Продавец кукол. Конец истории.

Я думаю, что взрослые делают много глупостей, причем считают, что живут как следует. Мои родители поженились очень рано, как мама рассказывала, что еще студентами. Жили очень скромно. Мама так и говорила – скромно, потом родился Макс, у папы пошла карьера в гору, а мама всегда ему помогала. Лично я не помню, чтобы нам чего-то не доставало – папа ездил в командировки, привозил разные вещи, мама прекрасно готовила, в общем, я ничего не поняла – почему отец ушел. Я спрашивала у Макса, когда он еще был еще тем братом, которого я люблю, о том – что же именно произошло. Он молчал, грустно посапывал, но только после того, как я, расчувствовавшись, заплакала, он сказал, что родители после долгих лет жизни, разошлись, став «разными» людьми и точка. Как это? Когда испытывали трудности, были вместе, а когда пришли достаток и спокойствие, стали «разными». Это ли не глупость?
 
После школы, стараясь не пересекаться с Максом, я убегала или на танцы, или к Вовке, а вечером у меня от жалости почти «разрывалось» сердце. Я смотрела на маму, одиноко сидящую у компа или телевизора или на Макса, аккуратно исполняющего роль послушного сына и заботливого брата и думала, что и я совсем одна. Вы думаете, что мне не было страшно? Вы ошибаетесь, мне было очень и очень страшно, но боялась я не опасностей, грозящих мне, а того, что это холодящее одиночество будет со мной всегда. И я позвонила отцу. То есть папе. Папа казался мне человеком, который сможет меня понять и поддержать.
 
Вместо танцев, дав порядочный круг вокруг хореографической школы, я направилась в маленький ресторан, в который мы часто ходили всей семьей. Папа сидел за маленьким столиком, рядом с ним стояло две чашки с чаем и тарелка с маффинами. Он помнил, что я их очень люблю, надо же! Я села напротив него и всмотрелась в его лицо. Я хотела понять – могу ли я ему доверять, обратиться за помощью. В общем, я не хотела чего-то конкретного, наверное, я хотела знать, что не одна. Он ушел от мамы, но он же не ушел от меня.
- Привет, пап. Я скучала по тебе.
- Я тоже.
 
Голос был тихим. Лицо папы было посеревшим, грустным. Наверное, мы так и смотрелись как нормальная семья – грустный клоун папа и маленькая клоун-дочка. Я еще подумала, что раз в жизни многое – искусственно, то и люди стали как игрушки. С натянутыми «масками»-лицами – улыбками, печалью, азартом, удивлением. И якобы любовью. Но печаль в папиных глазах была настоящей.
- Ты не звонила мне, дочь.
- Я…Извини, я не знала – что мне думать о…
- Я сделал то, что не должен был делать, милая. И я уже пожалел.
- Мама знает об этом?
- Да. Но она не хочет ничего слушать о том, чтобы мы были вместе, Аленушка. Не хочу тебя озадачивать этим, просто знай, что маме сейчас трудно. И, знаешь, она права.
 
Он отвернулся к окну, сквозь которое зажигались вечерние огоньки зданий и бегающие цветные полоски от движущихся фар. Я вдруг я услышала:
 
Люблю этот город, но он молчит по ночам,
Безоружный, убит, своих похорон безучастный свидетель,
Равнодушный к своим палачам,
Похоже кто-то решил, что мы наивны как дети.
Но как бы не так, как бы не был спокоен наш враг,
Но я же вижу как все вокруг, умирая от скуки,
Идут-идут к нему прямо в руки.
Но как бы не так, я украду тебя,
Дай только знак, надо быстро бежать пока,
Ты не загнан в тот угол, где ждет Продавец кукол.
 

