Генеалогия для всех

ГЕНЕАЛОГИЯ ДЛЯ ВСЕХ   N  34
АДРЕС ПОДПИСКИ: http://subscribe.ru/catalog/archive.fhpevfyjd

14.05.2004


                ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ГЕНЕАЛОГИЯ


                                                   Северное сияние          
                               
                    
                                           "Во глубине сибирских руд"

            Анна Васильевна Высочина, урожденная Раевская, родилась в 1883-м
году в сибирском городе Верхнеудинске. Она была  внучкой или правнучкой (теперь
это установить трудно) декабриста и друга Пушкина Владимира Георгиевича Раевского.

       Владимир и его брат Георгий были приговорены к каторге  и лишены всех
прав на имущество. Когда Александр II разрешил бывшим каторжникам, а впоследствии
ссыльным Раевским вернуться, возвращаться было некуда и не на что.
       Отец Анны Василий Раевский был инженером на строительстве Транссибирской
железной дороги. Когда дочь подросла, родители отдали ее в интернат красноярской
гимназии. Анна хотела после ее окончания  продолжать образование. Мать же  была
против и просила учителей не аттестовать дочь. Усилия ее были тщетными. Успешно
сдав гимназические экзамены,  Анна поехала учиться в Петербург.          
        В 17 лет она поступила на Высшие женские естественно-исторические курсы
Лесгафта. Хотя Анна училась на математическом отделении, анатомия входила в число
обязательных дисциплин. Экзамен по ней принимал сам Лесгафт. Делал он это так:
подбрасывал вверх фалангу пальца скелета, а экзаменуемая должна была тотчас сообразить,
от какого именно она пальца. 
       Через два года Анна закончила курсы, но это не давало ей права преподавать
в государственной гимназии. Она поехала в Швейцарию и поступила в Женевский университет.
                               Революционеры
       В Швейцарии Анна познакомилась с Плехановым и вступила в РСДРП. К Георгию
Валентиновичу она относилась с благоговением. Юная революционерка полагала, что
необходимо избавить несчастный русский народ от самодержавия и создать в России
демократическое государство. В обязанности девушки входило возить в Россию тираж
«Искры» через польскую границу. Перед одной из поездок Анна почувствовала недоброе.
И она сказала об этом товарищам по партии:
       - В прошлый раз на таможне  попался какой-то контрабандист. Может быть,
изменить маршрут?
       - Делайте,  как намечено.
       Анна попалась. В ее чемодане с двойным дном таможенники нашли «Искру».

       - Барышня, скажите, что это не ваш чемодан, - посоветовал  жандарм, который
вез ее в участок.
       - Ни за что, - ответила с возмущением Анна.
       Ее посадили в варшавскую тюрьму и поместили в отдельную камеру, которую
каждый день убирала горничная. В этой же тюрьме сидели моряки с яхты, принадлежавшей
царской семье. Они были арестованы за  бунт на корабле. Политические объявили
голодовку в поддержку экипажа. Каждый день высовывались из окон и кричали:
       - …Третий день голодовки, четвертый день голодовки…
       Приехал дядя Николая II Великий Князь Константин Николаевич. Он спросил
у политзаключенных:
       - Почему вы объявили голодовку?
       - Экипаж не судят и курева не дают.
       Когда Великий Князь вошел в камеру Анны, она не встала.
       В варшавской тюрьме содержался заключенный Анатолий Иванович Высочин.
Он, будучи студентом Киевского университета, принимал участие в студенческих
волнениях. На Анну и Анатолия  снизошла любовь. После суда они поженились, их
сослали на поселение в Сальские степи. К несчастью, в тюрьме Анатолий заболел
туберкулезом. В сухом климате Казахстана с его страшными пыльными бурями болезнь
прогрессировала. Анна подала на Высочайшее имя прошение, в котором говорилось
о необходимости перевести больного мужа в Пятигорск. Вскоре пришел ответ министра
двора графа Фредерикса: "Милостивая государыня Анна Васильевна, на Ваше прошение
Его Императорское Величество милостиво изволил начертать "Разрешаю".   Так Анна
и Анатолий оказались  в Пятигорске.       
       В 1905-м году у них родился сын.  Анатолий умер через полтора месяца после
его рождения. Анна заразилась от мужа туберкулезом, но сумела вылечиться. К тому
времени она отказалась от своей доли наследства в пользу младшего брата Георгия.
Это был единственный способ его спасти. Георгий проиграл казенные деньги и должен
был либо застрелиться, либо сесть в тюрьму. В двадцать один год Анна осталась
одна с грудным ребенком на руках без средств к существованию.
                                        Дешевая жизнь
        Анна не пропала. Тогда в России была очень дешевая жизнь и умереть с
голоду было просто невозможно. В Пятигорске в базарный день сотня яиц стоила
60 копеек. 
       Анна начала давать частные уроки, готовя детей к поступлению в гимназию.
Хотя она находилась под гласным надзором полиции, это не мешало ей заниматься
и с детьми полицмейстера. В дальнейшем заработок Анны позволял снимать ей целый
флигель из нескольких комнат. Кроме нее и сына Володи там жили  няня и немка
бонна. В день на питание трех человек - Анны, Володи и няни  -  уходил один рубль.

