А. МАКСИМОВ: Что сейчас Вам кажется наиболее интересным в нашей жизни?

В. АКСЕНОВ: Я написал уже два романа, где основное действие происходит в это время. "Новый сладостный стиль" - это 80-е годы, заходят уже на 90-е. И все изменения там отражены. И "Кесарево свечение" - это уже 90-е, где герой - "новый русский" другого типа, не привычный стереотип, а несколько другого типа человек. И для меня как всегда самое интересное - изменение человеческого лица, человеческой походки, человеческих манер.

А. МАКСИМОВ: А от чего меняется?

В. АКСЕНОВ: В данном случае, серьезные очень изменения происходят в обществе. Об этом можно даже судить по кинофильмам. Вот я живу сейчас во Франции и смотрю по ночам иногда, когда устаю сочинительствовать, включаю и смотрю фильмы. В основном идут советские фильмы 50-70-х годов. Потом вдруг начинаются перестроечные фильмы. И ты замечаешь, как меняется интонация.

А. МАКСИМОВ: В какую сторону?

В. АКСЕНОВ: Там "до" - была такая приподнятая интонация, фальшивая во многом. В перестроечных фильмах начинается обычный человеческий разговор.

А. МАКСИМОВ: А как изменились наши лица за последние время?

В. АКСЕНОВ: Лица колоссально изменились. По этим лицам можно определить, какую роль играет человек в нынешнем обществе - активную или пассивную. Сегодня в новостях показывали съезд русскоязычных программистов Силиконовой долины в Америке, то есть они все наши. Большой зал, там собрались молодые люди, я их сам видел, выступал перед ними. Передо мной сидело 700 человек лучших представителей современной интеллигенции. Как ни странно, это были настоящие читатели. И лица у них какие-то особые, интеллектуальные, энергичные, без всякого сентиментализма, но и не без цинизма, но он не бросался в глаза.

А. МАКСИМОВ: А Вам нравятся лица сегодняшней московской толпы?

В. АКСЕНОВ: Я бы сказал, что много и малоприятных лиц, но, тем не менее, я думаю, в основном толпа выгодно отличается от толпы 50-х или 60-х. В 60-е годы в толпе появилась новая молодежь какая-то с освященными какими-то лицами. В 70-е годы эта молодежь преждевременно одряхлела и погасла. И начались эти железобетонные времена "застоя". И правильно так названо, это все отразилось на лицах. В 50-е годы была жуткая толпа, которую задумывали сделать. Она была сделана всеми предшествующими ужасами, государственным террором, запуганностью. И когда вдруг в 57-м году начался Всемирный молодежный фестиваль, люди вдруг вспыхнули какой-то неожиданной радостью. Это было совершенно ошеломительное событие.

Звонок: Вас называют "шестидесятником". Кто, на Ваш взгляд, из писателей или политических деятелей может являться символом Вашего поколения?

В. АКСЕНОВ: Меня называют "шестидесятником", но в 1960-м мне уже было 28 лет. Так что я скорее "пятидесятник". Кто может называться? Понимаете, есть такой расхожий стереотип "шестидесятника" как такого прекраснодушного болтуна, романтика. Это неверно.

А. МАКСИМОВ: Для Вас есть символ этого времени?

В. АКСЕНОВ: Для меня мой друг - Леша Козлов - является символом 60-х годов. Подпольный джазист, упорный, верный своему искусству. Невзирая ни на что, игравший джаз. А ведь это было не так легко играть. Вообще "шестидесятник" для меня - это человек богемы. А для какого-нибудь инженера - "шестидесятник" это совсем другое. "Шестидесятники" были и в ЦК КПСС, они там сидели, либералы. Кстати говоря, они нам очень много помогали.

А. МАКСИМОВ: На прилавках появилось очень много эротической литературы, которую просто сметают. Говорят, глядя на это, что русская нация очень не духовна. И разговоры о русской духовности - это все на самом деле легенда. Потому что все равно все гораздо больше читают детективы, чем Достоевского, Толстого.

