Глава 3 ПАРИЖ

эпизод 2

    Как-то вечером они подъехали после работы на машине на набережную ля Турнель, припарковали свои «Жигули» у самой реки, рядом с другими автомобилями, прошлись вдоль антикварных рядов под распускающимися платанами, потом отошли в сторону и сели на скамейку лицом к расположен­ному на острове, за рукавом Сены, собору Парижской Богома­тери. Он был виден между высокими деревьями, которые сто­яли длинной шеренгой у воды, и все как одно, почему-то до­вольно сильно наклонились в сторону острова.

–    Интересно, почему они растут с таким наклоном? – тихо проговорил Валентин.

–    Может, кланяются собору, – предположил Рустам.

–    Может быть. Сколько сочинителей писали об этом со­боре! Не миновала чаша сия и твоего друга, хоть и видел он собор раньше только на картинках.

–    И что же написал мой друг?

–    В общем-то, не столько о соборе... Как-то дождливой осенью под настроение родил такой вот шедевр:

Уныло недели проходят по кругу,

Бесцветные  будни куда-то бредут.

И утром, и вечером, в  слякоть и вьюгу

Давно надоевший трамвайный маршрут.

А где-то  свой факел вздымает «Свобода»,

Встречает туристов Нотр Дам де Пари,

И катятся Ганга священные воды

В багровых лучах уходящей зари.

Есть где-то такие края на свете,

Где дышит теплом весна,

Где смуглые плечи ласкает ветер,

Ложится у  ног волна.

Там ждут острова, где ни разу я не был,

Прозрачных лагун голубая краса.

Огромные звезды бездонного неба

Сверкают как южных красавиц глаза…

Ну, и так далее.

–    По-моему, неплохие стихи. Мне нравятся,  –  сказал Рус­там.  – Что же, у Нотр Дам де Пари мы уже побывали, «Сво­боду» тоже видели, правда, уменьшенный вариант, и теперь самый раз отправиться туда, где сияют южных красавиц глаза.

–    Не знаю, будут ли красавицы, но ни островов, ни голу­бых лагун там явно не будет. Нас ждут болота со всеми их прелестями, – проговорил Валентин. – Правда, все необходимые при­вивки мы сделали. Рустам, а может, ты оста­нешься здесь? Я могу затащить тебя, черт знает куда, а тут ты женишься на Жюли, сделаешь ей трех карапузов. Что еще нужно доброму человеку, как говорил мулла Фарид.

–    Жюли хорошая женщина, – ответил Рустам, – но, во-пер­вых, раз уж я связался с тобой, видно такая моя судьба, а во-вторых, если жениться так уж на атлантке. Представляешь, как это будет звучать: – Откуда родом ваша жена? – Из Атлантиды!

    Валентин рассмеялся, а Рустам, видимо, желая переме­нить тему разговора, сказал:

–    Сколько мы уже с тобой ходим и ездим по Парижу, а достопримечательностям не видно ни конца, ни края. Давай в воскресенье съездим в Версаль.

–    Хорошая идея, – согласился Валентин. – Это ведь, ка­жется, резиденция Людовика четырнадцатого?

–    А вот съездим и узнаем, – сказал Рустам. – Возьмем лю­бимых женщин и неплохо проведем время.

     Однако с женщинами вышла неувязка. Валери в этот вы­ходной дежурила на работе, а Жюли еще в пятницу вечером уехала к родителям в деревню. Друзья решили, что все-таки поедут в Версаль одни, а с женщинами съездят еще раз. Как сказал потом Рустам, во всем, что происходило с того момен­та, когда сидя на набережной ля Турнель, они решили поехать в Версаль, чувствовалась рука Аллаха, только они этого не знали.

    Утром в воскресенье их «Жигули» уже катили по шоссе, ведущему в Версаль. Движение было довольно оживленным. Когда они обогнали машину марки «Вольво», а водитель, видимо обидевшись, в свою очередь обогнал их. Рустам сказал:

–    Представляешь, какой фурор мы произвели бы, если бы поднялись сейчас метров на пять, и пошли вперед над кры­шами всех этих «Рено», «Пежо», «Вольво» и разных прочих «Мерседесов», чтобы не задавались.

–    А ты представляешь, что после этого началось бы вок­руг нас?

–    Что, именно?

–    В мире нет ни одной страны, которая не захотела бы первой завладеть изобретением, позволяющим без пропел­лера, без реактивного двигателя, без крыльев и без воздуш­ных шаров поднять машину в воздух.

