ЗАБЫТЫЕ В ВЕКАХ

глава 2

эпизод 4 

    Настала осень. Несмотря на происходящие события, ба­зары ломились от обилия фруктов и овощей. По-прежнему работали мастерские гончаров и медников, открыты были духаны. Местное население, казалось, приспособилось к вой­не и старалось не обращать на нее внимания. За осенью при­шла зима, мягкая на равнине, холодная и вьюжная в горах. В начале декабря были получены французские визы для Ва­лентина и Рустама, который решил ехать вместе с ним, что вызвало бурную радость Кононенко. Были получены и паки­станские визы. Дело в том, что самолеты не садились в ка­бульском аэропорту. Никто не хотел рисковать жизнями лю­дей и машинами, когда любой полоумный мог выпустить с гор, окружающих Кабул, ракету «Стингер» по взлетающему или идущему на посадку самолету. Поэтому лететь решено было из Исламабада. Все складывалось хорошо. В середине месяца, когда на город падал легкий снежок, кое-где в горах прошли сильные снегопады и лавины. Занесло дороги и пе­ревалы.

    И вот, в такую погоду, примерно в половине двенадцатого ночи, когда Валери уже лежала в постели, а Валентин любовался соблазнительными изгибами ее тела под лег­ким покрывалом, в коридоре послышались взволнованные голоса. Валентин вышел и узнал следующее: Примерно в семидесяти километрах от города высоко в горах, в кишлаке, где он несколько раз бывал летом, заболела двенадцатилетняя девочка. Она была сиротой и жила с престарелыми де­душкой и бабушкой. Соседка, работавшая раньше медсест­рой в одном из отрядов моджахедов, предполагала, что у де­вочки аппендицит. Ребенку становилось все хуже, она теряла сознание, но кишлак был совершенно отрезан снежными за­валами от внешнего мира. Это сообщение передали по рации какого-то полевого командира, то ли жившего в этом кишла­ке, то ли приехавшего в гости. Те, кто принял радиограмму, обзвонили по телефону все больницы и госпитали. Врачи военного госпиталя пытались проехать в кишлак на боевой машине пехоты, отличающейся высокой проходимостью, но доехали только до предгорья. Сами еле выбрались из снеж­ного завала и вернулись назад. Лишь после этого позвонили во французскую миссию, потому что кто-то сказал, будто у них есть вертолет.

–    «Правильно сказали»! – подумал Валентин.

    Медики, обсудив полученную информацию, удрученно решили, что девочка обречена. Операцию ей надо де­лать немедленно, а дорога откроется через несколько недель, а может быть, только весной.

    Машина Валентина стояла в гараже миссии. Она была исправна, заправлена бензином, дорогу он знал. Решение принял, как всегда быстро. Посмотрев на расстроенное лицо главного хирурга, он сказал:

–    Готовьте операционную. Я ее привезу.

–    На чем? – с горькой иронией спросил врач, и еще несколько человек взглянули на Асадуллу Хусейна с удивлением.

–    На своей машине, – просто ответил этот странный па­рень.

–    О чем вы говорите! Туда ни на чем проехать нельзя. Даже бронетранспортер вернулся.

–    Я проеду, – упрямо проговорил Валентин и пошел в ком­нату одеваться. Коротко сообщил Валери в чем дело, поцело­вал ее, оделся и, не слушая возражений, вышел. Замкнув дверь гаража изнутри, принялся за дело. На то, чтобы достать из багажника и установить на места рычаги управления у него ушло десять минут. Это был рекорд. Раньше он тратил на это почти полчаса. Выехал из гаража, забежал в дом, и сказал врачам как можно более внушительно:

–    Независимо оттого, что вы обо мне думаете, приготовьте все для операции. Часа через два девочка будет здесь и, если вы будете не готовы, ее смерть будет на вашей совести.

–    Вы сумасшедший, – пожав плечами, промолвил глав­ный хирург. – Возьмите хотя бы лопатку там в коридоре.