В. АКСЕНОВ: Говорят, что сейчас происходит какой-то сдвиг в сторону отхода от этой литературы. И мне кажется, что даже виден этот сдвиг. Когда приходишь в большой книжный магазин, то видно, что в отделах серьезной, умной литературы все больше и больше народу. Вообще меня поражает интерес культуры сейчас. Меня поражает канал "Культура", я на нем уже почти постоянный сотрудник. За это время я уже несколько раз снимался для этого канала. Когда сидит писатель вроде меня и несет всякий вздор в огромном Мейерхольдовском зале. И его снимают пять камер, шестая ходит по потолку, снимает его плешь. И еще седьмой бегает с переносной камерой. В течение трех часов запись программы "Линия жизни". И точно также в одной программе я видел Андрея Битова. Видимо, это серия таких программ. Такого нет нигде в мире, вообще такого канала нет нигде в мире, который бы передавал такие интересные, захватывающие передачи о культуре. Кроме того, открываешь любую газету утром, там несколько… Вот вчера, "Независимая газета", три полосы об искусстве, литературе, какие-то рецензии, статьи. Масса информации о культуре. Это отражает какой-то очень серьезный сдвиг в обществе. И в этом сдвиге видишь, что общество что-то нащупало для себя, пришли к мысли или к ощущению того, что искусство для российского общества имеет колоссальное значение.

Звонок: Всем известна фраза "поэт в России - больше, чем поэт". Раньше она, конечно, не вызывала возражений, но сегодня роль литературы принижена. И мне кажется, правильнее говорить "поэт в России - меньше, чем поэт". А каково Ваше мнение?

В. АКСЕНОВ: Я думаю, и больше, и меньше - это все ошибка. Лучше быть просто поэтом, ни больше, ни меньше. Когда говорят "больше, чем поэт", двусмысленности всякие приходят в голову. А когда говорят "меньше, чем поэт", это уж вообще деградация. Пусть поэт будет поэтом, да и все.

А. МАКСИМОВ: Я помню, как в "Юности", в "Новом мире" печатались Ваши произведения, был такой фурор, все их читали, передавали. Вы сейчас, когда выходит Ваш роман, чувствуете отклики читательские?

В. АКСЕНОВ: Пожалуй, да. Мне кажется, что в Америке моя писательская карьера сейчас в принципе завершилась, и завершилась неудачей, как для меня, так и для Америки. Потому что тот роман, который я пишу сейчас, роман, который я считаю своей вершиной, вообще три последних романа не являются рыночной вещью. Американский книжный рынок ищет совсем другие варианты для продажи. В каком-то смысле роман того жанра, которым занимаюсь я, идет к упадку. Деградация романа-самовыражения, того байронического романа, которым я занимался. Роман к своим истокам возвращается. Роман начался на рынке средневековом, и само слово роман - это отражение криков базарных зазывал, то есть романическая, любовная история, авторов не было вообще. Первые два столетия романа у него не было авторов, считалось необязательным упоминать авторов. Это было просто развлечение. Вот так продавали роман. Потом он был захвачен дворянской элитой. И они стали развивать, подняли на самую высоту роман-самовыражение. И он, в принципе, дошел до 20-го века, дошел до своих высот, а потом начался массовый рынок, массовая культура, и роман опять стал уходить к рыночным ценностям.

А. МАКСИМОВ: А есть какие-то современные писатели, которые достойны Вашего интереса?

В. АКСЕНОВ: Очень много. Я читаю мало, потому что времени нет, писать надо больше, чем читать. Но, тем не менее, читаю. Своих друзей в основном. Скажем, Евгений Попов, он продолжает писать в этом жанре. Или Александр Кабаков. Это типичные самовыраженцы. И они создают все менее рыночные штуки.

А. МАКСИМОВ: Вы говорили, что рынок как-то смещается. Может как-то сместится?..

В. АКСЕНОВ: Вполне возможно. Я, как ни странно, очень надеюсь на Интернет. Интернет может помочь существованию вот таких отвергнутых романистов. Я сейчас даже не думаю о каком-то расширении своей читательской аудитории. Наоборот, считаю, что для моего жанра будет полезно сужение читательской аудитории, чтобы остался настоящий читатель.

Звонок: Все считают хорошим тоном ругать "желтую прессу". Что Вы вкладываете в это понятие и как Вы к этой "желтой прессе" относитесь?

В. АКСЕНОВ: Я почти никак к ней не отношусь, потому что она проходит мимо меня. Хотя, правда, там, где я сейчас живу, продаются три русских издания - газеты. "Московские новости" - это моя газета, я в ней сам печатаюсь все время, я ее покупаю. Потом "Аргументы и факты", в которых есть определенная желтизна и бульварщина, но, тем не менее, "Аргументы и факты" дают очень нервную и даже верную картину современной жизни в этой стране. И абсолютно бульварный "Московский комсомолец" weekend-ий выпуск. Это уже как-то не очень аппетитно. И таких очень много. Тут вообще какой-то издательский взрыв происходит сейчас в России, не уследишь, какие газеты издаются, какие журналы. Сейчас мне звонят какие-то газетчики и спрашивают самые невероятные вопросы. Вдруг, по телефону, откуда достают номер, я не понимаю: "Какого Вы мнения о том, что в Ленинградской области распределяют земельные участки каким-то нечестным способом?" Такие страннейшие вопросы задают. Приходится говорить, что "никакого у меня мнения нет, извините", вешаю трубку.

