СВИДЕТЕЛЬ ВЕЧНОСТИ 2

Гл. 1  ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ВЕК  

Эпизод 1

В 1350 году Афосиаб прибыл на корабле в порт Малага на юге Аппенинского полуострова. Отсюда с небольшим караваном на лошадях и муллах, отправился в жемчужину исламской Испании город Гранаду. Захватившие Испанию в VIII веке мусульмане превратили ее в самую развитую и процветающую страну Европы. Однако, в начале XIII века христианские короли начали наступление на владения мусульман и в год, когда Афросиаб приехал в Испанию, во владении приверженцев ислама остался только Гранадский эмират. Путь до Гранады занял трое суток, и вот перед путниками открылся вид на город, который называли «жилищем наслаждения», «истинным раем Мухаммеда», «светлой звездой упавшей на землю» и многими другими восторженными именами и, в том числе, «западным Дамаском». Гранада была центром исламской учености, поэзии, музыки и других искусств.

Афросиаб и его спутники сами смогли убедиться в том, что все эти имена соответствуют действительности. Город, расположенный в предгорьях раскинулся на склонах трех холмов, спускающихся в долину реки. Белые дома под голубым небом утопают в зелени, а над городом высится величественная цитадель Альхамбра, которую заложил в 1238 году Мухаммад ибн аль-Ахмар. Земля в долине, орошаемая водой двух рек Даро и Хениль, так плодородна, что круглый год дает в изобилии фрукты, пшеницу, виноград и сахарную свеклу из которой делают сахар. Афосиаб надеялся приобрести здесь крупную партию лазурита, который наряду с серебром и золотом, добывают в окрестных горах, а также сахар. После недельного пребывания в городе, у Афросиаба установились хорошие отношения с уважаемым во всей  Гранаде человеком по имени  Хасан аль-Байлуни,  разбогатевшим на производстве и продаже сахара. Убедившись в том, что качество его сахара безупречно, Афросиаб сделал закупку и отправил сахар с обозом в сопровождении своего человека и нанятой охраной в порт для погрузки на корабль, а сам занялся переговорами о приобретении лазурита. Через несколько дней Хасан пригласил Афросиаба в гости по случаю празднования дня совершеннолетия дочери. Его представили самому почетному из гостей великому визирю эмира, человеку средних лет по имени Ибн ал-Хатиб, Мухаммед Лисан ад-дин. Великий визирь оказался крупным ученым и прекрасным поэтом. Он читал гостям свои стихи, которые, по мнению Афросиаба, были великолепны. Они так понравились персу, что он, обычно не склонный к лести, сказал, что счастлив тот правитель,  которому Аллах дал такого визиря.

Когда все гости разошлись, хозяин дома попросил Афросиаба задержаться.

−    Ты человек, который побывал во многих странах, видел много городов и разговаривал с множеством людей, − говорил Хасан, − такой гость не так часто бывает в доме и, мне хотелось бы с тобой спокойно поговорить, если ты не спешишь.

−    Мне некуда спешить, − сказал гость, − а находиться в твоем доме особенно приятно. У тебя прекрасная дочь, замечательные младшие дети. Благословенны жены, которые родили таких детей. Все здесь дышит спокойствием и счастьем. Пусть благословение Аллаха всегда пребудет с твоей семьей.

Хозяин поблагодарил гостя за добрые слова и сказал, что хвала Аллаху, ему было бы грех жаловаться на судьбу, если бы не одно обстоятельство. В голосе его явно сквозила грусть, и Афросиаб поинтересовался, какое обстоятельство хозяин дома имеет в виду.

−    Это обстоятельство мой пятилетний сын, − сказал Хасан, − ножки у него не ходят. Хороший мальчик, красивый, умница, а вот такое горе.

−    Я кое-что смыслю в медицине, − сказал гость, − можно мне на него взглянуть?

−    Конечно, пойдем, но его смотрели самые лучшие врачеватели и никто не смог помочь.