Из динамиков лилась мелодия, голос пел обо мне и моей беде. И тут меня вдруг как будто со всей силы тряхнуло. Я не могу быть грустной, растерянной, распускаться от этой своей хандры. Я должна бороться за свою семью и саму себя. Пусть к чертям собачьим катится тот, что принес нам такие страдания и подобные ему люди. Я взяла папу за руку и сказала:
- Пап, я знаю, что мама не принимала и помощь от тебя толком. Она много работает, наверное, пытается доказать тебе и еще кому-то там, что может жить без тебя. Она может жить без тебя, это точно.
Он вздрогнул и посмотрел мне в глаза.
- Вопрос в том – как именно она будет жить. Без тебя – плохо. Давай наберемся терпения и будет стараться снова жить вместе. Хорошо?
Он очень красивый, мой папа. Широкоплечий, кареглазый, седина на висках. Папа, ты всегда был моим другом, почему же так случилось? Он вздохнул, как будто скинул с этих самых плеч целый груз.
- Аня, а почему ты мне позвонила? Что-то случилось?
Я пару секунд думала – сказать или не сказать ему о своем несчастье. Поймет ли он меня, ведь мой рассказ смахивал на сказку. «Дикая какая-то история»- подумает папа и сделает какие-то свои выводы.
Он заглянул мне в лицо, пододвинул тарелку с пирожными. Официант принес еще чай и коктейли.
Я осторожно начала.
- Я думаю, что все слишком изменилось и не к лучшему.
- Ты о чем?
- Макс…Он стал чужим для меня.
- Ну, Ань. Он и со мной разговаривает очень мало, наверное, обижен. Да и взрослеет.
- Нет, пап. Дело не в этом. Ты помнишь, когда ты приехал из Италии, рассказывал, что когда-то там был как это…культ, ты сказал так, масок и кукол.
- Ну да. И что ж?
- Ты сказал тогда, что есть маски, за которые люди прячутся.
- И что, милая?
 
Я вдруг почувствовала, что он не готов к разговору и к моей откровенности. Я не смогу рассказать так, чтобы мне поверили. Коварный Продавец кукол, ведь он понимает, что редко когда взрослые сохраняют желание и главное, возможность видеть мир так как видим его мы. А значит, мы и взрослые разделены чертой, разделяющей яркое, четкое понимание жизни и осознания своего опыта, горького и приземляющего. Не знаю, все это пронеслось у меня в голове, когда я смотрела на остывающий чай. Не знаю – сколько времени прошло. Минута или пару секунд, не смогу сказать. Все вокруг показалось мне декорацией к какому-то спектаклю. Все фальшиво. Только героев убивают по-настоящему, а зритель сидит и не верит в эти настоящие слезы.
 
Мне пришлось наплести какую-то ерунду о том, что я переживаю за нас всех и …Папа поверил. Ему было легче поверить в ту фальшивую тревогу в моих словах, чем в тот ужас, сживающий мое сердце. Значит, я не ошиблась и мне придется столкнуться лицом к лицу с этим чудовищем.
Папа обнял меня в фойе и мы договорились, что он придет к нас с Максом на выходных, а там уж я постараюсь сделать так, чтобы родители смогли остаться одни и поговорить. Он подвез меня на машине до проспекта, где я вышла, ссылаясь на то, что в торговом центре мне нужно купить какую-то канцелярию. Он немного постоял, задумчиво глядя на меня сквозь боковое стекло, махнул рукой и уехал по своим делам. Дела…Как все это никому не нужно, если ваши близкие в беде. Прямо на улице, замерзшими руками я набрала номер Вовки, назначила время встречи и увидела Макса. Он шел прямо на меня. Справа и слева меня окружали ребята. Одних я знала, другие мне казались не знакомыми, но все они были похожи друг на друга буквально как китайцы. Они улыбались, но глаза их были какие-то неодушевленные. Поняв, что меня просто решили окружить и судьба моя в этих «пластиковых» руках, я рванула вперед. Я бежала со всех ног, если честно, мной овладела паника. Они не торопились, но почти не отставали. Я бросила свой рюкзак, который легко подхватил Макс, ничего не спрашивая и не укоряя меня. Он так же улыбался и смотрел на меня, спокойно и холодно. Вокруг были люди, но что же я могла поделать? Навстречу мне шел мой друг Вовка. Я так замахала ему руками, что он все сразу понял и шмыгнул в маленький книжный магазин. Туда же забежала и я. После коротких моих объяснений, мы стали решать – что же нам делать. Речь шла о нашем спасении и спасении тех душ, которые «ушли» в неизвестном направлении. Не знаю, как получилось, но разглядывая витрину напротив, я поняла, что меня гнали как оленя, прямо в ловушку. Ребята и мой «брат» стояли рядом с магазином книг, не торопясь и не волнуясь, а напротив была витрина магазина «Грезы и Мечты». Логово Антиквара и всех этих тварей, претворявшихся людьми.
 
