Глава 6

НАШЕСТВИЕ

эпизод 4 

–    Может, ты меня загипнотизировал?

–    Вот этого я не умею. Мой друг умеет, а я нет. Но зато я умею делать летающие автомобили. Это тоже кое-что, прав­да?

–    Не фига себе, кое-что! Если это правда, ты великий че­ловек!

–    Не-е, просто я гениальный, – засмеялся Валентин, открывая дверь и выходя из машины. – Надо найти щель в этом сундуке, чтобы знать, где мы находимся.

Тукаваку проезжают без остановки, а в Эль-Кармен со­став останавливается.

–    Не дай Бог, они вздумают здесь загружать пустые ваго­ны. Придется            взлетать на глазах у всех. Вот смеху будет! – говорит Валентин с серьезным лицом.

    Но через полчаса поезд трогается. Следующая станция Такуараль. На ней не останавливаются. Через двадцать пять километров будет последняя станция Пуэрто-Суарес. Она близко к границе с Бразилией и там возможен осмотр ваго­нов. Валентин заменяет парагвайские номера  боливийскими, вскарабкивается на борт вагона, и осматривается. Пустынно. Они взлетают, пропускают под собой вагоны и опускаются за последним. Над самой землей направляются к шоссе. По­дождав за кустами, пока проедут несколько машин, выезжа­ют на асфальт. Вот влево идет проселочная дорога, которая, похоже, ведет к лесу. Сворачивают. Лес оказался чем-то вроде рощи из нескольких десятков деревьев и множества кустов. За рощей виднеются деревенские дома. Сворачивают с дороги, въезжают в гущу кустов и останавливаются под развеси­стым деревом так, чтобы их не было видно с воздуха.

–    Ну вот, здесь мы с тобой отдохнем до наступления тем­ноты, а потом махнем в Корумбу.

–    По воздуху? – спрашивает Светлана.

–    Да, это очень удобно.

–    Господи, за всю мою жизнь не было столько приключе­ний, как за сегодняшний день, – говорит женщина. – Мне все кажется, что я сейчас проснусь и окажусь опять в постели у Мигеля.

–    А тебе не хочется к нему в постель?

–    Ни капельки!

–    Тогда не просыпайся. Давай, что там ты взяла поесть. Пора подкрепиться.

Выбор небогатый. Две вареные сосиски, приличный ку­сок колбасы, десяток бананов и хлеб. Все это разложили на коленях и начали есть.

–    Слушай, ты действительно дал этому индейцу десять тысяч долларов? – спросила Светлана.

–    Естественно. Я же порядочный человек. Это оружие его, ему я и заплатил. Кстати, я вообще никого не обидел. Ты не обижена?

–    Боже упаси!

–    Твой Мигель тоже не в накладе. На деньги за мои три алмаза он может теперь не работать или открыть собствен­ное дело, и плюнуть на службу.

–    Где ты их все-таки взял? Правда, нашел?

–    Не-е. У пацанов на ножик выменял.

–    Ну, да. Так я и поверила.

–    Так всегда, когда говоришь правду – не верят, – вздох­нул Валентин. – Теперь дальше. Получается, что единствен­ная пострадавшая сторона это полицейский участок. Я поду­маю, как им компенсировать потерю двух пистолетов, мега­фона и трех бронежилетов. Это же мелочь. Кстати, тебе за содействие полагаются комиссионные. Десять тысяч тебя устроят? На дорогу хватит?

–    Господи, конечно, хватит и не только на дорогу.

–    Вот, держи.

–    Абдула, я не знаю, как тебя благодарить. Ты, что милли­онер?

–    Ага, граф Монте-Кристо.

–    Нет, от тебя определенно с ума можно сойти, – произнес­ла счастливая сеньорита Роман. – А где же твои верные слуги?

–    Слуг у меня нет. Есть друзья, вот они-то сейчас и в беде.

