Мужской и женский взгляд за чашечкой кофе. Кофе и мебель
Он приехал после работы в красивой полосатой рубашке и черных вельветовых брюках, с кожаным портфелем и топором. У меня очень чесались руки запечатлеть этот кадр: портфель и топор, стоящие вместе у межкомнатной двери. Вот что значит мужчина. То, что для вас кажется невыполнимым,
на что у вас в одних раздумьях и чувствах собраться с силами уйдет год – для него дело пяти минут. Диван даже в разобранном виде очень красиво летел с балкона второго этажа, поражая не только мое воображение, но и пугливо озирающихся соседей. Он согласился на чай, но моя щедрость простиралась дальше и дальше. Сначала я выкатила на стол мамины варенья, потом початую с Валентина бутылку хорошего французского вина и моцареллу, потом яблоки, апельсины и рыбный суп. Я была у себя дома в этот раз и мне было
комфортно. Знаете, как это классно быть хозяином положения на своей территории. Ты свободно перемещаешься сам и перемещаешь предметы.
- Мы с тобой вообще целовались? – спросил он.
- Нет, конечно, - заверила его я.
- Странно, - сказал он.
- Такими темпами, как у нас развиваются отношения, мы поцелуемся в 2017 году, - убеждала его я.
После
того, как он устроил мне прекрасную, и замечу, действительно романтическую поездку с прогулками, ужином на закате у самого синего моря, шашлыком, который приготовил сам, с салатом, который настругал и упаковал в контйнер предвариельно дома, с тарелками и настоящими вилками и большим стеклянным бокалом, в котором отражалось море. Бокал этот огромный, как аквариум, стоял на импровизированной столешнице из каменной глыбы, застеленной скатертью (вы оценили масштаб романтики?). Несмотря на все это я была
холоднее Балтики. Мы поехали к нему в гости, я томно курила кальян, пила вино и наслаждалась ничегонеделанием. Ничто не предвещало, по его мнению, никаких катаклизмов, и я даже вполне покорно зачитывала вслух что-то из книжки, которую выудила ту же из стопки, стоящей на подоконнике. Ах, да, у меня с полдня болела голова, я тихо жаловалась, но не позволяла усугубляться боли и он не особо придавал этому значения. Голова не жопа, говорила моя бабушка - завяжи, да лежи. Между тем мы любовались прекрасным ночным
летним видом из его окна, когда я сказала заветную фразу: «Я хочу остаться спать у тебя. Мне здесь очень нравится». Он обрадовался, побежал заваривать еще чаю. Он был очень услужлив в ту ночь. Я же, сказала «спать» и именно это имела ввиду. Отправилась сначала в ванную, потом, нацепив его халат, действительно легла спать, а через минуту пожаловалась на невыносимую головную боль. Он принес тонометр и мы оба омрачились результатом. Я была по его мнению при смерти.
- Выпей уже коньяку, - обреченно протянул он мне рюмочку, надеясь, что коньяк расширит мне сосуды, кровь хлынет по ним и я оживу.
- Не думаю, что это хорошая мысль. Надо посоветоваться с моим кардиологом, - сказала я. – Дай-ка мне мой телефон. А то вдруг этого категорически нельзя сейчас делать.
Он изменился в лице.
- У тебя что есть личный кардиолог?
Я с загадочным видом проигнорировала вопрос.
- Ладно, не пей к чертовой матери ничего больше, ложись и лежи!
Я вспомнила заветы бабушки и согласилась, что это звучит мудро. Он предложил вызвать скорую. Я вежливо отказалась. Хотелось спать, а не умирать как-никак.
- Да не бойся, - сказала, зевая я. – И через пять минут захрапела. Все же вина я выпила прилично в тот день и сон пошел наура.
Рыбы немы, не мы рыбы. Утром мне подали в постель
йогурт. Я смущенно съела его чайной ложечкой, подозревая что дико опухла за ночь и не решаясь глянуть на себя в зеркало. Туда же в кровать мне подали чаю. Я как-то не привыкла к таким неудобствам… Попросила свежесваренный кофе с молоком и изъявила желание выпить его сидя за столом, как человек. Затем, в кромешном молчании меня отвезли домой. Да и пожалуйста, думала я. Умереть что ли нельзя спокойно?! Кто виноват, что я так живуча.
- Ты поднимешься на чашку кофе? Не таксист все-таки, - предложила я.