–    Да-а, это серьезно, – протянул Рустам.

–    То-то и оно, что серьезно. Поэтому демонстрацию на­ших возможностей отложим до лучших времен.

     Ни Кононенко, ни Бурханов не знали, что где-то там... на небе ли, в высших ли сферах, «демонстрация» уже назна­чена на сегодня.   Версале они присоединились к одной из групп экскур­сантов и узнали много нового и интересного. Узнали, напри­мер, что Людовик четырнадцатый уподобил себя солнцу, зая­вив: «Солнце это самое яркое и живое воплощение настоя­щего монарха». Осмотрели покои короля и королевы, соединяющие их зеркальные галереи, приемный зал с оваль­ными окнами, старинный мраморный двор, сохранившийся, по словам гида, до наших дней в первозданном виде. В бывшем гвардейском зале, рассматривая на потолке изображение Марса в колеснице запряженной волками, Рус­там сказал:

–    Вот так и твоя машина станет колесницей войны.

–    Скорее всего, да, – согласился Валентин, – но это не так уж страшно. Ну, сделает одна страна летающие танки. И что? Все остальные сделают то же самое. Принцип настолько прост, что его невозможно долго держать в секрете. И, потом, это же не оружие массового поражения, а всего-навсего транспортное средство. Пользы от него будет неизмеримо больше чем вреда.

    На обратном пути они решили сделать небольшой крюк и въехать в город со стороны района Дефанс, олицетворяю­щего новый Париж, которого они еще не видели. Огромные здания, широкие проспекты, современные транспортные раз­вязки, все это производило большое впечатление, тем более на ребят, которые не видели ни Нью-Йорка, ни Токио. Однако, их внимание привлекло облако черного дыма поднимающееся впереди из за стеклянных небоскребов. Такое впечатление, что там где-то был большой пожар.

     Еще несколько кварталов и они увидели огромное пылающее здание этажей в трид­цать или больше. Собственно, пылали только десяток верх­них этажей. Ниже пожарным удавалось огонь не пускать. Улица и площадь перед зданием были запружены народом, пожарными и полицейскими машинами. Тут же телевидение вело репортаж из нескольких точек. Похоже, что людей из горящего дома давно эвакуировали. Друзья оставили маши­ну и влились в толпу любопытных. Очень скоро они поняли, что эвакуировали не всех. Взоры большинства зрителей были направлены к верхним этажам. Туда же операторы нацелили свои камеры. Из обрывков разговоров стало ясно, что там наверху, отрезанные со всех сторон бушующим пламенем, остались молодая женщина и ее ребенок. Дым, сбиваемый ветром, то и дело застилал верхние этажи, но вот ветер на время стих, дым повалил вертикально вверх и, сначала Рустам, а за ним и Валентин, увидели в окне маленькую фигур­ку женщины с ребенком на руках. Там, где они стояли, на чет­вертом сверху этаже, оставалось еще четыре окна, из которых не вырывались языки пламени и дыма. Очевидцы во всем мире очень любят делиться полученной информацией, и сто­ило Валентину задать вопрос стоящей рядом женщине, как она с готовностью ввела его в курс дела.

    Она указала на плотного мужчину лет сорока,  черноволо­сого, в бежевого цвета, куртке и берете. Он стоял в окруже­нии большой группы людей. Женщина  пояснила, что это мультимил­лионер Андре Кассон, а там наверху, заблокированные пламе­нем, его молоденькая жена и трехлетний сын. Вокруг Кассона суетятся пожарные начальники, полицейские чины, и предста­вители городских властей, но они ничего не могут сделать. По­жарные лестницы туда не достают.

    Валентин поблагодарил женщину и продвинулся вперед. За ним следовал Рустам. В толпе говорили, что несколько пожарных уже отравились ядо­витым дымом, а остальные работают в противогазах, но про­биться к женщине не могут. Спустить лестницу с вертолета нельзя, т. к. выше горят еще три этажа. Говорили, что послали за альпинистами, что у Кассона железные нервы, что пожар­ные пытаются потушить лестничные пролеты, что лифты выш­ли из строя, говорили... говорили... говорили... Чего только не говорили в толпе. А там, где металась женщина с ребенком на руках, осталось всего три окна, не охваченных пламенем. Черт знает, что там вообще могло гореть, в этой бетонной коробке. Говорили, что синтетические покрытия полов, потолков и стен, ну и мебель, естественно. Кассон куда-то звонил по сотовому телефону. Начальники, бессильные помочь, по одному бочком отходили от него и скрывались в толпе. Возле него осталось только три человека. Похоже, личная охрана.

