Глава 3. Генеральный штаб МО СССР.
Москва. 10 марта 1989г.
Генерал Ведерников со злостью выбил щелчком указательного пальца сигарету марки «ВТ» из жесткой картонной пачки. Самойлов, торопливо опережая движение шефа, нажал на кнопку массивной бронзовой зажигалки, стоявшей в углу большого «министерского» стола. Генерал нахмурился. Андрею Анатольевичу было уже под шестьдесят, он относился к старой офицерской школе и подхалимаж со стороны подчиненных терпел с трудом. Однако подполковник Самойлов, на правах адъютанта, имел право находиться рядом с креслом хозяина кабинета
и, зачастую, стремительно выполнял за него те действия, которые генерал привык исполнять сам.
Андрей Анатольевич с тоской подумал о своем бывшем адъютанте – полковнике Стрельникове, с которым проработал бок о бок последние пятнадцать лет. Недавно он узнал, что ушедший на пенсию Стрельников скончался и был вывезен родственниками на свою историческую родину в Белоруссию для захоронения.
Впрочем, Самойлов был довольно неплохим исполнителем, штабную работу знал и поручения выполнял быстро и грамотно.
- Что случилось, Андрей Анатольевич,- участливо спросил адъютант, - опять новая вводная?
- Твоя проницательность, Саша, тебя до добра не доведет, - усмехнулся генерал. - Не любят у нас в конторе смышленых адъютантов.
Самойлов принял фразу генерала за комплимент и улыбнулся, довольный собой.
Генерал Ведерников отвечал за своевременный вывод ограниченного контингента советских войск из Чехословацкой Советской Социалистической Республики, а точнее говоря, за то, чтобы оперативная обстановка, связанная с запланированным выводом войск, не сорвала высочайше установленные сроки этого самого вывода.
Заботиться генералу было о чем. 29 ноября 1989 года завершился финальный этап драмы, прозванной журналистами «крахом КПЧ» . Иными словами, законодатели «братской» Чехословакии под нажимом массовых выступлений диссидентски настроенного населения были вынуждены исключить из конституции страны статьи о руководящей политической роли этой самой КПЧ.
Данное событие ставило жирную точку в надеждах военно-политической и партийной элиты «первой страны советов» видеть эту непокорную республику в рядах участников умирающего блока Варшавского договора, впрочем, и в рядах любого другого потенциального блока своих политических единоверцев. Последовавшее за тем избрание 27 декабря 1989 Вацлава Гавела президентом Чехословакии также не добавляло оптимизма советским бонзам.
Прославленный диссидент, непримиримый борец с коммунистическим режимом, Вацлав Гавел одним из ключевых вопросов внутренней политики государства поставил вопрос незамедлительного вывода советских войск из республики.
Вместе с тем, в правительстве и парламенте «обновленной» Чехословакии все громче зазвучали голоса «горячих голов», требовавших в качестве компенсации за вред, нанесенный стране советским военным присутствием, конфисковать материально-техническую базу советской группировки и отправить войска восвояси чуть ли не пешком. Эти голоса зазвучали еще яростнее, когда Горбачев озвучил предварительное решение о выводе войск и обозначил «незамедлительные» сроки этого вывода.
Иными словами, «бархатная» революция в Чехословакии грозила сильно изменить свою мягкую и ласковую фактуру.
- Вот что, подполковник, - вновь нахмурился генерал, - подготовь-ка мне материалы по всему перечню специальных вооружений тактического назначения, проходивших через наше ведомство на комплектование Центральной группы войск.
- За какой период времени собрать?
- За весь период пребывания этой группы в ЧССР, - буркнул генерал и ядовито посмотрел на Самойлова. - Эти материалы нужны мне через два часа для совещания. Все, выполняй.
- Товарищ генерал-лейтенант, - чуть не поперхнулся Самойлов, - это же придется поднимать архивы аж с 1968 года. Надо ехать в спецхран, предварительно звонить туда, заказывать подборку, оформлять допуски … За два часа никак не уложиться.
- Ничего, уложишься, - отрезал Ведерников. - Начни поиски с железа, имеющего радиационную начинку, далее – боевые отравляющие вещества, высокоточные средства наведения, модифицированные комплекты для спецназа, потом - все прочее. Давай, свободен.
Самойлов сокрушенно развернулся на паркете и быстро вышел из кабинета.
