Вниманию читателей. Открыт форум журнала «Колесо» (http://koveco.forum24.ru/) , в котором Вы сможете оставить свои сообщения как нам, так и своим друзьям. Ссылку на него можно увидеть в правом навигационном меню (вместо ссылки «Гостевая книга»).
Желаем Вам приятного общения.
В рамках конкурса
«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.»
Сергей Дигурко
«Песок и время»
« 48. И бойтесь Дня, в который ни одна душа
Участь другой не облегчит ни на йоту,
Заступничества за нее (Господь) не примет,
И возмещения (в оплату за грехи)
Он не возьмет,
И ни одной (из грешных душ)
Оказана не будет помощь».
Коран. Сура 2.
Три дня подряд бушевал шторм…
Небольшой городок на берегу Средиземного моря основательно пропах разнообразными запахами моря. Один из запахов был особенно настойчивым. Это был запах йода - так пахнут морские водоросли, из которых мощные волны нагромоздили на берегу замысловатые сооружения, похожие на замки, крепости, возникшие по мановению палочки волшебника из детской сказки. Волны почти стихли, лишь иногда, еще не потеряв окончательно былую силу, набегали на пляж, обнажая белоснежный, словно улыбка юной девушки, песок.
Шел декабрь 1987 года…
Пятница, в мусульманских странах - выходной день.
Мартынов проснулся рано, привычно выглянув в окно, убедился, что сегодня можно будет сходить, наконец, с сыном к морю. Предстояла непростая командировка и по всему видно - надолго в самое пекло ливийской пустыни, и ему хотелось побыть подольше наедине с семьей.
Разбудив пятилетнего Андрейку и позавтракав на скорую руку, они, одевшись в легкие куртки и джинсы, двинулись к морю. Несмотря на зимний месяц и только что бушевавший шторм, погода стояла неплохая, как раз то, что и нужно было для неспешной и увлекательной прогулки. Солнце уже стояло высоко, небо было голубым и прозрачным.
Термометр, закрепленный на металлической стенке небольшой веранды перед виллой, показывал плюс двадцать пять градусов по Цельсию.
Идти было недалеко, метров пятьсот. Светловолосый сынишка крепко держался за отцовскую руку и с удовольствием дышал свежим морским воздухом. Обычно он вырывался, когда Сергей пытался взять его за руку, старался, как и все дети выглядеть взрослее, но в этот раз или забылся или предчувствовал своим еще наивным умом, что предстоит скоро долгое расставание с отцом.
Оглянувшись, Сергей увидел сзади одноэтажные дома городка. На крышах высились телевизионные антенны различной конфигурации. Ветер дул, задевая об естественные препятствия, которые издавали звуки, напоминающие свист экзотической птицы.
По вечерам к этому свисту добавлялись жужжащие звуки редукторов установленных на верхушках антенн, которые нещадно вращались, стремясь уловить более четкие сигналы каналов итальянского телевидения.
До Италии было далековато но, особенно в пасмурную погоду телевизионная картинка была такого высокого качества, что ей могли бы позавидовать все немногочисленные каналы советского телевидения. Этот эффект достигался за счет рефракции волн, которая создавалась воздушными массами морского воздуха и советские военные специалисты жившие в этом маленьком городке на окраине ливийского залива Сирт, могли воочию наслаждаться недоступными в то перестроечное время картинками "загнивающего капитализма". Это не возбранялось
командованием и политработниками, только иногда, если кто-то приходил на службу с заспанным видом, начальник группы полковник Марченко Иван Степанович подтрунивал над подчиненными:
- Что опять, мол, насмотрелись зарубежной пропаганды, глаза красные как у кроликов…
Сергей и сын пришли к морю.
Там где раньше был ровный пляж, волны образовали огромные промоины. Посмотрев направо, Андрей увидел вдали огромные кучи морских водорослей и побежал в их направлении, но через несколько метров остановился: вода слишком близко подступала к берегу, мешала ему бежать. Сергей догнал его, они вернулись назад по направлению к городку, повернули направо и зашагали к водорослям. Путь им преградили глубокие, но уже слегка осыпавшиеся одиночные окопы для пехоты и бронетехники. Сейчас они были пусты, но еще не так
давно, во время агрессии со стороны США, здесь располагались передовые отряды ливийской армии, которые по замыслу должны были первыми вступить в бой с высадившимся на берег десантом.
