А эту статью прислал Константин Ковалев.

Во второй трети восемнадцатого века в Петербурге служил скромный чиновник Иван Семёнович Барков (1732-1768). Он знал языки, был одарён, писал стихи не тяжёлым слогом Ломоносова или Тредьяковского, а лёгким и непринуждённым, в котором было что-то от будущего пушкинского стиха. Но, к сожалению, Барков много пил и умер от пьянства, прожив даже меньше, чем прожил Александр Сергеевич, погибший от подлой пули. И, видимо, желая угождать собутыльникам, Барков за редким исключением писал совершенно нецензурные, хотя и талантливые и остроумные стихи, в которых он все вещи называл своими именами. При этом некоторые из них были едкой сатирой на жизнь тогдашней империи и даже на царствующую особу, за что он, к счастью, не пострадал.

Спешу успокоить скромных читателей, что моя статья не о Баркове, а о том, что происходит в современной России. У него в стихах есть одно место, в котором откровенное описание чувственных интимных отношений между царицей и её любовником в её спальне помогает нам обнаружить политические интимные отношения между правящей властью и её «непримиримой оппозицией». Есть у Баркова большое стихотворение «Григорий Орлов» (http://magister.msk.ru/library/poetry/barkov01.htm). На указанном сайте оно последнее по счёту. Всем известно, что Г. Орлов был одним из многочисленных любовников Екатерины Второй, который по совместительству являлся и видным государственным деятелем. В стихотворении описывается, как императрица пригласила к себе в спальню Орлова, и они, как бы теперь сказали, «занялись любовью». Екатерина, как некоторые «сексуально раскрепощённые» особы, пожелала для пущего распаления своей страсти, чтобы Орлов во время высочайшей близости говорил царице горячащие её нецензурные слова, за которые в другой ситуации и, главное, без её повеления она отправила бы его и любого другого подданного на эшафот. Я не могу процитировать целиком даже соответствующего четверостишия, а поэтому ограничусь только первыми тремя его строчками, а четвёртую дам с пропусками. Итак, первой говорит Екатерина, а Орлов отвечает. Вот эти строки:

– Ну что молчишь? Скажи хоть слово!
– Но я не знаю что сказать...
– Груби, как хочешь, ну же, право...
– Б----га, -- же твою мать!

Как вы догадываетесь, Орлов, выполняя повеление возлюбленной государыни, называет её бранными словами и покрывает матом, от чего матушку-царицу «забирает». Она лишь нежно упрекает его в том, что он немного перестарался и слишком уж грубо выразился. Но, войдя в амурный раж, она принимает его солдафонский стиль, понимая, что иначе «грубить» он не может, но зато уж мужик он несравненный. А за занавешенными окнами царской спальни тем временем маршируют на плацу (дело происходит днём) вымуштрованные солдаты, играет оркестр, Потёмкин принимает парад, а рать по команде рявкает славу государыне Екатерине!.. И царица в объятиях Орлова, которая тоже должна хоть не надолго выглянуть на парад, сетует на то, как трудно ей, такой-сякой, «и власть, и страсть соединять»(!).

Наши кремлёвские правители без затруднений соединяют и власть, и страсть, причём это происходит не в постели, а во внутренней политике. Но причём же здесь «дозволенная грубость» и даже «высочайше востребованная грубость» Григория Орлова в интимных отношениях с чувственной просвещённой государыней и внутренняя политическая жизнь нынешней полуофициальной империей Россией?

А дело в том, что эта «дозволенная грубость», что так была необходима царице для полного сексуального комфорта, абсолютно напоминает «санкционированные» (в переводе с латыни – «дозволенные»!) протестные действия так называемой российской оппозиции. Я пишу «так называемой» потому, что эта оппозиция в той же мере оппозиция Кремлю, что и Григорий Орлов был «оппозицией» властной царице в её постели.

При этом надо сказать, что грубые и, между нами, справедливые названия, которыми Орлов, с дозволения и даже по приказу царицы, её награждал, сопровождая матерщиной, так похожи на все «решительные акции и лозунги», которыми российская «оппозиция» «клеймит» кремлёвскую власть! Ту от таких «грубостей» только «забирает»! Ей они нужны для полного комфорта или, на её культурном языке, «кайфа».