       В 1907-м году Анна подала заявление в Полицейское управление Пятигорска
с просьбой разрешить ей выехать в Швейцарию, чтобы окончить Женевский университет.
Получив положительный ответ, она заплатила три рубля за оформление заграничного
паспорта и поехала в Женеву. И там  получила университетский диплом, сдав экзамены
экстерном. К 13-му году Анна настолько упрочила свое положение, что купила под
Пятигорском две десятины (то есть два с половиной гектара) земли у немцев "колонки"
(так называли немецкую колонию). В дальнейшем она намеревалась там строить дачу.
                                   Первая мировая
       Когда началась Первая мировая война, сводный брат Анны Николай Степанович
Стасюк командовал на фронте дивизией в чине генерал-лейтенанта в Армии генерала
Рененкампфа. Николай Степанович был очень смелым и прогрессивным человеком. Он
запрещал рукоприкладство в дивизии. А когда один из его солдат убежал из немецкого
плена, Николай Степанович выстроил всю дивизию и наградил его Георгиевским Крестом.
Кроме того, он дал смельчаку месячный отпуск домой. 
       У Николая Степановича был огромный шрам на лбу. Он остался после страшного
ранения в одном из сражений  Русско-японской войны. Тогда его спас конь Васька.
Все решили, что Николай Степанович погиб, а Васька схватил его за портупею и
вынес с поля боя. Николая Степановича врачи спасли, сделав трепанацию черепа
и вставив в него золотую пластинку. Коня же привезли потом в Пятигорск, где он
удивлял всех своим строптивым характером. Васька не терпел лошадей впереди себя,
и ездить на нем можно было только  загородом.      
       В 16-м году Анна приехала к брату на польский фронт сестрой милосердия.
Она получила Георгиевский Крест за то, что спасла всю дивизию Николая Степановича
 от газовой атаки. Произошло это вот каким образом. Анна знала из медицинской
литературы, что от отравления хлором может спасти гипосульфит - препарат для
проявления пленки. Анна купила его в Варшаве, и каждый солдат положил в свой
ранец повязку, пропитанную этим веществом. Во время газовой атаки был дан приказ:
одеть повязки. И все выжили.   
       Позже к Анне приехал одиннадцатилетний сын Володя. У них обоих было обостренное
чувство опасности. И это не раз спасало им и солдатам жизнь. Однажды, разместив
госпиталь, Анна почувствовала неладное. И она убедила начальника госпиталя перевести
его на полкилометра дальше. Тут же на прежнее место упала немецкая торпеда "Берта".
А Володя как-то раз сидел в доме, и послышалось ему, что его позвали. Как только
он отошел от окна, в  форточку влетел раскаленный осколок снаряда.
       В 1917-м году фронт начал разваливаться. Фактически власть в армии перешла
к солдатским комитетам. Николай Степанович пользовался таким авторитетом, что
комитет выбрал его командиром дивизии. Но Николай Степанович Стасюк был русским
офицером, который присягал царю и отечеству. Он поблагодарил солдат за оказанную
ему честь и попросил:
       - Я несколько лет не был в отпуске, отпустите меня домой.
 .      Он приехал в Пятигорск, Анна и Володя к тому времени туда уже вернулись.
С фронта Николай Степанович привез двух лошадей, арабского скакуна Казбека и
полукровку Гайдука. Генералу их подарил польский князь Радзивилл, когда дивизия
Николая Степановича стояла у него в поместье. В Пятигорске Казбек и Гайдук ходили
за Володей, как собачки, положив ему головы на плечо.
                                    Гражданская война       
        В России началась гражданская война. В 18-м году Красные взяли Пятигорск.
Сначала они забрали Казбека и Гайдука. Потом настал черед Николая Степановича.
Когда он в потрепанном зипуне колол дрова, к нему подошел красноармеец и встал
во фрунт:
       -  Ваше Превосходительство, вас нужно арестовать.
       - Что ж, ведите.
       Николая Степановича посадили в подвал пятигорской гимназии. Его должны
были расстрелять. Анна пошла в ЧК и рассказала о своем революционном прошлом.
Это возымело действие, и Николая Степановича отпустили.
       После ухода Красных из Пятигорска Николай Степанович поехал к Деникину.
А Деникин  сказал, что генералов у него хватает. В дороге Николай Степанович
заразился тифом и, вернувшись в Пятигорск, умер. Анна тоже заболела тифом, но
выздоровела. 
       Город переходил то к Красным, то к Белым. В 19-м году Белые заняли его
в последний раз. Среди петербургской интеллигенции, бежавшей в Пятигорск, был
сын Милюкова. Он уговаривал Анну уехать с ним за границу, но она отказалась.
Надеялась, что все как-нибудь перемелется.  
       Анна Васильевна жестоко ошибалась. Революция набирала обороты. Во время
гражданской войны ЧК проводила облавы в Пятигорске почти каждый день. Днем хватали
прохожих на улицах, в основном, горцев, которые везли на продажу арбы со съестным.
Всех сажали под замок, а по ночам выборочно уводили на расстрел загород. И Анну
Васильевну так схватили, и ей ночью солдат светил фонарем в лицо. Но смерть только
поглядела на нее и отвернулась. На следующий день ее вызвали к следователю. Он
оказался матросом с царской яхты, который сидел вместе с Анной Васильевной  в
варшавской тюрьме. Они мирно поговорили, после чего ее отпустили домой. Через
несколько дней она встретила своего спасителя на улице. Руки у него были за спиной,
следом шли два красноармейца. Анна Васильевна хотела к нему подбежать, но он
показал ей глазами: "Не подходи!". Этого человека расстреляли.
          Тринадцатилетний Володя тоже ходил по острию ножа. Первый раз его схватили
на улице из-за бойскаутских погончиков на рубашке, но вскоре выпустили. Второй
же раз дело приняло очень серьезный оборот. Володя, как и многие пятигорские
подростки, по ночам патрулировал улицы. Красноармейцы давали ребятам пугачи,
и те вроде как следили за порядком. Когда начались расстрелы, Володя "дружинить"
наотрез отказался. Мальчика посадили  в кисловодскую тюрьму и должны были расстрелять.
Слава богу, кто-то из знакомых приехал из Кисловодска к Анне Васильевне и сказал,
что Володя висит на волоске. Она примчалась в тюрьму с метрикой, подтверждающей,
что сын несовершеннолетний. Володю отпустили. В тюрьме его так искусали клопы,
что началась страшная экзема. Следы от нее остались на всю жизнь.  
       Анна Васильевна и Володя дешево отделались. За время красного террора
была уничтожена почти вся интеллигенция Пятигорска. В числе расстрелянных были
директор гимназии и директор реального училища. Не пощадили и "сладкого" доктора
Николая Андреевича Барта. Его так называли, потому что он прописывал детям только
сладкие микстуры из аптеки Бруно Рахмалевича. Чрезвычайная комиссия вывешивала
списки с фамилиями расстрелянных. Внизу была надпись: "продолжение следует".
Один из сотрудников ЧК отличался особой кровожадностью. В дальнейшем он разделил
участь своих жертв и был расстрелян в годы сталинских репрессий.
       Анна Васильевна старалась не отчаиваться и все время работала.
При Белых она организовала в Пятигорске медицинский  пункт, а в 20-е годы благодаря
ее стараниям в городе появился детский дом для беспризорников. В 22-м году Володя
уехал учиться в Москву,   в 30-м году туда  приехала и Анна Васильевна вместе
с воспитанниками детского дома.
                              "Неподходящее происхождение"
       Несмотря на то, что Володя был одаренным юношей, учиться ему было нелегко.
Сначала он поступил в Московский институт инженеров транспорта, но через год
его оттуда выгнали за "неподходящее происхождение". В МВТУ Володя успешно сдавал
вступительные экзамены четыре года подряд. Но и здесь не давало прохода "неподходящее
происхождение". Лишь после того, как вмешался старый знакомый Анны Васильевны
Лев Григорьевич Дейч, дело сдвинулось с мертвой точки. Володю приняли в МВТУ