Подкрепившись, они прошлись по роще, разминая ноги, и вернулись в машину.

–    Может, расскажешь, как ты сюда попала из Ленинграда, если не секрет? – спросил Валентин.

–    Какой тут секрет! – усмехнулась Светлана. – Я учитель­ница английского языка, живу с дочкой пяти лет и мамой. Муж меня бросил. Завербовалась в Англию, как было сказа­но, для обслуживания туристов. Привезли нас в Лондон око­ло двух десятков таких дур, как я и тут оказалось, что обслу­живать действительно надо, в том числе и туристов, только не в экскурсионных автобусах, а в постели.

    Если бы раньше кто-нибудь сказал, что я стану проститут­кой, любой, кто меня знал, назвал бы его идиотом. Я же в шко­ле была недотрогой. Некоторые девчонки стали давать еще в восьмом классе, а я даже в десятом не умела целоваться. Ко времени замужества у многих подруг побывало по пять-де­сять мужчин, а я потеряла невинность в первую брачную ночь. Правда потом, когда муж от меня ушел, я уж отыгралась, на­верстала упущенное. Кажется, все рекорды побила. Поэтому, когда узнала, для какой работы нас привезли в Лондон, я, в отличие от многих других, не очень переживала. Надо отдать должное нашему начальству. Оно организовало торговлю нами на высоком уровне. Привозили к клиенту и увозили на маши­не. Больше трех человек в день мы не обслуживали, и клиенты были в основном люди интеллигентные.

    А вот когда я стала работать самостоятельно, вот где стол­кнулась с настоящей грязью. Такого насмотрелась... И били, и денег не давали, и заставляли делать такое, о чем я раньше даже не догадывалась, и насиловали скопом. Бывало, пригла­сит к себе один, а там еще человек 5-6. Куда денешься? Все равно изнасилуют, лучше добровольно лечь. Да еще норовят не по очереди, а со всех сторон сразу. Тебе, наверное, теперь противно со мной, когда я все это рассказала?  Кто меня за язык тянул, дуру!

–    Не говори глупостей! Как это может быть противно с молодой, красивой женщиной! – возразил Валентин.

–    Но ты же представляешь, что с этой женщиной делали! Я же порченная. – Голос ее задрожал, и на глазах появились слезы.

Валентин ласково провел ладонью по ее волосам и сказал:

–    Где это видно, что ты порченная?

–    Слава Богу, пока не заболела, не видно, – прошептала Светлана.

–    Так забудь сама и никому об этом не говори. Я дам тебе еще двадцать тысяч. Ты теперь женщина богатая и можешь отдаваться только по любви.

–    Это правда? – спросила Светлана и вдруг зарыдала. Ва­лентин долго успокаивал ее, а она говорила сквозь слезы, что он святой человек, каких по ее мнению, вообще не бывает.

–    Успокойся и послушай меня, – сказал Валентин. – Года через два, а может, и раньше, мы начнем производство небы­валых машин. Будут международные контракты, представи­тельства фирмы в разных странах и т. п. Оставь мне свой адрес и телефон. Думаю, сумею найти для тебя такую работу, которая хорошо оплачивается, чтобы ты навсегда забыла об этом периоде своей жизни. А до тех пор я прошу тебя забыть о встрече со мной и о моей машине.

–    Я этого не смогу.

–    А сделать вид сможешь?

–    Сделать вид смогу.

–    Вот и прекрасно, а теперь расскажи, как ты здесь-то очу­тилась?

–    Одна знакомая сманила в Бразилию. Сказала, что тут можно больше заработать – мужчины горячее. Я поехала, по­тому что давно пора домой к дочке, к маме, а денег как не было, так и нет. Думала, здесь повезет. Работали в Рио. Все равно не разбогатели. Полиции плати, бандитам плати... А в Боливию меня завез один гад. Вроде богатый, обещал златые горы, а в Эль-Кармен бросил в гостинице без денег, без визы и испарился. Хозяин потребовал заплатить, вызвал полицию, а этот боров Мигель сразу смекнул, что я в его руках. Доку­менты забрал и заставил с ним спать. Я его уже три месяца ублажаю. Если бы не ты... даже не знаю...