Генерал сумрачно посмотрел на тлеющий в пальцах окурок, раздраженно раздавил его в пепельнице и, связавшись по интеркому с секретарем, потребовал соединить себя с генерал-полковником Дрониным, чье управление в рамках Министерства обороны отвечало за ядерное боекомплектование Вооруженных сил СССР. Напольные часы отбили час дня.
Прошло всего четыре часа рабочего времени понедельника, а генерал чувствовал себя уже уставшим, испытывая непреодолимое желание удалиться в комнату отдыха и прилечь на удобный кожаный диван.
Зазвенел телефон внутренней связи и генерал, тряхнув головой, снял трубку.
- Слушаю, Ведерников.
- Это я тебя слушаю, - раздался в трубке добродушный бас Дронина.
- Здравствуй, Федор Семенович, поговорить бы надо о делах отечества, ты как?
- Это можно, - оживился генерал. Ведерников с Дрониным были очень дружны. Они прослужили бок о бок двенадцать лет, их дачи стояли рядом, и генералы частенько на выходных за удочкой и «рюмкой» чая обсуждали грядущую пенсию, перспективы вооруженных сил, внешнюю и внутреннюю политику и еще черт знает что.
- Приезжай ко мне минут через двадцать, потолкуем.
Через полчаса Ведерников уверенной походкой прошествовал по коридору третьего этажа, лифтом спустился на первый и вышел через просторный холл на улицу к уже прогретому служебному автомобилю…
***
Секретарь Дронина, Вера, очаровательно улыбнулась генералу: седовласый мужественного вида воин ей очень импонировал - и доложила своему шефу о прибытии Ведерникова.
- Здорово, Федор Семенович! Хочу с тобой обсудить одну ситуевину, которой меня сегодня Сам с утра огорошил.
- Ну, вечно ты, Андрюш, со своими заморочками нарушаешь регламент дружеской беседы, - огорчился Дронин. - Я с тобой хотел сперва предстоящие выходные обсудить. Говорят, на Клязьме сейчас такая рыбалка, что удочка не нужна, рыба сама в лодку прыгает. Может, махнем в субботу, всего-то расстояния - два хрена по карте, ты как?
- Рыбалка это хорошо, - рассеянно буркнул Ведерников. - Только давай, Семеныч, Бога ради, обсудим сперва мой вопрос, ей-ей, ни о чем сейчас больше думать не могу.
- Напрасно, - философски заметил Дронин. - Учитывая наш возраст, скорую отставку и тотальный бардак в стране, думать надо больше о рыбалке и о внуках, чем о проблемах говенного главнокомандования.
Ведерников слушал эту тираду, обреченно потирая виски. Дронин был известен всему генштабу и далеко за его пределами, как дожидающийся пенсии философ и «пофигист», не стеснявшийся на полуофициальных мероприятиях «посылать» кого угодно и куда угодно, что, впрочем, сходило ему с рук как старейшему и весьма влиятельному генералу главка.
- Ладно, чего у тебя, - вздохнул Дронин, шаря рукой по столешнице в поисках очков.
Собственно говоря, то, что Ведерников собирался рассказать своему другу - являлось строжайшим государственным секретом, ограниченно знакомить с которым можно было только непосредственных исполнителей, да и то после утверждения их кандидатур начальником Генерального штаба. Но Ведерников был «не первый год замужем», да и разговор с Дрониным был ему крайне важен.
- Федор Семеныч, признайся мне по совести, как другу, по твоему ведомству когда-либо пробрасывались на баланс Центральной группы войск малогабаритные ядерные фугасы?
Федор Семенович, который, наконец, разыскал свои очки под каким-то отчетом, уставился на генерала немигающим ошеломленным взглядом и вдруг расхохотался так, что проклятые очки, немыслимо кувыркнувшись вокруг носа своего хозяина, улетели, на сей раз, под массивный начальственный стол.
Чертыхаясь и поминая недобрым словом очки, годы, главнокомандование и некстати тронувшегося умом Ведерникова, генерал полез под стол.
Ведерников, не мигая, наблюдал эту процедуру.
- Вот что я тебе скажу, товарищ генерал-лейтенант, - глубокомысленно начал Дронин, степенно выползая из-за стола, - тебе надо немедленно прервать всяческую работу и убыть в расположение своей дачи как минимум на неделю, для отдыха.