Песчаный берег кончился и они добрались до прибрежных рифов высотой в три-четыре метра. Рифы были темно-коричневого цвета, острые и колючие, да еще и скользкие ко всему этому в придачу. Волны бушевавшего шторма прибили к берегу такое количество водорослей, что они оказались на одном уровне с рифами, и было тяжело определить, где еще камень, а где уже начиналась морская трава. Эти сказочные замки привели мальчика в восторг, он прыгал по ним, топтал их ногами, они не сдавались и подбрасывали его вверх. Он
хохотал, раскраснелся, было видно, что все это доставляло ему огромное удовольствие. Вдруг впереди в море, появилось белое пятно непонятного вида, и только когда волна прибила его поближе, стало ясно, что это всего лишь кусок пенопласта с удивительно ровными краями, такими словно их только что отпилили острой пилой.
После шторма к берегу часто прибивало разные интересные штуковины, то пустые бочки из полиэтилена разных цветов и вместимостей, которые обычно приспосабливались под запасные емкости для воды. Пустыня, есть пустыня и за воду здесь шла настоящая борьба. Один раз волнами вынесло на берег полную емкость, с какой - то жидкостью по запаху напоминающую портвейн. Несмотря на сухой закон, когда казалось, русские люди должны были с жадностью наброситься на этот подарок судьбы, никто не рискнул попробовать на вкус
дивно пахнущую жидкость. Пришлось возвратить дар морю, а себе оставить лишь оболочку - емкость для воды…
Андрюша выловил кусок пенопласта из воды и, протянув его отцу, сказал:
- Папа давай придумаем, что это кораблик и отправим его назад, на север, в Союз.
- Давай придумаем, - ответил Сергей.
Здесь, в долгой разлуке от близких людей, милых сердцу берез и тополей никто иначе не говорил, тоскуя порой, взгляд, устремив в морские дали, про нашу страну как Союз.
Опуская кораблик на воду, и толкая его в волну, они оба, словно угадывая мысли, молча смотрели, как его подхватила свежая струя воздуха и понесла, понесла. Кусок пенопласта становился все меньше и меньше. Потом совсем исчез из виду, но они еще долго стояли молча, пытаясь разглядеть далекий, но близкий душе родной берег.
Их молчание прервал чей - то крик. Обернувшись, Сергей, увидел, что к ним приближается человек небольшого роста в зеленой цвета хаки форме. Когда он подошел ближе, они его узнали, это был Фархад Норов, один из переводчиков группы советских военных специалистов. Фархад по национальности был таджик, окончил педагогический институт в Душанбе. Молодой парень двадцати пяти лет отроду на русском языке говорил с большим акцентом:
- Сэргей, меня за тобой послалы, уже пора лэтэт.
Когда Фархад впервые появился в группе, многие не сразу могли понять, о чем он говорит, но потом привыкли, и уже не обращали внимания на этот его своеобразный акцент. Когда его спрашивали, на каком языке он во сне разговаривает, он отвечал: - Конечно, на таджикском.
Если к Фархаду обращались на арабском языке, то ему сначала приходилось переводить в уме на таджикский. Затем с таджикского на русский и озвучивать фразы. Все происходило наоборот, если обращались сначала на русском языке для перевода на арабский язык.
Схема эта была очень запутана, но выручала, особенно начальников, которые не утруждали себя в изучении разговорного арабского языка, в изучении основ мусульманской культуры. Другие же члены группы уже после нескольких недель общения с местным населением могли на бытовом уровне неплохо понимать друг друга.
* * *
О том, что предстоит длительная и неприятная командировка в город Кофру на границу между Ливией и Чадом члены группы узнали неделю назад.