 на химический факультет. А жизнь Льва Григорьевича Дейча, бывшего члена группы
"Освобождение труда", закончилась  трагически. Он жил в Доме ветеранов революции
и  в те  же  30-ые годы в один из черных дней исчез вместе со всеми его жильцами.
       В Москве Анна Васильевна и Володя жили в Милютинском переулке в доме,
ранее принадлежавшем церкви Святого Евпла. Этот "бастион" с толстыми кирпичными
стенами пережил пожар 1812-го года. Не сломали его и после уничтожения в 30-х
годах самой церкви. На втором этаже размещался священник Тихон Ансеров с семьей.
А свою кухню он сдавал Володе. В 31-м году в комнате, переделанной из этой кухни,
жили Володя с женой Ириной и Анна Васильевна. Через год молодая семья с новорожденной
дочкой Ириной переехала в учительский кооператив в Тихвинском переулке. Об отдельной
квартире мечтать не приходилось. Это были две комнаты в коммуналке, за которые
володина теща выплачивала пай в течение шести лет. Анна Васильевна осталась жить
у священника. Сначала она  работала учительницей математики в 168-ой средней
школе на Дмитровке, позже перешла в школу N635 напротив филиала МХАТа. Надвигался
пик сталинских репрессий.
                                "Колонна синтеза аммиака"
       В 32-м году Владимир стал инженером, химиком-технологом. Он решил не сдавать
государственный экзамен в МВТУ, так как в этом случае ему пришлось бы специализироваться
по калийному производству. Владимир закончил экстерном Московский  химико-технологический
 институт имени Менделеева и поступил на работу на Московский электроламповый
завод. А в 37-м году он стал   сотрудником Московского научно-исследовательского
института азота. Там он спроектировал "колонну синтеза аммиака". В России это
вещество получали на производственной линии, которая закупалась в США.  Метод
же, который разработал Владимир Высочин, был более производительным и давал возможность
получать более дешевый аммиак. Руководство среагировало незамедлительно. Парторг
Лившиц вызвала Владимира и сказала:
       - Вы нам отдаете все материалы и, может быть, вы будете соавтором разработки
метода.                   
       - Вы надо мной смеетесь?
       Владимир вспылил и уволился из института. В 39-м году он устроился работать
ассистентом на кафедру физики Московского института инженеров транспорта. И параллельно
был начальником Химразведки Тимирязевского района.
                                     Винтовка образца 1898-го года
       В октябре 41-го года началась эвакуация МИИТа. Так как  сотрудники института
должны были уезжать без семей, Владимир Анатольевич эвакуироваться отказался.
Его сразу уволили. И он лишился брони, которая была у него как у сотрудника МИИТа.
Согласно мобилизационному листку он должен был явиться на призывной пункт второго
февраля 42-го года. Но Владимиру Анатольевичу "рекомендовали" записаться в Народное
Ополчение. Однако туда его не взяли, так как у него уже был мобилизационный листок.
И благодаря этому обстоятельству он остался жив. Все ополченцы, подростки и пожилые
мужчины, погибли. Они были обречены. У них была одна на троих винтовка образца
1898-го года. Людей выставили против Танковой бригады Гудермана и сказали:
       - если твоего товарища убьют, возьмешь его винтовку.
       Третьего ноября 41-го года в доме в Тихвинском переулке, где жил Владимир
Анатольевич с семьей, вылетели стекла и двери. Произошло это из-за того, что
в соседний дом попала бомба. Было холодно, шел снег, клубилась пыль. В пустующие
квартиры с криками "Ура" кинулись мародеры.
       Владимир Анатольевич занялся спасением отопительной системы дома. Он сказал
слесарям из домправления:
       - Вызывайте меня в любую минуту.
       Когда лопались батареи, они шли к месту аварии и меняли их без отключения
отопления. Спасая жильцов от холода, Владимир Анатольевич  часто появлялся во
дворе. Однажды он разговорился с женщиной по фамилии Горовая. Она жила в соседнем
подъезде.
       - Бабы в булочной говорили, что в Каретном Ряду упала торпеда, - сообщила
соседка.
       - Мало ли что бабы говорят, - ответил Владимир Анатольевич.  
       В дальнейшем высказывание Горовой было приписано Владимиру Анатольевичу
и легло в основу доноса на него. В нем утверждалось, что Высочин занимается антисоветсокой
 пропагандой. Автором этого документа была сослуживица Анны Васильевны Кудрявцева.
Муж этой женщины был сексотом.  
                                      "Не вполне советские высказывания" 
       Владимира Анатольевича арестовали 17 января  42-го года, на следующий
день после дня рождения  дочки Ирины. Вечером Владимир Анатольевич, как обычно,
менял с бригадой батареи. Собрался идти домой. Слышит,  двое мужчин спрашивают
у Марьи Сергеевны, делопроизводителя домправления:
       -  Это Высочин?
       - Да, это он
        Владимир Анатольевич, не оглядываясь, пошел домой, и те двое за ним.
Так и вошли с ним в квартиру. По-хозяйски разделись, начали проводить обыск.
Один из оперативников подошел к книжному шкафу с поднимающимися дверцами. А там
лежало детище Владимира Анатольевича - самодельный ламповый радиоприемник. Если
бы его нашли, Владимира Анатольевича приговорили бы к расстрелу. Когда оперативник
добрался до полки с приемником, Ирина Александровна схватила фотоаппарат ФЭД
и отдала оперативнику. Тот его взял и закрыл шкаф. Другой наподдал ногой игрушки
Ирины. Обыск закончился. Оперативник повесил на плечо фотоаппарат, и Владимира
Анатольевича увели. 
       Его повезли в "Эмке" к "Ударнику". Оперативники пошли смотреть фильм,
а Владимир Анатольевич около двух часов сидел в машине с шофером. Затем Владимира
Анатольевича привезли на Лубянку, во внутреннюю тюрьму НКВД. Заперли в боксе
с горящей наверху лампочкой в 500 ватт. Там можно было только стоять. Затем отвели
в ярко освещенную камеру. Лежать там разрешалось только ночью с руками поверх
одеяла. Одно неверное движение – сразу же окрик. На следующий день Владимира
Анатольевича перевели в Таганскую тюрьму. В камере, рассчитанной на двадцать
пять человек, находились сто двадцать. Все – "политические". При настежь открытом
окне дышать было нечем.
       Начались ночные допросы. Их проводили два следователя: "хороший" по фамилии
Красилов и "плохой", выбивший Владимиру Анатольевичу зубы.
       - Сознавайтесь!
       - В чем?
       - Вы сказали, что в Каретном Ряду упала торпедная бомба.
       - Я этого не говорил.
       Была проведена очная ставка с перепуганной Горовой. И она подтвердила,
что Владимир Анатольевич произнес слова, которые на самом деле произнесла она.
Вызывались слесаря, которые все как один сказали:
       - Мы вообще ничего не знаем.
       Следствие пришло к выводу: "Высочин виновным себя не признал, но показаниями
свидетелей изобличается". В это время родные получили от Владимира Анатольевича
известие. Кто-то, выйдя из тюрьмы, опустил в почтовый ящик открытку с ничего
не значащими словами. Она была адресована Высочиной-Горовой.
       Потом был суд. Сто двадцать "политических" "пропустили" за один день.
На каждого уходило по восемь минут, но с Владимиром Анатольевичем пришлось повозиться.
В качестве свидетелей были вызваны Горовая, управдом и Кудрявцева, автор доноса.
       Управдом отметил:
       - Я знаю товарища Высочина… 
       И  поправился под строгим взглядом судьи:
       - … гражданина Высочина как истинно советского гражданина.
        А Кудрявцева сообщила:
       - Есть сведения, что Высочин слушал немецкое радио.
       Но тут судья ее прервал, ему не хотелось возвращать дело на доследование.
У Владимира Анатольевича были награды, которые он получил как сотрудник института
и как начальник Химразведки района. Но здесь это не имело никакого значения.

