Русско-японская война ПРОШЛОЕ РУССКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ-5
ПРОШЛОЕ РУССКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ-5
(это продолжение публикации монографии, изданной в 1910 году, начало смотрите в архиве этой рассылки)
Явилась мысль создать между нами в Манжурии и японцами в Корее нейтральную полосу земли частного пользования. Полагали, что в нее можно будет заблаговременно усмотреть движение японских войск к границам наших владений.
В 1897 году эта концессия была приобретена одним Владивостокским купцом, который, не приступая к ее эксплуатации, в 1899 году, с согласия корейского правительства, передал ее «Лесопромышленному Товариществу». Организаторы и руководители операций Товарищества, по-видимому, не обладали ни специальной подготовкой для ведения промышленных предприятий, ни знанием жизни Дальнего Востока, ни понятием политической обстановки, ни дипломатическим тактом. Зато они проявили огромный коммерческий аппетит. Быстро позабыв,
что целью (проектированной на Ялу операций) является не коммерческая выгода, а закрепление за русскими людьми права пребывания у самых границ японского влияния в Корее, и что лесная концессия на Ялу – это лишь политический наблюдательный пункт, а не источник наживы частного общества, да еще за счет чужих капиталов, заправилы Товарищества, не управившись с лесным делом, стали торопливо хвататься за новые виды промышленности. Товарищество приобрело Фушунские угольные копи, открыло в Инкоу склад русских мануфактурных
изделий, входило в роль охранителей на р. Ляохе, желало принять участие в соляном откупе в Манчжурии и, наконец, стало настойчиво домогаться концессии на железную дорогу – Ичжоу-Сеул… Вдобавок ко всему, руководители Товарищества проявили недостаточную тактичность в отношении местного населения и властей. Так, они приняли на свою службу одного из местных предводителей хунхузов и вербовали свои охранные команды из сомнительных элементов, в следствии чего действия этих команд часто отличались запальчивостью и
неправомерностью. Понятно, что при таких условиях деятельность Товарищества и его стремления еще более разожгли ненависть Японии к России. Японское правительство видело в операциях Товарищества на Ялу базис к совершенному завладению Кореей. Японская печать трубила о коварстве России, в двух, трех сотнях охранной стражи Товарищества она видела тысячи русских солдат, введенных в Корею, а в плотинах, возведенных на Ялу против разлива и наводнений – батареи и форты. Японское общество всему этому верило, очевидно
не допуская мысли, чтобы Россия не стремилась к тому же, к чему стремится Япония, и не действовала при этом теми же путями и средствами, как она.
На самом деле грозное для японской промышленности и для японского политического влияния в Корее Русское Лесопромышленной Товарищество только и делало, что просило или о предоставлении ему в пользование какого-либо нового источника дохода, или прямо – о новой и новой субсидии. Дела его шли хуже и хуже – и к ноябрю 1903 года касса Товарищества была уже совершенно пуста. В виду «деловой слабости организации лесного дела и ненадежности агентов» решено было даже деятельность Товарищества приостановить, «чтобы дать
ему новую организацию».
Японцы не могли не знать истинного положения дел Товарищества, они не могли тоже не видеть, как медленно создавала Россия средства самозащиты на Дальнем Востоке – и если тем не менее в печати, клубах, в парламенте, они трубили о коварстве России, об ее агрессивной политике, то, конечно же, лишь для оправдания в глазах Европы и Америки своих собственных действий. Целью же последних было не только упрочнение политического своего значения на Дальнем Востоке, но и обеспечение экономического прогресса Японии. С тех
самых пор, как обнаружилась политическая немощность Китая и, пользуясь ею, европейские державы одна за другой стали основывать новые колонии на берегах Желтого моря, - торговый баланс Японии с каждым годом становился все не благоприятнее. За время с 1896 по 1900 год ввоз товаров в Японию превышал вывоз из нее, в среднем, на 62 миллиона рублей, а в 1900 году разница эта достигла 83 миллионов рублей. Вместе с японским падал также и английский торговый баланс. Под натиском товаров Германии, Америки, Франции и других
стран, с развитой обрабатывающей промышленностью, английский баланс упал в 1903 году до превышения ввоза над вывозом на 182 миллиона рублей. В тоже время русский торговый баланс был сведен в этом году с превышением экспорта над импортом на 348 миллионов рублей.
