А. МАКСИМОВ: Вы пришли как молодой драматург-дебютант. И что же будет завтра?

М. ЗАДОРНОВ: Завтра я буду свидетелем первой премьеры в своей жизни по серьезной пьесе. Конечно, я нахожусь в таком непонятном состоянии: то ли в беспокойстве, то ли в боевом. Я волнуюсь немножко.

А. МАКСИМОВ: Как называется пьеса?

М. ЗАДОРНОВ: Пьеса называется "Кофточка". Никак, казалось бы.

А. МАКСИМОВ: Это театр Спесивцева, который находится на Руставели. Театр определил жанр этого произведения как трагедия. Разговор о том, что Задорнов написал трагедию, у меня сразу возникает вопрос. Это правда трагедия?

М. ЗАДОРНОВ: Вообще, Спесивцев прав. Спесивцев - известный режиссер с совершенно необузданной фантазией. И мне очень приятно, что именно он взялся за эту пьесу, потому что мы с ним очень дружили еще в детстве. Мы в один год были лауреатами премии Ленинского комсомола. Он за театр, а я за театр, который был у меня в то время в Московском авиационном институте.

А. МАКСИМОВ: Это трагедия?

М. ЗАДОРНОВ: Да. Это трагедия, написанная в 95-ом году. Но никто не брался за нее. У этой трагедии есть один недостаток, она очень смешная. Но это трагедия. Потому что все начинается с упавшей кофточки во дворе московского дома, а заканчивается чудовищным мировым катаклизмом. И через какие-то сценки людей, слои общества разрастается снежный ком. Градус агрессии на земле настолько велик среди всех слоев населения, что достаточно маленького случая, инцидента, чтобы это разрослось и непонятно каким образом пришло практически к концу света. Очень грустная в своем финале пьеса. Совершенно не имеет никакого отношения к сатире на самом деле. Это то, что наболело, то, что хотелось выложить на бумагу, не стесняясь. Что Слава взял эту пьесу, это здорово. Потому что у него фантазия, он может 200 человек организовать, чтобы сделать эту постановку, это многонаселенная пьеса.

А. МАКСИМОВ: Там 200 человек?

М. ЗАДОРНОВ: Я думаю, что не меньше ста точно. Не уверен, что 200, но у меня действующих лиц 80. Зная его как совершеннейшего фантазера, думаю, там будет больше.

А. МАКСИМОВ: А Вы когда писали, вообще не думали, что ее надо поставить? 80 артистов не всякий академический театр имеет в труппе.

М. ЗАДОРНОВ: Я когда пишу, я не задумываюсь о том, каков будет результат. Я живу по одной такой формуле: работай как можно лучше, деньги тебя догонят. И они догоняют, нормально. Вот мне очень интересно, что он там сделал. Вы помните какие-то его спектакли?

А. МАКСИМОВ: Конечно, я видел много его спектаклей, когда он на Пресне был.

М. ЗАДОРНОВ: Молодые люди не знают, что был этот театр, то, как он делал эти постановки. Я не забуду его спектакль, который он в электричке играл. По сюжету, разработанному Юлианом Семеновым, Дзержинский ехал в поезде и вспоминал свою жизнь. И Спесивцев сделал это все в электричке. И один вагон в электричке был выделен под спектакль. Правда, вы должны были купить билет на электричку тоже, чтобы попасть в электричку. Но это было так интересно, когда люди утром идут в 12 часов в воскресенье на электричку, а их спрашивают на вокзале: "У Вас лишнего билетика нет?" И народ начинал шизеть. А дальше было невероятное. У него было очень много артистов, и фантазия, конечно, бешеная. Например, я нахожусь в вагоне, где происходит действие. Электричка трогается, окна закрыты такими жалюзи. И вдруг входит Дзержинский, как только электричка тронулась. Вагон, в котором разыгрывается действие, находится в середине поезда. И начинает разыгрываться действие. А когда электричка останавливается на какой-то станции, открываются шторы, Дзержинский говорит: "Нас в Закапаны встретило рабочее движение". И там, на перроне демонстрация. То есть Спесивцев туда отвозил человек сто своей студии, и они там с лозунгами, транспарантами встречали на перроне Дзержинского. Но это Вы знаете, Вы находитесь в этом вагоне. Представляете, что было с остальными людьми, которые ехали в других вагонах. Это же советское время, а там лозунги: "Долой власть!" И люди ничего не понимали к концу этой поездки. Или электричка быстро едет, лес за окном, а Дзержинский говорит: "Двое наших были повешены на рассвете". И приподнимаются жалюзи, а там действительно двое висят на березе. Представляете, что с остальными было в этот момент? Я был на спектакле, когда должны были вывести жандармы на расстрел красноармейца. И они его выводят из электрички, а там товарный поезд стоит. Он должен бежать, а бежать ему некуда. А мы должны из окон наблюдать. А стоит товарный поезд, нагруженный песком. И актер понимает, что если он нырнет под платформу, мы не увидим. И он лезет на платформу, убегает от жандармов самым трудным путем. Карабкается на этот бархан с песком, и жандармы понимают, что пора стрелять, они стреляют, и товарный поезд трогается и уезжает. А Спесивцев потом мне говорил: "Я своих артистов по вытрезвителям собираю, по милициям в конце воскресенья". Потому что милиция никак не могла понять, что происходит.