Хозяин привел Афросиаба в детскую комнату, и он увидел мальчика с красивым лицом и большими, не по-детски серьезными глазами. Ребенок перемещался по комнате, сидя в коляске и вращая руками большие колеса.

−    Это один мастер сделал ему такую коляску, чтобы он мог ездить по дому, − пояснил Хасан. − А я убрал все пороги и сделал спуск, чтобы он мог выезжать в сад. Он очень любит кормить птиц.

Афросиаб присел на корточки возле ребенка и ощупал его ножки сверху до низу. Ножки никаких дефектов не имели. Мышцы очень слабенькие, но это естественно при его положении, главное, что они имелись. Косточки тоже как у всякого ребенка. Перс попробовал сгибать и разгибать ножки. Коленные суставы, лодыжки и суставы таза были подвижны.

−    Один врач посоветовал нам разрабатывать суставы, и мы это делаем постоянно, но это не помогает, − сказал отец.

−    Этот врач умный человек, − сказал Афросиаб. − Он знает, что если суставы долго остаются в одном положении, они теряют подвижность. Вы правильно сделали, что послушались его.

Обратившись к ребенку, он спросил:

−    Детка, как тебя зовут?

−    Исмаил, − ответил мальчик.

−    Исмаил, ты можешь пошевелить пальчиками ног?

Мальчик отрицательно покачал головой. Тогда Афросиаб сказал отцу и сыну:

−    Пожалуйста, посидите, молча несколько минут, и не отвлекайте меня, пока я сам не скажу. Вы согласны?

Исмаил кивнул головой и его отец сказал, что он не возражает. Афросиаб подвинул себе стул, сел возле ребенка и через две минуты вошел в нужное состояние сознания. Просматривая тело ребенка, он нашел то место, где тормозились нервные импульсы, идущие от мозга к ногам. «Тормоз» или лучше сказать «пробку» он обнаружил на уровне тонких тел, но убрать ее было не так просто. Была нарушена гармония между тонкими телами и физическим телом ребенка. В результате команды, подаваемые сознанием через посредство мозга, не доходили до ножных мышц. Это была вина родителей, но Афросиаб не стал об этом говорить. Понадобилось сосредоточить всю могучую волю Свидетеля, и минут через десять он все же расчистил путь нервным импульсам к мышцам ног. Афросиаб встал, тяжело вздохнул, как после нелегкой работы и обратился к ребенку.

−    Ну-ка, детка, попробуй пошевелить пальчиками.

−    Не получается, − сказал мальчик.

Но перс видел, что он не особенно старается, заранее зная, что ничего из этого не выйдет. Отец тоже смотрел на новоявленного лекаря без особой надежды. Тогда Афросиаб сел рядом с ребенком обнял его и заговорил мягко и доверительно. Он объяснял ему, что у него совершенно нормальные ноги. А не ходят они, потому что приказы, которые посылает его мозг, перехватывались двумя маленькими лохматыми шайтанами, которые поселились в его ножках.

−    Я их только что прогнал, и они больше никогда не вернутся. Аллах не допустит этого. Пока ты еще не сможешь ходить, потому что у тебя слабые ножки. Их нужно потренировать и тогда ты пойдешь и будешь совершенно здоровым. Ты будешь бегать и играть вместе с другими детьми, будешь совершать далекие путешествия и увидишь разные страны. А сейчас ты уже можешь пошевелить пальчиками ног. Никаких препятствий для этого больше нет. Просто постарайся, пошевели так же как шевелишь пальчиками рук. Ну-ка будь умницей, давай вместе с тобой. Начали!

Мальчик, поверивший этому доброму дяде, напрягся. Изумленный отец увидел, как шевельнулись пальчики сначала на левой, потом на правой ножке сына. А ребенок, глядя на свои ожившие ножки, звонко рассмеялся.

−    Вы святой! − воскликнул Хасан и, извинившись, бегом покатил коляску с сыном на женскую половину, чтобы обрадовать мать.