- Семеныч, я не шучу, - с отчаянием воскликнул генерал, - информация получена сверху.
- Какая информация, - взорвался Дронин, - ты чего несешь? Можешь, наконец, членораздельно объяснить?
Ведерников понял, что производит на старого генерала впечатление свихнувшегося под служебной нагрузкой неврастеника. Он вздохнул и многозначительно посмотрел на Дронина.
- У тебя хоть говорить без оглядки можно?
- Да я тут такое говорил, - опять оживился хозяин кабинета, - что если бы слушали, то давно бы сделали «двухсотым». Давай колись, в парк я с тобой гулять все равно не пойду, не в том мы возрасте, чтобы бояться всякую… Рассказывай.
- Собственно, и рассказывать-то особо нечего,- вздохнул Ведерников.- Утром меня вызвал шеф и заявил, что по неподтвержденным данным министерства обороны на территории одной из частей Центральной группы войск, а именно, в районе города Теплице, хранятся переносные ядерные фугасы. Они, в рамках планируемого двухстороннего соглашения с США, должны быть уничтожены в первоочередном порядке. А если выяснится, что эти штуки расползлись с территории СССР по местам дислокации зарубежных войсковых контингентов… Короче,
необходимо разработать комплекс мероприятий по скрытой от чехов, американцев, немцев и хрен знает кого еще доставке этих гребаных фугасов на нашу территорию.
Дронин смотрел на своего друга, выпучив от изумления глаза. Когда Ведерников закончил, он глубоко вздохнул и встал из-за стола, неспеша подошел к расстроенному генералу, сел рядом за приставной столик для совещаний.
- Вот что, Андрей, - тихо произнес Дронин, - чую, вляпался ты «по самые помидоры». Я расскажу тебе кое-что об этих игрушках, к которым, кстати, ни я, ни мое управление, ни вообще Минобороны не имеем никакого отношения. Изделие, которое ты называешь ядерным фугасом, не что иное, как малогабаритный ядерный боеприпас специального назначения ранцевого типа. Насколько мне известно, первыми их создали американцы. Назывались они Special Atomic Demolition Munitions. С 1964 года США поставило SADM на вооружение своей
армии и морской пехоты в количестве 450 единиц, квалифицируемых по двум модификациям: М-129 и M-159 с ядерным зарядом мощностью от 0,01 до 1 килотонны. Общий вес контейнера с ранцем - около 70 кг. Мы начали выпуск подобных изделий несколько позднее – в 1967 году. Но твоя проблема, Андрей, в том, что эти игрушки никогда не поступали в войска, точнее говоря, никогда не проходили через наше министерство. Даже специальные подразделения ГРУ ГШ СССР отродясь не получали эти штучки, поскольку ни разу не сталкивались
с задачами, требующими использования ядерных малогабариток. Все эти изделия – эксклюзив КГБ, а, говоря более определенно, предмет ведения спец. складов ПГУ КГБ СССР . Там и надо искать.
- А мы, а я, а какого… окончательно растерялся Ведерников и сокрушенно умолк.
Дронин снял очки и мудро посмотрел на коллегу.
- Знаешь, Андрюш, чую я своим старым опытным задом, что затевается какая-то интрижка. Кто-то хочет твоими руками спрятать концы в воду или наоборот… вытащить из воды в угоду неведомой политической конъюнктуре.
- И че делать? - угрюмо спросил Ведерников.
- Сыграй в дурака, составь обстоятельный и мотивированный доклад Самому о том, что на балансе Вооруженных Сил СССР, находящихся в ведении Министерства обороны , никогда не находились подобные ядерные изделия. Следовательно, предположение об их вероятном нахождении на территории ЧССР в войсковой части Минобороны – это либо недоразумение, либо провокация. Отправь кого-нибудь за документальным подтверждением сему утверждению, и твой шеф окажется полным мудаком, если после этого будет настаивать на своей точке зрения.
- Отправь, отправь… Отправил уже Самойлова. Да что толку, ты думаешь Сам не знает о том, что ты мне толкуешь, знает, наверняка. Я его этим докладом только в бешенство приведу.
- Тогда так,- многозначительно поднял Дронин руку с непокорными очками.
Резкая трель селектора прервала диалог генералов. Дронин подошел к столу и нажал кнопку громкой связи.
- Федор Семенович,- раздался миловидный голос Веры, - Вам необходимо связаться с Никитой Степановичем. Передали, что это очень срочно.