    На некоторое время разговор прервался. Валентин ду­мал о том, что происходит сейчас на острове, пока он тут прохлаждается, и машинально следил за огромной яркой бабочкой, которая села на капот. Она, то расправляла свои сверкающие шелком крылья, то складывала их, как будто знатная испанка открывала и закрывала дорогой веер. Свет­лана сидела, молча, думала о чем-то своем и тоже смотрела на бабочку.

Треснула сухая ветка, качнулась верхушка куста. Кто-то приближался со стороны дороги.

–    Быстро, иди ко мне! – сказал Валентин, обнимая Свет­лану и доставая свободной рукой пистолет.

    Она поняла и прижалась к нему. Для стороннего наблюдателя они были теперь типичной влюбленной парочкой. Из-за куста вышей пожилой крестьянин с палкой в руке. Видимо искал какую-то скотину. Увидев машину, он остановился в удивлении, но потом рассмотрел внутри влюбленных, улыбнулся в седые усы, и пошел дальше. Кононенко отпустил женщину.

–    Приласкай меня еще, – тихо попросила она.        

–    Тебе еще не надоели мужские ласки?              

–    Ты не понимаешь, – грустно ответила Светлана. – Разве нас ласкают? Проститутки, по-моему, самые обделенные лас­кой из женщин. Нас приводят, похватают спереди, сзади – раздевайся. Мужчина навалится, сделает свое дело и пошла вон. Очень редко попадаются мужчины, которые ласкают проститутку, как любимую женщину.

    Валентин погладил ее волосы и щеку, и она еще теснее прижалась к нему. Он наклонился, отвел в сторону локоны и поцеловал нежную шею. Светлана расстегнула кофточку, бю­стгальтер и потянула его руку к своей груди. Шло время, а мужская ладонь все ласкала и ласкала груди, переходя от од­ной к другой.

–    Я чувствую твое напряжение, – тихо засмеялась женщи­на. – Пора ложиться на спину. Идем на заднее сиденье. Я тебя возбудила, я тебя и успокою.

–    Не могу. Тогда я ничего не увижу, кроме твоего лица и нас могут взять голыми руками, – с сожалением сказал Коно­ненко.

–    Поцелуй меня в груди.

–    Но тогда я тоже ничего не буду видеть.

–    А я для чего?

–    На тебя я не могу надеяться.

–    Ну, ты прямо сплошная бдительность!

–    Работа такая, – коротко пояснил Валентин, продолжая ласки.

–    Ладно, все равно мне так хорошо с тобой, как давно уже не было с мужчиной, – вздохнув, призналась она. – Ну а когда стемнеет, возьмешь меня?

–    Тогда мы полетим в Корумбу, я оставлю тебя на своей квартире, и улечу к своим друзьям. Боюсь, как бы уже не было поздно.

–    Но надо же тебе как-то помочь! Хочешь, я сама сделаю тебе приятно без твоего участия? Тебе не придется отвлекать­ся.

   Валентин не успел ответить, а ее пальцы уже расстегива­ли молнию на брюках. Светлана наклонилась, и теперь он видел только ее затылок. Валентин перебирал пальцами каштановые во­лосы, потом нашел груди, и ему захотелось закрыть глаза, что­бы сосредоточиться на своих ощущениях. Но он не позволил себе этого. Прошло какое-то время, и Светлана услы­шала:

–    Имей в виду, сейчас кое-что произойдет.

–    Ты меня предупреждаешь как девочку, которая делает это первый раз, чтобы не испугалась, – усмехнулась она, пре­рвав ненадолго свое занятие.

–    А разве девочки это делают? – удивился Валентин.

