Глава 3 ПАРИЖ

Эпизод 1

    Столица Франции встретила наших путешественников мокрым снегом, налипавшим на стекла таксомотора и мешав­шим что-либо рассмотреть в вечерней мгле. Мишель они от­везли на вокзал, т. к. ей еще предстояло ехать в город Этамп, где она жила с мужем и дочерью, километрах в пятидесяти от Парижа. Дальше поехали втроем – Валери, Валентин и Рустам. Валери посоветовала друзьям остановиться в недо­рогой гостинице на улице Буффо. Удобное место в центре го­рода и всего в каких-нибудь пятистах метрах от ее квартиры на улице святого Георга.  Послезавтра она пригласила ре­бят отпраздновать католическое рождество у нее дома, ска­зав, что к тому времени успеет отдохнуть, убрать квартиру и приготовиться к встрече.

–    Было бы очень неплохо, если бы ты пригласила симпа­тичную подругу, – сказал Валентин. И Валери обещала обду­мать его предложение.

    Гостиница произвела на двух «туристов» хорошее впечат­ление. В холле красивые потолки, ковровые дорожки, цветы в огромных керамических кадках. В комнате, которую им от­вели серо-голубые обои, на полу красивое мягкое покрытие, низкие кровати накрыты стеганными голубыми покрывала­ми с крупными красными розами. На двух больших окнах ночные шторы в тон покрывалам. Прикроватные тумбочки, два стула, два кресла и стол. На стене прикреплен цветной телевизор. Что еще нужно двум людям, привыкшим к гораз­до более скромной обстановке! На столе лежали визитные карточки отеля, на оборотной стороне которых был изобра­жен план ближайших кварталов. Поблизости оказались три вокзала, церковь сан-Лазар, опера, галерея Лафайет и Боль­шие бульвары. Тут же лежали несколько проспектов с карта­ми Парижа. Поужинав, друзья легли спать. Уснули, естест­венно нескоро. Как ни как, они в Париже, а это с советскими людьми происходит не часто. Совсем недавно они могли толь­ко мечтать об этом.  Проспали почти до полудня. Погода еще ухудшилась, снег перемежался с дождем. Решили зна­комство с городом и поиск родственников Валентина отло­жить до лучших времен.

    Вечером Кононенко позвонил Валери, и узнал, что та при­гласила назавтра  свою знакомую по имени Жюли и, зна­чит, Шердиль будет не один. Валери сообщила, что Жюли двадцать восемь лет, муж несколько лет назад погиб в авто­катастрофе, детей нет. Валентин пересказал все это Рустаму и спросил, что там сказано о женщинах в Коране. В ответ его друг без запинки процитировал: «Ваши жены – нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете, и уготовывайте для самих себя, и бойтесь Аллаха».

–    Уникальный ты парень! – воскликнул Кононенко. – Однако надо, наверное, купить женщинам подарки?

    Бурханов с этим согласился. Посовещавшись, решили ку­пить духи. Ничего умнее в голову не приходило. А какие? Тут тоже долго не раздумывали. Утром пошли в галерею Ла­файет и купили те, что увидели в рекламных проспектах, лежавших на столе у них в номере. В назначенное время отутюжен­ные, подстриженные, с цветами и подарками они явились по указанному Валери адресу. Она встретила их празднично одетая и представила Жюли – миловидной брюнетке с кари­ми глазами, стройной и улыбчивой. Женщинам преподнесли подарки и вскоре сели за стол. Через некоторое время Жюли спросила:

–    Асад, а разве не грех мусульманам участвовать в хрис­тианском праздновании рождества Христова?

–    На этот вопрос лучше меня ответит Шердиль, – сказал Валентин, – он у нас ученый богослов.

   Почему же грех? – откликнулся Рустам. – Мусульмане по­читают Иисуса Христа как мессию и почитают деву Марию.

–    Не может быть! – воскликнула Жюли удивленно. – Му­сульмане признают Христа?