Дронин, не присаживаясь в кресло, набрал номер внутренней связи с приемной курировавшего его управление заместителя министра обороны.
- Дронин, товарищ генерал армии. Так точно… Нет, не в курсе, а по какой тематике пойдет совещание? Есть.
Дронин положил трубку и хитро прищурился на Ведерникова.
- Ну, товарищ генерал-лейтенант, кажется, нам придется двумя ложками в унисон твое дерьмо разгребать. Поехали, твой шеф собирает оперативку по линии генштаба, а я приглашен от министерства, как профильный целям совещания специалист. Чуешь, че за профиль там будет обсуждаться? Правильно, тема пойдет о планах ротации контингента войск стратегического назначения. Так уж и быть, найду возможность обсудить с Кораблевым твою закавыку, авось и узнаю подробности.
- Слушай, Федя, - доверительно зашептал Ведерников, - сам понимаешь, за то, что я тебе рассказал, в военной прокуратуре яйца отрывают. Не говори Самому про меня, лучше скажи, что, мол, краем уха слышал про какую-то операцию и, как специалист, интересуешься подробностями.
- Лады, мужественный мой, не подставлю друга. Ну, все, пора ехать.
Генералы лихо нацепили на головы фуражки и посмотрели друг другу в глаза. Глаза Ведерникова почему-то подергивались в странной полуусмешке, значения которой Дронин тогда не понял.
Глава 4. Рождение группы
Чехословакия, пригород г. Оломоуца.
В далеком 1969 году, спустя очень непродолжительное время после ввода советских войск на территорию «дружественной» Чехословакии, в глубину ее провинции – Моравию прибыла высокая комиссия военно-партийной номенклатуры из ЦК и Минобороны СССР.
Для непосвященного в те далекие события читателя поясним, - Моравия была для чешских диссидентов, что Северный Кавказ для русских декабристов. Именно в эту отдаленную от «вражеского зарубежья» провинцию отправляли неблагонадежных с точки зрения правящего режима чехословацких подданных для целей их «нравственного исправления».
Волноваться руководству было отчего. Ситуация в Чехословакии по-прежнему казалась взрывоопасной, а на территории Моравии уже базировался ряд стратегически важных военных объектов советского контингента. Конечно, в такой непростой населенной точке, с впечатляющим процентом «внутренних врагов» находился и ряд десантных подразделений, вполне адаптированных к решению любых силовых вопросов. Проблема заключалась в том, что не каждую государственную тайну готовы были доверить осторожные генералы собственным боевым
армейским подразделениям. Реализация таких задач, как ликвидация суперсекретной шифровальной и дешифровальной техники и документации из штабов и подразделений, гарантированное уничтожение высокоточных средств вооружений, мгновенная эвакуация с территории возможного конфликта не кстати оказавшихся там гражданских бонз, невзирая ни на какие жертвы среди населения, - такие вещи должны были решать особо отобранные и подготовленные люди, и неспроста. В памяти многих, принимавших участие в подавлении «контрреволюционного
мятежа» 1968 года еще свежи были воспоминания о советских офицерах-десантниках, отказывавшихся отдавать приказы о фактическом уничтожении мирных граждан.
Одним словом, было принято решение, впоследствии поддержанное кураторами из международного отдела ЦК КПСС о создании на территории «компактного проживания диссидентского большинства» особого секретного подразделения специального назначения, подчиненного напрямую начальнику Штаба Центральной группы войск для выполнения специальных задач командования.
В марте 1970 года, соответствующий секретный приказ, пробившийся через гущу бюрократических согласований, был подписан командующим ЦГВ.
Спустя ровно два месяца – 22 мая 1970 года, к воротам заброшенного особняка в далеком пригороде старинного чешского города Оломоуц скрытно подкатил автобус с военными строителями и четыре грузовика со строительными материалами. Однако место восстановительных работ было оцеплено бойцами мотострелкового полка с такой помпой, что о секретности мероприятия уже не могло быть и речи. По городу поползли мрачные слухи о строительстве секретной следственной тюрьмы, где наверняка найдут свое забвение в Лете многие из
местных «бывших».
Незадачливому командиру полка было дано сверху указание незамедлительно организовать в месте намечаемой дислокации объекта ВЧ/573851 маневры вверенной полку военной техники для имитации обычных военных учений.