Когда Хасан вернулся, на его глазах блестели слезы. Выслушав бесконечные слова благодарности, Афросиаб сказал:

−    Моя заслуга не так уж велика. Если мне удалось помочь вашему сыну, значит, на то была воля Аллаха

Он стал рассказывать, что нужно делать для закрепления успеха, и пообещал, что будет их навещать. Тогда Хасан стал именем Аллаха умолять своего гостя, переехать к нему в дом и Афросиаб согласился. Он ежедневно занимался с  маленьким Исмаилом, но не столько его мышцами, сколько сознанием. Нужно было убедить ребенка, что он ни чем не хуже других, что он может все. Если ребенок поверит в свои силы, он справится с недугом. И через десять дней маленький Исмаил с помощью отца встал и сделал первые, еще неуверенные шаги. В доме не прекращался праздник, а Афросиаб снова перебрался в нанятую раньше квартиру. Посмотреть на чудо приходили родственники, знакомые, соседи и кто-то из них однажды сказал Хасану:

−    Твой гость великий врачеватель. Может быть, он сможет вылечить любимую наложницу нашего эмира?

При встрече Хасан рассказал об этом Афросиабу, а тот спросил, что с ней случилось.

−    Никто этого не знает, но все говорят, что самая молодая и самая любимая его наложница, которую пол-года назад привезли откуда-то с далеких гор, болеет и ей становится все хуже и хуже. Эмир, да продлит Аллах его жизнь, обещает осыпать золотом того, кто ее вылечит, но лекарь должен заниматься лечением, не прикасаясь к ней, и не видя. На этих условиях лечить никто не берется.

−    Хм, это интересно, − проговорил Афросиаб, − я бы попробовал, но как дать об этом знать эмиру?

−    Я знаю, как это сделать, − сказал Хасан, − ты же сам видел у меня великого визиря. Если ты согласен, я этим займусь.

−    Согласен, хотя не исключено, что эмир в знак благодарности велит отрубить мне голову.

−    Наш эмир добрый человек, − возразил Хасан, − при его правлении у нас еще не было казней.

На переговоры ушло два дня. На третий присланный эмиром человек проводил Афросиаба  в Альхамбру. При входе у него отобрали меч, который перс всегда носил под халатом а, войдя, он понял, что Альхамбра только снаружи была крепостью. Внутри, оказалось, что это прекрасный, великолепный, фантастический, дворец. Даже при беглом знакомстве он поражал воображение невероятным великолепием. Казалось, что никто, нигде и никогда уже не сможет создать ничего подобного этому чуду. Афросиаба провели через прямоугольный Миртовый двор, в средней части которого расположен такой же прямоугольный водоем. Спокойная вода этого бассейна напоминала огромное зеркало. Зелень миртовых деревьев и цветущих кустов давала тень и прохладу, и ласкала взор. Колонны, колонны, колонны. Нескончаемое количество колонн, поддерживающих стрельчатые арки. Колонны напоминали фантастический лес.

А вода тут не только в бассейне. Она везде. Вода в виде фонтанов, в виде миниатюрных водопадов, в виде ручейков, которые с мелодичным журчанием текут по специальным желобкам, сделанным в мраморных плитах пола. Стены в одних помещениях покрывает мрамор различных расцветок, в других стены покрыты разноцветной мозаикой, в третьих, украшены причудливо переплетающимися узорами из линий, фигур и растительного орнамента. И всюду арки, спускающиеся со сводов искусственные сталактиты и всюду журчащая вода.

Миновав Миртовый двор, Афросиаб и его провожатый попали в башню Комарес, где был тронный зал. Но эмир принял его не в тронном зале, а в небольшом, но богато украшенном помещении по соседству. Перс почтительно поздоровался и склонился в поклоне, как его научил сопровождающий.

−    Говорят, что ты вылечил ребенка, у которого были парализованы ноги. Ты врач?− спросил эмир.

−    Я купец, повелитель, но Аллах дал мне некоторые способности, которые позволяют помогать людям.