Звонок: Я поклонница Вашего таланта, разделяю Ваши взгляды на политику, которая проводится у нас в стране. Если человек не может цивилизованно разрешить личные проблемы и проблемы общего характера у нас в стране, каким должен быть его следующий шаг?

М. ЗАДОРНОВ: Как-то Вы озадачили меня. Это очень зависит от конкретных ситуациях, и от характера человека. Вообще, шаг должен быть такой. Мы с Андреем сейчас до передачи разговаривали о философии жизни. Могу только поделиться своим примером. Отказывайтесь от чего-то в жизни, и тогда Вы выберете шаг правильный.

А. МАКСИМОВ: Я посетил Ваш концерт в Большом Кремлевском дворце. И я хочу сказать, что я там увидел. Там стоял на сцене Михаил Николаевич Задорнов, просто стоял, хорошо одетый. Совсем не строил рожи. Четыре часа огромный Кремлевский дворец хохотал так. Я думал, что мне будет плохо. Вот как один человек словом может заставлять смеяться людей и держать такой контакт с залом. Когда мы оттуда выходили, я подумал, что все что мы там услышали, в общем, это был очень горький разговор про Россию, горький, печальный и грустный. Вам не обидно, что Вас воспринимают как такого весельчака, а Вы же на самом деле очень печальный как всякий хороший человек, занимающийся юмором, очень печальный, грустный, остро воспринимающий жизнь человека? А таким Вас воспринимают меньшинство людей, Вам не обидно от этого?

М. ЗАДОРНОВ: Бывает обидно. Но все-таки, как я говорю на концертах, у нас есть спасительные задатки. Это не мое словосочетание, это словосочетание Солженицына. И вот эти спасительные задатки в зале выручают. Есть такие зрители, которые смеются-смеются, а потом придут домой, как это грустно все было. Когда я чувствую, когда в зале есть семь, десять, двадцать человек…

А. МАКСИМОВ: Тут целый КДС.

М. ЗАДОРНОВ: Не все потом заплачут. Так и будут думать, что я шутник. Ну, тоже не самое плохое дело повеселить человека, на самом деле. Но мне дороги именно вот эти зрители. И действительно ко мне на улице подходят и говорят: "Дядя Миша, расскажите что-нибудь смешное" или: "Дядя Миша, сейчас я тебе сам смешное расскажу". Как будто вся моя жизнь должна в этом протекать. И самое неприятное, когда приходишь в компанию, говоришь "Здравствуйте!", на что отвечают: "Ну, ты бы мог что-нибудь поостроумнее сказать, чем "здравствуйте". Все время ждут шуток. В этом есть что-то хорошее: я перестал ходить в компании и попусту проводить время. Честно говоря, бывает иногда обидно, но скромнее надо быть, и я пытаюсь подавить в себе эту обиду.

А. МАКСИМОВ: Вы себя воспринимаете как кого? Как серьезного прозаика, как эстрадного человека или вообще так про себя не думаете?

М. ЗАДОРНОВ: Будет некрасиво, если я отвечу всерьез на этот вопрос. Но вообще-то я себя воспринимаю как романтика. И очень искреннего. Хотя многие считают меня циником. Но я всегда говорю, что циник - это уставший романтик. Но все-таки романтика во мне сохранилась. И я очень переживающий человек, и я все время хочу поделиться тем, что я чувствую. У меня есть потребность. А вот такой жанр образовался. Некоторые считают это сатирой, некоторые - юмором, а я не знаю, как это обозначить.