–    Я тебе потом скажу, а сейчас не отвлекай меня, – ответи­ла женщина.

    Очень скоро ее усилия увенчались успехом. Минут через пять они снова сидели рядом, Валентин гладил плечи своей неожиданной любовницы.

–    Поцелуй меня, – попросила она, повернув к нему лицо. Он поцеловал ее в губы.

–    Ты хороший, – прошептала Светлана, ласкаясь к нему, – а многие брезгуют                              

    Валентин привлек ее к себе и поцеловал по очереди глаза, щеки, губы.                                       

–    Какой ты ласковый! А ты мог бы жениться на проститутке?                                            

–    Если ты имеешь в виду себя, то какая же ты проститутка?

–    А кто же я, по-твоему?

–    Ты же сама говорила – учительница. А все остальное это просто эпизод из жизни, о котором совсем необязательно распространяться. Я тебя спросил, правда ли, что так делают девочки, и ты обещала рассказать.

–    А то ты сам не знаешь!

–    Честно говоря, со мной это было впервые.

–    Ты это серьезно?

–    Вполне.

–    Господи, с луны ты что ли свалился?

–    Вообще-то, я с войны свалился.

–    С какой войны?

–    Из Афгана.

–    А-а! Ну, а раньше-то?

–    Раньше в институте учился.

–    Так может ты еще девственник?

–    Нет, женщины у меня были, но так как ты, ни одна из них мне не делала, а давно хотелось попробовать.

–    Странные у тебя были женщины, – сказала Светлана, пожав плечами, потом спросила:

   А тебе понравилось?

–    Очень понравилось. Спасибо!

–    Удивительный ты. Мне казалось, таких мужчин не бы­вает. А я вот видела, как мамы приводят девочек к мужчинам для выполнения этой процедуры.

–    Мамы???

–    Ну, это конечно мамы-проститутки, но бывают и такие, кто от бедности. В Англии, правда, я с этим не встречалась, а здесь не раз. Один мой приятель сделал при мне вызов по телефону, а меня отправил в другую комнату. Сначала я смот­рела сквозь замочную скважину. Мама привела «козочку» – просто загляденье. Хорошенькая мордашка, стройные ножки  в туфельках на каблучках, голенькие напоказ почти до трусиков, кофточ­ка на груди оттопыривается, будто под ней два апельсина спря­таны, а коротенькая узкая юбчонка, словно на школьный гло­бус натянута. При виде таких куколок у мужчин начинаются судороги... в некоторых местах. Приятель мой отдал мамаше деньги и заграбастал оплаченное чудо.

    Пока он хозяйничал в апельсиновой роще, путешество­вал ладонями по глобусу с запада на восток и с севера на юг, ощу­пывая  все части... света, козочка только ножками переступа­ла и щебетала;

–    Ой, что вы делаете... Осторожнее... Вы так жмете – у меня синяки будут... Ой, вы резинку порвете, они с меня спа­дут, как я домой пойду...

    Все это я видела вполглаза, а когда мужчина пришел в состояние готовности, и девочка приступила к своим основ­ным обязанностям, я приоткрыла дверь. Они с мамой сидели ко мне спиной и не могли меня видеть...

–    Как и мама при этом присутствовала?

–    А как же! Если девочка «еще девочка» и ей есть что терять, мама всегда на страже. Когда девчонка добилась ре­зультата, мама достала платок, заботливо вытерла ей рот, за­стегнула кофточку, которую мужчина распахнул, чтобы не мешала тискать тепленькие «апельсины», подтянула приспу­щенные трусики и повела домой, а может к другому клиенту.

Приятель говорил, что мамаша не против, чтобы девчон­ку лишили, как говорится, «самого дорогого, что у нее есть», но заломила за это удовольствие слишком дорого. Он пытал­ся торговаться – не уступает. Надеется найти богатого люби­теля ломать... красивые игрушки, которыми еще никто не пользовался.