−    Должен тебя предупредить. Если ты собираешься лечить мою наложницу так, как это обычно делают врачи, мне придется тебя предварительно оскопить, потому что видеть моих жен и наложниц могут только евнухи. Награда тебе будет невероятно высокой. Я очень люблю эту девушку и согласен на все. А ты согласен?

−    Повелитель, − сказал Афросиаб, − в этом нет никакой необходимости. Если я не смогу вылечить твою возлюбленную не видя ее то, сколько бы я ее ни осматривал, это ничего не изменит. Моя сила не в глазах. По воле Аллаха она находится в моем сознании. Мне нужно только чтобы девушка находилась поблизости на расстоянии вытянутой руки. Пусть ее принесут в закрытом паланкине. Этого вполне достаточно. Оплаты я никакой не прошу. Если Аллах позволяет мне помочь человеку, я всегда делаю это бесплатно. Бесплатно лечу и очень бедных людей, и очень богатых.

Эмир был явно удивлен речью чужеземца. Некоторое время он, молча смотрел ему в глаза, пытаясь разгадать, что за человек перед ним, потом сказал:

−    Хорошо, приходи завтра в это время. Тебя проводят.

Поклонившись, Афросиаб удалился. За дверью его ждал провожатый, который довел гостя до ворот дворца-крепости. Прошли сутки, и перс снова удостоился лицезреть могущественного правителя Гранады. Они находились в том же небольшом зале втроем. Третьим был какой-то сановник. Сановник удалился, и вскоре четверо атлетов внесли закрытый со всех сторон паланкин. Они еще не успели пройти дверной проем, как эмир заметил на губах гостя странную усмешку.

−    Что тебя развеселило? − подозрительно спросил эмир.

−    Они несут мужчину, − с тихим смехом ответил перс.

Эмир повелительно махнул рукой и сановник, сопровождавший паланкин, приказал повернуть назад, а сам приблизился к повелителю. Хозяин дворца что-то шепотом сказал ему и тот удалился. Афросиаб молчал, молчал и эмир. Прошло минут десять, и в дверях снова показалась процессия.

−    На этот раз в паланкине женщина, − тихо, но так, чтобы слышал эмир, сказал гость.

Паланкин поставили не на расстоянии вытянутой руки, как просил Афросиаб, но все же довольно близко. Носильщики ушли. Сановник стал рядом с сидящим эмиром, Афросиаб продолжал стоять на своем месте лицом к паланкину. Никто не произносил ни слова. Так прошло три или четыре минуты, после чего Афросиаб повернулся к эмиру и проговорил:

−    Повелитель, в паланкине находится женщина в возрасте около сорока лет. Она практически здорова. Есть только одна проблема. У нее немного увеличена печень. Со временем это может привести к болезни. Если мне не будут мешать в течение десяти минут, я устраню причину, и здоровью женщины ничто не будет угрожать.

Эмир и его сановник переглянулись, и повелитель кивнул головой в знак согласия. Примерно через десять минут Афросиаб сказал:

−    Спасибо, я закончил.

Эмир что-то сказал сановнику и тот, подойдя к двери, вызвал носильщиков. Паланкин унесли.

−    Прости меня, повелитель, но мне кажется, что эта женщина не та любимая наложница, о которой мне говорили.

−    Ты прав, я должен был тебя проверить, не обижайся, − сказал эмир, − теперь я сам убедился, что Аллах наградил тебя необыкновенными способностями. Настоящим лечением ты займешься завтра в то же время.

Завтра все повторилось, за исключением того, что на этот раз в паланкине оказалась молодая девушка. Когда паланкин поставили и носильщики удалились, Афросиаб сказал:

−    Она очень молода. Этой девочке четырнадцать или пятнадцать лет.

−    Около пятнадцати, − подтвердил эмир. − Приступай к лечению, мы не будем тебе мешать.

