Жалоба № 42046/06

Постановление

Страсбург, 25 июня 2009 г.

(проДолжение. Начало читайте в рассылке от 23 марта 2010 г.)

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1
СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ, ЧТО КАСАЕТСЯ ДЛИТЕЛЬНОСТИ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА,
И СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

31. Заявители жаловались на то, что длительность разбирательства по делу была не совместима с правилом «разумного срока», предусмотренным пунктом 1 статьи 6 Конвенции. В соответствующей части это положение устанавливает следующее:

«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях… имеет право на… разбирательство дела… в разумный срок… судом…».

Основываясь на статье 13 Конвенции, они, кроме того, жаловались на то, что в России отсутствует суд, в который может быть подана жалоба на длительность судебного разбирательства. Статья 13 Конвенции предусматривает:

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в… Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

A. Доводы сторон

32. В своих объяснениях, представленных Европейскому Суду 30 марта 2007 г., власти Российской Федерации утверждали, что производство по данному делу длилось с 30 октября 1996 г., когда первый заявитель предъявил иск в районный суд, по 23 января 2004 г., когда ему впервые была вручена копия определения суда от 14 ноября 2002 г. Отмечая, что, хотя Европейский Суд уполномочен рассматривать лишь период после 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении России, власти Российской Федерации признали, что рассматриваемый период, который составляет около пяти лет и восьми месяцев, все равно был слишком длительным. Они отметили, что, несмотря на сложность дела, неявку сторон и отсутствие особой заботливости со стороны первого заявителя, рассматриваемый срок не может считаться разумным. Власти Российской Федерации признали, что в данном деле была нарушена статья 6 Конвенции в части чрезмерной длительности судебного разбирательства и статья 13 Конвенции относительно отсутствия эффективных средств правовой защиты при обжаловании чрезмерной длительности судебного разбирательства.

33. Однако в своих дальнейших объяснениях, представленных Европейскому Суду 18 сентября 2007 г., власти Российской Федерации изменили позицию, утверждая, что первый заявитель существенно способствовал задержкам в судебном разбирательстве, не являясь на ряд заседаний, тем самым признавая ответственность национальных судов за период, длящийся немногим более двух лет. Дополнительно власти Российской Федерации заявили, что жалоба была, в любом случае, неприемлема, так как производство по делу завершилось 14 ноября 2002 г., а жалоба была подана в Европейский Суд 14 апреля 2004 г. По их мнению, заявителями не соблюдено правило пункта 1 статьи 35 Конвенции о шестимесячном сроке.

34. Заявители поддержали свои жалобы, настаивая на том, что производство по делу было неразумно длительным. Они утверждали, что первый заявитель многократно ходатайствовал перед районным судом о рассмотрении дела в его отсутствие и направлении ему копии решения суда. По крайней мере, до марта 2002 г. районный суд удовлетворял его ходатайства, считая возможным рассмотреть дело по существу в отсутствие первого заявителя. В обоснование своей позиции заявители, в частности, ссылались на решение районного суда от 28 марта 2000 г.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Вопрос о статусе жертвы нарушения Конвенции

35. По вопросу о том, являются ли все заявители «жертвами» по смыслу статьи 34 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что должна присутствовать достаточно прямая связь между заявителем и ущербом, на который он или она ссылается как на понесенный в результате предполагаемого нарушения, чтобы заявитель мог утверждать, что он или она является жертвой нарушения одного или нескольких прав и свобод, предусмотренных в Конвенции и Протоколах к ней (см. Решение Европейского Суда от 3 мая 2001 г. по делу «Смитс и другие против Нидерландов» (Smits and Others v. Netherlands), жалобы №№ 39032/97, 39343/98 и так далее).