    Это был дельный совет. Садиться-то все равно придется в снег. Валентин взял небольшую, похожую на саперную  ло­патку, и положил в багажник. Из Кабула он выехал обычным способом на максимальной скорости. Теперь нужно миновать несколько кишлаков расположенных у дороги, и он пролетел их, держась в полуметре над землей. В такое время, правда, все уже спали, и удивлять было некого. Он помнил, что доро­га поворачивает в то ущелье, которое ему нужно, сразу, как только заканчивается длинный ряд пирамидальных тополей. Вот и они. Стоят, милые, строем. Теперь влево и в гору. Ва­лентин поднял машину метров на тридцать и, лавируя меж­ду горами, несся на полной скорости. Снег как бы усиливал слабый свет тоненького месяца. Голые вертикальные плос­кости скал резко контрастировали своей чернотой с покры­тыми снежными шапками карнизами и плоскими верхушка­ми камней-исполинов. До кишлака уже недалеко. Все идет прекрасно...

    Но почему в душе возникло беспокой­ство? Валентин не находил для этого никакой причины. А бес­покойство перешло в тоскливое чувство. Может быть, он опоз­дал? Может быть, девочка умерла? Он что-то читал о пред­чувствиях, но это бывает, кажется, между близкими людьми, а тут чужая девочка... Чувство тоски усилилось. Он вспом­нил своих рано умерших родителей – отца, маму, всегда та­кую заботливую и ласковую... Через некоторое время в памя­ти возник образ его афганской матери, вспомнились слова на обороте фотографии: «Храни тебя Аллах», и ему захотелось вниз. Захотелось быть ближе к земле. Это желание было столь сильным, что он уже не мог противиться ему. Почти помимо своей воли он снизился, сбавил скорость и двинулся вперед примерно в метре над покатыми сугробами.

    И, вдруг... Какой-то металлический хруст, быстро зати­хающее жужжание блоков центробежной тяги... Рукоятка ско­рости в его руке перестает дрожать, машина плюхается в снег и, задрав зад, зарывается носом. Валентин больно ударился грудью о баранку, но быстро пришел в себя. Уменьшил оборо­ты работающего двигателя, закрыл глаза и, посидев так не­сколько секунд, прошептал :

– Спасибо, мама!

    На глазах выступили слезы, но… Девочка! Там его ждут как... Да, нет, никак его там не ждут. Они, наверное, уже ни на что не надеются. Судя по тому, что сразу отключились все блоки, что-то произошло с главным приводом. С трудом, открыв дверь, он вылез из машины и утонул в снегу выше пояса. Добрался до багажника, достал лопатку, инструмен­ты, фонарик и побрел назад к мотору. Копать было бесполез­но. Пришлось утаптывать снег, сыпать его себе под ноги, и опять утаптывать, чтобы быть выше машины. Она утонула не так глубоко, как его ноги. Открыл капот, снял кожух. Вот оно что! Ведущая шестерня вращается свободно на валу. Сре­залась шпонка – маленькая прямоугольная деталь, которая фиксирует положение шестерни, и заставляет ее вращаться вместе с валом, а не так как сейчас – сама по себе. Он гово­рил Рустаму в лагере, что на деталях, сделанных без закалки они до Кабула доберутся. Действительно добрались, и кое-что он переделал, а эту не удосужился. Что же делать? И де­вочка погибнет, и сам он замерзнет здесь в горной глухома­ни. Пока мотор горячий, голыми руками работать еще можно, но мороз, пожалуй, градусов пятнадцать-двадцать. У него есть ручная дрель. Можно просверлить отверстие в ступице шес­терни и в валу, а потом вставить туда что-нибудь металли­ческое, какой-нибудь штырь. Но где его здесь взять? Не из снега же сделать. Вставить... Вставить...Что же туда вста­вить?... Ведь не за тем же спас его Бог, или Высший Разум, или еще какая-то Высшая сила, а может быть действительно мама, чтобы тут же погубить и его жизнь, и жизнь той бедной девочки... Нет, так не бывает... Не должно быть.