Звонок: Вы очень часто в Ваших рассказах говорите, что предвидите будущее нашей страны. Все-таки что же ждет нашу страну? И как выйти из тупиковой ситуации, которая есть на сегодняшний день?

М. ЗАДОРНОВ: Я с Вами не соглашусь. На самом деле ситуация не тупиковая, уже тысячу лет говорят, что Россия летит в пропасть. И никак долететь не может, это бесполезно. Ситуация хорошая сейчас складывается, и мне она очень нравится. Я считаю, что сейчас очень оживление чувствуется и в театре, и в музыке, и даже на эстраде появляются новые имена. Есть оживление. И все знают мою антизападную направленность. И после того, как я перечеркнул американскую визу в паспорте, ко мне люди подходят на улицах и говорят, мы бы тоже так сделали, но у нас не было, чего перечеркнуть. Некоторые говорят "Ну, ты хитрый!", некоторые говорят "Ну, ты дурак!" Равнодушных нет. И по реакции я сам понимаю, какого уровня развития человек со мной разговаривает. И то, что Америка приходит сюда, и то, что у нас нет армии, и то, что они в Грузии, и то, что они приходят как НАТО в страны Балтии, и Украина к ним поворачивается, и среднеазиатское подбрюшье - тоже к ним. Мне это очень нравится. Нам надо заниматься только собой. Даже наш президент, по-моему, это чувствует. Он не может все сделать, я говорил, он слишком мягковат, на мой взгляд. И хотелось бы большей жесткости. Но не тупиковая ситуация. Пройдет 30 лет - и Вы не узнаете нашу планету. И Россия в этот момент очень окажется нужной всему миру. То, что сейчас так происходит на самом деле действительно очень хорошо. Мне мама говорит, ей 93 года: "Ой, в Грузии американские солдаты, что это такое?" Я говорю: "Мама, не переживай, не научатся грузины воевать даже у американских инструкторов. Инструкторы петь научатся в хоре грузинском". И когда американцы придут в Эстонию, эстонские девушки поймут, что танки не спят с ними, а давят. И латышские девчонки поймут, что на них никто из НАТОвцев не женится никогда. Мне интересно в Литве сказал один русский: "Нас призовут в армию, когда придут НАТОвские войска. Вот меня призовут, я, между прочим, русский. Будет конфликт с Россией, куда я буду стрелять? Ведь НАТОвцы не знают, в какую сторону". Очень хорошая ситуация, все отворачиваются от России - замечательно. Это знак свыше, только собой нам надо заниматься. Мне ситуация кажется абсолютно небезнадежной.

А. МАКСИМОВ: Через 30 лет наша жизнь станет намного лучше?

М. ЗАДОРНОВ: Раз уж меня назвали типа пророком. В русском языке появились определенные и неопределенные артикли. Неопределенной это "типа" и "как бы", а определенный - "конкретно". Действительно меняется положение Земли в космосе. Никуда от этого не денешься. Законы тонкого мира сильнее законов толстой кишки. Что бы мы ни ели, как бы мы не стремились, ну, не можем мы удержать эти страны, у нас нет столько денег, чтобы они любили нас, как американцев, у нас нет столько еды. Мы чувствующие люди, мы душевные люди. Почему я говорю про 30 лет, потому что через 30 лет другая эпоха будет. На самом деле, американскому стилю жизни главенствовать осталось не более 30 лет.

Звонок: Что Вы думаете о наших российских женщинах? Что Вы думаете о правильности нашего русского языка? Я, например, не знаю такого предлога "про".

М. ЗАДОРНОВ: О женщинах я всегда думал очень хорошо. Я раскрою. Маленькую тайну. Перед концертом выглядываю из-за кулис, смотрю: женщин много в зале или нет. Если много, реакция будет очень хорошей, очень искренней.

А. МАКСИМОВ: Чем отличаются русские женщины от западных? Чем-то отличаются?

М. ЗАДОРНОВ: Отличаются. Гораздо больше энергии - раз. И она без вектора. У западных женщин вектор обозначен. Феминистами могут быть только западные женщины. Им не нравится, когда мужчины смотрят им на ножки. Это гормональное расстройство. А нашим нравится. Как мне могут нравиться западные женщины, которым не нравится, что я им открываю дверь? Я их унижаю этим. Это нехватка пролактина в организма, это переизбыток тестестерона.