       Суд удалился на совещание и через двадцать  минут вышел с приговором.
За "некоторые не вполне советские высказывания среди нескольких жильцов дома"
Владимир Анатольевич Высочин получил семь лет лагерей  и три года поражения в
правах после освобождения. Последнее означало, что после отбытия наказания в
течение трех лет Владимир Анатольевич должен был работать "вольнонаемником" на
зоне, не имел права голосовать, занимать руководящие должности и в ряде случаев
работать по специальности.   Кроме Владимира Анатольевича, наказание в виде лишения
свободы получил лишь один человек. Остальные сто восемнадцать были приговорены
к расстрелу.         
        После суда всех вернули в камеру. Каждому заключенному, приговоренному
к расстрелу, дали бумагу и ручку. Каждый написал прошение о помиловании, а один
отказался. Он так и сказал:
       - Приговорили к расстрелу, так расстреливайте.
       Через месяц заключенным раздали ответы. Всем высшая мера наказания была
заменена десятью годами исправительно-трудовых лагерей. Человек, который отказался
подавать прошение о помиловании, тоже его получил. И оттого страшно рассердился.
 
       Потом Владимир Анатольевич сидел в пересыльной Пресненской тюрьме. Когда
Ирине Александровне отдали вещи мужа, в кармашке брюк для часов она нашла записку.
В ней Владимир Анатольевич написал, какой он получил приговор.
     В марте прошел слух, что отправлять по этапу будут с Курского вокзала. В
день предполагаемой отправки Ирина Александровна и Ирина прошли по запасным путям,
пролезли под товарняком и вышли к телячьим вагонам. Там уже стояла толпа родственников
заключенных. Подъехали "воронки", вылезли вохровцы с собаками. Они выталкивали
заключенных из "воронков" и ставили на колени в ледяную кашу. Одна женщина увидела
родное лицо и завыла. Вся толпа подхватила этот вой. Охранники начали стрелять
в воздух, взвыла сирена. Заключенных били прикладами и заталкивали в вагоны.
Родственников оттеснили с собаками. Владимира Анатольевича там не было. Его отправили
по этапу 29-го марта. Он написал об этом в письме и выбросил треугольничек в
окно вагона. Кто-то письмецо подобрал и отправил по почте. Когда родные получили
треугольник, Владимир Анатольевич уже был в воркутинском лагере.
       После ареста Владимира Анатольевича ремонтом батарей в доме никто не занимался.
Ирина Александровна с дочкой переселилась из промерзшей квартиры к Анне Васильевне
в Милютинский переулок. В тот день, когда Владимира Анатольевича увезли из Москвы,
в дом в Милютинском попала бомба. Пришлось перебираться обратно в Тихвинский.
Сначала там поставили "буржуйку". Позже Ирина Александровна с больным сердцем
перетаскала  на третий этаж двести пятьдесят кирпичей и двенадцать ведер глины,
и печник Митька сложил настоящую печку. Однажды благодаря заготовке дров для
печки Ирина Александровна "вылечилась" от гриппа. Она лежала с высокой температурой,
а тут машина с досками пришла.  Ирина Александровна перетаскала доски в квартиру,
а потом перепилила их вместе с Анной Васильевной. И грипп у нее прошел.    
        После ареста мужа Ирину Александровну уволили из Института инженеров
транспорта, где она работала преподавателем. И она устроилась в Таганский промторг
швеей-надомницей. В месяц ей надо было сметать и прострочить двадцать пять раскроенных
женских платьев. Ирина помогала маме после школы. Она обшивала швы, подшивала
подолы, обметывала петли, пришивала пуговицы. Кроме того, она выворачивала воротнички
и пояса и наматывала нитки на катушки. Позже стегали вручную ватные одеяла, шили
маскировочные халаты и гимнастерки. В 43-м году Ирина Александровна поступила
в ИнЯз на факультет французского языка. Она стала студенткой, а студенты могли
получить пропуск в любую точку страны. Это означало, что у нее появилась возможность
увидеть Владимира Анатольевича.   
                                         " Хитрый домик"        
       В наши дни поезд на Воркуту идет около двух суток. А в 42-м году состав
с заключенными вышел из Москвы 29-го марта и прибыл в место назначения 19-го
апреля. Остановку делали в Сыктывкаре. В день каждому заключенному давали две
селедочные головы и кружку воды. Люди не знали, куда их везут. Сначала их хотели
отправить Северным морем на Новую Землю; но был большой риск, что немцы потопят
судно с заключенными.  И состав повернул  на Воркуту. Тогда это место называли
Иркутой, и его еще не было на картах. Если бы люди попали на Новую Землю, то
вряд ли бы там выжили. Каждый год все заключенные в лагере на Новой Земле умирали
от голода и холода.
       Начальником воркутинского лагеря был генерал Мальцев, умный и порядочный
человек. Прежде он отвечал в Сталинграде за электрообеспечение  в армии. Но однажды
в армию не привезли топливо, и Мальцев оказался "виноватым". Его перевели в Воркуту.
В лагере Мальцев пытался что-то изменить. Например, он на время отменил мучительную
процедуру проверки. По уставу она проходила таким образом. Заключенные уходили
из зоны на работу в шахте, выстроившись в колонну. В нее входило около трех тысяч
человек. На выходе каждый должен был назвать охранникам свою статью, сказать
о начале и конце срока. В результате колона, настоявшись на морозе, приходила
на шахту в  конце дня.
       Несмотря на свои, казалось бы, огромные полномочия, Мальцев не смог существенно
изменить лагерную систему. Аппарат уже был заведен и работал как часы. В "хитром
домике" (так заключенные называли помещение, где находилась администрация) постоянно
плели паутину. Уголовники имели большие поблажки. А на неугодных "политических"
организовывались доносы, и они получали новые сроки.   
       В лагере Владимир Анатольевич подружился с "вольнонаемным" кочегаром бани
Николаем Алексеевичем Некрасовым. Этот человек с двумя высшими образованиями
уже отбыл свой срок,  и его оставили на зоне. На этапе ему не так "повезло",
как Владимиру Анатольевичу, которого до лагеря везли по уже проложенной железнодорожной
ветке. От Кожвы до Воркуты заключенные, в числе которых был Николай Алексеевич,
шли пешком.      
       Первый год Владимир Анатольевич работал на шахте "Капитальная". Всего
там было десять бараков. В том, где он жил, размещались двести пятьдесят человек.
В бараке стоял чан с отваром хвои, потому что все заключенные болели цингой.
Но от отвара толка было мало. Если человек уж совсем валился с ног, в медпункте
ему давали горсточку проросшего овса. В лагере на этот счет ходила поговорка:
голова болит о работе, а ноги заворачивают в здравпункт. Но повара на зоне были
отменные, из московских ресторанов. Особенно им удавались пончики из турнепса
(гибрида редьки с редисом).  И в бараках заключенные не страдали от холода. На
шахтах добывался уголь очень высокого качества; достаточно было поднести к нему
спичку, и он загорался. Людей в лагере кормили  баландой - водой с кусочками
турнепса, забеленной мукой, селедочными головами или рыбными котлетами. А делались
они так. Рыба закладывалась в мешковину, содержимое из нее выдавливалось и затем
шло на котлеты. Если человек не вырабатывал норму, его сажали на «штрафной котел».
Это означало, что он получал в два-три раза меньше еды, чем другие заключенные.
   Владимир Анатольевич ни разу не сидел на «штрафном котле», а в 43-м году в
его жизни  появился некий просвет. Из барака его перевели в лабораторию стройматериалов.
  