    Господи, да ничего же туда вставлять не надо! Просто оставить в просверленном отверстии сверло! Ура!

    И вот, он уже вращает рукоятку дрели, заглушив мотор. Не досверлив немного до конца, вынимает дрель, оставив сверло в металле и, на всякий случай, обматывает сверло и ступицу шестерни изолентой, чтобы сверло не вылетело на больших оборотах. Так, теперь с Богом! Двигатель завелся. Валентин включает блоки и наращивает обороты. Некоторое время машина дрожит на месте и рывком взлетает сразу мет­ров на десять. Вперед!

Вот и кишлак. Он снижается до полуметра, включает фары и медленно едет беспрерывно сигналя. Из-за занесен­ного снегом дувала показывается мужская голова. Валентин называет имена бабушки и дедушки больной девочки. Чело­век показывает рукой дальше, вдоль кишлака. Спросив, та­ким образом, еще двоих, он, наконец, нашел нужную хибару. В комнате, кроме бабушки и дедушки, с девочкой была та са­мая медсестра – соседка. Оказывается, рация была у ее мужа, который связался со своими в Кабуле. Валентин сказал, что­бы девочку теплее одели и уложили на заднее сиденье. В промежутке между сиденьями поставили вверх дном три ста­рые корзины, и накрыли их овчиной, чтобы ребенку некуда было падать. Уложив девочку, ее накрыли сверху рваным ко­жухом. Теперь она не должна была замерзнуть.

–    Попросите мужа, чтобы радировал в Кабул, – сказал Валентин соседке, – и пусть там предупредят французов, что­бы были готовы к операции.

    Дедушка и бабушка плакали, соседка говорила, что по­ехала бы сама с девочкой, которую звали Фатима, но у нее у самой трое детей, а когда она сможет вернуться неизвестно. Дорога еще долго будет закрыта и, если не Аллах перенес сюда эту машину, то она не понимает, как он – Асадулла здесь оказался. Все трое вышли провожать их и из соседних домов вышли люди разбуженные клаксоном «Жигулей». Все с не­доумением смотрели на удивительную машину, которая бы­стро поехала по снегу, оставляя за собой неглубокий след там, где человек проваливался, чуть ли не по пояс.

    Выехав из кишлака, Валентин взлетел, и помчался со всей скоростью, которую можно было развить, не рискуя врезаться в скалу при очередном повороте. Фатима жалобно стонала и иногда вскрикивала от приступов боли. Она не видела, что летит по воздуху. Когда он вошел в здание мис­сии, сотрудники, предупрежденные о том, что он выехал в обратный путь, но все еще слабо верившие этому, бросились во двор за ребенком. К операции все было готово, и вскоре она началась.

    Валентин прошел в свою комнату и не обнаружил там Валери. Это хорошо. Сейчас ему нужен был только отдых. И все равно, он долго не мог уснуть. Думал о своем чудесном спасении. Он всегда был атеистом, правда не воинствующим, не верил в Бога, который в образе седобородого старца вос­седает на облаках и управляет всеми земными делами. Од­нако то, что с ним сегодня произошло, можно было объяс­нить только вмешательством Высших Сил.

    Да... много в этом мире непонятного... Многое скрыто от нашего разумения и многое, видимо, мы не поймем никог­да... С этой мыслью он и заснул. Утром уже было ясно, что жизнь Фатимы вне опасности, но если бы еще на час поз­же... Главным героем дня был Асадулла Хусейн. Никто не мог понять, как ему удалось проехать там, где увязла боевая машина со всеми своими восемью ведущими колесами. На все вопросы он отвечал, что значит такова воля Аллаха. Они с Рустамом сняли с машины все дополнительные рукоятки и рычаги, сложили в сумку и спрятали в багажник под брезент.