Уже несколько месяцев там, на границе шла война, хотя советское командование упорно называла все происходившее вооруженным конфликтом. Это можно было объяснить довольно простым образом, во-первых, если советские военные специалисты участвовали в боевых действиях на стороне Ливии, то это попахивало международным скандалом что, конечно же, не входило в планы государства. Во- вторых, тогда этим самым специалистам нужно было присваивать титул воинов- интернационалистов и засчитывать каждый день, проведенный
на войне за три дня, и еще полагался целый ряд социальных льгот по возвращению домой,- внеочередное право на получение жилой площади, установка телефона в квартиру и т.п.
Конфликт, так конфликт, но дело осложнялось тем, что обычно в Кофру ездила другая группа специалистов из г. Бенгази, это был их регион по обслуживанию техники войск Противовоздушной обороны ливийской армии, на вооружении которой находились почти все современные зенитно-ракетные комплексы и комплексы радиотехнических войск Советского Союза. А в этот раз пришла телеграмма из Триполи от главного советского военного советника с содержанием не приятным для специалистов из Сирта:
- В кратчайшие сроки сформировать группу специалистов зенитно-ракетных и радиотехнических войск для отправки в Кофру, чтобы произвести внеплановое обслуживание вооружения и военной техники.
В это время, как раз произошла смена руководства группы советских военных специалистов из Сирта. Полковник Марченко благополучно пробыв в Ливии три года, отправился на пенсию в Союз. Ему на смену прибыл новый руководитель,- полковник Ковалевский, полная противоположность Марченко и по внешнему виду и по характеру и по поведению в отношении подчиненных ему офицеров. Марченко слыл либералом, был грузноватым человеком пятидесяти лет, редко повышал голос и старался как, по крайней мере, казалось, не особенно
вникать в технические вопросы, связанные с эксплуатацией техники и вооружения. Речь его была несколько медлительна, не любил суеты и каких либо внезапных изменений в процессе службы. Сказывалось пребывание в мусульманской стране и житейский опыт. К нему и обращались все по имени и отчеству, а не по воинскому званию, кроме конечно официальных мероприятий, где воинская субординация была просто необходима. Любимой его поговоркой была такая фраза:
- Выпил свои 200 граммов и не высовывайся, держи нос по ветру.
В городке распоряжением вышестоящего начальства специальным приказом был установлен сухой закон. Этот приказ полностью соответствовал существующему запрету на употребление алкоголя в Ливии в исламской стране, за нарушение которого местные жители подвергались суду и, как правило, длительных сроков заключения, а то и смертной казни. Но, какой русский продержится на протяжении нескольких лет без спиртного? Какой?
В местных магазинах, естественно ничего алкогольного не продавалось, даже не было пива, любимого напитка Сергея. И приходилось особенно жаждущим вспоминать домашние рецепты изготовления браги, самогонки из томатной пасты, сухофруктов и т.п.
Официально самогоноварение запрещалось, но на деле все обстояло иначе, лишь бы не попасться на глаза начальству. Поголовного пьянства не было, но для снятия стрессовых ситуаций и во время праздников многие позволяли себе выпить, и можно было, выходя на прогулку, почувствовать давно забытые спиртовые ароматы, распространяющиеся то от одного, то от другого специалиста.
Так вот, Марченко покинул Ливию и появился Ковалевский, высокий сутулый с дрожащими руками полковник сорока восьми лет, от которого постоянно пахло другими запахами, запахами валерьянки и корвалола. Новый человек в коллективе, это всегда событие неординарное, к нему по долгу присматриваются, прощупывают со всех сторон с целью уяснить, как строить с ним дальнейшие отношения. А если новый человек- начальник, то естественно, для подчиненных это могло принести самые разнообразные изменения в жизни. Хороший
начальник - хорошие изменения, плохой и изменения соответствующие...
Ковалевский сразу резко отгородился от всех защитной маской чиновника:
отношения только по уставу, согласно воинской субординации:
- Есть! Так точно! Никак нет! Разрешите идти и т.д.
Прописные и несколько подзабытые фразы устава приводили в уныние офицеров, но что поделать, приходилось привыкать, спорить с начальником в советской армии было невозможно, да и опасно, можно было нарваться на крупные неприятности, вплоть до отправки раньше времени на Родину, что было крайне нежелательным.
