечего: уж Гэндальф-то за нами угонится. Стало быть, с утра в Вековечный Лес!      - Мне один леший, - сказал Пин, - в Лес так в Лес. Ох, не завидую Толстику - вот поглядит он на Черных Всадников.      - А я тебе не завидую, - отозвался Фредегар. - Зайдешь в Лес - обратно запросишься, да поздно будет.      - Ладно, хватит спорить, - сказал Мерри. - Нам еще надо прибраться и кое-что упаковать. Я ведь вас затемно разбужу.      Когда Фродо наконец улегся, он никак не мог заснуть. Ноги ныли; спасибо, хоть завтра верхом. Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и казалось ему, что он смотрит сверху, из окна, в лесную темень, а у корней деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари - и наверняка до него доберутся.      Издалека донесся шум: ветер, наверно, пробежал по листьям. Нет, понял он, это не ветер, это дальнее Море, а шума волн он никогда наяву не слышал - только во сне. А потом окна не стало - простор. И никаких деревьев. Вокруг шелестел черный вереск, соленый запах щекотал ноздри. Фродо поднял глаза и увидел высокую белую башню на крутой скале. Ему хотелось взобраться туда, чтобы поглядеть на Море, он стал карабкаться по склону, но вдруг небо озарилось молнией и грянул гром. Продолжение следует... Уважаемые подписчики!     В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Борис Васильев "Не стреляйте в белых лебедей" Марио Пьюзо "Крестный отец" Колин Маккалоу "Поющие в терновнике" Сергей Лукьяненко "Ночной дозор" Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Мировая литература Ваши пожелания и предложения