–    В качестве мессии, да. Вот, что сказано в Коране: «Вот сказали ангелы: О Майрам! Вот Аллах радует тебя вестью о слове от него, имя которого мессия Иса, сын Майрам, слав­ном в ближнем и в последующем мире из приближенных».

–    Удивительно! – в один голос воскликнули обе женщи­ны.

После того, как в очередной раз наполнили бокалы, не­угомонная Жюли опять обратилась с вопросом, только теперь уже к Рустаму:

–    Шердиль, я слышала, что мусульманам нельзя пить вино. Или это неправда?

–    Судите сами, – улыбнулся Рустам. – В шестьдесят седьмом аяте шестнадцатой суры Корана сказано: «Из плодов пальм и из лоз вы берете себе напиток пьянящий и хороший удел. Поистине в этом знамение для людей разумных». Так что, Ваше здоровье!

–    Вы удивительный человек! –  заявила Жюли. –  Вы знае­те весь Коран?

–    Что вы! Не весь, но кое-что знаю, – скромно ответил Рустам.

–    Он действительно удивительный, –  подтвердила Вале­ри и рассказала о своей встрече с двумя друзьями на горной дороге. Сначала о том, как Валентин разделался со здоровен­ным бандитом, а затем о том, как второй застыл с поднятыми руками будто завороженный.

–    Представляешь, – говорила она, – мы с Мишель не мог­ли понять, что с ним случилось. Он стоял все в той же позе, когда мы уже сели в машину. И только потом узнали, что Шердиль внушил ему, будто он дерево. Такие у него удиви­тельные способности.

–    Ой-и-и, –  прошептала Жюли. – Как интересно! Вы и мне можете что-нибудь внушить?

–    Нет, эта способность проявляется у меня только в ми­нуты опасности, –  пояснил Рустам.

–    А почему у вас такие удивительно голубые глаза? – не унималась Жюли.

–    Это потому, что он прямой потомок Александра Маке­донского, – ответил за друга Валентин.

Валери включила магнитофон и предложила потанцевать. Танцуя с ней, Валентин видел, как доверчиво прильнула к Рустаму Жюли и порадовался за друга.

–    По-моему, Жюли уже влюбилась в него, –  прошептала Валери. – Если Шердиль не растеряется, они сегодня будут спать в одной постели.

Когда снова сели за стол Валери сказала:

–    А, вообще, все это удивительно. И то, что было в Афга­нистане, и то, что сейчас мы двое христианок и двое мусуль­ман празднуем вместе Рождество, что мы можем дружить, несмотря на религиозные различия.

–    А хотите знать, что сказано в Коране о дружбе с христи­анами? – спросил Рустам.

–    Хотим.

–    Слушайте: «О вы, которые уверовали! Не берите иуде­ев и христиан друзьями: они друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине Аллах не ведет людей неправедных».

–    Ну вот, теперь вы нас совсем запутали, – сказала Жюли. – Значит, вы нарушаете Коран?

–    Можно я отвечу анекдотом? – засмеялся Рустам. –  Дело было в Афганистане. Идет по дороге группа людей. Впереди женщины с пустыми руками, а сзади молодой мужчина та­щит на себе все имущество. Встречается им старик и гово­рит молодому, с упреком: «Зачем нарушаешь обычай? Разве не знаешь, что по шариату мужчина должен идти впереди налегке, а его жены сзади нести поклажу».

   «Знаю, – отвечает молодой. – Только, когда писали шариат, дороги еще не минировали».

После того как утих общий смех. Рустам сказал:

–    Коран писали очень давно. С тех пор многое измени­лось в мире. Кроме того, вы слишком много внимания уделяете моей недостойной особе. Мой друг гораздо интереснее меня. Попросите его рассказать о его прапрадеде.

Валентин рассказал о приключениях Данилы Иванови­ча, о его встрече с потомками атлантов где-то в джунглях Бразилии и о том, что он – Асадулла мечтает найти этих лю­дей и доказать, что Атлантида существовала на самом деле. При этом имени своего прапрадеда он, естественно, не назы­вал. Потом снова танцевали.