–    Ну и ну, ты мне такого наговорила... – пробормотал Валентин.

–    Я же сказала, что ты странный. Такую машину приду­мал, а жизни совсем не знаешь, – с этими словами Светлана погладила его по голове как маленького, потом поцеловала. – Я тебе еще много чего расскажу до вечера.

    И она действительно рассказала еще много удивительно­го для Кононенко. Организовала для него, как она выразилась, ликбез. До конца дня их никто не беспокоил. Валенти­на удивляло, что в воздухе нет полицейских вертолетов. По классической схеме беглецов должны были искать, все время, увеличивая радиус поисков от того района, где их потеряли. Он не знал, что, как часто бывает, в дело вмешался случай. Какой-то вертолет ушел с территории Боливии в Парагвай. Летел он как раз оттуда, где исчез неуловимый «Мерседес». Полиция решила, что оружие и преступники ускользнули, и теперь осталось только найти брошенную машину. Искали ее вовсе не у границы с Бразилией, куда она, по их мнению, никак не могла попасть.

    Через сорок минут после наступления темноты, Кононенко представил Светлану сеньору Эстебану Нето, сказав, что сам он срочно уезжает, а женщину просит утром посадить на поезд до Сан-Паулу. Хозяин пообещал позаботиться о сеньо­рите. Валентин записал ее домашний адрес, телефон, снабдил деньгами, попрощался и уехал.

    Исходная точка. Он выходит на «луч». Ночь без луны.  Машина летит между сияющими звездами и черными боло­тами. Впереди показываются огоньки. Значит курс правиль­ный. Но костров не три. Что-то их слишком много. Прямо иллюминация – десятки огней. Сердце сжимается от недо­брого предчувствия. Он подносит к глазам бинокль... Толпы индейцев пляшут вокруг костров вдоль деревенской улицы и дальше за деревней. Значит, он опоздал. Им удалось захва­тить остров. А где же ацлан? Неужели все убиты? Ила? Рустам? Может люди ушли вглубь джунглей на дальний конец  острова? Все равно они должны зажечь три костра. Он под­нимает машину выше. Ура! Вот они, три яркие точки, там, в стороне, но это кажется не на острове. Машина идет со снижением. Вот оно что! Костры горят на том островке, который виден от пирамиды примерно в полукилометре. Но как туда  попали ацлан? Если прошли они, могут пройти и индейцы.

    Костры горят не на берегу, а в глубине острова на поляне окруженной деревьями. Наверное, чтобы их не было видно с большого острова.                                    

    Валентин приземляется. К нему бегут люди. Одной из первых подбегает Нида и, рыдая, сообщает, что маму и Илу захватили индейцы. Она сама видела, как их повели. У него темнеет в глазах.

–    Я уничтожу их всех, сожгу их деревни... – хмуро гово­рит он, обнимая плачущую девушку.

    Подходят ихориан и жрец. У вождя забинтована голова, рубаха на груди в крови, но он держится бодро.

–    Где Рустам?

    Его ведут к краю поляны, где лежат раненые. Много ране­ных. Среди них Бурханов. Его ударили копьем в левое плечо.

–    Ничего страшного, – говорит он, морщась от боли. – Танэ Хару сказал, что рана не опасная. Ты достал оружие?

–    Восемь автоматов Калашникова и кучу патронов. Да еще гранаты.

–    Ого! С таким арсеналом, пожалуй, можно отбить остров, – говорит Рустам. – Если бы хоть на день раньше.

–    Как вы сюда попали? – спрашивает Валентин.

–    Оказывается, у них есть подземный ход из пирамиды на этот остров, – говорит Рустам.

   Его построили их мудрые предки. Мало кто из ацлан знал о его существовании. В ис­правности его поддерживала небольшая группа пос­вященных...

–    Ила у них, – говорит Валентин, не дослушав его до кон­ца. – Если они с ней что-нибудь сделают, я перестреляю всех, сколько бы их ни было. Когда ее захватили?