Ремонт дома и строительство казарм шло круглосуточно. Буквально через полтора месяца после описанных событий объект ВЧ/573851 был готов к приему «жильцов».
«Жильцами» оказались солдаты отдельной охранной роты близлежащей части. Легендой для расквартирования роты отдельно от основного подразделения явился фактор значительной удаленности некоторых объектов охраны от части и необходимость сокращения расходов на требуемые моторесурсы.
В процессе вселения роты в приготовленные казармы, мимо удивленных, видавших виды старшин хозяйственно-тылового обеспечения, на территорию бывшего господского дома солдаты стали заносить странные ящики с непонятными маркировками и детали каких-то громоздких технических комплексов, которых никто и в глаза никогда не видел за всю службу в армии.
До сведения среднего и младшего командующего звена ранее было доведено, что дом также займет одна из тыловых структур штаба ЦГВ, которой удобнее работать в приближении к железнодорожной магистрали, обеспечивающей военные поставки из Советского Союза.
Но когда вглубь отстроенных новеньких гаражей, обособленных от иных хозяйственных строений, загнали четыре пятнистых газика и три бежевых шкоды, оставлявших тяжелый след явно бронированных аппаратов, - сомнения касательно предназначения «тылового подразделения» начали рассеиваться. Внутри ГАЗов опытный военный глаз отмечал вваренные гнезда и захваты для спецвооружения.
10 июня 1970 года можно назвать днем фактического появления на свет особой отдельной группы специального назначения с утвержденным радиопозывным «Фантом».
Первоначально в группу вошло 35 человек, собранных из числа наиболее подготовленных военнослужащих десантных частей ЦГВ. Группа насчитывала 5 офицеров и три десятка солдат, разбитых на три отделения-звена. Предполагалось, что каждое отделение будет после суточного дежурства в полной боевой выкладке сменяться вторым отделением, заступающим тоже на сутки, второе – третьим и так по непрерывному кругу.
Подобный порядок неукоснительно соблюдался на протяжении семи-восьми месяцев. Затем драконовские правила изменились, поскольку моральная и физическая усталость солдат и офицеров начинала брать свое. Кроме того, подобный график дежурств лишал возможности плановых тренировок личного состава по десантной, огневой, спец. подготовкам, не давал возможности реализовывать спущенные «сверху» планы политических занятий с личным составом…
Вместе с тем, самым главным обстоятельством постепенного смягчения требований к постоянной оперативно-огневой готовности подразделения явился фактор устойчивой разрядки в той нервозной обстановке ожидания, которой сменилась фаза военных действий ушедшего за горизонт 1968 года.
Жизнь группы вошла в привычный ритм боевого десантного подразделения, хотя и со своими специфическими нюансами. Так, в комнате связи непрерывно находился дежурный наряд в составе офицера и двух солдат. Наряд устойчиво ожидал поступления боевой вводной, а дежурный офицер был готов, при необходимости, повернуть небольшой рычаг, приводивший в действие взрывные устройства в штабной комнате и на складах спец. вооружения.
Свободные от наряда бойцы «Фантома» разрывались между тренировками, учебными вводными, изучением географии вероятных оперативных мероприятий, различными спецкурсами, дававшими солдатам возможность профессионально сориентироваться в любом агрессивном окружении, а также справиться с современной специальной техникой.
Шли годы, подразделение активно использовалось (разумеется, инкогнито) на учениях десанта, а также появившихся позднее десантно-штурмовых батальонов, в ряде оперативных мероприятий, таких как: скрытое сопровождение высокопоставленных советских персон в ходе различных «дружеских» мероприятий, перехват у границы с ФРГ гражданских и военных перебежчиков, причем под самым носом у чешских пограничников, задержание редких вооруженных дезертиров, потерявших голову от дикостей дедовщины или жестокости офицеров. Периодически
спецназовцы использовались в обеспечении полулегальных и совсем нелегальных операций ГРУ.
Именно систематическое использование особой группы по своему основному назначению спасало ее на протяжении долгих лет от различных чисток, реорганизаций, сокращений, слияний. Но самое главное, именно длительное сохранение группы в режиме «автономки», успешное и высокопрофессиональное решение бойцами всех ставившихся перед ними задач, сделало ее в глазах командующего абсолютно надежным, преданным и грамотным подразделением, способным выполнить любой приказ высшего руководства Центральной группы войск с любым
коэффициентом сложности.