–     Смотри, смотри, как твой друг прижимает к себе Жюли, –  прошептала Валери.

–    Ничего удивительного. Она довольно привлекательна, к тому же, кажется, сама млеет в его объятиях, –  ответил Ва­лентин.

Вскоре Жюли попросила вызвать такси. Уже поздно и она устала. Когда они с Рустамом ушли, Валентин помог Валери убрать и помыть посуду.

При этом он то и дело целовал ее, ласкал, и она говорила, что с таким помощником ей не управиться до утра. В спаль­не Валери сказала, сладко потягиваясь:

–    Интересно, что сейчас делает Шердиль?

–    Надеюсь, то же, что и я, – ответил Валентин, расстегивая бюстгальтер и целуя ее груди.

    Утром, когда Валентин вернулся к себе в гостиницу, Рустама еще не было. Он пришел позже, усталый и довольный. Поделившись впечатлениями, друзья решили, что хотя Па­риж всего лишь промежуточный пункт на их пути в Бра­зилию, пребывание здесь началось совсем неплохо.

    Найти родственников Валентина оказалось не так уж трудно, хотя он точно помнил лишь название улицы, а номер дома приблизительно. Номера квартиры не помнил вообще. Однако, обойдя два дома по улице Медицинского Факультета в Латинском квартале, и попутно узнав, что Латинский квар­тал это давно уже не квартал, а большой район Парижа, от левого берега Сены до бульвара Монпарнас, он все же нашел квартиру троюродной тетки, которая жила с дочерью, ее му­жем и двумя внуками. Сын ее жил на бульваре Роспай. Если у тетушки было имя, еще напоминавшее о родине – Мари, то четвероюродных брата и сестру звали уже совсем по-французски Шарль и Клоделъ. Ни украинского, ни русского языка они не знали, и Украина была для них  то же, что Австралия или Уругвай. С первых минут встречи Валентин понял, что здесь не Восток. Рассчитывать на прием, оказанный родствен­никами Рустама, здесь не приходилось. Его встретили с веж­ливым удивлением и любопытством, задали дежурные воп­росы о родителях, о роде его занятий и т. п. Валентин соврал, что приехал из Украины в командировку по работе на один-два месяца. На вопрос о бумагах Данилы Ивановича, тетуш­ка с удивлением ответила, что кажется, у Шарля хранятся какие-то старые бумаги, оставшиеся от отца. Она позвонила сыну, сказала о приезде Валентина (при этом по всему было видно, что тот долго не мог понять о ком идет речь), и спроси­ла, когда гость из России может к нему прийти.

    На второй день Валентин побывал у Шарля. Тот встре­тил его более радушно, чем сестра и тетя и вообще, оказался неплохим парнем.

   Узнав, что Шарль продал машину и его гараж пустует, Валентин попросил разрешения временно поставить «Жигу­ли», которые ему, якобы, обещали выделить в торгпредстве для разъездов. Разрешение он получил. Здесь его даже при­гласили за стол, что тетушка вчера сделать не догадалась.  Выпили  несколько бокалов Божоле, закусили, поговори­ли, после чего Валентину принесли из кладовки старый пыльный чемодан с бумагами, оставшимися от отца. Порывшись в чемодане и поняв, что отыскать нужное в ворохе все­возможных документов будет непросто, Валентин попросил разрешения взять чемодан с собой.