    Потом несколько дней занимались ремонтом и подготов­кой к новому путешествию. Поставили в багажник еще два БЦМ на случай нарушения центровки. Этим эпизодом и за­вершились афганские приключения украинского парня Ва­лентина Кононенко, а впереди... Как известно, «Путь наш во мраке» и, что будет впереди, один Аллах знает.

    Семья муллы Фарида провожала их во Францию как род­ных братьев. Сотрудники миссии должны были ехать в Ис­ламабад автобусом, но в горах и в этом направлении закры­лись дороги. После долгих переговоров за ними обещали прислать вертолет из Исламабада. Но Кононенко и Бурханов не собирались оставлять здесь машину, и решили ехать сво­им ходом. Отправляться на легковой машине по горам зимой за четыреста с лишним километров было явным безумием. Так думали все, кроме этих двух странных парней, твердив­ших, что они проедут. Правда, все помнили о недавнем, неве­роятном путешествии Асадуллы, но... серийных чудес, ка­жется, не бывает.

    Хуже всего было с дядей и родственниками Рустама. Когда они узнали, что он едет не со всеми, а со своим другом на машине, они не могли понять, как можно, будучи в здравом уме, решиться на такую авантюру, тем более, что было изве­стно – перевалы закрыты. Рустам не знал, что делать. Он не мог просто отвернуться от родственников и не обращать на них внимания. Это значило нанести им большое оскорбле­ние.

– А если мы возьмем с дяди Фарида клятву и покажем ему, что у нас свой «вертолет», он будет молчать? – спросил Валентин Рустама.

– Будет! Это я гарантирую!

    Мулле сказали, что покажут ему, как они собираются пре­одолевать горы, и пригласили поехать с ними за город. Там же он поймет, как они бежали из лагеря, пообещали ему. Его попросили дать клятву не открывать секрета, пока об этом не напишут в газетах. Мулла ничего не понимал, но клятву, хотя и неохотно, дал. Тогда Рустам вышел из машины с ним вместе и предложил смотреть и не удивляться. Но как тут было не удивляться? Солидный человек, уважаемый всеми служитель Аллаха смотрел, открыв, как мальчишка от изум­ления рот, на простую легковую машину, которая легко под­нялась над снежным покровом и проплыла на высоте двух метров по кругу, в центре которого стоял он с племянником. Нигде никого не было видно, и Валентин поднялся вертикаль­но вверх метров на пятьдесят, а затем плавно опустился на снег. После этого почтенного пассажира прокатили по возду­ху и привезли домой.

    Родственники Рустама поутихли. Они ничего не понима­ли, но раз мулла сказал, что все в порядке и о ребятах можно не беспокоиться, значит, так оно и есть. Этот человек никогда не говорил ничего лишнего.

    Валентин и Рустам приобрели европейскую одежду и те­перь были готовы показаться на глаза парижанам. В ночь перед их отъездом Валери была особенно ласковой и нежной с Валентином, а утром расплакалась. Ей казалось, что она его больше не увидит. Тепло попрощавшись с родственниками, и поблагодарив за гостеприимство, друзья отправились в путь. Французы вышли провожать их всем составом. А в Ислама­баде, наоборот, Асадулла и Шердиль уже поджидали их, ког­да они выходили из вертолета.

    Валентин договорился с транспортной компанией об от­правке машины сначала в Карачи, затем морем в Гавр, а оттуда в Париж. После этого они сняли с машины все, так сказать, «лишнее», упаковали все это россыпью в коробки, поместили в багажник и сдали представителю компании.

И вот большая, сдружившаяся за время совместной рабо­ты группа медиков французов и с ними два бывших «про­стых советским заключенных» – один хохол, второй таджик, удобно устраиваются в самолете. Под крыло все быстрее убе­гает взлетная полоса, а впереди их ждет Франция.