–    Идем! – сказал Валентин, обернувшись к Рустаму, и бы­стро, насколько было можно в толпе, пошел к машине. По вы­ражению его лица, Рустам понял, что сейчас его друг на глазах тысячной толпы поднимется в воздух. Это могло нарушить все их планы, но Валентин не мог равнодушно смотреть, как поги­бают женщина и ребенок. Он открыл багажник, достал бре­зент, захваченный еще из лагеря, веревку и нож.

–    Помоги!

    Вдвоем они быстро надевают на машину брезентовый чехол. Валентин бросает под машиной конец веревки. Рус­там заходит с другой стороны, и они завязывают концы на крыше Жигулей на две петельки, как на подарочной коробке. Хорошо, что у Кононенко нож всегда острый, как бритва. Три разреза по линям разъема и багажник открыт. Прямоуголь­ный вырез спереди по лобовому стеклу. Получилось что-то вроде смотровой щели в брезенте. Последние операции – вырез по размеру форточки и вертикальный разрез для открывания двери. Все! Предусмотрительно собрав и бросив в машину обрезки брезента, Валентин берет с заднего сиденья плащ и шляпу, надевает и они направляются к Кассону.

–    Сейчас заставь всех телеоператоров, которые показыва­ют Кассона перевести камеры на горящий дом. После этого я к нему подойду. Попробуем извлечь пользу и для себя. Подхо­ди и ты. Постарайся почувствовать, что он за человек, – четко и отрывисто, тоном приказа говорит Кононенко и перед Рустамом уже не зек, не просто хороший парень, а волевой офицер, знающий, что он делает. – Потом уходи. Жди меня дома, – за­канчивает Валентин и добавляет: – Вопросы есть?

–     Боюсь, что с операторами ничего не выйдет, – смущен­но говорит Бурханов. – Не экстремальная ситуация.

–    Побойся Аллаха, Рустам! Это ли не экстремальная ситу­ация? Почему? Потому, что твоей собственной шкуре ничего не угрожает? Поэтому она не экстремальная? Женщина с ре­бенком сейчас сгорят заживо, а ты...

    Валентин нарочно гово­рит зло и резко, чтобы вывести друга из равновесия: – Если ты этого не сделаешь, я не стану их спасать, и пусть грех ляжет на твою душу. Посмотри вверх, вон где «ситуация»!

    Но Рустам не поднял головы. Лицо его помрачнело, он резко повернулся и нырнул в толпу... Вот одна камера отвернулась от Кассона... вторая... но одна любительская еще направлена на бизнесмена, по растерянному, искаженному страданием лицу которого, было видно, что он близок к панике. Помощи ждать уже неоткуда. На его глазах там, высоко, в огне и дыму, погибают его жена и единственный сын, и ни он сам, ни все эти тысячи собравшихся здесь людей, ничем не могут им по­мочь. Да, о нем говорят, что у него стальные нервы, но разве есть такая сталь на свете, которая выдержит то, что происхо­дит в эти минуты, последние минуты для его жены и сына, хотя у всех, кто стоит вокруг, будут еще годы и годы жизни.

    Вот последняя видеокамера отвернулась от небольшой группы людей, окружавших Кассона. Значит, у Рустама полу­чилось. Валентин поднял воротник плаща, низко надвинул шляпу, и решительно направился к несчастному бизнесмену. Видимо, охрана тоже пребывала в полной растерянности, т. к. Кононенко никто не остановил.

–    Мсье Кассон, – сказал Валентин, став к нему боком, и стараясь, чтобы его не рассмотрели и не расслышали окружа­ющие. – Я могу спасти вашу жену и сына.

    Брови коммерсанта поднялись вверх. В глазах отразились сомнение и надежда одновременно.

–    У меня к вам просьба, – продолжал Валентин, – если вам покажется, что я сумасшед­ший, не подавайте вида и выслушайте меня до конца.