        Начальником лаборатории стройматериалов был "вольнонаемник" Моисей Григорьевич
Лазарев. В лагере строительство шахт шло круглосуточно, и прочность замешанного
бетона требовалось оценивать через строго определенный промежуток времени. Поэтому
Лазарев нуждался в работнике, который мог бы это делать в любое время дня и ночи.
Он выбрал образованного и ответственного Высочина. Моисей Григорьевич договорился
с начальством, что Владимира Анатольевича расконвоируют и он будет жить в лаборатории.
Затем послал его в учетно-распределительную часть со своей запиской, завизированной
начальником лагеря. По этой записке в УРЧ Владимиру Анатольевичу полагалось получить
матрас. Расконвоированный Высочин подошел к окошечку и постучал.
       - Чего тебе?
       - Мне полагается…
       - Девять граммов тебе полагается…
       Матрас Владимир Анатольевич все-таки получил. В лаборатории стройматериалов
он проработал до своего освобождения. Два раза, в 44-м и в 45-м, ему удалось
увидеться с женой. Произошло это благодаря содействию Некрасова и тому, что Владимир
Анатольевич мог свободно ходить по зоне.   
        Пока Владимир Анатольевич находился в лагере, Ирина Александровна два
раза в год  подавала прошение о пересмотре дела. Эти заявления шли от имени Анны
Васильевны, и каждое занимало не больше полстраницы. Ирина Александровна знала,
что в день прокуратура должна рассмотреть сорок дел, поэтому излагала прошение
очень коротко. Родные Владимира Анатольевича понимали, что пересмотр дела мог
обернуться самым ужасным образом. Были случаи, когда отбывание наказания в лагере
заменялось расстрелом. Но они надеялись на лучшее. В 47-м году в результате пересмотра
дела Владимиру Анатольевичу Высочину был вынесен следующий приговор. Его наказание
ограничивается отбытым сроком, и с него снимаются три года поражения в правах.
Владимир Анатольевич получил свободу. Позади остались лаборатория стройматериалов,
воркутинская пурга и северное сияние. В его справке об освобождении значилось
место прибытия - город Малоярославец. Но Владимир Анатольевич приехал домой.
                                     Босоножки из пластмассы                
      