Он сел на вот тот самый выброшенный
им впоследствии диван, пил кофе с корицей и с каждым глотком постепенно выговаривал мне все, что накипело. Признался, что хотел даже стереть к чертям собачьим мой телефон из трубки.
- Ты можешь взять и прямо сейчас при мне стереть мой телефон, - предложила я вместо сахара.
– Я лично не собираюсь тебе названивать, имей в виду.
Он уехал. На Новый год у меня была акция, я обзванивала мужчин - 2009. Набрала и его. Трубка была выключена. Я удалила его номер. В январе после отпуска он позвонил и пригласил меня на ужин. Рассказывал про то, что
влюбился на морях в какую-то немку. Я ела и вяло отпускала какие-то комментарии, уже не помню, что именно. Потом поведал о планах купить большую квартиру, надоело, мол, жить одному, готов жениться. В этом месте он посмотрел на меня. Я заерзала и чтобы как-то скрасить паузу, уточнила уж не на мне ли.
- А что, - подпрыгнул он. – Я готов рассмотреть и твою кандидатуру тоже.
Я отметила
"тоже" и осведомилась о его пожеланиях к невесте. Доминирующих критериев наличествовало три: хорошие внешние данные, городская и ... не глупее, чем он. Тут я чуть не упала со стула. Куда уж глупее, чуть не заорала я, но сдержалась и прицепилась к слову «городская». Оказалось все просто, городская – девушка из города. И лучше, если город будет не Федерального значения, пояснил он, а уездный. Я облизала ложку, чтобы показать, что не дотягиваю в плане манер не то, что до уездного
города, но даже и до уездной деревни.
- Самые замечательные девушки вырастают в провинции, - добавил он после этого.
Я скромно потупила глаза: «О, да». Что выросло, то выросло.
- А зачем тебе квартира? - спросила я, пока он невозмутимо жевал свиную ногу. – Ты же дом хотел. Вот и строй себе дом.
Про мечту о доме он говорил мне еще в ту злополучную кардионочь. В общем, всё в очередной раз как-то неприятно смешалось.
На этом мы прекратили наши бессмысленные встречи.
На следующий день мне позвонил еще один знакомый, не оправдав моей надежды, что исчез уже навсегда.
– Давай поговорим по-серьезному, - предложил он. - Все, хватит уже этих смешков! Когда, наконец, мы будем жить вместе? У тебя или у меня? Надо решать. Я думаю, что ты переедешь ко мне, а твою квартиру мы будем сдавать. Писать тебе будет некогда, творчество ты забросишь. У меня много стирки…
Я молчала.
- Когда ты родишь мне мальчика шестикилограммового? - продолжал он очень серьёзным тоном. Для глупости у него всегда самый серьёзный тон.
- Шестикиллограмого рожайте сами. А я вас за руку подержу.
-
Ты не можешь серьезно со мной говорить?
- Нет, - призналась я. – Я не знаю, что тебе надо сделать, чтобы я тебя стала воспринимать серьёзно. Возможно, умереть и еще раз родиться.
- Это плохо, - вздохнул он. – Ты сейчас на работе? А я за рулем. Вон стоят гаишники. Мы увидимся в эти выходные или нет? Соглашайся скорее, а то я сейчас поеду на красный
свет.
- Ехай, - настояла я. – И не бойся гаишников, это у них просто перекур, вышли, чтобы не дымить в машине.
- Спасибо тебе, ты добра. Что у тебя произошло нового?
- Нового? - оживилась я. - Выбросила диван на котором ты спал!
- Я настолько тебе неприятен?..
О, боже… Кофе-кофе-кофе.
P.S. Однажды, спустя уже год или даже два, мне позвонил мой выбрасывальщик дивана. Я вышла замуж, подняла трубку и на вопрос: "Ты что вышла замуж? Я видел в контакте" даже не смогла сообразить что
ответить и главное кому. Я не узнавала голос.
- Кто это? - уточнила я недовольным тоном, потому что на меня, слегка приподняв бровь, заинтересованно смотрел муж.
Он назвал имя.
Шарики заскочили у меня за ролики, я перебрала всех знакомых с таким именем, там не числился никто, кто бы мог позвонить мне с таким
вопросом. Я призналась, что не могу вспомнить с кем имею честь вести этот диалог. И только месяц спустя меня внезапно совершенно осенило...
автор: Жанна Веселова, международный каталог fotoprofit.ru