Ведь если не будет «оппозиции», услаждающей слух власти регламентированной руганью (чтобы грубо, но без «экстремизьма»!), то простой народ, а, главное, гнусные западные либералы могут подумать, что у «НАС» нет демократии!.. А это плохо! Не будет полного политического оргазма. Обвинят в развраторизме… то бишь в авторитаризме! И счёта миллиардные в западных банках заморозят, и родню в Россию из Европ и Америк сошлют. А то и посадят за чрезмерное мытьё на Лазурных и флоридских берегах, то есть за отмывание… А вот когда в обществе дозволена оппозиция, а оппозиции дозволена допустимая законом «грубость», тогда это уже не разврат, а страстная, хоть и тайная – интимная любовь, классовая гармония в священных тисках буржуазной демократии. И никакой заморозки миллиардных счётов за границей! Никакой ссылки жён и отпрысков в ужасную Рашу!

Так что, если какой-либо дозволенный властью Лидер какой-либо дозволенной партии с дозволенным названием на санкционированном (дозволенном) митинге допустит дозволенную, резкую, но лишённую «экстремизьма» грубость в адрес пусть даже самого Владимира Владимировича, и этого Лидера тут же или у дверей его дома не забирают интеллектуалы в штатском, то это означает, что от его грубостей Владимира Владимировича только «забирает»!.. Или, выражаясь на кремлянском языке, Владимир Владимирович просто «тащится» от грубостей этого Лидера. Толпа или, вернее, «массовка» в основном из пожилых людей с непременным присутствием двух-трёх маразматических старушек (одна из них пролепетала мне перед митингом: «Нам бы Сталина!»), принимает этот грубый, но приятный для Кремля секс за драку и потому довольна. «Вот как он их всех в Кремле ТРАХАЕТ!», – бормочет толпа, не замечая того, что попадает в самую суть сексуально-политического процесса между «оппозицией» и воистину царствующей властью. Вокруг такого митинга стоит милицейское оцепление с чинами вплоть до полковника во главе. Но никого не вяжут. «Не смеют!» – наивно смекает толпа.

Вот активисты митинга замечают меня и как красному писателю и публицисту дают мне слово. Я не думал, что буду выступать с речью, и начинаю говорить без подготовки. Но, увы, я разочаровываю власть: я не «грублю» и не «трахаю» её. Я говорю о том, что власть капитала приняла закон об экстремизме, но именно эта власть была установлена после расстрела из танковых пушек и снайперских винтовок защитников Верховного Совета РФ 4 октября 1993 года, а потому не является легитимной по сей день даже по международным законам, не говоря уже о том, что трудящимся враждебна любая буржуазная власть – власть захребетников и кровососов. Я сказал, что через три дня (дело происходило 1 октября 2006 года) будет очередная годовщина этого варварского расстрела. Но оппозиция, хотя и борется дозволенными способами против этой власти, общается с ней, как с легитимной. Я заявил, что трудящиеся пассивны оттого, что их предала, в первую очередь КПРФ, что у нас в стране карманная оппозиция, что после вступления в ВТО в Россию хлынут дешёвые западные сельскохозяйственные и иные товары, не выдержав этой конкуренции, «вылетят в трубу» российские предприятия, ещё держащиеся на плаву, увеличится безработица и нужда, а усиленно богатеть будут и без того богатые, так что рано или поздно в стране обязательно наступит кризис, и сложится революционная ситуация. И что левые сорвут революцию, если окажутся в хвосте у поднявшихся на борьбу трудящихся.

То, что я говорил, не было заказной грубостью, «забирающей» кремлян, я не употреблял, как предыдущий оратор такие «народные» слова, как «говнюки» и засранцы» в адрес всяких оргазмирующих от этого грефов и чубайсов. Я говорил на чуждом Кремлю литературном русском языке, но то, что я говорил, это был уже антисексуальный… простите, «антисоциальный экстремизьм». Лидер, стоящий слева от меня, шепчет мне, что надо заканчивать речь. «Интересно, – думаю я, – он кричал истошно (чтобы было доходчивей для «простого человека» в массовке) тридцать пять минут, а мне и пяти-шести минут говорить нельзя? А как же грядущее равенство в грядущем новом, исправленном социализме? Или всё будет, как было в СССР, и править будут опять не люди, а Лидеры?»