    И вот он сидит в своем номере, вынимает пачку за пач­кой, разворачивает, просматривает и складывает в стопки на полу. То, что принадлежало когда-то Даниле Ивановичу Кононенко, оказалось небольшой пачкой документов, перевязан­ных крест-накрест тесемкой. С трепетом разворачивал Ва­лентин каждый листок, вчитывался в строки оставленные прапрадедом, то четкие и разборчивые, то читаемые с тру­дом. Главное оказалось в потрепанном блокноте с пожелтев­шими листами и выцветшими чернилами. Прочитав несколь­ко географических названий, совершенно ему неведомых, Валентин сказал Рустаму, смотревшему телевизор, что ему нужна карта Южной Америки. Пришлось порядком побегать по магазинам, пока он нашел подходящие карты – физичес­кую и политическую. Вооружившись картами, снова засел за записи, носившие довольно разрозненный характер. Когда, по его мнению, у него сложилось более или менее цельное представление о возможном пути Данилы Ивановича, Вален­тин сказал  Рустаму, который все еще сидел перед телевизо­ром, любуясь полуобнаженными красотками:

–    Кончай смотреть эту буржуазную пропаганду. Иди сюда. Смотри, что получается, – начал он. – Судя по сохранив­шимся записям, мой прапрадед уходил от преследования с дву­мя ранеными товарищами вверх по реке Парагвай, и было это уже на территории Бразилии. Через неделю его товарищи умер­ли от ран, и он остался один. Как он попал к «Людям, пришед­шим с океана» неизвестно, но вот тут он пишет, что пробыл у них два месяца, что имя жреца, с которым он подружился, было Танэ Хару. Из другой записи следует, что он, покинув своих новых друзей, оказался в городе Корумба. Смотри, вот этот бразильский город на границе с Боливией и недалеко от Пара­гвая. Затем он пересек Боливию, добрался до чилийского пор­та Мольендо, а оттуда морем на север до Панамы. Из всего этого следует чрезвычайно важный для нас вывод...

–    Твой прапрадедушка не был на Амазонке и нам нечего там искать, – закончил за него Рустам.

–    Абсолютно верно! – вскричал Валентин. – Теперь даль­ше. Когда он пишет об атлантах, он несколько раз упоминает болота и ни разу горы.

–    Интересно, – сказал Рустам, – река Парагвай берет начало в горах, а дальше течет на юг по болотам. Значит, двигаясь вверх по течению, до гор он не добрался и атлантов надо искать где-то вот здесь в районе болот, – и он показал это место пальцем.

   Именно здесь! – обрадовано подтвердил Валентин. – Это огромная удача. Район поисков резко сужается и, значит, не зря мы ехали в Париж.

--  Какую площадь занимают эти болота? – спросил Рус­там. – Где тут масштаб?... Но у нас же нечем измерять, никакой линейки!

  Давай пока на глаз, – предложил Валентин.

  «На глаз» болота занимали территорию, примерно, двес­ти пятьдесят на пятьсот километров. Ничего себе болотце! Если бы Иван царевич в таком искал свою лягушку, пожалуй, так и состарился бы холостым.

    Однако по сравнению с миллионами квадратных кило­метров Амазонской низменности это было во много раз мень­ше, а при наличии у них собственного «вертолета», задача становилась не такой уж и трудной.

    И еще в блокноте была интересная страничка, из которой следовало, что люди, приютившие Данилу Ивановича, сами называли себя «ацлан», а название «люди пришедшие с оке­ана», их предкам дали, встретившие их, жители побережья. Тут же был небольшой словарик, состоявший из полусотни слов и нескольких фраз, в том числе: «Я пришел с миром», «Я хочу, есть», «Я хочу подарить» и т. п.

    Слово вождь на языке ацлан звучало как «ихориан», а жреца следовало называть «Астона гирато лагу», что означало «хра­нитель знания». И Валентин и Рустам обратили внимание, что по звучанию слово ацлан  близко к слову атланты.

    Данило Иванович писал, что по произношению язык ац­лан похож на русский или итальянский, в том смысле, что он не требует особой тренировки речевого аппарата, как, напри­мер, английский или китайский. Друзья тщательно перепи­сали весь словарик в записные книжки. Больше ничего цен­ного из записей обнаружить не удалось, но среди бумаг ока­зался небольшой, хорошо сохранившийся портрет, написанный акварелью. На нем был изображен лысеющий мужчина с бородкой. На вид мужчине было лет сорок, нос немного с горбинкой. Вни­мательный взгляд карих, как у Валентина, глаз направлен пря­мо перед собой. На обороте было написано: «Данило Ивано­вич Кононенко, 1874 год».