       Временную прописку в Московской области удалось получить за взятку. Высочины
снимали дачу в деревне Чепелево, а хозяйский зять был начальником милиции в городе
Лопасне (нынешнем Чехове). Он-то и прописал Владимира Анатольевича в поселке
Любучаны. Там находился первый в России завод, который производил пластмассу.
На это предприятие Владимира Анатольевича взяли  начальником лаборатории,  и
он организовал в нем цех по производству посуды и босоножек из пластмассы. В
этом цехе работали в основном женщины. Среди них было восемнадцать Марусь. По
общей договоренности решили во избежание путаницы, что у каждой Маруси будет
свой номер. Дело у Владимира Анатольевича пошло. По моделям, изготовленным на
фабрике "Парижская Коммуна", цех выпускал изящную обувь. Владимир Анатольевич
купил на заводе одну такую пару босоножек и подарил жене. Они имели большой успех.
Когда Ирина Александровна ходила в них по Москве, на нее оглядывались. Жизнь
как-то налаживалась. Завод дал Владимиру Анатольевичу комнату с предбанничком:
окна в заводской двор, темные обои на стенах, удобства во дворе. Семья к нему
часто приезжала. Ирина Александровна заканчивала ИнЯз. Но в 48-м году на завод
пришел новый директор, и Владимир Анатольевич был вынужден уволиться.       
                                                   