Я, продолжая говорить в микрофон, который держу как левша в левой руке, шепчу ему, что я уже и так заканчиваю. Но когда я завершаю фразу о том, что наш рабочий класс рано или поздно сметёт власть российского империализма под руководством настоящих марксистов, Лидер неожиданно обеими руками вырывает у меня микрофон. Я в недоумении, а лидер с радушной улыбкой «впаривает» массовке под красными флагами: «Товарищи! Я забрал микрофон у Константина Фёдоровича не по тому, что он долго говорит, а потому, что Константин Фёдорович перенёс… сколько, Константин Фёдорович? Три операции на сердце, и может прямо здесь … того…»

На самом деле я перенёс только одну такую операцию пятнадцать лет тому назад, и принимать смерть прямо здесь, «на миру», хоть она, по пословице, и «красна», не собираюсь. Но лидеру хочется… Мне удалось не выхватить, а только вместе с руками Лидера притянуть на пару мгновений микрофон к своему рту и крикнуть: «Товарищи! Не беспокойтесь! Я ещё доживу до новой Советской власти!»

Милицию от грубых действий народного Лидера в отношении меня «забирает». И потому она не забирает меня, хотя я в своём возрасте и при ГУЛАГовском опыте уже ничего не боюсь. Я своё пожил.

После митинга Лидер высказал мне претензию: я обидел В.С. Бушина. Это –незаметный многолетний член Союза писателей СССР, престарелый закоренелый сталинист, давнишний член КПСС, который в день своего юбилея в интервью в черносотенном прохановском «Завтра», где он регулярно публикуется, искренне признался, что всегда любил Сталина, а Ленина не очень. И вот к своему восьмидесятилетию он («коммунист»!), наконец, понял, что Ленин тоже хороший(!). То есть «патриот», как и они с Прохановым(!). Я стал припоминать, чем я обидел Бушина. Вспомнил, что за последнее время я несколько раз был вынужден «обижать» Бушина.

Например, 29 июня сего года я ему дал отлуп за его статью «Из советских запасников» на интернет-сайте «Завтра». В ней он, упомянув, что в СССР литературные премии иногда давали неправильно, признался, что счастлив, что ряд нынешних писателей, его коллег, заслуженно получили разные премии… от Кремля. Сам Бушин на этом торжище как старожил Союза писателей горячо приветствовал награждённых счастливчиков. В связи с этой старческой радостью мэтра я написал в своём отзыве в гостевой книге сайта «Завтра» под его статьёй, в частности, следующее:

«…Какое отношение мы с Вами, СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ, можем иметь к награждениям пусть даже заслуженных авторов, совершаемым путинским антинародным режимом, мне непонятно! Или для Вас всё равно – СССР или эРэФия? Всякая власть, мол, от бога!.. Раз российская, значит – СВОЯ?! Или всё-таки – оккупационная?! А если оккупационная (я говорю о внутренней оккупации компрадорами), то можно ли принимать премии от нынешних гауляйтеров России? Или никак нельзя "лауреатам" отказаться от удовольствия получить этот пряник стоимостью в тридцать сребреников – премию кремлёвского Синедриона?!. И как Вы могли взять на себя роль поздравляющего литературного "аксакала" в этом мероприятии антинародного режима? Ведь этим участием и принимающие от режима премии, и Вы, поздравляющий награждённых, признаёте, узакониваете этот гнусный, юридически абсолютно нелегитимный даже с буржуазной точки зрения антисоветский режим, пришедший к власти путём расстрела Верховного Совета РФ и убийства массы советских граждан, защищавших его, 4 октября 1993 года!»