    Рустам нашел, что Валентин немного похож на прапраде­да, а Кононенко младший, прежде чем вернуть чемодан Шар­лю, сходил в фотоателье и заказал цветные копии портрета.

     Теперь они знали, где начинать поиски. На такой огром­ной территории болот действительно мог затеряться неболь­шой народ и остаться до сих пор неизвестным цивилизован­ному миру. С этой стороны все складывалось хорошо, но с другой... Два друга обнаружили, что их денежные запасы довольно быстро тают. Узнали стоимость билетов до Брази­лии, стоимость перевозки машины, без которой их поездка теряла почти всякий смысл, и оказалось, что тех денег, кото­рые у них есть, хватит только на дорогу туда. А на что жить там? Если продать машину, хватит и на обратный путь, но тогда бродить по болотам придется лет десять, а может, и до старости. Выходит, надо зарабатывать. Помотавшись по ок­раинам, нашли одну авторемонтную мастерскую, хозяин ко­торой после трехдневного испытательного срока, согласился их взять, но за такую зарплату, с которой денег на дорогу не соберешь. Можно хотя бы сохранить то, что они имеют, и то, слава Богу. Решили работать пока не найдут, что-нибудь по­лучше. Их «недорогая» гостиница тоже требовала прилич­ных расходов. Они могли бы перебраться один к Валери, дру­гой к Жюли, но им очень не хотелось этого делать. В отеле они чувствовали себя свободнее.

    Несмотря ни на что, они все же решили обратиться в по­сольство Бразилии за въездными визами. По совету Валери приложили к своим документам удостоверения сотрудников миссии красного креста. Поскольку там не были указаны за­нимаемые должности, можно было предположить, что они врачи. Она же объяснила, что бассейн Амазонки является огромной всемирной плантацией тысяч лекарственных рас­тений, из которых далеко еще не все описаны и исследова­ны. На собеседовании друзья сказали, что их страна в связи с длительной войной и разрухой остро нуждается в медика­ментах. Они намерены заняться исследованием флоры ама­зонской низменности, и изучением возможности приобрете­ния для своей страны бразильского лекарственного сырья. И неожиданно легко им разрешили въезд.

    Они получили и обкатали в Париже свою машину, зано­во смонтировав на ней все, что сняли в Исламабаде. Тем вре­менем наступила весна.  Для путеше­ствия в Бразилию у друзей теперь все было готово, кроме денег, и это удручало. Однажды вечером Валентин сказал:

–    Я вот что думаю. Не может Бог нас просто так бросить. Если он помог нам бежать из лагеря, организовал встречу с Валери и Мишель...

 –   С Валери ты и сам неплохо организуешь встречи в по­стели, – усмехнулся Рустам.

–    Можно подумать, ты хуже делаешь это с Жюли, – пари­ровал Кононенко. – Не перебивай... Спас меня от расстрела,– продолжил он, – спас, когда я должен был разбиться у киш­лака маленькой Фатимы, привел нас в Париж, т. е. как раз туда, куда нам было надо... Неужели все это напрасно? Мне кажется, это делалось целенаправленно. Значит, Бог поможет нам и теперь.

–    Это только в том случае, если логика Бога совпадает с твоей. Но у него может быть своя логика, – возразил Рустам. – Не зря говорится: «Пути Господни неисповедимы». А, кроме того, ты ведь, кажется, атеист?

–    Теперь я уже сам не знаю, кто я, – пробормотал Вален­тин, – но я, все-таки, верю в удачу, – продолжал он, оживляясь.– Мы с тобой сидели в лагере. Я говорил, что хочу найти ат­лантов, а для этого мне надо в Бразилию, но сначала в Па­риж. Любой нормальный человек, зная какой у меня срок, назвал бы меня пришибленным, как говорят, пыльным меш­ком из-за угла. И что же? Мы чудесным образом бежим из лагеря. Вот мы в Афганистане, но нам надо во Францию. Кого же мы встречаем? Двух француженок, которые приглашают нас сначала к ним на работу...

