ВЫПУСК 255

«ЖЁСТКИЕ» И «ТУГИЕ» СТОПЫ

Таким образом, мы видим, что чем дальше стоп располагается от точки входа, то тем меньшее количество акций мы можем купить. Справедливо и обратное: чем стоп ближе к точке входа, то тем большее позиций нам дозволено открыть. Стопы, расположенные близко, называются «жёсткими» или «чувствительными». Вероятность их срыва велика. А вот стопы, расположенные далеко, называются «тугими». Вероятность их срыва мала.
Вы можете задать вопрос: «А какие стопы лучше»? Я отвечу, что это дело вкуса. Мне, например, нравятся «тугие» стопы. Когда я открываю позицию, то я даю цене возможность «погулять» в довольно широком коридоре. Я этой связи я всегда вспоминаю эпизод из рассказа А. П. Платонова «В прекрасном и яростном мире»:

«Мальцева посадили в тюрьму. Я по-прежнему ездил помощником, но только уже с другим машинистом – осторожным стариком, тормозившим состав еще за километр до желтого светофора, а когда мы подъезжали к нему, то сигнал переделывался на зеленый, и старик опять начинал волочить состав вперед. Это была не работа: я скучал по Мальцеву».

Если вы будете закрываться на каждом жёлтом светофоре, то это будет не работа. Валерий Владимирович, напротив, является сторонником «жёстких» стопов и максимально возможного размера позиции. Торговля с жёсткими стопами и большим объёмом называется «агрессивной». К агрессивной торговле тяготеют торговцы внутри дня. Вопрос о том, какие стопы лучше, не имеет однозначного решения. Вообще говоря, похожие ситуации возникали в разное время в разных областях человеческой деятельности. Достаточно
вспомнить о том, чем отличались русские и японские снаряды в Цусимском сражении.
Русские изобретатели придумали и внедрили в практику артиллерийского дела такое количество новшеств, что по праву занимают в символическом соревновании новаторов первую строчку. Началось всё с шуваловского единорога (середина XVIII века), а закончилось подкалиберными снарядами с сердечниками из обогащённого урана и гладкоствольными танковыми пушками. Во времена русско-японской войны «хитом сезона» был русский бронебойный снаряд образца 1892 г., который исследователи называют первым по настоящему бронебойным
снарядом для морской артиллерии.
О его создании весьма красочно рассказал автор «Книги будущих адмиралов» Анатолий Васильевич Митяев:

«В годы после Крымской войны прославили русскую науку своими открытиями металлурги. Особенно важными были исследования инженера Дмитрия Константиновича Чернова. Он объяснил процессы, которые происходят в стали при тепловой обработке, и научил металлургов управлять этими процессами – получать металл с нужными качествами.
Заводы, применяя на практике открытия ученых, стали делать прочные орудия и прочную броню – менее тяжелые, чем раньше. Удавалось так отливать стволы и так прокатывать броневые плиты, что слой металла, подвергавшийся действию пороховых газов или ударам снарядов, был очень твердый, а слой, лежащий за ним, вязкий, упругий. Вязкий слой не давал раскалываться и трескаться хрупкому, твердому слою.
Состязание брони и снаряда шло с переменным успехом. На более сильный снаряд броня отвечала повышением прочности. К 1890 году опять создалось положение, когда снаряды не пробивали броневую защиту корабля. Что было делать?
Жил в то время удивительный адмирал, русскому флоту он дал так много, что просто не верится – по силам ли такое одному человеку? Ему, Степану Осиповичу Макарову, и принадлежит слава победителя брони.
Лучшую броневую сталь тогда делала английская фирма «Гарвей». Она продавала ее другим странам. Продавала честно: прежде – испытания на полигоне. Разобьет снаряд плиту – не покупайте, навязывать не будем. Не разобьет – выкладывайте денежки. Однажды под Петербургом шли такие испытания. Стреляли из мощных 229-миллиметровых орудий. Снаряды оставляли чуть заметную вмятину в плите, а сами раскалывались. И тут произошел случай – одну плиту поставили не той стороной к орудию –
мягкой. Снаряды пробили ее навылет. Все поняли ошибку, другие плиты ставили внимательнее. Англичане уже рассчитывали на крупный заказ, на большие деньги. Но на полигоне был Макаров. И он один из всех – такой уж был человек – задал себе вопрос: «Почему снаряд, ударив сначала в мягкий слой, так легко пробил потом слой закаленный, твердый»? После размышлений адмирал записал в дневнике:
«Так как... деформация снаряда происходит главным образом в первый момент соприкосновения вершины снаряда с весьма закаленным слоем плиты, то есть основания полагать, что если бы поверх закаленного слоя имелся бы хотя небольшой толщины слой из более вязкой массы, то снаряды не будут столь сильно деформироваться, так как головная часть будет работать, уже будучи как бы сжатой в вязком металлическом обруче, который и удержит снаряд от разрушения».
Через некоторое время англичан снова пригласили на полигон. По их броневым плитам теперь стреляли из 152-миллиметрового орудия. Первый снаряд пробил плиту и раскололся на две части. Второй, пробив, остался целым. В боевых условиях он взорвался бы в корпусе корабля.
Весь военный мир охватила сенсация: у русских появился снаряд, пробивающий практически любую броню. Как это ни странно, ни сам адмирал Макаров, ни другие адмиралы и офицеры не сочли нужным – из-за простоты устройства – засекретить изобретение. Такие снаряды вскоре стали делать во многих странах. Что же придумал Макаров? Он надевал на головку снаряда колпачок из мягкой и вязкой стали. При ударе о броню колпачок (или наконечник) как бы прилипал к броне, создавая тот самый «небольшой толщины слой
из более вязкой массы». Новые бронебойные снаряды повсюду называли «макаровскими колпачками.»