36. На втором и третьем заявителях напрямую не отразилось существо вопроса, являющегося предметом обжалования. Они также не были истцами в национальном гражданском разбирательстве, являющемся предметом рассмотрения, их «гражданские права и обязанности» не были предметом рассмотрения уполномоченных национальных судов. Европейский Суд отмечает, что жалобы, находящиеся на его рассмотрении, касаются утверждения о том, что задержка в указанном разбирательстве нарушает требование о разумном сроке, содержащееся в статье 6 Конвенции, и что отсутствуют эффективные средства правовой защиты против нее, как того требует статья 13 Конвенции. Европейский Суд полагает, что два данных заявителя не могут претендовать на статус жертвы нарушения вышеуказанных положений Конвенции, так как ни один из них не был стороной в судебном разбирательстве (см. Решение Европейского Суда от 4 сентября 2003 г. по делу «О’Рейлли и другие против Ирландии» (O’Reilly and Others v. Ireland), жалоба № 54725/00). Следовательно, второй и третий заявители не могут претендовать на статус «жертв» нарушения статей 6 и 13 Конвенции по смыслу статьи 34 Конвенции. Таким образом, их жалобы на основании указанных статей несовместимы ratione personae^[1] с положениями Конвенции и подлежат отклонению согласно пункту 4 статьи 35 Конвенции.

(b) Правило шестимесячного срока

37. Европейский Суд напоминает довод властей Российской Федерации о том, что жалобы были предъявлены несвоевременно, так как производство по делу завершилось 14 ноября 2002 г., а жалоба была подана только 14 апреля 2004 г. В связи с этим Европейский Суд отмечает, и это не оспаривается сторонами, что первый заявитель был извещен об определении районного суда от 14 ноября 2002 г. в течение октября 2003 г. Однако письменную копию данного определения он получил в ответ на свой запрос не раньше чем 23 января 2004 г. Европейский Суд напоминает, что когда заявитель наделен правом получения ex officio^[2] письменной копии окончательного решения национального суда, предмет и цель пункта 1 статьи 35 Конвенции наилучшим образом достигаются при начале отсчета шестимесячного срока с даты вручения письменного решения суда (см. Постановление Большой Палаты от 17 февраля 2009 г. по делу «Яловецкий против Польши» (Jałowiecki v. Poland), жалоба № 34030/07, § 21; Постановление Большой Палаты от 29 августа 1997 г. по делу «Папахелас против Греции» (Papachelas v. Greece), жалоба № 31423/96, § 30, ECHR 1999‑II; и Постановление Европейского Суда по делу «Ворм против Австрии» (Worm v. Austria), § 33, Reports of Judgments and Decisions 1997-V). Европейский Суд отмечает, что Гражданский процессуальный кодекс РСФСР предусматривал вручение определения об оставлении иска без рассмотрения ex officio (см. § 30 настоящего Постановления). Первый заявитель подал жалобу в Европейский Суд 14 апреля 2004 г., то есть менее чем через шесть месяцев после получения им определения суда. Вследствие этого жалоба не может считаться поданной за пределами срока. Возражения властей Российской Федерации должны быть отклонены.

(c) Период, который должен быть принят во внимание

38. Период, который должен быть принят во внимание, начался только 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении России. Однако оценивая разумность срока, истекшего с той даты, необходимо принимать во внимание состояние разбирательства на тот момент. Что касается окончания рассматриваемого периода, Европейский Суд, принимая к сведению признание властей Российской Федерации от 30 марта 2007 г. (см. § 32 настоящего Постановления), полагает, что данный период закончился 23 января 2004 г., когда районный суд выполнил предусмотренную законом обязанность по вручению первому заявителю копии определения суда от 14 ноября 2002 г. (см. аналогичное обоснование в Постановлении Европейского Суда от 1 декабря 2005 г. по делу «Скоробогатова против Российской Федерации»[3] (Skorobogatova v. Russia), жалоба № 33914/02, § 40, с дополнительными отсылками). Таким образом, разбирательство продолжалось приблизительно пять лет и девять месяцев в двух инстанциях.

(d) Заключение

39. Европейский Суд, таким образом, отмечает, что настоящая жалоба первого заявителя по статьям 6 и 13 Конвенции не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Пункт 1 статьи 6 Конвенции

40. Европейский Суд напоминает, что разумность срока судебного разбирательства должна оцениваться в соответствии с обстоятельствами конкретного дела и с точки зрения следующих критериев: сложность дела, поведение заявителей и соответствующих должностных лиц и значение дела для заявителей (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу «Фридлендер против Франции» (Frydlender v. France), жалоба № 30979/96, § 43, ECHR 2000-VII).

41. Европейский Суд отмечает, что стороны не отрицали сложность дела. У Европейского Суда отсутствуют основания для иного вывода. Однако он не может признать, что сложность дела сама по себе являлась достаточным оправданием чрезмерной длительности судебного разбирательства.