Итак, в отношении России у Японии к причинам политическим прибавились еще экономические доводы – нужда в рынках, торговое соперничество и т.п. Англия – наша старая соперница повсюду – сама заинтересованная в том же, умело использовала и политические, и экономические страсти Японии и ее оскорбленное в Симонесеки национальное достоинство для нанесения России такого удара, который бы надолго сделал ее безвредною для Англии не только на Дальнем Востоке, но и на Ближнем, и в Центральной Азии и в Персии… 30-го января
1902 года между Японией и Великобританией был заключен договор, в силу которого обе эти державы в течение пяти лет обязывались взаимно ограждать друг друга от вожделений других народов, и в известных случаях соблюдать нейтралитет. Из текста этого договора видно, что заключение его вызвано «единственным желанием поддержать status quo и всеобщий мир на Востоке и в частности для сохранения независимости Китайской и Корейской империей»…
Хотя указание на эту частную цель совершенно ясно свидетельствовало о намерении Англии и Японии вмешиваться в дела Китая и Кореи и готовность их на почве этих дел войти даже в столкновение с интересами других держав, русское правительство отнеслось к факту этого союза «с величайшим спокойствием», о чем и заявило громко в «Правительственном Вестнике», с присовокуплением того, что «идеи, которыми руководствовалась русская политика со времени беспорядков в Китае, останутся и впредь неизменными. Все это, конечно,
имело бы свою цену только в том случае, если бы спокойное сознание нашей правоты и непреклонности наших намерений опиралось на ясно выраженную нашу боевую мощь, - на готовность и возможность отстоять свою политику на Дальнем Востоке вооруженной силой. Но вместо этого мы тщились убедить вооружающуюся против нас Японию доводами нравственного характера. «Нравственной порукою» искренности и миролюбия русского правительства, в декларации его, выставлен был «железнодорожный пункт с ветвью по Манжурии к незамерзающему
порту, при посредством коего Россия намерена расширить лишь пределы торговли и промышленности всего мира». Но ведь именно эти-то: путь с ветвью по Манжурии, незамерзающий порт и расширение пределов мировой торговли и были в глазах Японии угрозами ее развитию, политическому и экономическому, факторами нового роста и могущества России… Понятно, что декларация в «Правительственном Вестнике»№ совершенно не убедила Японию в нашем миролюбии, а подала лишь новый повод говорить о нашем коварстве. Но не только слова,
- и дела давали к этому повод.
Наряду с пламенным русофобством, в Японии преимущественно в высших правительственных кругах, создалось и русофильское течение. Во главе его стал влиятельный маркиз Ито, который доказывал, что Япония может достигнуть желательных целей не войной с Россией, а союзом с нею. Его доводы были так красноречивы, что Япония долго и сильно колебалась в выборе себе союзника между Англией и Россией. Составляя планы нападения на наши дальневосточные владения, японский генеральный штаб одновременно и столь же усердно работал
над планами вторжения в Ост-Индию. Наконец, она даже склонилась в сторону союза с Россией и с этой целью в 1901 году в Петербург приезжало специальное посольство с маркизом Ито во главе. Но Россия отклонила это предложение из опасения, что такой союз послужил бы сигналом к всемирной смуте. Устранение же от союза с Японией, по мнению наших дипломатов, свидетельствовало о неуклонном намерении России ограничиться на берегах Тихого океана политической самозащитой без всяких агрессивных вожделений».
продолжение следует
(Этот текст опубликован по правилам правописания столетней давности и частично содержит неверные с точки зрения современного языка обороты. К тому же, следует учитывать и то, что сто лет назад автор этой монографии был русским подданным и, естественно, весьма однобоко трактовал события только российской стороны).
Ведущий этой рассылки о «Русско-Японской войне» - журналист Алексей Виноградов, хотел бы продать подлинную рукопись (пока еще нигде не изданного дневника русского солдата с Японской войны, 135 листов, исписанных с двух сторон, на одном листе в середине рукописи стоит печать цензора 1-го армейского корпуса).
Оценка - 999 $. Уж лучше бы устроить небольшой аукцион, чтобы рукопись попала в наиболее заинтересованные руки. Тем более, что я не спешу. Обращаться: gazeta1975@mail.ru
