Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Сам себе психолог, или Техники домашнего применения

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Психология счастливой жизни" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Апрель 2015   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Пронти

Статистика

996 подписчиков
+4 за неделю
←   Все выпуски   →

Сам себе психолог, или Техники домашнего применения: Мама, я тебя люблю! - Мама, я тебя боюсь...


О типах привязанности, или что ограничивает наши возможности

Мы очень редко сознаём, в какие глубины детства и даже младенчества тянутся корни проблем вполне взрослых и самодостаточных людей - внезапная паника, когда что-то начинает идти не так, невозможность приступить к делу из-за каких-то невнятных опасений, мысли типа "а вдруг...", "а что, если..." и триста пятьдесят пять других ядовитых переживаний, лишающих радости жизни. И не являющихся следствием каких-то психологических травм или негативного опыта. Просто... впрочем, по порядку. 

Уже 50 лет назад было установлено, что связь "младенец-мать" основана не на банальном вскармливании. Настоящей основой привязанности, как установили Гарри и Маргарет Харлоу, используя макак-резусов в качестве модели, является непосредственный телесный контакт. То, что мать обеспечивает детёныша питанием, хотя и является существенным для его физического выживания, но детёныш ценит мать не за это. А за то, что та является для него "базой безопасности", что на её груди можно укрыться от своего страха, успокоиться, осмотреться и... снова отправиться на исследование опасного мира. 

Тема отношений ребёнка и матери привлекла особенно пристальное внимание в годы войны, когда множество детей были разлучены с близкими и оказались в приютах, госпиталях и домах ребёнка. Даже при нормальном уходе, такие дети массово страдали от психических и соматических расстройств, замедления психического и физического развития, отставания в развитии речи, от инфекций и т.д. Последствия "госпитализма" у детей оказывались долговременными и часто необратимыми, а в тяжёлых случаях заканчиваются смертью. 

Наблюдая в больницах детей, временно разлучённых с родителями, Джон Боулби вместе с оператором Джеймсом Робертсом сняли целый фильм, где они описали 3-фазную модель детского поведения, в которой друг за другом следуют протест, отчаяние и отчуждённость. 

Отчаянные протесты наблюдаются при первой разлуке ребёнка с матерью и могут начинаться немедленно или через некоторое время и длиться от нескольких часов до нескольких дней. Во время протеста ребёнок отвергает всех, кто к нему обращается, демонстрируя ожидание, что его мать вот-вот вернётся. 

Когда ребёнок убеждается, что его мать, скорее всего, не вернётся, им овладевает чувство безнадёжности и отчаяния. Ребёнок уходит в себя и перестаёт реагировать на окружающее. 

Затем наступает фаза кажущихся перемен к лучшему. У внешнего наблюдателя может создаться впечатление, что ребёнок справился со стрессом и смирился со своей судьбой. Он принимает помощь медсестёр и начинает общаться с окружающими. Однако при появлении матери ребёнок ведёт себя так, будто едва её знает, он остаётся отчуждённым и апатичным и безразлично от неё отворачивается. 

Если в отсутствие матери ребёнок остаётся с отцом, то протеста и отчаяния обычно не наблюдается. Однако фаза холодного отчуждения по отношению к матери наблюдается и в этом случае. При настойчивости матери эта отчуждённость рано или поздно заканчивается, но менее заметные особенности в поведении ребёнка, выражающиеся в его исследовательской активности и характере установления контактов с посторонними людьми могут иметь долгосрочный характер. 

В классическом исследовании, опубликованном в 1978 году, Эйнсуорт, Блехар, Уотерс и Уолл описали особенности привязанности детей к их матерям и вытекающие из них варианты детской исследовательской активности и их способности устанавливать контакт с незнакомыми людьми. В контролируемых экспериментах, в которых участвовали 106 детей, отслеживалась исследовательская активность ребёнка в присутствии матери, реакция ребёнка на появление незнакомки в присутствии мамы, реакция ребёнка на незаметный уход мамы из комнаты, характер общения ребёнка с незнакомкой в отсутствие мамы, реакция ребёнка на появление мамы и её повторный уход (незнакомка исчезала незаметно и немного раньше), поведение ребёнка в одиночестве, реакция ребёнка на возвращение незнакомки в комнату, и, наконец, реакция на возвращение мамы. 