На положительной военной карьере в дальнейшем можно было смело ставить большой и жирный крест.
Бытует мнение, что хороших начальников не бывает, но это глубокое заблуждение. В любые времена, в любой обстановке, в мирное время, или в военное, на родине, или на чужбине, хороший человек, являясь начальником, всегда найдет способ не дать в обиду своих подчиненных, отстоять честь всего коллектива.
Показатель работы коллектива и есть характеристика начальника, если работа ладится, значит, люди доверяют друг другу во всем, в любой обстановке. А если в коллективе начинаются склоки, шушуканья за спиной, нет прежнего настроя на работу, значит, виноват начальник, и ему не место на руководящей работе.
Так произошло и здесь. Пан Ковалевский, как его прозвали в группе, продолжал свою политику. Постоянные построения, проверки, занятия в личное время делали обстановку нервозной. Появились любимчики, с которыми он мог шептаться по долгу в курилках, хотя сам, естественно не курил, и появились неудобные люди, к таким относился и майор Мартынов. Многие были недовольны новыми установившимися порядками, но высказать это, открыто в лицо Ковалевскому боялись, только в разговорах между собой делились впечатлениями
от общения с новым начальником. Мартынов попытался поговорить по душам, но даже сама попытка была остановлена довольно грубым окриком, и после этого Сергей почувствовал на себе все прелести "любви" начальника к подчиненному: неплановые командировки, дежурства и просто косые взгляды Ковалевского и его бездарных любимчиков. Бездарных потому, что под свою опеку он взял приспособленцев, непонятно, каким образом проникших за границу в ограниченный контингент войск. Их технические знания были на самом низком уровне,
приходилось всей группе подчищать за ними хвосты, устранять неисправности, проводить обслуживание техники. Но зато в других вопросах,- нашептать, донести, подсказать им не было равных. Пели и нашептывали, пели, и нашептывали...
Ковалевский все дальше и дальше отдалялся от коллектива, а часть коллектива от него. Он это чувствовал и, пытаясь что - то предпринять, устраивал по выходным дням, то посиделки на природе, то викторины в клубе с привлечением семей, но все было настолько неинтересным и стандартным, что люди сначала принимали в этом "детском саде" участие, а потом просто перестали посещать эти мероприятия. А тут еще неподалеку от пляжа, прекрасного пляжа, где при палящем зное пустыни можно было на некоторое время отдохнуть
от жары, обнаружили глубинную бомбу.
Ее довольно быстро обезвредили ливийские саперы, взорвали в один из рабочих дней, когда специалисты находились на работе, а семьям посоветовали не выходить из помещений, никто даже грохота не услышал, так все было мастерски исполнено.
Но, несмотря на это пан Ковалевский заставил сделать график посещения пляжа, установил четкие его границы. Были натянуты в море буйки на расстоянии 25метров и выставлены дежурные офицеры с красными повязками на руках, которые должны были по свистку объявлять начало купания и его завершение.
Эта его выходка, этот цирк, окончательно и бесповоротно испортила и так донельзя сложные отношения с группой. Единственная отдушина на чужбине- купание в море, оказалась под запретом из-за прихоти самодура в полковничьих погонах.
Люди, конечно, ходили на пляж, но приходилось это делать тайно, уходить далеко от городка, что было, не безопасно. В сложившейся обстановке можно было ожидать любых провокаций, но люди шли на это, лишь бы не исполнять волю перестраховщика - начальника. Позднее стало ясно, что он просто боялся, как бы чего не вышло, не случилось, боялся испортить отношения с вышестоящим начальством, боялся принимать самостоятельные решения и все перекладывал на плечи подчиненных. Вот такой достался начальник в общем-то
не плохой по составу группе военных специалистов зенитно-ракетных войск в Сирте, и рассчитывать на то, что он будет выяснять причину замены группы из Бенгази на свою группу, не приходилось.