То ли этой, то ли другой символической, но заслуженной «поркой» бедного Бушина в гостевой книге сайта газеты «Завтра» я его «обидел», и тот «настучал» на меня Лидеру левой организации, с которой я давно сотрудничаю. А Лидер разъяснил мне, что Бушин – его друг. Я искренне ответил, что для меня истина дороже друзей, что Ленин порывал с друзьями, если расходился с ними в принципах. Лидер удивился и не поверил мне, что я серьёзно считаю, можно ставить принципы выше дружбы. Вот такие у нас нынешние «ленинцы», которые живут не по принципам, а по «понятиям»!

Кстати, эта левая организация претендовала на то, чтобы называться партией. Но власть в лице её министерства буржуазной юстиции этого не разрешила(!), придравшись то ли к недостаточному количеству её членов, то ли к недостаточному количеству регионов России, в которых имеются её местные организации, то ли к достоверности списков членов партии в каждом из регионов. Большевики с Лениным не спрашивали у царской охранки, могут ли они считаться партией, как ей называться, не сообщали в полицию, в каких губерниях у них есть местные организации, не подавали царским сатрапам списки и адреса своих членов, на всякий случай уже собравших вещички в ожидании сыщиков!..

Тогда Лидер попытался назвать «Трудовую Россию» общественно-политической организацией. Но и здесь словно «политическая» не разрешили, так как «политическая организация» – это уже партия. Пришлось, чтобы не портить власти политического оргазма, обьявитъ себя просто общественной организацией с соответствующим названием, ну, например, как Общество слепых (политически) или Общество (политически) глухих. Такая слепота и глухота той или иной «общественной организации» Владимира Владимировича не только устраивает, но и «забирает» не хуже, чем отборная, но дозволенная грубость.

И представьте себе митинг бастующих рабочих в 1905 году. Полиция не может протолкаться к импровизированной трибуне, с которой выступают большевики и активисты. И тогда она подзывает к себе организатора митинга и предлагает ему называть фамилии выступающих ораторов. И он их называет, а его высокоблагородие записывает всё в блокнотик. «Что за небылицы! – воскликнете вы. – Такого никогда не было и быть не могло!»

А вот сейчас такое в порядке вещей.

Помню, ещё весной 2004 года приехал я из Америки после долгой разлуки с Родиной, выступаю, как всегда со мной бывает, без подготовки на митинге на Горбатом мосту 6 апреля 2006 г. Тот же самый Лидер с лицом всмятку мне уже через минуту в спину пальцем тычет, бурча, что надо заканчивать, так что я рискую свою речь испортить, сбившись с мысли (Кстати, активисты этой организации мне благодушно признались, что Лидер всех выступающих с речами так одергивает, но они не обижаются: что с него взять – мол, деревенский он! Я тоже НЕ ОБИЖАЮСЬ – я НЕ ПРИЕМЛЮ такого со мной обращения!) . Но ничего, заканчиваю успешно, люди знающие меня по моим статьям, бурно аплодируют. И вдруг вижу: господин подполковник милиции подзывает к себе в сторонку Лидера и спрашивает, как фамилия женщины, которая как раз сейчас выступает. Не расслышал он, мол, когда объявили, кто будет выступать. Лидер доверительно общается с «НАШЕЙ» милицией (ведь после победы «левых» патриотов она тут же станет служит им!), отвечает на все вопросы, уточняет написание фамилий выступивших. Таков закон!

И лидеры «оппозиции», покорные цепному буржуйскому закону, послушно фактически «закладывают» каждый раз своих товарищей, то есть доносят на них!.. А милиция записывает, кто что-то экстремистское сказал, и обмозговывает, потея, не надо ли его доставить в кутузоньку. И когда – немедленно или после «согласования». Я понял, что и меня с помощью Лица, ответственного за проведение митинга, записали аккуратненько. Ну, можно ли победить врага, сообщая ему все данные о своих командирах и самых передовых бойцах и выбирая место битвы с разрешения этого врага, и являясь туда безоружными, если подразумевать под оружием хотя бы свободное слово?