    Кассон поднял голову и Кононенко посмотрел туда же, куда он. Там оставалось только два окна не охваченных ог­нем, но и из них уже шел дым. Валентин заговорил снова:

–    Я сделал автомобиль, который умеет подниматься в воздух. Он стоит там, накрытый брезентом. Я еще не готов обнародовать свое изобретение. Прошу понять меня правильно. Я не требую платы за спасение вашей семьи. Это было бы безнравствен­но. Но с того момента, как я поднимусь в воздух, на меня начнут охоту все разведки мира. Чтобы на время скрыться, мне понадобятся большие деньги.

–    Миллион. – Коротко бросил Кассон, не отрывая глаз от оставшихся двух окон.

–    Долларов, – сказал Валентин.

–    Согласен, – был ответ. При этом собеседник Валентина даже не посмотрел в его сторону. В трех метрах от них стоял Рустам. Он кивнул головой. Это значило, что, по его мнению, Кассону можно доверять.

–    Это не предварительное условие. Поймите меня пра­вильно, – начал Валентин...

–    Вы много говорите, – бросил Кассон.

–    Ладно, но вы всем скажете, что происшедшее явилось для вас полной неожиданностью. Номер вашего сотового телефона.

    Кассон четко произнес номер, по-прежнему, не глядя на собеседника.

–    Я не могу приземлиться здесь. Я отвезу вашу жену не­много дальше и позвоню вам. Дайте мне другой сотовый те­лефон.

    Кассон подозвал охранника и, кивнув в сторону Вален­тина, сказал: – Отдайте ему ваш телефон.

Схватив аппарат, Валентин бегом бросился к машине. Стоявшему в толпе Рустаму послышался крик, пробившийся сквозь гул голосов и, видимо, не только ему, потому что го­мон на какое-то время стих и тогда...

–    Па-а-па! Па-поч-ка-а!

     Над замершей толпой, над скоплением машин, над всей бесполезной техникой взрослых людей несся с высоты отча­янный детский крик:

–    Па-поч-ка-а!

     Из огненного ада ребенок звал самого сильного, самого большого, самого надежного человека, который один только мог спасти их с мамой, мальчик звал своего папу.

    На Кассона страшно было смотреть. Он опустил голову и сжал ее ладонями, не в состоянии слышать крик сына. Мно­гие в толпе заплакали. Нескольким женщинам стало плохо. Пожилой мужчина, стоявший рядом с Рустамом, схватился за грудь и стал медленно оседать на асфальт. Его подхватили под руки и понесли к машине скорой помощи. В это время Валентин уже вскочил в машину.

–    Ну, не подведи, родная!

    В салоне полумрак, видимость крайне ограничена, но придется смириться. Сейчас главное не опоздать. Двигатель запущен. Включены блоки подъема. Раздается, ставшее уже привычным, высокооборотное жужжание БЦМ и машина взмывает в воздух. Слава Богу, куда-то улетел бесполезный вертолет. Валентин не знает, хотя и догадывается о том, что сейчас происходит внизу. Все его внимание занято машиной и женщиной, там высоко, на маленьком островке, посреди бу­шующего пламени. Он проходит сквозь клубы дыма, засти­лающие и без того маленькую щель обзора и забивающего легкие. Кашляя, вырывается из зловонного облака в относительно чистую зону. Быстро ориентируется, и направляет ма­шину туда, где в проеме огромного окна, видна женщина с ребенком на руках. Дым уже валит из последних двух окон. Он подводит машину левым бортом к окну, и с ужасом видит, что за спиной женщины, в помещении бушует пламя. В его распоряжении секунды, в лучшем случае десятки секунд.

–    Мадам Кассон, –  кричит он сквозь гул и треск огня, – сейчас я развернусь задом, и вы садитесь в багажник. Вы меня поняли?

    Бедная женщина с застывшими от ужаса, слезящимися глазами, едва кивает головой, а может быть, это только ка­жется. Лица ребенка он не видит, т. к. мать двумя руками при­жимает его к груди. Валентин разворачивает машину и, гля­дя в зеркало заднего вида, подводит задом к зданию.

–    «Жар. Как она выдерживает этот жар, который чувству­ется даже внутри машины»? – думает он и, вдруг, понимает, что женщина своим телом прикрывает ребенка от бушующе­го за ее спиной огня.

–    «Хоть бы она выдержала! Милая, продержись еще се­кунду»! – мысленно просит ее Валентин.