Причина стала ясна, когда в один из вечеров в городок въехала машина консульства СССР в Ливии. После небольшого совещания в вилле Ковалевского по громкой связи всех специалистов вызвали в летний клуб.
Служебное совещание проводил консул, он сказал присутствующим, что несколько дней назад при невыясненных пока обстоятельствах пропали без вести два
специалиста из группы ПВО в Бенгази, которые находились в районе боевых действий на границе Ливии и Чада. Попросил всех соблюдать бдительность и внимательность, как в городке, так и при посещении магазинов и рынков.
На этом совещание закончилось, не были озвучены не звания пропавших, ни их фамилии. Консул со своей группой отбыл на своей новенькой "Мазде" на юг, разбираться в случившемся происшествии.
Подобные ЧП случались и раннее, но все обходилось без жертв со стороны советских военных специалистов.
Сначала было брошено взрывное устройство в один из офисов агентства "Аэрофлота" в Ливии, но террористы просчитались, в этот момент там никого не находилось и пострадало только дорогостоящее оборудование. А через некоторое время в Бенгази была раскрыта террористическая группа, которая намеривалась уничтожить группу советских военных специалистов.
Заговор был раскрыт ливийской разведкой, которая долго выслеживала эту группу. Подробности остались неизвестны, удалось только выяснить, что террористы – фундаменталисты планировали расстрелять группу военспецов в момент их выхода из гостиницы для отъезда на работу и тем самым расстроить дружеские отношения между советским руководством и лидером ливийской революции Каддафи, посеять вражду между мусульманским и христианским миром.
Автобусы не всегда подавались своевременно, люди в ожидании толпились, перекуривали, и это был удачный момент для теракта. По другому сценарию должна была быть отравлена вода в емкости для питья в гостинице. Обоим вариантам не суждено было исполниться, честь и хвала за это ливийской разведке, так, как жертв было бы очень много, в гостинице проживали и жены с детьми, и можно было себе представить, что могло произойти в случае удавшегося теракта.
По ливийским законам за попытку совершить теракт все члены преступной группы были приговорены к смертной казни. Казнь происходила публично в одном из спортивных залов Триполи, присутствовало много людей. Мало того, что они присутствовали, но и каждый желающий мог сам осуществить исполнение приговора. Желающих было очень много. Виселицы были сделаны на спортивных кольцах. По сигналу судьи люди подбегали к осужденным накидывали петли на закрытые черными колпаками головы, выбивали скамейки и с остервенением
дергали несчастных за ноги, другие кидали в уже повешенных камни с гневными криками. Эту жуткую картину в прямом эфире транслировало ливийское телевидение, так что аудитория наблюдавших за казнью, благодаря техническому прогрессу была расширена практически до всего населения страны. И потом в течение почти полугода, в каждом выпуске новостей, сцены казни повторялись в записи в профилактических целях.
Больше попыток террористических актов в отношении советских людей предпринято не было, - наглядным было наказание.
Но в случае с пропажей без вести двух военных специалистов явно прослеживалась другая версия, так как трагические события произошли в зоне боевых действий, и ждать можно было всяких известий.
Искали ребят довольно долго, почти целую неделю. И всю эту неделю люди терялись в догадках, строя различные версии. К сожалению, подтвердилась самая тяжелая и грустная, впервые за все время существования военно-технических отношений между СССР и Ливией погибли в боевых действиях советские военнослужащие. Долго скрывать информацию о погибших у руководства не получилось, надо было продолжать работать, а люди хотели знать правду о своих товарищах.
Выяснилось, что группа военспецов из Бенгази находилась в командировке в Кофре, обслуживали технику зенитно-ракетных войск и радиотехнических войск. Боевые действия шли полным ходом, в них принимали участие сухопутные войска и бронетехника. Шла интенсивная воздушная разведка, и было ясно, что применение противниками комплексов ЗРВ и авиации неминуемо. Военспецы находились в Кофре уже почти месяц, техника была настроена и подготовлена к боевому применению.
Неподалеку от Кофры, в двух часах езды на машине, в местечке Саара был военный аэродром, на котором располагалась авиация ВВС Ливии и радиотехнические комплексы для ведения наблюдения за воздушным пространством.