Дело не в данной левой организации и не в Лидере. Только поэтому я не привожу здесь её название и имя Лидера. Таково положение во всех «левых» «оппозиционных» партиях. Раньше всего (в 1997 году) я раскусил КПРФ и, как известно, стал разоблачать её оппортунизм, который был налицо: партия в своей программе и действиях отказалась от марксизма, оставив только название «коммунистическая», красное знамя без противного национал-патриотам этой партии лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» И ещё партия сохранила отмытого добела Сталина. Но и те карликовые компартии, которые на словах по-прежнему продолжали признавать и роль Ленина, и необходимость диктатуры пролетариата в форме Советов, и обобществления средств производства, и возможность победить правящий класс капиталистов только путём революционного насилия, при всех междуусобицах подняли на щит Сталина, открыто так и не реабилитированного в КПСС после ХХ съезда.

Отсюда – и старушки-одуванчики с их «Нам бы Сталина!» Дело даже не в самом давно умершем Сталине, а в том, что даже партии, не отказавшиеся на словах от лозунга диктатуры пролетариата, видят идеал не в «отмирающем государстве», где впервые не эксплуатирующее меньшинство, но трудовое большинство управляет всем, а в сильном Государстве-Империи, где бюрократическая «элита» думает за всех (и живёт за счёт всех!), а остальные, то есть трудящиеся с обязательным энтузиазмом вкалывают, не смея рассуждать, ибо за них «думают вожди». Но мы это «уже проходили»! И это никакого отношения к социализму и коммунизму по Марксу, Энгельсу и Ленину не имеет.

Именно это «красное» государственничество и использовал Путин, перехватив все лозунги у таких псевдокоммунистов, поскольку лозунги эти буржуазные и капитализму не вредят, а могут и послужить, уже служат! И все эти партии оказались не у дел. Отечественный русский нацист А. Проханов, которого такие коммунисты искренне считают «советским человеком», СВОИМ, в одной из последних статей написал о подобных себе: «Все мы до мозга костей государственники». Вот именно, что не до головного мозга, а до костного: именно им «мыслят» псевдолевые патриоты-государственики – как те, которые считают себя коммунистами, так и сознательные антикоммунисты.

Поэтому Путин, как и весь его класс бюрократической и частнособственнической буржуазии, думающий головным мозгом и знающий, ЧТО ему и поставившему его во власть отечественному капиталу нужно, легко обмишурил (именно обмишурил псевдокрасно-патриотической мишурой лозунгов!) всю эту публику, часть которой его даже зауважала и заподозрила в тайном желании свергнуть частных собственников и создать «империю» в духе сталинского СССР, то есть систему государственного капитализма. Разумеется, все эти «патриоты» надеются быть принятыми Путиным в роскошно живущую «элиту», а на остальной народ им наплевать.

Все левые партии и партийки, и раньше существовавшие милостью правящего режима, теперь полностью живут по его правилам: митингуют только с его санкции (исключение составляют национал-большевики, чья идеология нам, коммунистам, чужда, но их упорству можно позавидовать), позволяют свои названия редактировать охранному отделению, регистрируют себя как партию и регистрируют (выдают) своих членов в канцеляриях местных гауляйтеров. Кстати, когда гитлеровцы захватывали тот или иной город или иной населённый пункт СССР, они немедленно вывешивали приказ херра коменданта, требовавший под страхом расстрела, чтобы все коммунисты зарегистрировались в комендатуре. Чтобы проще их было всех арестовать, собрать вместе и расстрелять. Вот и главный херр Комендант оккупированной империалистическим капиталом России фактически издал подобный приказ. Только с отсрочкой ареста поименованных в списке до объявления чрезвычайного положения, то есть до дня, когда буржуям станет тревожно.

Оппозиции нет!

Вот тут-то редактор «Левая Россия – Left.ru» жалкий карла Баумгартен, предавший великого Карла Маркса, завопит: «А я что писал ещё два года тому назад?! Я же доказывал, что все без исключения левые партии – карманная оппозиция Кремля, а потому я голосую за сильного Путина, спасителя отечества, хоть и буржуя!»