                                                          " Отвечаю головой".

        Владимир Анатольевич жил у себя дома в Тихвинском переулке нелегально.
Безуспешно искал работу по объявлениям. Работодатели сразу уходили в кусты, когда
узнавали о его судимости по 58-й статье. Но Владимиру Анатольевичу улыбнулось
счастье, когда он в 49-м году пришел на металлургический завод "Борец". Его директору
Семену Марковичу Ротенштейну был очень нужен толковый начальник центральной лаборатории.
Работа там шла со скрипом, в женском коллективе в основном занимались дрязгами.
Семен Маркович прочитал анкету Высочина и спросил у начальника отдела кадров
Синицына:
       - Где этот инженер?
       - Он же "подмоченный",
       - Пригласите его ко мне.                         
       Семен Маркович был бесстрашным человеком и принял на работу Владимира
Анатольевича. А в 30-ых годах он не побоялся взять на должность начальника конструкторского
бюро бывшего сотрудника Тухачевского. По этому поводу его вызвали в ЦК партии:
       - Ты что делаешь? Смотри, отвечаешь головой!
       - Да, отвечаю головой.
       Семен Маркович был идеальным директором. Под его руководством завод в
две с половиной тысячи человек выполнял и перевыполнял производственные планы.
Семен Маркович, инженер-электрик по образованию, не стеснялся консультироваться
у специалистов, если что-то не понимал в металлургии. Он постоянно интересовался,
чем кормят рабочих в столовой, и нередко сам там обедал. Однажды он попробовал
суп и вызвал к себе заведующего столовой.
       - Что это у вас приготовили? – невозмутимо спросил Семен Маркович.
       - Просто картофель перешел в молекулярное состояние.
       - Считайте, что и ваша премия перешла в "молекулярное состояние".
       Самостоятельность Ротенштейна не нравилась министерским чиновникам, и
в 49-м году его перевели в трест землеройных машин. На его место пришел другой
человек. Он не мог отличить стали от чугуна, и завод начал хиреть. В начале 50-х
грянуло ужесточение паспортного режима, и у Владимира Анатольевича аннулировали
временную прописку. Работа специалиста Высочина не имела большого значения для
директора Герасимова, и в 51-м году Владимир Анатольевич был уволен. 
                                         Беспросветные дни
       Наступили беспросветные дни. Владимир Анатольевич не мог жить дома, потому
что соседка по квартире, прокурорша Наталья, постоянно "стучала" на него в милицию.
В том же 51-м году Анна Васильевна сломала руку. Она не хотела брать бюллетень,
и ее необходимо было провожать до школы. Но помогать своей матери, заслуженному
учителю РСФСР, награжденному Орденом Трудового Красного Знамени и представленному
к Ордену Ленина, Владимиру Анатольевичу не давала власть. Как только он появлялся
в квартире, за ним приходил участковый. Начальник отделения милиции читал Владимиру
Анатольевичу мораль и отпускал. С его стороны это было весьма "благородно", потому
что он имел право разорвать паспорт Владимира Анатольевича и выслать его за сто
первый километр. Нередко Владимиру Анатольевичу приходилось ночевать на вокзале.
Спать там было нельзя. К спящему Владимиру Анатольевичу непременно подошел бы
милиционер и потребовал  паспорт. И впоследствии его могли бы обвинить в шпионаже.
Например, в том, что он следил за уходящими и приходящими поездами. 
       Летом умерла Анна Васильевна. После ареста сына она перенесла два инсульта,
а от третьего уже не оправилась. Надо было жить дальше, и Высочины сняли комнату
в подмосковной Ильинке. Хозяйкой дома была вдова Ядвига Яновна. Ее муж до революции
был предводителем дворянства в Польше. До 41-го года  Ядвига Яновна получала
крошечную пенсию. В начале войны она отказалась от нее в пользу Красной Армии,
но после победы пенсию Ядвиге Яновне так и не вернули. 
       В комнате Высочиных стояли продавленный диван и полудетская кровать. Владимир
Анатольевич сидел без работы, Ирина Александровна преподавала французский в Московском
областном педагогическом институте. А  Ирина училась на биофаке МГУ. Время от
времени Ирина Александровна с дочерью ночевали в московской квартире, чтобы не
потерять прописку.
        Однажды пришло письмо от старой знакомой Сары Абрамовны Гастевой. Ее
муж, революционный деятель Алексей Алексеевич Гастев, был расстрелян в 37-м году.
А Сара Абрамовна отсидела восемь лет в АЛЖИРе – Акмолинском лагере жен изменников
родины. Ее старший сын Петр погиб под Москвой.  Среднего сына Алексея арестовали,
когда он учился в десятом классе общеобразовательной школы. У него был талант
художника, и в лагере он продолжал рисовать. Анна Васильевна посылала ему листы
желтого полукартона, а Алеша присылал ей портреты зэков. После войны Алексея
освободили, а Сара Абрамовна вместе с младшим сыном Юрой уехала в Тарту. В письме
к Высочиным она писала, что в этом городе можно найти работу и жилье.  
                                                   Участковый  и прокурорша 
               