В последний день пребывания в командировке командир ливийской бригады РТВ попросил старшего группы еще раз проверить работу РЛС П-12 на этом аэродроме. Что значит попросил? Несмотря на завершения сроков выполнения отказать было нельзя, тем более в такой напряженной обстановке.
За военспецами прибыла машина и двое специалистов капитан Нежин, и прапорщик Басов поехали в Саару. РЛС оказалась неисправной, и они целую ночь занимались устранением неисправности. В этот момент и началось наступление регулярных войск армии Чада.
Конфликт между Ливией и Чадом существовал давно и причиной тому служили спорные территории в ливийской пустыне. Неподалеку от местечка Саара геологоразведкой было обнаружено большое месторождение нефти, и надо же было, так случиться, что оно находилось как раз на границе двух стран. Собственно говоря, и границы, как таковой, там нет. Нет погранзастав, нет рядов колючей проволоки и контрольно следовой полосы, вокруг сплошные пески, барханы и камни.
Если посмотреть на карту, то видно, что граница между Ливией и Чадом прочерчена длинной прямой линией, и если бы не нефть и уран, то никому эти пески не нужны были бы, как и много веков назад. А вот когда нефть обнаружили, то обе страны начали вести ожесточенные дебаты, которые закончились объявлением войны.
Если Ливийской Джамахирии военно-техническую помощь многие годы оказывал СССР, то Чаду активно помогала Франция, видимо заинтересованная в "черном золоте".
Армия Чада была хорошо обучена, оснащена и мобильна. Подготовку к боевым действиям помогали вести французские военные специалисты. И традиционно, в таких конфликтах участвовал французский военный легион, укомплектованный в основном иностранными добровольцами, в числе которых в основном были преступные элементы.
Наши парни попали в пекло борьбы за нефть, в этот ад войны. Оружие по контракту советским военным специалистам иметь воспрещалось, оставалось уповать только на случай и помощь Господа Бога. Но Аллах оказался не милосерден к воинам.
Чадские войска усыпили бдительность ливийского командования, несколько дней стояло затишье в боях. А потом две механизированные бригады пошли в наступление, обошли аэродром без всякого шума с севера, и уже с Ливийской стороны, неожиданно его захватили. Вся техника: самолеты, РЛС, танки ливийской стороны были уничтожены. Взлетно-посадочная полоса была изуродована глубокими воронками, людей погибло несколько сотен человек и среди них, к сожалению, были Нежин и Басов. Невозможно себе представить, что испытали
безоружные русские парни, о чем думали они в последние минуты своей жизни…
Их нашли через неделю после окончания боев за аэродром в Сааре, далеко от него. В поисках помогали местные жители, они и принесли командиру отряда, который искал пропавших специалистов, документы Нежина и Басова. Видимо в случившейся трагедии не обошлось без участия добровольцев французского иностранного легиона, тела погибших были сильно изуродованы, с множественными штыковыми ранениями, волосы еще молодых ребят стали от пыток седыми.
Жарко и душно, солнце истошно парит, в зените высоко, сверкая, ореолом стоит. Пальмы пыльные низко земле поклонились, зеленые мухи роем над финиками закружились. Лето в пустыне, ливийское лето… Вентилятор сизый воздух бестолково гоняет, занавески в окне не колышась, бессильно висят. Хамелеон словно ветка замер, тоскливо моргает. Ноги в песке, как в снегу по колено увязли, лицо ожогом горит, в этом аду ничего не спасает. Лето в пустыне, война на границе, все длится и длится и это уже не конфликт. Кровь
людская черной рекою по барханам струится, домик в Сааре, домик в Сахаре, в нем никто кроме нас не бывает. Журналы разбросаны в хаосе, початая "Прима" красной пачкой одиноко лежит на столе.
Два парня советских Нежин и Басов убиты в пустыне, в проклятой и страшной войне.
Вдовы рыдают, слезы не сохнут в жаре, мы угрюмо стоим в стороне, две медали блестят на красном сукне.
