Выпуск №19

март - апрель
2009 г.

Литературный журнал
"КОЛЕСО"

Количество
читателей - 1880

http://koveco.info                                                                         Эл.почта: koleco@inbox.ru

Сергей Корнилов

В ЭПОХУ «КРАСНЫХ СВАДЕБ»

(продолжение)

Как «упадочные» настроения воспринимают окружающие стремление к подлинной и сильной любви героини одного из рассказов цикла «В каморках» Н.Вигилянского и Б.Галина. Любовник героини – комсомолец, коллективист, спортсмен, никогда не уны­вающий молодой человек Сергей. « «У тебя упадочное настроение», - говорил Сергей, явно ожидая, что это страшное обвинение заставит ее перемениться немедленно, как ме­няется погода при резком ветре» 1. Героиня завидует «бывшей ткачихе Фроловой с орде­ном Красного Знамени, в зеленой гимнастерке», «ей хотелось по примеру этой женщины четыре раза перейти фронт» 2. Героиня ощущает свою неполноценность именно оттого, что она – женщина , а не мужчина, ей хотелось бы стать борцом, революционером, вои­ном, таким же бодрым спортсменом, как ее любовник Сергей. Чувствовать себя женщи­ной – значит проявлять «упадочные настроения». Гендерной политике большевиков в по­слереволюционные годы было свойственно стремление придать женщине неестественную социальную роль, происходило по сути «возвышение женщины до мужского уровня, при­знававшегося идеальным (…) Подобная политика…вряд ли может быть оценена как пол­ная ликвидация приоритета «мужского» в обществе и культуре» 3,- отмечает исследова­тель. Дж.Скотт, размышляя о взаимосвязи гендера и политики, отмечала существование политических вопросов, где «кажущиеся нейтральными категории на самом деле имеют половую принадлежность». Она отметила, что, например, при либеральной демократии «абстрактный индивид…оказался мужчиной» 4, последний вывод справедлив и для совет­ского общества. Андрей Платонов считал, что коммунизм – это «общество мужчин по преимуществу» 5. Слова «Ты женщина!» могли бы стать таким же «страшным обвине­нием», как слова Сергея «У тебя упадочное настроение». Она женщина, следовательно, мещанка, потому что в силу природных причин не может быть воином и революционе­ром, и стать полноценным членом общества может лишь преодолев свою женственность, победив природу и став мужским подобием («с орденом Красного Знамени, в зеленой гимнастерке»). Это возможно, ведь если революция побеждает историю, то почему бы другой революции не победить саму природу человека. Живущая «в каморках» героиня терзается мыслями о том, «где же то дело, за которое стоило бы пойти хоть на огонь и ко­торого бессознательно ждала она с тех пор, как потеряла веру в Бога?» 6. Само по себе это поразительное откровение для литературы социалистического реализма. Выходит, что пролетарская революция порушила веру в Бога, но ничего не дала взамен, поэтому и ца­рит в душах людей такая жуткая пустота. Советская власть, как выясняется, вовсе не стоит того, чтобы ради нее «пойти хоть на огонь». Расставаясь с Православием, девушка ждала новой веры, нового смысла жизни, но была обманута в своих надеждах, поэтому и охватило ее «упадочное настроение». Она и со своим любовником Сергеем так легко со­шлась потому, прежде всего, что нет больше православного понятия о грехе, а, стало быть, ничего не сдерживает, ничто не смиряет человека. Подобным же образом в рассказе П.Романова «Суд над пионером» моральное падение советской молодежи «в первую очередь объясняли тем, что «бога забыли», «без религии живут»» 7. Впрочем, уже для героев Михаила Арцыбашева авторитет церковного брака был безнадежно подорван, и для Лиды Саниной, ставшей любовницей офицера Зарудина, «мысль о том, что религия не освятила ее союза с мужчиной была…смешна, и все устои этой мысли были давно истощены и разрушены человеческой свободной мыслью» 8. Произошел окончательный слом «старой» морали, которую большевики планировали заменить новой пролетарской нравственностью. Однако утверждение новой морали – процесс длительный, поэтому ломка «буржуазной» морали создала идеологический вакуум, присутствие которого, в частности, отмечалось Н.И.Бухариным: «…революция не успела выработать свои нормы и правила общественного поведения. Молодежь попала в такую дыру, когда старые нормы исчезли, а новые еще не народились. Отсюда некоторая временная анархия в области правил поведения, в области норм отношений друг к другу» 9. Именно изображение этой идеологической «дыры» находим мы в «эротических» произведениях Л.Гумилевского, И.Рудина, С.Малашкина и П.Романова.