А. МАКСИМОВ: Меня, честно говоря, задела фраза, что естественным будет, чтобы количество Ваших читателей уменьшалось. Но это же такая страшная фраза для писателя?

В. АКСЕНОВ: Почему? Нет. Я не возражаю, если какой-то получится успех массового порядка. Но я совершенно не собираюсь его преследовать.

А. МАКСИМОВ: А что тогда критерий?

В. АКСЕНОВ: Критерий такой: я полагаюсь только на себя. Я сам знаю, что я написал хорошо, а что хуже. Я ищу настоящего читателя, такого виртуального соавтора, человека, которого Андрей Белый назвал "активным" читателем. Читателем, который читает даже не глазами, а губами, то есть он пришептывает каждую фразу.

А. МАКСИМОВ: Такие есть?

В. АКСЕНОВ: Да, есть, которые наслаждаются фразой.

Звонок: Может ли сегодня хороший писатель прожить на свои гонорары в России и США?

В. АКСЕНОВ: Бывают такие случаи, но очень редко. В основном писатели в Америке работают в университетах, как я. Я 21 год там работал в университете. И основной мой источник существования - это была профессорская зарплата. А в России на эту зарплату не протянешь. И я вижу, как живут мои товарищи здесь, они тоже ищут постоянный дополнительный заработок, кроме прямых гонораров, занимаются журналистикой.

А. МАКСИМОВ: Это нормально, что хороший писатель не может прожить на гонорары?

В. АКСЕНОВ: Это вообще-то совершенно нормально, никакой трагедии нет. Это дает тебе некоторую идею независимости. Потому что если ты будешь искать больших продаж своих книг, ты продашься сам очень быстро.

Звонок: Есть ли у Вас дети? И если есть, то чем они занимаются?

В. АКСЕНОВ: У меня всего один сын Алексей. Он взрослый человек, он киношник, художник кино, кончил ВГИК - художественный факультет. И поставил пять фильмов как главный художник. Сейчас он работает на сериале, который снимается по моему роману "Московская сага". Там его должность называется арт-директор, то есть главный художник этого проекта.

А. МАКСИМОВ: У писателя в современном мире есть какая-то задача? Или вообще слово "задача" и слово "должен" к писателю нельзя относить?

В. АКСЕНОВ: Как у всех творческих людей, у писателя задача создавать своего творчества. Смысл и цель творчества не ясны на самом деле в физическом смысле. Для чего человек творит, не совсем понятно. Почему вдруг это существо начало заниматься творчеством? Почему вдруг оно испытало восторг, когда перешло из горизонтального положения в вертикальное, и вдруг увидело звездное небо? И было охвачено каким-то странным восторгом. Что это такое, никто точно не знает.

А. МАКСИМОВ: То есть все разговоры о том, что писатель должен отвечать за то-то и то-то, отвечать за нравственность общества, куда-то вести, - это все совершенно не так?

В. АКСЕНОВ: Может быть, и есть какие-то направления такого рода. Я знаю, например, определенные книги имеют отчетливый терапевтический эффект. Они лечат людей. Очень часто и детективы. У них есть терапевтические свойства. Я знаю людей, у которых плохо с нервами. Они читают детективную литературу, и успокаиваются. И в Америке даже есть такое направление - терапевтическая литература.

Звонок: Как Вы оцениваете чистоту и правильность русской речи, когда возвращаетесь на Родину?

В. АКСЕНОВ: Я недавно выступал в программе "Апокриф", которую ведет Виктор Ерофеев. И как раз на эту тему шла беседа. И очень много было высказано идей всеми присутствующими. Я сидел там как герой, второй мой согерой был Сергей Шнуров - лидер такой скандальной группы "Ленинград". И вот мы говорили об изменениях языка. Вообще, русская речь сейчас претерпевает большие изменения. Я бы сказал, что все-таки в худшую сторону. И это не вызвано засорением языка англицизмами, а просто каким-то системным искажением.

Полная видеотека эфиров "НОЧНОГО ПОЛЕТА"
Эфир от 18.12.02 - 00.25
Ждем Ваших вопросов на форуме.
Пишите