Вовка стоял рядом, очки из запотевшего состояния перешли в обычное. Друг мой храбрился, но вид у него был еще тот! Вдруг он рванул с места, взял меня за руку.
- Пошли! Сейчас мы им зададим жару, Ален.
Я знала, что если мой друг настроен так решительно, значит, убеждать или перечить было бесполезно. Это было и тогда, когда мы рванули с ним в путешествие в Канаду. Нам было, правда, по 6 лет, но это не помешало бы нам переплыть океан и пересечь глухую тайгу. Вовка посмотрел тогда что-то из «Нэшнл Географик» и решил, что нам нужно переехать туда жить. В известность о решении была поставлена его сестренка, которая была старше его всего на полтора года, которая и рассказала взрослым о нашем отъезде. Ну, то, что меня наказали впоследствии – это ничего не сказать. Меня подвергли экзекуции полного игнорирования, при этом мама периодически хваталась за сердце, вспоминая мой с Вовкой поступок, а папа порывался взять ремень. Конечно, меня никто не лупил, но одних свирепых папиных глаз хватило, чтобы понять, что ремень – это адова мука и лучше не возражать.
 
Вовка за руку вывел меня из книжной лавочки, однако, оглядевшись, мы увидели, что остались одни. Они понимали, что загнали нас туда, где мы были «почетными» гостями и ушли. Или сделали вид, что ушли.
Мы зашли в магазин кукол, плотно закрыв стеклянную дверь. Вовка стоял насупившись, молча разглядывая полки в магазине, затем направился к тем стеллажам, где стояли самые дорогие и эксклюзивные «изделия». Куклы стояли в немом ожидании, смотря на нас своими вполне осмысленными глазами. Кто-то из них почти плакал, словно заточенная в форфор душа не могла выносить муки, кто-то еще осознал своего положения, простовато тараща стеклянные глазки, а кто-то сочувственно следил за нами.
 
А вот и Продавец кукол…Он подошел не сильно близко, стоя рядом с нами на расстоянии двух-трех метров.
- Ну, ребята, я рад, что оказались умницами и пришли сами. Вы же все равно вернулись бы сюда. Рано или поздно. Хотя, наверное, уже поздновато. Не правда ли, Аня? Ты пыталась сказать о нас своему отцу, что не допустимо. Наш клуб имеет характер закрытого и мы не пускаем туда кого угодно. Я допускаю только тех, кто достоин этого. Вот взять тебя – ты девочка очень красивая…Из тебя может получиться превосходная кукла-танцовщица. Ты же хочешь быть тут самой красивой куклой? В пачке, пуантах…Или нет! Ты будешь в костюме Адели из балета Чайковского. Ну, почему ты молчишь? Даже у тех, кого ведут на казнь есть возможность сказать последнее слово. Ну, скажи – что ты чувствуешь. Возможно, это последнее, что ты скажешь в своей человеческой жизни.
 