Председатель исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьев отмечал, что в сфере отношений между мужчиной и женщиной «еще очень много предрассудков, даже и у наших лучших коммунистов, которые преподнесут вам десяток шуток, что это, мол, «бабы» или что «волос долог да ум короток». Это недостойно коммуниста. Входя в партию, с этим надо покончить» 10. «Еще до сих пор есть люди,- сетовал корреспондент ленинградской многотиражки «Северная верфь», - которые смотрят на женщину как на вещь, на потребность в быту, а не на товарища, идущего нога в ногу и выполняющего одну с нами задачу» 11. «Нередко все то, что девушка получает нового на общественной работе в заводе, сглаживается и уничтожается под дружным воздействием «добронравных» бабушек, тетушек и кумушек»,- писал корреспондент многотиражки «Северная верфь» А. Бигеев 12. То есть, по его логике, обывательская среда, в которой оказывалась женщина в нерабочее время, препятствовала коллективистскому воспитанию работницы. Некий Кальмаев, автор многотиражки «Северная верфь» принципы равноправия мужчины и женщины сформулировал в стихотворной форме:

Встала женщина рядом с мужчиною

Рука об руку в трудной борьбе,

Шла на штурм с вековой рутиною,

Путь в грядущее стлала себе.

И под знаменем алым, с Советами,

Мы к победе желанной придем,

С ВКП(б) дорогими заветами

Жизнь коммуны, как факел, зажжем 13.

Идея равноправия мужчин и женщин иногда абсолютизировалась до такой степени, что высказывались мнения о необходимости вообще минимизировать различия полов, принудив женщин носить мужскую одежду и отказавшись от всего «женского» во внешнем облике. «Необходимо, - писал некий И.Кондурушкин в ленинградской «Красной газете», - упростить одежду женщины, как совершенно неудобную, негигиеничную. Необходимо уничтожить внешнее различие мужчин от женщины, так как для того, чтобы не ошибиться, достаточно и физиологических различий (рост, голос, растительность на лице). […] Женщина-пролетарка должна начать борьбу за новую внешность, сбросив с себя буржуазный вид самки» 14. Все, что подчеркивало женственность, объявлялось принадлежность внешнего вида «буржуазной самки», и получалось, что чем сильнее внешне женщина похожа на мужчину, тем более далека она от «буржуазности». Такой была идеология, ставшая антитезой концепции «свободной любви».

