Она сидела на кухне и быстрыми уверенными движениями
чистила картошку на ужин себе и мужу. Нож привычно разместился в ее
руке, не доставляя никаких хлопот, хотя и был безобразно тупым. Картошку
приходилось не чистить, а скорее даже скрести, сдирая с нее не тонкий
серпантин кожуры, а толстую, бесформенную стружку. Это безумно ее
бесило. Но другого выхода не предвиделось. Она не хозяйка в этом доме,
на этой кухне, потому наточить нож было невозможно (она не имела
понятия, имеется ли в недрах этого дома ножеточка либо брусок). Сколько
она не пробовала попросить сделать это мужа, он лишь отмахивался,
ссылаясь на вечную занятость. Купить же новый нож- означало оправдание
перед свекровью за неразумную трату денег (на кухне столько ножей -
зачем тебе новый?). Как ни странно, других обитателей квартиры вечная
тупизна ночей не напрягала по одной простой причине. Они ими попросту не
пользовались. Покупался уже нарезанный хлеб, нарезанная колбаса и сыр, а
масло можно было намазать и такой безобразным куском металла...
Подвинув привычным движением мусорное ведро поближе к
себе, она взяла из пакета картофелину и с остервенением стала шкрябать
ее тупым ножом.
Дверь на кухню открылась. Вошла пожилая тетушка мужа, Тамара. Сев напротив нее, тетушка сказала:
- Почему ты чистишь грязную картошку? надо сначала ее вымыть...
- Хорошо, Тамара (тетушка настаивала, чтобы все обращались к ней именно
так), я сейчас вымою ее... - она встала и стала мыть в раковине чищенную
картошку.
- Надо сначала ее вымыть, потом залить водой... - начала Тамара, но она
уже ее не слушала. За несколько месяцев, проведенных в этой семье, она
выработала в себе навык не слышать вечные поучения и придирки в ее
адрес.
Поняв, что ее не слушают, Тамара, встала так, что оказалась прямо перед ее носом.
В этот момент тупой нож, очень ловко улегся в ее кисть, будто был не самостоятельным предметом, а продолжением руки...
Будто в замедленной съемке кино, она увидела, как нож, увлекая за собой руку, поднимается над головой Тамары...
На почти белой кафельной плитке пола застыла темно-красная бесформенная лужа крови..
Так, одной проблемой меньше... - будто выдохнул тупой кухонный нож, упав из руки в металлическую мойку...
С трудом разжав пальцы, с грохотом опрокинув недочищенную картошку в мойку, она рванула в комнату и упала на огромную кровать...
Не хочу, не хочу, не хочу!!!!!! она уже не знала, кричала ли это в слух, либо этот крик всего лишь звучал в ее голове...
***
Когда она убирала пыль с полок, сзади подошла свекровь. Остановившись,
она перегородила собой дверь. Пути к отступлению тем самым оказались
отрезанными. "Бегства не выйдет" - пронеслось в ее мозгу...Она скорее
убрала руки с полки,на которой лежали кортики, подаренные деду
семейства...
После истории с кухонным ножом, она как огня стала бояться холодного
оружия, которое лежало почти во всех комнатах. Стоило ей заметить нож в
минуты, когда ее выводили из себя, как руки сами тянулись к нему. Нож,
кортик, сабли, любо другое оружие, подвернувшееся под руку или просто
лежащие в зоне досягаемости, сразу же, как по мановению волшебной
палочки ложились в ее ладонь, становясь продолжением руки.
Уже не она руководила своими действиями. А оружие руководило ей. Не один
и не два раза она в мыслях убивала и калечила тех, кто так ужасно с ней
обошелся - сделал ее служанкой, втоптал в грязь, унизил, сделал
бессловесным домашним животным.
Неоднократно она ловила себя на мысли, что сходит с ума, что то, что с
ней происходит - это болезнь,состояние аффекта, невменяемости что это не
правильно, но ничего не могла с собой сделать. Каждый раз, когда
казалось, что оружие ее зовет, она сжимала руки, убегала из комнаты и
молилась, молилась, яростно, неистово, будто желая отмолить свою душу и
души ее обидчиков...
Во сне она вновь увидела ножи. Но на этот раз они были не просто кусками
металла, затупленного временем и нерадивыми хозяевами. На это раз ей
ножи предстали в образе мужчин и женщин - обитателей этого дома.
Кортик-Генерал в мундире, сверкающем золотыми позументами, улыбнулся,
хищно обнажив в своем лишенным губ рту неприятные крупные желтоватые
зубы, сказал "Ну, что, дорогуша, кишка тонка отомстить за себя всем
нам?" "Да она трусиха! она только и может чистить картошку на кухне и
драить полы! У нее мозгов разве что на оглавление кулинарной книги
хватит" - Насмешливо вторил ей свекор-алкаш в потертых трениках с
пузырями на коленях, странно напоминающих по цвету рукоятку кухонного
ножа. "Да и так видно, что дура она! Глупая курица" - хохотала тонкая,
напоминающая нож для бумаги, женщина, при смехе которой раскачивались ее
серьги и многочисленные цепочки...Все новые и новые люди ножи
представали перед ней, насмехаясь и унижая.
Все, с меня хватит! - твердо для себя решила она, проснувшись. Войдя на
кухню, она заварила себе чаю и села на подоконник, глядя в окно. Под
окном цвел каштан. Маленькие белые цветы, опадая, были похожи на метель.
Майскую метель. (Почти как у Шевчука - Метель августа, только эта
метель была майской) Сзади, загораживая собой дверь, вошел муж. "Чего
расселась?! Пошла компот варить! Не фиг сидеть!" - вместо "здравствуй"
сказал он, недовольно глядя на нее. Лежащий на столе нож - такой же
длинный и не складный, с серо-голубой стальной рукояткой в форме
галстука, странно напоминающего галстук мужа, тут же прыгнул в ладонь.
Пальцы сжались сами собой. Нож стал продолжением руки. "Да тебе место на
кухне, клуша!"- отчетливо прошелестел голос ножа из сна в ее ушах...
Она громко хлопнула дверью подъезда и лишь сейчас остановилась. Как она
прошла пять этажей вниз, она не помнила...В воздухе кружились мелкие
цветочки каштана - майская метель. А на кухне в недоумении стоял дылда-
муж, ставший теперь нестрашным бывшим мужем и все никак не мог вытащить
из стола загнанный по самую рукоятку в столешницу нож с серо-голубой
стальной рукояткой в форме галстука.