Мы застыли. Вовка собрался с силами и спросил:
- Почему вы приехали в наш город? Почему мы?
- Ну, ты-то меня интересуешь в последнюю очередь, не обижайся. Ты-то оказался не в том месте и не в то время. Так тоже бывает, так что, не обессудь. Тебя я раскрашу и ты будешь… Арлекином. Как тебе эта перспектива? Жаль только, что вас разлучат, ведь нашу красавицу-танцовщицу купят очень скоро, возможно, даже завтра. А что касается города…Да ничем он не примечателен, ваш город. Это просто очередная моя гавань, где я, так сказать, «ловлю рыбу». Не любят кукол-мальчиков, вот и от куклы Макса я избавился кое-как. Кажется, кто-то из вас и купил ее, не правда ли? Следопыты, все вам нужно вынюхать, вызнать, не живется вам спокойно.
Вовка шмыгнул носом и двинулся в стеллажу, ухватив за самый край.
- Ну…А теперь скажите мне, сколько же вам нужно молодых душ для полного счастья?
- Сколько душ? У меня не стоит задачи ограничивать себя…Никогда не занимался этим, не ограничивая себя и тебе бы не посоветовал. Да тебе это и не понадобиться, ни мои советы, ни моя откровенность. Подойдите ко мне, ребятки, нужно идти работать.
- Пойдем мы работать, не волнуйтесь.
И вдруг Вовка рванул на себя стеллаж, почти повиснув на нем всем своим худеньким телом.
Стеллаж накренился и куклы стали падать. Вся эта красота рухнула вниз. Горы и горы кукол в цветных одеждах, в нарядах, с цветами, шляпами, башмачками и крошечными сумками падали и падали. А Вовка уже повернувшись в другую сторону, рванул к другому стеллажу и уже следующий, наклонившись падал, погребая под себя кучу форфора.
На Антиквара было жалко смотреть, однако он, сжавшись как пружина, приготовился к прыжку, целясь точно на маленького Вовку. Лицо Продавца сжалось, собравшись в какую-то сморщенную маску. Он как будто на глаза постарел, но вот злоба, дикая ярость делала его еще сильным и опасным.
- Я тебя сейчас сотру в порошок, плебейское отродье.
И рядом прозвучало:
- Только попробуй, мерзавец.
Мое плечо коснулась рука. Отец! Он не оставил меня, все это время следовал за мной.
- Я превращу этот твой балаган в кучу руин. Говори – о чем тут шла речь.
Этот паразит молчал. Куда делась его спесь? Где была его ярость? Но он молчал.
Вовка оглянувшись на нас с папой завопил:
- Ребята вернутся к себе домой, если разбить куклы, в которые были заключены их души. Дядя Дима, верьте мне.
- Я верю тебе, Володя. Тем более, я кое-чему научился уже в этой жизни. Например, тому, что нужно верить своему предчувствию. Нельзя оставлять своих в беде, в особенности, когда так болит сердце.
Он посмотрел сверху вниз на меня. И я заплакала.
Что было потом?
 
Куклы были разбиты. Все до единой. Мы искали злополучные куклы у всех, кто их приобрел. Полетели с верхнего этажа и те, которые были у меня, и у Лизы дома – Макс и мальчик-Пьеро. Нас было уже четверо – я, Вовка, Лиза и папа. Пусть иногда на нас странно смотрели, пусть считали чокнутыми (так рьяно мы разыскивали то, что подлежало уничтожению). Во время нашей «акции» в магазине, мне показалось, что как будто свежий ветер прошелся то туда, то сюда. Как будто толпы людей стали проходить мимо нас. Я знаю, что это дети стали возвращаться домой, к свои бедным родителям и друзьям. Мы освободили их, а Антиквар бежал. Как-то в запале мы не увидели – куда он делся. А вот в ближней подсобке мы нашли манекен поразительно похожий на девушку-продавца. Она лежала, нелепо раскинув руки, глупо тараща в потолок глаза. Странно было видеть это, учитывая то, что недавно она продавала сувениры в магазине Антиквара и вместе с ним плела интриги.
Макс вернулся домой. Он много чего не помнит, но хорошо осознавал себя в теле куклы, потому, что рассказывал то, что ему удавалось слышать и видеть в фарфоровом теле. Они с Лизой больше не расстаются, наверное, вместе будут поступать в университет. Кстати, папа вернулся тоже. Я не могла допустить, чтобы мама так долго обижалась на него. И не спрашивайте – что именно мы придумывали все вместе, чтобы воссоединиться. Самое главное – она еще любила его, а это главное. В общем, я счастлива. А что мне еще желать?
 
Конец.
Моя сказка родилась под влиянием песни группы «Вельвет», слова из которой я привела в самом начале главы.
Любви вам, света и тепла.
С Новым годом. Ирина (Орешек)