Австрийский психолог Вильгельм Райх отмечал, что «революционное движение неизменно совершает серьезную ошибку, когда рассматривает сексуальность как «частный вопрос»» 15. Одной из основных причин превращения «советской демократии» первых послереволюционных лет в сталинскую «тоталитарную диктатуру» 1930-х годов В.Райх считал «умышленное подавление сексуальной революции в Советском Союзе», поскольку, отмечал он, «сексуальное подавление, как известно, служит для механизации и порабощения масс» 16. Ограничения сексуальной свободы, которая воцарилась было в послереволюционном обществе при общем крушении моральных запретов, служили, по мнению психолога, инструментом ограничения и личной свободы советских граждан, которые довольно быстро привыкли не только беспрепятственно пользоваться отсутствием ограничений в сексуальной жизни, но и выдавать эту раскрепощенность за проявление новой пролетарской идеологии. В 1930-е годы в СССР стала проводиться «реакционная сексуальная политика», суть которой, по В.Райху, состояла в том, что «сексуальность моральна только тогда, когда служит задачам деторождения. Все, что не соответствует задачам деторождения, аморально» 17 - и, безусловно, в этом мировоззрении были реабилитированы православные взгляды на семью и брак. Прав был герой Владимира Набокова, рассуждавший о том, что «прекрасная русская женственность сильнее всякой революции» 18. Сдержанностью, консерватизмом был пропитан образ, как говорила Вера Инбер, «новой, социалистической женственности» 19 сталинской эпохи. Пропаганда крепкой советской семьи (брака, освященного не церковью, но сакральной властью) рассматривается В.Райхом как инструмент, с помощью которого советское «авторитарное общество» воспроизводило себя в «индивидуальных структурах с помощью авторитарной семьи» 20. Начиналось «конвейерное производство» крепких советских патриархальных семей, каждая из которой становилось уменьшенной моделью сталинского государства. Маятник качнулся в противоположную сторону, и вместо широкого и бесцензурного обсуждения половых вопросов началось их табуирование, конец которому положил лишь новый период «раскрепощения нравов» горбачевской «перестройки». «Молодежь не поверит мне, - размышляет герой романа Сергея Носова «Хозяйка истории», - и тем не менее я говорю: все – все! – что даже в быту относилось к области секса, непременно просвечивалось откуда-то изнутри невидимыми лучами внутренней конспирологии. Знаете ли вы, что обыкновенный презерватив, к примеру, вынужденно именовался изделием № 2 и под таким обезличенным псевдонимом ненавязчиво искал свой замысловатый путь к потребителю?» 21«Конспирология» половых отношений в сталинский период стала своего рода ответной реакцией общества на публичные дискуссии и литературную полемику по вопросам секса, происходившие в 1920-е годы. Рано или поздно тему «свободной любви» нужно было «закрывать», поскольку все острее ощущался дефицит морали и нравственности в постреволюционном обществе. Формировались «социалистическая» женственность, «социалистическая» стыдливость, которые уже не оценивались как проявления «мелкобуржуазности» и «мещанства». При тотальной советской политизации и сфера интимного, сексуального была подвержена влиянию идеологии и политики. Так, литератору Льву Лосеву запомнилось, что впервые он увидел порнографические фотографии с «комбинациями, которые можно составить из одной женщины и одного мужчины» 22 в день похорон Сталина – 10 марта 1953 года, в школьном радиоузле под звуки траурных маршей.

В рассказе Н.Божинской «Свободная любовь» 23 работница московской фабрики Кланька Белова рожает сына от комсомольца Саши Носова. Комсомолец уговаривал свою любовницу сделать аборт, но Кланька, не испугавшись общественного порицания, родила ребенка и даже не стала требовать алиментов от Саши, - то есть сделала все так, как подобает свободной, эмансипированной женщине, которую пролетарская революция избавила от семейной зависимости. Автор никак не осуждает «свободную любовь» героини, более того, Кланька Белова выглядит на страницах рассказа как женщина, способная на решительный поступок (кстати, уже после рождения сына Кланька вступает в комсомол), а осуждающие ее люди представлены автором как «отсталые», набожно-суеверные, не понимающие новых отношений.

В какой-то момент, после пролетарской революции, могло показаться, что новые общественные отношения с их героизмом, жертвенностью и аскетизмом должны повлиять и на отношения между мужчиной и женщиной, придав половым отношениям соответст­вующую «революционность». На практике же оказалось, что отношения «без черемухи» не только не имеют ничего революционного и возвышенного, но и оказываются чем-то уныло-будничным. Об отсутствии подлинности и искренности в человеческих отноше­ниях говорит Шварц из «Права на любовь»: «Прежде поэт, деревенский поэт писал под влиянием естественного вдохновения, которое к нему приходило от природы, от тихих полей, а теперь поэт пишет не от вдохновения, а оттого, что он понюхал кокаина или вы­пил вино. Так и любовь. Прежде любили от переполнения естественными соками жизни, а теперь любовь…просыпается только при особых обстоятельствах: при новизне, необыч­ности» 24 Поэтому героини Пантелеймона Романова стремятся к подлинным, сильным чувст­вам, они хотят, чтобы во имя любви совершались подвиги.. Почему-то этого упорно старались не замечать критики, обвинявшие Романова в клевете на молодое поколение. А между тем, П.Романов, Л.Гумилевский, И.Рудин не только не клеветали (не занимались «золочением гнилых орехов») , а, скорее всего, изображали студенчество послереволюци­онных лет более чистым и благородным, чем оно было на самом деле. Те герои, которые на практике воплощают идею «свободной любви», отдают себе отчет в том, что они осу­ществляют реформу половых и семейных отношений, они сознательно проводят револю­цию быта, конструируют новые отношения, как в «Содружестве» Рудина. Герои, подобно Соне Голубевой из «Этюда» П.Романова, отдают себе отчет в том, что любовь есть «из­вестный пережиток» 25. Они поэтому люди идейные , люди, сделавшие выбор, а не безволь­ные рабы собственной похоти. Таким образом, следует говорить не об очернении образа советского студента, а, наоборот, об его идеализации , поскольку в реальной жизни моло­дые люди чаще всего просто пользовались ситуацией отмены моральных запретов, не об­ременяя себя философской рефлексией. Люди брали то, что можно было свободно брать, ведь само понятие греха исчезло. В посвященной же сексуальной проблематике прозе П.Романова, С.Малашкина, Л.Гумилевского, И.Рудина, Н.Вигилянского, Б.Галина герои каждый раз решают философскую проблему, совершая выбор между идеей «свободной любви» (под лозунгом « Долой стыд!») и традиционными «мелкобуржуазными» воззре­ниями на институт семьи.