А. МАКСИМОВ: Какие Вы знаете умные слова.

М. ЗАДОРНОВ: Да, у меня в голове очень много всякой муры. То, что сегодня ориентация людей другая, секс меньшинств много - это признак смены эпох. Космос нарушает гормональное соответствие в организме. Это всегда было, когда менялись эпохи. Значит, грядут великие события, и в хорошую сторону.

А. МАКСИМОВ: Еще спросили о том, что русский язык портится?

М. ЗАДОРНОВ: Телевидение, к сожалению, страдает этим. Не может, не имеет право диктор говорить в конце передачи "На этом я прощаюсь с вами". Прощаются с покойниками. А когда диктор говорит о выпускном вечере "Коллектив учителей прощался с учениками" - вообще, картинка гробиков, стоящих во дворе. И таких очень много ошибок, я могу порадовать своих телезрителей, у меня таких ляп целая коллекция. Например, один диктор сказал "суета суёт", а другой диктор сказал "наша гимнастка проиграла из-за опущенного козла". И сейчас нет такого тщательного отбора. Раньше бы все: казнь по-советски в обкоме. Теперь обкомов нет, что будешь делать. Надо же обобщить как-то мысль, надо уметь брать лучшее из космоса. Потому что в прошлом было хорошее. Я так живу, я взял из прошлого и всю свою духовную жизнь перенес оттуда. А сегодня я взял западный быт. И вот это сочетание у меня замечательное. А то, как мы со страной все сделали наоборот. С одной стороны - рекламы, я говорю на концерте "Сникерсни!" Такой счастливый, что он сникерснул, и жизнь у него в порядке. А с другой стороны смотрит на это придорожный туалет, в которым нет крючка, чтобы закрыться, надо держать рукой. Поэтому я считаю, что дикторов сегодня надо учить по старой системе. Вообще, дикторам очень подражают наши люди. У меня есть такой рассказ, быстро перескажу его. Я пришел к ведущему инженеру, я тогда инженером работал, а он меня спросил: "Вы план на 150% перевыполнить могёте или не могёте?" И я не знаю, как ответить. Ответить, "могём", у меня язык не поворачивается, а ответить "можем", значит указать на его безграмотность. А он говорит: "Чего Вы молчите? Могёте или не могёте?" Я говорю: "Могём". А что мне было делать? Он ответил: "Тогда идите в отдел и скажите "Могём перевыполнить план!" Я пришел, так и сказал. А там такой бывалый профессор, все режимы видел, он говорит "Могём". И появился лозунг: "Могём перевыполнить план!" И уже так сказали дикторы по телевидению. И слово в словаре поменялось на "могём". И что Вы думаете, пока был жив Брежнев, не печатали. Только Брежнего не стала, Дементьев - чудный наш поэт и редактор "Юности" мне звонит и говорит: "быстро давай рассказ". И пока рассказ проходил редколлегию, не стало Андропова. И на похоронах у Андропова Черненко сказал: "мОгем". И у меня выбросили опять этот рассказ. Он так не был ни разу напечатан. Вот к слову о дикторах.

Звонок: У Вас достаточно богатый лексикон, какие книги Вы читаете?

М. ЗАДОРНОВ: Я очень люблю театр, очень люблю Гончарова, очень люблю статьи Толстого - не перечислю всего, что я люблю. А недавно прочитал "Гарри Потера". И я был счастлив, был как ребенок: лежал под одеялом и читал "Гарри Потреа" и чувствовал, что я не магл, а у меня есть слово мандалая, а у них - магл. И я считаю, что это большой протест сегодня против рациональной жизни.

А. МАКСИМОВ: Вы считаете справедливо то, что эта жизнь мгновенно стала мировым бестселлером?

М. ЗАДОРНОВ: Первые книжки, я считаю, справедливо. А вот остальные, когда американцы своим бизнесом вошли в это дело, и стали на компьютере сочинять продолжение, там появилась агрессия, там ушел градус доброты. И вот эти книжки мне нравятся меньше.

Полная видеотека эфиров "НОЧНОГО ПОЛЕТА"
Эфир от 09.04.02 - 00.25
Ждем Ваших вопросов на форуме.
Пишите