Сидя в своем богато украшенном драгоценными камнями кресле, эмир наблюдал за удивительным гостем, который, казалось, видел сквозь плотную ткань, штор скрывающих от постороннего взгляда любимую наложницу повелителя. Но гость совсем не смотрел на паланкин. Он стоял, опустив голову, и смотрел в пол. Это была поза глубоко задумавшегося человека. Минут через десять-пятнадцать он поднял голову и сказал:

−    Пусть ее унесут и пусть оставят нас одних.

Это было немедленно исполнено, и они остались вдвоем. Афросиаб «видел» притаившихся за шторами воинов, охранявших повелителя и готовых в любую секунду прийти ему на помощь.

−    То, что я скажу, повелитель, я хотел бы сказать только тебе. Прикажи своим охранникам, которые прячутся за шторами отойти на такое расстояние, чтобы они не слышали моих слов. Тебе нечего опасаться. Я безоружен, а ты еще молод и если бы я вздумал напасть, ты сумел бы постоять за себя, по крайней мере, до тех пор, пока охранники пробегут отделяющее их от нас расстояние.

−    Ты удивительный человек, − сказал эмир, − никогда не видел людей с такими способностями, которыми, по описанию, обладают великие святые. Кроме того, все святые были старыми умудренными жизнью людьми, а ты так молод.

Он встал, зашел за штору и сказал кому-то несколько слов. Появившись в зале, снова сел в кресло и сказал:

−    Можешь говорить.

−    Повелитель, у этой девочки нет болезни, которую лечит медицина и, тем не менее, через два-три месяца она умрет.

−    Ты утверждаешь, что у нее нет болезни и в то же время говоришь, что она скоро умрет. Ты говоришь загадками, − хмуро сказал эмир.

−    Извини, повелитель, я сказал, что у нее нет болезни, которую лечит медицина. Но в твоей стране есть один человек, который может ее вылечить.

−    Кто этот человек? − подавшись вперед, спросил эмир.

−    Этот человек ты, повелитель.

−    Я? − удивленно спросил эмир, − но я ничего не понимаю в медицине.

−    Когда я подключился к ее сознанию, я видел горы, − сказал Афросиаб. − Как она здесь оказалась?

−    Я купил ее у горцев, которые то ли взяли ее силой, то ли похитили у другого племени.

−    Ее болезнь называется тоска по родине, − сказал Афросиаб. − Она выросла среди дикой природы, она дочь своих гор. Все богатства, все бриллианты и изумруды, которыми ты можешь ее осыпать, для нее не имеют ни какой ценности. Эта жизнь не для нее. Ее жизнь, это горные кручи, зеленые рощи в горных ущельях, орлы, парящие высоко в голубом небе, горные реки, вода которых не течет лениво, как в твоем дворце, а стремительно несется между камнями, с грохотом, брызгами и пеной. Девочка тоскует по своим горам. Там она росла свободной, как дикие козы,  которые без страха скачут по отвесным скалам. Твой великолепный, потрясающий воображение дворец для нее тюрьма. Ты вырос в роскоши, она в нищете, но эта нищета для нее дороже роскоши. Не знаю, сможешь ли ты ее понять. Если сможешь, отпусти ее. Как только ты пообещаешь ей свободу, она быстро начнет поправляться,… если поверит.

Эмир долго молчал, потом спросил:

−    Что нужно сделать, чтобы она поверила?

−    Если ты примешь решение освободить ее, я смогу ее убедить в искренности твоих слов, но если ты ее обманешь, болезнь вернется.

−    Я очень люблю ее. Она самая лучшая из всех моих женщин и мне очень не хочется ее потерять, − грустно сказал эмир.

−    Повелитель, ты в любом случае ее потеряешь. Потеряешь, если отпустишь и потеряешь, если оставишь здесь, правда, во втором случае месяца на два позже. Но, оставив, ты обречешь ее на смерть а, отпустив, подаришь ей жизнь. Выбор остается за тобой. Аллаху известны наши поступки и плохие, и хорошие.

−    Я подумаю, − сказал эмир. − Когда приму решение, я тебя позову. Не уезжай пока.

−    Я буду ждать, − сказал Афросиаб.