Отвечу карле: если настоящий советский боец, оказавшись в окружении, увидел, что его товарищи по окружённой роте струсили, предали и, будучи деревенскими, разбрелись по окрестным деревням, прикинувшись местными «мирными» мужиками, это для него не означало, что он должен выйти к немцам и выразить желание устроиться полицаем при их комендатуре. Он ищет партизанский отряд, или при отсутствии поблизости такового, сражается в одиночку до конца, пока не погибнет, веря, что красные бойцы всё равно вернутся и разобьют врага. Путин, конечно, спаситель отечества, но буржуазного, империалистического чудовища – Государства, с каждым годом всё больше угнетающего трудящихся непосильными поборами, лишением даже буржуазных прав и пожирающего их жизни – по миллиону в год. Я – за разрушение такого «отечества». Я за отечество людей труда всех национальностей, которые в конце концов покончат с государствами во всём мире, а, следовательно, и с разделением людей на классы.

И народ в России пассивен лишь ТЕПЕРЬ потому «санкционированная» «оппозиция», возглавляемая многочисленными Лидерами-ГАПОНАМИ, завела его тупик, сделала пассивным, разобщённым. Но он не был пассивным, а был даже очень активным, боевым летом 1996 года, когда, несмотря на гнуснейшую клевету и враньё всех буржуйских СМИ и подтасовки, он фактически избрал своим президентом Г.А.Зюганова, ещё веря (как и я тогда), что Зюганов – настоящий коммунист, а КПРФ –настоящая коммунистическая партия. Но уже тогда Зюганов, не собиравшийся взять власть, а подыгрывавший Ельцину, поздравил этого мошенника и узурпатора с избранием раньше, чем избирком признал избрание Ельцина состоявшимся. Как тут было миллионам сторонников Зюганова и КПРФ не впасть в апатию перед лицом такого предательства!.. Затем члены фракции КПРФ голосовали в Думе за все антинародные бюджеты, лишь бы только Ельцин не разогнал Думу, и они не оказались бы вне её - на улице в толпе рабочей «черни» под красными флагами, где летом жарко, зимой холодно, осенью и весной дождик капает за шиворот, и ОМОН может больно побить дубинками. Иное дело – Дума с говорильней, мягкими креслами, дешёвым элитным буфетом, персональными машинами, депутатскими квартирами в Москве, большими окладами, а потом и приличными пенсиями!.. КПРФ не поддержала рабочих во время «рельсовой войны» рабочих, которым при Ельцине месяцами не платили зарплату, как рабам. Это было в конце 90-х годов. Все «компартии» не так давно сообща не поддержали по-настоящему пенсионеров, когда эти старики выходили сомкнутыми рядами лицом к лицу с вооружённой до зубов милицией, протестуя против лишения их жалких льгот. И если только такая «оппозиция» будет оставаться в России, то даже в случае возникновения революционной ситуации в стране трудовой народ, поднявшись на борьбу, окажется неорганизованным, лишённым революционного руководства и будет обречён на поражение. Поэтому гапонизирующая, а потому в историческом отношении и агонизирующая «оппозиция» – главный враг трудящихся России, которым надо полностью отойти подальше от этого политического полутрупа! Только настоящие марксисты, которых пока очень мало, будут, если создадут боевую партию нового типа, в состоянии возглавить борьбу трудящихся с правящим империалистическим режимом и победить.

26 ноября 2006 г.

Константин Ковалев
konkovalev@yandex.ru
Материал предлагается к обсуждению на форуме http://boegolovok.bagolovok.net

День добрый!

Мое впечатление, что жители Москвы делятся на две категории: мОсквичи и мАсквичи.

Последние - это те, благодаря которым все так не любят Москву и ее жителей (наглые, хамские, понтовитые...). Москвичи - нормальные люди, которые живут практически в любом городе.

Интересно то, что в массе своей мАсквичи - это выходцы из регионов, бывшие провинциалы, добившиеся некоторого успеха и положения в Москве.

Вот такая система миграции.

Основа для дискуссии с двумя классическими вопросами - "кто виноват?" и "что делать?"

С ув.: Алексей.
organ_fox@mail.ru

---

Уважаемый тов. У!

Полагаю, что этот материал Вы должны включить в Запрещенные новости.

Чекисты одобрили революцию и бунт против Путина

http://forum.msk.ru/material/news/17143.html

С уважением,
Ваш постоянный читатель
Yahkind
yahkind@mail333.com