–    А потом к ним же в постель, – подсказал Рустам.

–    Мне сейчас не до шуток. Я настроен серьезно, – отмах­нулся от него Валентин. – Сначала на работу, а затем в Па­риж. Двух француженок...

–    Красивых и молодых...

–    Ты опять за свое! Двух француженок легко встретить во Франции, труднее, но можно встретить в Германии, Англии, Испании, где-нибудь, где обычно бывают туристы. Но встре­тить двух парижанок на глухой горной дороге в Афганистане...

–    Да еще в задранных юбках...

–    Фу ты, шайтан в тебя что ли вселился сегодня, мусуль­манская твоя душа!.. .Встретить двух парижанок на глухой горной тропе Афганистана, это похоже на чудо, независимо от того в юбках они или нет. Мне кажется, пройдет еще не­много времени и выход из нашего положения найдется.

–    Твои бы слова Аллаху в уши!

–    Не может не найтись. Надо только потерпеть. В Коране что-нибудь сказано о терпении?

–    А как же! Терпенье и труд все перетрут!

–    Я думал, ты собираешь только плохие русские послови­цы о работе. Я же серьезно тебя спрашиваю!

–    Если серьезно, пожалуйста: «О те, которые уверовали! Обращайтесь за помощью к терпению и молитве. Поистине Аллах с терпеливыми»!

–    Ну вот, видишь, Аллах с нами!

    Надежды Валентина начали сбываться буквально на сле­дующий день. То ли совесть заговорила в душе их хозяина, то ли он испугался, что кто-нибудь переманит этих уникаль­ных мусульман, для которых, кажется, не существовало не­выполнимых задач, и которые могли вернуть к жизни любую авто рухлядь, но он взял и удвоил им зарплату. Это все равно было намного меньше, чем платят французам, но уже позво­ляло откладывать деньги.

    Стояла теплая весенняя погода – вторая половина марта, и друзья в ожидании следующей милости Аллаха, по субботам и воскресеньям знакомились с Парижем. Иногда их сопровож­дали Валери и Жюли, иногда они бродили вдвоем. Они ос­мотрели, правда, только снаружи, дом Бальзака на улице Бертон, затертый между двумя высокими многоквартирными зда­ниями. Побывали в Лувре и увидели «Джоконду» Леонардо да Винчи, скульптуры Рабле и Микеланджело. Прошли под три­умфальной аркой «Карусель», под аркой на площади Шарля де Голя. Постояли у могилы Неизвестного солдата. На площа­ди Конкорд любовались вечером, красиво освещенными скуль­птурными фонтанами. Сфотографировали друг друга взятым у Валери фотоаппаратом «Кодак» на фоне моста Александра третьего, с его старинными фонарями и виднеющейся вдали церковью святого Людовика. Рустам захотел сфотографиро­ваться на мосту у скульптурной группы понравившихся ему трех очаровательных бронзовых карапузов.

–    Подаришь фотографию Жюли с тонким намеком, – съяз­вил Кононенко.

    Фотографировались друзья везде, где бывали днем, в том числе сидя на выступе постамента французской статуи Сво­боды у здания радиостанции. Вечерами бродили по ярко ос­вещенным площадям и бульварам. С набережной напротив острова Сите любовались огнями теплоходов идущих под аркой центрального пролета моста Нотр Дам. Рустам захо­тел осмотреть бывший собор Женевьевы, а ныне пантеон, где с 1885 года хранится урна с прахом Виктора Гюго – одного из его любимых писателей, и потребовал сфотографировать его сидящим на верхней двенадцатой ступеньке широчен­ной лестницы пантеона, на фоне великолепных колонн.