42. Относительно поведения первого заявителя, власти Российской Федерации утверждают, что его отсутствие на 14 судебных заседаниях в 1998, 1999, 2000 и 2002 годах способствовало задержке рассмотрения дела. Доводы властей Российской Федерации не убеждают Европейский Суд. В частности, относительно отсутствия первого заявителя на судебных заседаниях в 1998 году Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не ссылались на какой-либо источник информации, на основании которого их утверждения могли быть проверены. У властей Российской Федерации была возможность представить копии любых определений или протоколов судебных заседаний, в которых районный суд указывал причины отложения. Таких документов представлено не было. В то же время первый заявитель представил в Европейский Суд копию письма заместителя председателя Невского районного суда, свидетельствующего о том, что в 1998 году по причине отсутствия первого заявителя было отложено только одно судебное заседание. Ответственность за остальные отложения рассмотрения дела может быть возложена на национальные суды (см. § 12 настоящего Постановления). Европейский Суд считает задержку дела, вызванную отсутствием первого заявителя на одном судебном заседании, незначительной.

43. Европейский Суд также отмечает, что в силу статьи 157 Гражданского процессуального кодекса РСФСР первый заявитель имел право на рассмотрение дела в его отсутствие (см. § 28 настоящего Постановления). Как следует из документов, представленных сторонами, в марте 1999 г. он успешно воспользовался данной возможностью. Отсутствуют доказательства, и власти Российской Федерации не утверждают обратное, что в 1999 или 2000 годах районный суд требовал обязательного присутствия первого заявителя. Более того, 28 марта 2000 г. районный суд вынес решение по делу в отсутствие первого заявителя, частично удовлетворив исковые требования (см. §§ 13 и 14 настоящего Постановления). По этой причине Европейский Суд не принимает довод властей Российской Федерации о том, что задержка в рассмотрении дела в 1999 и 2000 годах вызвана действиями первого заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Скоробогатова против Российской Федерации», § 48).

44. Что касается отсутствия первого заявителя на судебных заседаниях начиная с 2002 года, Европейский Суд находит странным, что власти Российской Федерации, настаивая на том, что районный суд счел явку первого заявителя обязательной, не представили копию определения районного суда на этот счет или копии судебных повесток, извещающих о том, что требуется обязательное присутствие первого заявителя. В то же время Европейский Суд также учитывает тот факт, что 25 апреля 2001 г. первый заявитель повторно направил в районный суд ходатайство о рассмотрении дела в свое отсутствие (см. § 16 настоящего Постановления). Более того, в копиях извещений о судебных слушаниях в 2002 году, представленных Европейскому Суду, не содержится каких-либо указаний на то, что районный суд отклонил ходатайство первого заявителя о рассмотрении дела в его отсутствие (см. § 19 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд не может заключить, что первый заявитель способствовал затягиванию разбирательства.

45. Европейский Суд, тем не менее, отмечает, что ответственность за продолжительный период бездействия, в отношении которого власти Российской Федерации не представили удовлетворительных объяснений, возлагается на национальные власти. Процедура назначения судебных заседаний занимала у районного суда несколько месяцев. Почти двухгодичная задержка была вызвана отказом районного суда принять жалобу первого заявителя на решение суда от 28 марта 2000 г. и передачей дела между Санкт-Петербургским городским и Невским районным судами (см. §§ 14–17 настоящего Постановления). Более того, Европейский Суд находит поразительным, что на вручение первому заявителю письменной копии определения суда от 14 ноября 2002 г. районному суду понадобилось более 14 месяцев. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции возлагает на государства-участники обязанность по организации правовой системы таким образом, чтобы их суды могли рассматривать дела в разумный срок (см., в частности, Постановление Европейского суда от 3 октября 2000 г. по делу «Лёффлер против Австрии» (Löffler v. Austria), жалоба № 30546/96, § 57). Кроме того, имелись и более короткие периоды времени, в течение которых существенное продвижение в рассмотрении дела отсутствовало.

46. Европейский Суд к тому же отмечает, что поведение ответчиков явилось одной из причин затягивания судебного процесса. По мнению Европейского Суда, национальные власти не предпринимали соответствующих мер для обеспечения их явки. Ответчики отсутствовали, по меньшей мере, 13 раз, что в конечном счете привело к задержке почти на 15 месяцев. Признаки того, что суды каким-либо образом отреагировали на подобное поведение, отсутствуют. Европейский Суд в связи с этим полагает, что национальные суды не воспользовались предоставленными им национальным законодательством мерами принуждения к участникам судебных разбирательств для обеспечения рассмотрения дела в разумные сроки (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2005 г. по делу «Рыбаков против Российской Федерации»[4] (Rybakov v. Russia), жалоба № 14983/04, § 32).