Русские бронебойные снаряды начинялись пироксилином – мощным, но очень опасным взрывчатым веществом, склонным к детонации. Однако, регулируя его влажность, можно было добиться относительной безопасности в хранении и использовании таких снарядов. Бронебойные снаряды предназначались для стрельбы на коротких дистанциях по жизненно важным местам кораблей противника – в первую очередь по артиллерийским башням и казематам, а также по машинному отделению. Такие снаряды снабжались тугими взрывателями с нарочитым
замедлением – «ударными трубками двойного действия» конструкции А.Ф. Бринка, которые срабатывали после сильного удара. В результате снаряд взрывался только после пробития брони. Если бронебойный снаряд попадал «куда надо» (в артпогреба или в машинное отделение), то вражеское судно либо взлетало на воздух от детонации собственных боеприпасов, либо лишалось хода. Следует отметить, что на коротких дистанциях русский снаряд не знал себе равных. Однако на расстояниях свыше 5,5 км он становился
безвредным для неприятеля: при попадании в броню либо отскакивал, либо разваливался на части, так как от долгого полёта терял скорость и, соответственно, кинетическую энергию.
Для стрельбы по легкобронированным целям и по надстройкам бронебойные снаряды также не годились, так как они, в буквальном смысле, прошивали корабль, как пуля прошивает консервную банку. Для всех таких случаев наготове были снаряды фугасные, которые выполнялись из чугуна и снаряжались чёрным порохом – из соображений безопасности. Стенки таких снарядов были толстыми, и пороха в снаряд влезало мало. Предлагавшиеся тогда же отечественным заводом Рудницкого в Варшаве мощные фугасные тонкостенные бомбы из высокопрочной
стали с большим содержанием взрывчатого вещества были отвергнуты как чрезмерно дорогие. Не предусмотрели даже заготовку хотя бы ограниченных партий таких снарядов в качестве неприкосновенного запаса на случай войны. Взрыватель фугасных снарядов выставлялся либо на мгновенный взрыв, либо на незначительное замедление. При всём при этом, основным в русском флоте считался всё же бронебойный снаряд. Вот с таким то арсеналом и подошли русские артиллеристы к Цусиме.

Для справки: Японский 305-мм фугасный снаряд весил 386,5 кг и вылетал из ствола орудия со скоростью 732 м/с. При этом он нёс 36,6 кг шимозы. Русский бронебойный снаряд такого же калибра был легче – он весил 331 кг, но начальная скорость полёта у него была больше – 793 м/с. Однако у нас заряд ВВ был несравненно меньше – всего 4,3 кг увлажнённого пироксилина.
По 152-мм снарядам данные следующие. Японский фугасный: вес – 45,4 кг, начальная скорость – 702 м/с, масса ВВ – 6 кг. Русский бронебойный: вес – 41,3 кг, начальная скорость – 793 м/с, масса ВВ – 0,53 кг.