Жарко и страшно, душно и тошно в душе. "Туполев" через Средиземное море в Россию летит, два цинковых гроба, два траурных груза в себе он таит.
Прощайте друзья, прощайте ребята, память о вас, как монолит, долго в сердцах наших будет жить!
Никаких существенных выводов из гибели двух военных специалистов сделано не было, хотя стало ясно, что необходимо было предпринимать какие-то меры по охране жизни, как специалистов, так и членов их семей.
Людская жизнь в России, пожалуй со времен Петра Первого перестала цениться: любыми средствами достичь цели, не смотря ни на какие жертвы среди простых людей, будь то постройка северной столицы, или взятие крепости, цель оправдывает средства и это главное стремление власти. Достижение светлого будущего, разворот русел рек, освоение целины и т.д., все на костях, на изуродованных жизнях целых поколений. В России люди веками не живут, а выживают. А хорошо " живут" в основном приспособленцы - чиновники, лизоблюды,
угодные во все времена, и для любой власти готовые петь дифирамбы и писать гимны с разными словами, но с одной и той же мелодией, мелодией униженного стона русского народа. А люди хотят просто жить, любить, рожать и растить детей и быть свободными от всяких, навязываемых сверху идей, иметь при этом свое мнение на происходящее, и главное иметь право, на возможность его открыто высказывать, и отстаивать в любой обстановке. Верить в то, что им по нраву.
Меры по защите своих людей военное начальство в Ливии предложило такие, что хотелось одновременно и смеяться и плакать. Оружие выдавать запретили, но зато предложили каждому специалисту на верхнюю одежду, на спину нашить белые круги из материи с надписями на арабском и английском языках:
- Не стрелять, Я русский военный специалист!
И второе нововведение: в городках по всей территории Ливии, где проживали военные специалисты и семьями установили круглосуточные дежурства с целью
усилить охрану этих городков. В инструкции дежурному были четко расписаны его обязанности и права. Устанавливалась форма одежды: светлая рубашка с обязательным галстуком (в летнее время) и костюм темного цвета (в зимнее время), с тем же обязательным галстуком. Когда специалисты стали задавать вопросы, чем же защищаться при внезапном нападении, ответ был такой:
- Берите в руки палку и с ней несите дежурство, а в случае нападения, громко кричите: " Помогите, убивают!"
Как можно было нормальным людям на такие ответы, инструкции и приказы реагировать? Конечно, все возмущались, пытались спорить и что-то доказывать, но в армии приказ - закон для подчиненного, пришлось этот бред выполнять.
Только люди с больной психикой могли до таких мер додуматься и с вполне серьезными выражениями лиц объяснять подчиненным необходимость их выполнения.
Становится грустно оттого, что ничего не можешь противопоставить устоявшейся бюрократической системе, не желающей уступать свое статус-кво новым идеям, мыслям, способным изменить положение вещей в обществе. Чувствуешь себя букашкой, летящей навстречу урагану, сметающему все на своем пути, лягушкой болтающейся в вонючей болотной жиже и мечтающей о чистой голубой родниковой воде. Опять привязалась хандра, ну что же это за страна такая, никак не может от проклятья отвязаться она. Проклятья над ней тучей мрачной
кружатся, на головы людей копотью страданий ложатся. То янки, то шведы, то немцы, то собственные клерки, петлю накинуть на шею хотят, культуру и веру святую злом растоптать. Но, верю, наступит пора! Ветер свободы тучи разгонит, крепко станет на ноги нищий народ, священную песню во весь голос затянет и вольно грудью вздохнет. Но, только не знаю, когда откроет Россия свои чудо-глаза!
В конце концов, от дурной затеи с надписями на спинах решили отказаться и, слава богу, а то местные жители уже начали показывать пальцами и откровенно смеяться над советским братом.
Примечание: редакция журнала «Колесо» будет всячески приветствовать тиражирование и всяческое распространение, будь то в устном, бумажном, электронном, механическом или ином виде, материалов конкурса.
Тем,
кто борется за правое дело,
кто своим животом защищает мир,
посвящается!
Продолжается прием работ на
конкурс
«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.»