Советский врач-венеролог Л.Фридланд в своих записках «За закрытой дверью» рассказал об одном своем пациенте – молодом рабочем, которого заразила гонореей жена. Молодой человек искренне недоумевал: «…ведь она не буржуазная самка, развращающаяся от жира и безделья. Ведь она стойкий товарищ, работница, человек сознательный, умный, марксистка» 26. Молодому человеку казалось, будто венерические болезни могут поражать только склонных к разврату «буржуев», в то время как пролетарий-марксист просто не мог быть подвержен этим болезням, так, словно приобщение к марксизму меняло не только мировоззрение, но и саму физиологию. «Сознательный», «стойкий товарищ» будто бы обретал иммунитет не только от половой невоздержанности, но и от связанных с нею заболеваний.

(Продолжение следует)

1 Вигилянский Н., Галин Б. В каморках. М, 1929. С.28

2 Там же. С.28

3 Введение в гендерные исследования/ Под ред. Костиковой И.В. М.,2000. С.96

4 Скотт Дж. Некоторые размышления по поводу гендера и политики// Введение в гендерные исследования. Ч. II . СПб, 2001. С.956

5 Цит. по: Васильев В. Андрей Платонов. Очерк жизни и творчеств. М., 1990. С.41

6 Вигилянский Н., Галин Б. В каморках… С.29

7 Романов П. Суд над пионером// Романов П. Избранные произведения. М., 1988. С.246

8 Арцыбашев М. Санин. СПб, 1908. С.134

9 Бухарин Н.И. Коммунистическое воспитание молодежи. М.-Л, 1925. С. 43

10 Зиновьев Г. 15 заповедей вступающего в члены коммунистической партии большевиков. М, 1924. С.13

11 Положить конец насмешкам над женским трудом// Северная верфь. 1930. 22 мая. № 27 (67)

12 Бигеев А. Усилить работу среди женщин// Северная верфь. 1930. № 64 (104) . 21 декабря

13 Кальмаев. 8-е марта// Северная верфь. 1930.. № 17 (57) 30 марта

14 Кондурушкин И. Половая проблема// Красная газета. Вечерний выпуск. 1925. № 26 (714). 31 января

15 Райх В. Психология масс и фашизм. М, 2004. С.272

16 Там же. С.312

17 Там же. С. 171

18 Набоков В. Машенька. Лолита. Волгоград, 1990. С.14

19 Инбер В. Страницы дней перебирая…М., 1977. С.31

20 Там же. С.168

21 Носов С. Хозяйка истории. СПб., 2000. С.179

22 Лосев Л. Закрытый распределитель. Б.м., 1984. С.172

23 См. Божинская Н. Свободная любовь. М.-Л, 1927

24 Романов П. Право на любовь// Романов П. Без черемухи. Рассказы…С.95-96

25 Романов П. Этюд... С.59

26 Фридланд Л. За закрытой дверью. Записки врача-венеролога. Днепропетровск, 1928. С.174

Если Вам понравился данный выпуск, можете переслать его Вашим знакомым и друзьям.

Приветствуется всяческое распространение информации о журнале "Колесо"

http://koveco.info                              Эл.почта: koleco@inbox.ru