Здесь приведены данные наиболее технически совершенных на тот момент артиллерийских систем. Сразу бросается в глаза подавляющее превосходство японских снарядов над русскими по количеству ВВ. Бронебойные снаряды должны были быть очень прочными, а значит, иметь толстые стенки. Поэтому их заряд был таким маленьким.
Пока наши моряки экспериментировали с «макаровскими колпачками», японская военная наука тоже не дремала, однако японцы сделали основную ставку на фугасы. В итоге появились мощные боеприпасы для всех калибров с боевым снаряжением из так называемого «мелинита Шимосе» (известного в книгах о русско-японской войне как «шимоза») и очень чувствительными взрывателями «трубками Инджуина». Пресловутая «шимоза», а, попросту говоря, пикриновая кислота, была куда мощнее
пироксилина, но, в то же время, куда более опаснее. И никакой увеличенной влажностью нельзя было уменьшить её чувствительность к детонации. Новое японское «чудо-оружие» – фугасный снаряд, имевший в отличие от русского стальную оболочку, – взрывался от попадания в любую, самую ничтожнейшую преграду, будь то борт корабля или даже океанская волна. Нередки были случаи, когда снаряд с шимозой детонировал прямо в стволе орудия. Так что японский флот в буквальном смысле сидел на бочках с пикриновой
кислотой, которая могла сдетонировать в любой момент. Добавьте к этому импортированный из Англии кордит – порох для заряжания снарядов, который сам по себе был чрезвычайно взрыво- и огнеопасен (так и хочется употребить украинское слово «огненебезпечен»). Так что играли японцы всерьёз. И рисковали по-настоящему. Представьте себе попадание русского бронебойного снаряда в башню главного калибра или в артиллерийский погреб… Даже учителя японцев – англичане, после Цусимы вернулись к дымному
пороху. При том уроне развития технологий это была единственная абсолютно безопасная начинка для снарядов всех типов.

Для справки: Пироксилин – нитрат целлюлозы с содержанием азота от 12,2% до 13,5%; бризантное ВВ. Скорость детонации – 6000 м/с. На открытом воздухе быстро горит; детонирует от удара, взрыва капсюля-детонатора, прострела пулей. Чувствительность зависит от содержания влаги. В настоящее время применяется для изготовления пороха и твёрдого ракетного топлива коллоидного типа.
Пикриновая кислота (тринитрофенол) – бризантное ВВ. Светло-жёлтые кристаллы, температура плавления 122,5С, теплота взрыва 4,4 МДж/кг, скорость детонации 7100 м/с. С металлами (кроме олова) и их окислами образует высокочувствительные соединения – пикраты. Применялась в начале XX в. для снаряжения боеприпасов под названием «мелинит» (Россия, Франция), «лиддит» (Англия), «шимоза» (Япония), “c/88” (Германия).

Одна из главных причин недейственности огня русской эскадры заключалась в несовершенстве взрывателей. Они были слишком тугими – срабатывали только после сильного удара о серьёзное препятствие. Это было сделано для того, чтобы снаряд «отличал» настоящую броню от её обшивки или защитного кожуха. Поэтому многие наши снаряды, пробивая тонкостенную броню, просто не взрывались. Особенно наглядно это было видно на крейсере «Аврора», который в Гулльском инциденте попал под огонь своих же броненосцев.
Старший артиллерийский офицер крейсера лейтенант А. Н. Лосев описал действие наших снарядов. Так в Гулльском инциденте русский 75-мм снаряд…

«…пробил борт, потом, понижаясь пробил противоположную переборку каюты, на дальнейшем полете разбил реостат Спенсер-Миллера, пробил машинный кожух, встретил под углом параллель, а потом изменил направление своего полета под прямым углом к первоначальному и далее летел уже параллельно диаметральной плоскости, а на своём пути перебил набивочное кольцо, опять пробил машинную переборку, пронизал командные чемоданы и, ударившись в броневой кочегарный кожух, сделал в нем небольшую вмятину и упал на палубу,
где и был найден совершенно целым, но без дна... Другой 75-мм снаряд попал в трубу, где сделал два совершенно ровных отверстия, равные своему диаметру. Одно входное, другое выходное...»

В терминологии фондового рынка русские снаряды имели «тугой» стоп, а японские «сверхчувствительный». Некоторые трейдеры торгуют по японскому принципу: они не пускают рынок против себя даже на десятую долю процента. Закрываются они очень часто, комиссию платят немалую, но зато не застревают в убыточных позициях.
Есть также понятия «тупой стоп» и «умный стоп». Тупой стоп – это такой стоп, который принимает во внимание цену и срабатывает всегда. Умный стоп – это стоп, который срабатывает не только в зависимости от изменения цены. Тупые стопы выставляются через программы Интернет-трейдинга, а умными стопами трейдер управляет вручную. Он может активировать умный стоп в зависимости от комбинации факторов (объём торгов, новостной фон, и т.д.). Однако работа с умными стопами – это удел
суперпрофессионалов. Начинающим трейдерам лучше всего работать с тупыми стопами. Кроме всего прочего, вы должны помнить: стоп можно пододвигать только в сторону открытой позиции, но никак не против неё. Стоп, как сапог немецкого солдата (пусть даже подбитый железными гвоздями). Немецкий солдат только наступает. Допустим, вы купили акции «Лукойла» по 2 500 р. со стопом 2 400 р. Рынок пошёл вверх, и вы можете также двигать стоп вверх. Но если рынок пошёл вниз, но совершенно недопустимо отодвигать стоп
ниже уже установленного уровня. В этом случае нарушается один из важнейших принципов риск-менеджмента – убытки по стопу превышают первоначально запланированные.

Продолжение следует.