47. Учитывая общую длительность судебного разбирательства, Европейский Суд заключает, что дело первого заявителя не было рассмотрено в разумный срок. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

(b) Статья 13 Конвенции

48. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует эффективное средство правовой защиты на национальном уровне против предполагаемого нарушения требования пункта 1 статьи 6 Конвенции о разумном сроке рассмотрения дела (см. Постановление Большой Палаты по делу «Кудла против Польши» (Kudła v. Poland), жалоба 30210/96, § 156, ECHR 2000-XI). Он отмечает, что власти Российской Федерации не указали на какое-либо средство правовой защиты, которое могло бы ускорить вынесение решения по делу первого заявителя или предоставить ему достаточную компенсацию за уже имевшую место задержку разбирательства дела (см. Постановление Европейского Суда от 29 января 2004 г. по делу «Кормачева против Российской Федерации»[5] (Kormacheva v. Russia), жалоба № 53084/99, § 64). Более того, Европейский Суд учитывает заявления властей Российской Федерации от 30 марта 2007 г. относительно отсутствия в Российской Федерации эффективных внутренних средств правой защиты в отношении жалоб на чрезмерную длительность разбирательства дела.

49. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции, что касается отсутствия в национальном законодательстве средства правовой защиты, посредством которого первый заявитель мог рассчитывать на судебный акт, подтверждающий его право на рассмотрение дела в разумный срок, как установлено пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

II. ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

50. Ссылаясь на статьи 1, 6, 8 и 14 Конвенции, заявители, наконец, жаловались на то, что определение суда от 14 ноября 2002 г. было несправедливым, что они были дискриминированы в качестве семьи, что их права как потребителей остались незащищенными, что им был причинен материальный ущерб и что в период производства по делу ухудшилось их здоровье.

51. Принимая во внимание представленные материалы и постольку, поскольку рассмотрение данных жалоб находится в его компетенции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная согласно пунктам 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

52. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Ущерб

53. Первый заявитель требовал 40 179 063 рублей в качестве компенсации материального ущерба, состоящего из убытков и расходов, предположительно понесенных в результате отказа в удовлетворении его требований национальными судами, включая медицинские расходы и утрату земельного участка. Он, сверх того, требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

54. Власти Российской Федерации утверждали, что требования первого заявителя являются чрезмерными и явно необоснованными.

55. Европейский Суд полагает, что первый заявитель не представил доказательств того, что материальный ущерб явился следствием нарушения Конвенции в его деле. Следовательно, причина для присуждения компенсации по данному основанию отсутствует.

56. Что касается требования о компенсации морального вреда, Европейский Суд допускает, что первый заявитель испытал страдания, беспокойство и чувство разочарования в связи с чрезмерной продолжительностью разбирательств по делу и отсутствием эффективных средств правовой защиты против нарушения требования о рассмотрении дела в разумный срок. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает первому заявителю 2 400 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

57. Первый заявитель также требовал 2 200 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в национальных судах и  Европейском Суде, включая 27 000 рублей на представительство в судах страны, 1 944 рублей на транспортные расходы, 2 630 рублей на почтовые расходы и канцелярские принадлежности и 1 300 евро на представительство его интересов в Европейском Суде.

58. Власти Российской Федерации возражали, что требования являются необоснованными.

59. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Располагая по данному делу такой подтверждающей информацией, как, в частности, копии почтовых квитанций, чеков и счетов, и руководствуясь вышеприведенным критерием, Европейский Суд считает разумным присудить по данному основанию первому заявителю, который не был представлен адвокатом, сумму в размере 600 евро.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

60. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части утверждений первого заявителя о чрезмерной длительности судебного разбирательства и отсутствии эффективных средств правовой защиты, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить первому заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 2 400 евро (две тысячи четыреста евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 600 евро (шестьсот евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований первого заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 25 июня 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен НИЛЬСЕН                                                             Христос РОЗАКИС

Секретарь                                                                         Председатель

Секции Суда                                                                     Палаты Суда