–    Сегодня под вечер. Мы только что закончили пере­ход. Пленные, наверное, еще на острове, – ответил Рустам, и его слова вселили надежду.

    Он рассказал, что ацлан уже три дня сдерживали натиск индейцев, которые, кроме традиционного южного направле­ния, прорывались еще в четырех местах с восточной сторо­ны. Силы были слишком неравными и им пришлось оставить  остров.

    Валентин вернулся к вождю и Танэ Хару. Тем временем, учитывая, что он уже прилетел, людям разрешили развести костры, чтобы обогреться.

–    Я привез оружие, – сказал Валентин. – Завтра научу во­инов им пользоваться, и мы прогоним врагов с острова, но сначала надо освободить пленных. Как вы думаете, они еще на острове или их угнали в индейские селения?

–    Мы вынуждены были отступить уже в сумерках, – ответил ихориан. – Вряд ли индейцы погонят женщин в темноте. Это опасно, а кроме того, они сейчас празднуют по­беду. Правда, когда они напьются, вождь может раздать жен­щин своим воинам, и тогда их начнут насиловать. Не пожа­леют ни старых, ни малых, а среди них есть совсем девочки.

–    Много людей попало в плен?

–    По нашим подсчетам человек тридцать женщин, деву­шек и девочек. Еще несколько раненых мужчин, но их, скорее всего уже замучили.

–    А сколько всего убитых?

–    Много. Больше ста человек. Среди убитых не только мужчины, но и женщины.

–    Где могут быть пленные?

–    Есть только одно место, где их можно держать всех вме­сте. Это сарай у первой стены, в котором укрывались от не­погоды бойцы дежурного отряда.

К ним подошел молодой воин и сказал, обращаясь к вож­дю, что для затопления все готово.

–    Вы хотите затопить тоннель? – спросил Валентин.

–    Да. Иначе, когда они войдут в храм, они проникнут сюда. Индейцы думают, что мы все находимся в храме, и бу­дут рваться внутрь,

–    А как люди попадут домой, когда мы прогоним индейцев?

–    Мы откачаем воду.

–    Сколько на это уйдет времени?

–    Дней пятнадцать.

    Немного подумав, Валентин предложил не затоплять тон­нель. На ночь на всякий случай поставить у двери внутри храма двух быстроногих воинов, которые сообщат в случае попытки прорыва индейцев. Здесь же быть готовыми к не­медленному затоплению. А завтра днем он отобьет им охоту ломиться в храм. Главное сейчас было вызволить пленных женщин. Кононенко предложил вождю полететь с ним на раз­ведку. На сборы понадобилось не больше пяти минут. На­брав высоту, они летят над деревенской улицей. Пляски победителей продолжаются. На кострах жарят мясо зарезанных овец и коз. Проходят последовательно над оборонительными стенами. Здесь темно и безлюдно. С этой стороны индейцам ничего не угрожает. Но вот внизу одинокий костер. В бино­кль можно видеть двух воинов сидящих у огня. Колеблюще­еся пламя слабо освещает стену сарая. Похоже, эти индейцы охраняют пленных.

–    Завтра утром они погонят женщин в свои селения, – го­ворит ихориан.

–    Эти двое до утра не доживут, – шепчет Валентин. – У вас найдутся два воина, которые без промаха стреляют из лука? – спрашивает он.

–    Есть такие.

–    Дайте их мне, чтобы без шума убрать часовых. Потом мы уведем женщин по западному берегу в заросли, а оттуда я их, за несколько рейсов перевезу к мужьям.

–    Да поможет тебе Бог, – говорит ихориан и добавляет гру­стно, – только у многих теперь нет ни мужей, ни сыновей, ни отцов.

На обратном пути они убедились, что у пирамиды горят костры и сосредоточено сотни две воинов.

–    Нас стерегут, – мрачно заметил вождь.