По результатам наблюдений все дети были распределены на три неравные группы. Самая многочисленная группа включала примерно две трети от общего числа детей. Все дети этой группы очень ценили присутствие мамы и активно выражали это в моменты воссоединения - одни приветствовали её появление радостной улыбкой, другие стремились к физическому контакту, третьи активнее всех стремились навстречу мамам и проводили с ними больше всего времени. Но, как правило, они не проявляли сильного беспокойства в моменты расставания и не особенно цеплялись за своих мам. Всех детей этой группы объединяло то, что они воспринимали свою мать как базу безопасности для исследования внешнего мира и чувствовали себя относительно комфортно в моменты её отсутствия, потому что верили, что мама досягаема для него, и что она немедленно откликнется, стоит её позвать. Более того, дети из этой группы оказались более расположены к совместной активности и выполнению просьб матерей. Они меньше боялись незнакомых предметов и людей. 

В самой маленькой группе были объединены дети с весьма противоречивым поведением. В моменты воссоединения с матерями они демонстрировали причудливые зигзагообразные движения, то решительно направляясь к мамам, то столь же решительно их отвергая. Иногда они бежали навстречу матери только затем, чтобы начать немедленно вырываться из их объятий. Оставаясь без мамы, дети этой группы очень расстраивались и либо открыто показывали свой гнев, либо казались внешне пассивными, сидя без движения, напоминая безвольные куклы. Они чаще плакали, оставаясь одни в незнакомой ситуации. А когда мать возвращалась, дети, казалось, не могли решить, бежать ли навстречу или избегать с ней контактов. Как оказалось, всех детей этой группы объединяло то, что их матери не слишком чутко реагировали на призывные сигналы детей. По-видимому, сознание того, что мамы не реагировали на их слёзы, заставляло детей плакать ещё горше. Из-за этого дети не научились воспринимать своих матерей как эмоционально доступные фигуры, на которые можно положиться в минуты тревоги. Наоборот, мамы казались этим детям эмоционально недосягаемыми и не могли служить базой безопасности для исследования окружающего мира. В свою очередь, отсутствие такой базы резко сократило исследовательскую активность этих детей с незнакомыми игрушками и их возможности устанавливать контакты с незнакомыми людьми. 

Наиболее яркой характеристикой детей третьей группы было то, что они не проявляли беспокойства наедине с незнакомкой в незнакомой комнате и избегали контактов с мамой в моменты воссоединения. Некоторые даже выражали больше энтузиазма обществом незнакомки, чем от присутствия матери. Некоторые дети этой группы явно избегали свою мать или полностью её игнорировали, другие же сочетали стремление приблизиться к матери со стремлением держаться от неё подальше. Таким образом, в отличие от двух других групп детей, эти дети вообще не искали безопасности у своих матерей. И причиной этого было то, что матери сами не хотели быть рядом с ними. Эти матери считали необходимым избегать близких контактов с ребёнком и показывали это своим детям. 

Другое исследование детей с таким типом привязанности показывает, что они чаще сталкиваются с проблемами в школе и хуже ладят с друзьями. Они просто не умеют устанавливать безопасные взаимоотношения со значимыми для них фигурами и налаживать комфортные и безопасные социальные связи. 

К счастью, хотя фигура матери в силу её положения является весьма важной для формирования отношений привязанности, но такие отношения могут формироваться и с отцом, бабушкой или дедушкой, братом или сестрой, или даже посторонним человеком, который берёт на себя заботу по удовлетворению эмоциональных потребностей ребёнка.

Любопытно, что изучение взрослых выявило те же самые три категории привязанности, что и в исследовании детей - безопасную, тревожно-амбивалентную и тревожно-уклончивую. Иными словами, усвоенный в детстве тип взаимоотношений, основанный на привязанности, сам собою не меняется.

И, что настораживает, взрослые с определённым типом взаимоотношений привязанности устанавливают такие же взаимоотношения со своими собственными детьми. Они просто не умеют устанавливать других отношений! Но это означает, что усвоенный тип привязанности передаётся из поколения в поколение, наследуется.

Получается так, словно ответ на вопрос, как наши дети смогут строить свою собственную жизнь, уже заранее решён, и решён совсем не ими и даже не нами, а нашими бабушками и дедушками! Можно ли избежать этой предопределённости, и как это сделать?

Удивительно, но ответ прост до банальности - да, можно. Надо просто любить своих детей. Для начала - проявлять сочувствие, когда ребёнок расстроен, плачет, злится, дерётся. Попытаться увидеть за этим его страх и одиночество. И пойти ему навстречу, даже если это кажется недопустимым или "непедагогичным". 
В избранное