    Легкий толчок, – задний бампер коснулся стены. Почти одновременно с касанием задняя часть машины резко оседает. Чувствуется удар обо что-то твердое. Нос задирается кверху. Значит, женщина с ребенком уже в багажнике. Но, что это за удар? И тут у Валентина похолодели руки, и холодный пот вы­ступил на лбу. Он понял, что зад машины, к счастью, уперся в какой-то выступ на стене, иначе женщина с ребенком просто вывалились бы из багажника при таком большом наклоне. Вот где пригодились дополнительные блоки подъема, установлен­ные им еще в Кабуле! Молниеносным движением он включа­ет муфту сцепления. Легкое вздрагивание корпуса и машина выравнивается, и даже приподнимает зад, что дает дополни­тельные удобства для обзора. Теперь только вперед и вверх!

–    «Ах, какой я молодец! Как я здорово придумал с допол­нительными блоками! Нет, я просто гениальный»! – радост­но шепчет Валентин, взмывая над горящим зданием и выры­ваясь из клубов удушливого дыма.

    Перед его мысленным взором все еще стоят глаза мадам Кассон. Он уже видел такие глаза на войне у людей, ожида­ющих неминуемой смерти. Лучше бы их не видеть. Они до сих пор снятся ему ночами.

    А внизу в это время происходило следующее:

    Когда замер разрывающий душу детский крик, потрясен­ные люди увидели сквозь слезы застилающие глаза, как над толпой бесшумно поднялся обыкновенный автомобиль, на­крытый брезентом. Тысячи людей одновременно издали воз­гласы удивления, слившиеся в подобие гигантского вздоха. Несколько секунд пораженные люди, молча, следили за летящим сквозь дым автомобилем, а вслед за этим по­всюду, как по команде, зазвучали вопросы:

–    Что это? Как она летит? Что это значит? Кто это? Что это за машина? Почему она накрыта брезентом?

    Люди смотрели друг на друга, но ответа не знал никто. Точнее, знал один человек. Это был стоявший в толпе Рустам Бурханов. Кассон увидел поднимающуюся машину вместе со всеми.

–    «Не может быть… Неужели... Значит, этот парень говорил прав­ду? Значит, еще есть надежда... Господи, помоги им! Родная, сынок, держитесь»!

    Это было невероятно, но... появился шанс. Реальный шанс! Машина, подойдя боком к окну, теперь разворачива­лась задом, Кассон понял, почему у этого летающего автомо­биля открыт багажник. Ведь открытая дверь не позволит при­близиться к окну ближе чем на метр, а то и больше, а задом можно подойти вплотную. Он хочет принять их в багажник. Только бы жена смогла... Только бы выдержала!

    Снесенные ветром клубы дыма закрыли и окно и маши­ну. Через несколько секунд новый порыв ветра рассеял дым и он увидел, что машина отходит от стены и взмывает вертикально вверх, а в проеме окна... – «Боже, неужели это не сон»? – в проеме окна уже никого нет. И в это время длин­ные языки пламени и клубы дыма вырвались из окна, где только что стояла его жена с сыном. От гибели их отделяли буквально секунды. Машина поднялась выше здания и, на­бирая скорость, скрылась за ним.

–    «Куда же он»? – подумал Кассон, и тут же вспомнил сло­ва этого странного человека о том, что он не сможет здесь приземлиться. Теперь, когда он поверил, что самые близкие ему люди спасены, Кассон почувствовал, что ноги его не дер­жат. Он сел прямо на борт тротуара и, закрыв руками  лицо, заплакал. Растерявшиеся охранники не знали, что предпри­нять. Со всех сторон уже бежали полицейские и пожарные чины, потихоньку покинувшие его в трагические минуты.

А вокруг ликовала толпа. Многоголосый крик радости пронесся над ней в тот момент, когда все увидели отходящую от стены машину и пустое окно.

    Сначала это был просто радостный вопль. Потом люди стали аплодировать, хотя и не знали кому, пожимать друг другу руки и даже целоваться. Вечером, когда все это будут показывать по телевидению, один из комментаторов скажет:

–    «Как приятно, как отрадно видеть, что французы не разу­чились радоваться чужому счастью»!»

 Но это будет вечером, а сейчас телеоператоры приросли к своим камерам, фотокор­респонденты щелкали затворами, кто-то лихорадочно пере­заряжал фотоаппарат, кто-то, чертыхаясь, пытался быстрее вставить в видеокамеру новую кассету. Из всей толпы только телеоператоры и фотокорреспонденты ни у кого ничего не спрашивали. Они старательно фиксировали все происходя­щее, оставив вопросы на потом.....