       Владимир Анатольевич приехал в Тарту и начал искать работу. Но здесь,
как и в Москве, его судимость  перекрывала дорогу. На заводе "Таксометр" Владимир
Анатольевич с отчаяния сказал, что судимость у него по статье 189 (хранение холодного
оружия). И его взяли главным инженером. Вставая на учет в военкомате, Владимир
Анатольевич открыл всю правду. Но оттуда на завод не сообщили. 
       В 52-м году в Тарту приехала Ирина Александровна. Она устроилась преподавателем
на кафедре русского языка медицинского факультета Тартуского университета. Однажды
студенты у нее спросили:
       - Александр Николаевич Житков - ваш отец?
       - Да.
       Оказалось, что во время учебы на медицинском факультете Тартуского университета
Александр Николаевич разработал методику лечения холеры. Она называлась "Вливания
доктора Житкова".
       Дочке Ирине родители присылали из Тарту деньги. Она превосходно училась
в МГУ, но ей постоянно приходилось держать оборону. Каждый месяц к Ирине приходил
участковый Сизов и искал Владимира Анатольевича. Он заглядывал под кровать и
спрашивал:
       - Где он?
       - Не на вашем участке.
       А соседка, прокурорша Наталья, написала в партбюро биофака анонимку. В
ней говорилось, что студентка Ирина Высочина скрыла от руководства факультета,
что ее отец – репрессированный. Парторг факультета Любовь Ивановна спросила у
Ирины:
       - Это правда?
       - Правда.
       Любовь Ивановна разорвала анонимку на мелкие кусочки и отдала их Ирине:
       - Спусти в унитаз, и чтобы ни одного клочка не осталось. Это анонимное
письмо, и я могу не давать  ему ход. 
                                           Возвращение
       В 53-м году после смерти Сталина была объявлена амнистия. Под нее попали
все заключенные, имевшие сроки до пяти лет. Владимир Анатольевич оказался в числе
амнистированных, и с него сняли ограничения по месту жительства. 9-го мая 53-го
года Ирина Александрована и Владимир Анатольевич вернулись домой. Соседка Наталья
встретила их с милой улыбкой, но с ней никто не разговаривал. Началась достаточно
спокойная жизнь. До 57-го года Владимир Анатольевич работал на заводе "Борец".
Потом по рекомендации своего друга Соломона Юльевича Еловича был принят на работу
во Всесоюзный научно-исследовательский институт жиров. Трудился там начальником
группы, затем начальником лаборатории физико-химических методов исследования.
Ирина Александровна работала старшим преподавателем французского языка в Московском
станко-инструментальном институте. В середине 60-х они вышли на пенсию. 
                                           Тишкина и Ласкин
        Тогда же соседка Наталья с семьей получила новую квартиру. На ее площадь
поселили новых жильцов. В одной комнате расположился гражданин Ласкин, в другой
– гражданка Тишкина. Немного погодя они прониклись друг к другу симпатией и поженились.
Позже у них появились дети. Анатолий Ласкин и Пелагея (в быту Полина) Тишкина
друг с другом уживались плохо, а с соседями и подавно. Ласкин беспробудно пил.
Он часами носился по квартире с руганью и дикими криками. Тишкину соседи раздражали.
Если она сталкивалась с ними в коридоре, то обязательно пихалась. Воздействовать
на эту пару было невозможно. Приходил милиционер и в ответ на жалобы Высочиных
делал "интересные" выводы:
       - А сами-то? И холодильник у вас на кухне стоит, и на рояле играете.
       И однажды чуть было не пролилась кровь. Ласкин ударил столовым ножом Владимира
Анатольевича. К счастью, он попал в его кожаный пояс, и Владимир Анатольевич
остался цел и невредим. В дворовом клубе состоялся показательный суд, и Ласкин
получил три года за злостное хулиганство. Через полтора года его освободили за
примерное поведение, и все началось снова.
       Из этого "болота"  Высочиным удалось выбраться в начале 70-х. Ирина, кандидат
биологических наук, в конце 60-х работала старшим научным сотрудником в Институте
общей коммунальной гигиены. Она вступила в жилищный кооператив от Академии медицинских
наук СССР и получила двухкомнатную квартиру на Варшавском шоссе. Собирая деньги
на первый взнос, Высочины влезли в долги и жили все вместе на  три рубля в день.
В 72-м году, преодолев невероятные бюрократические препоны, Ирина съехалась с
родителями в трехкомнатную квартиру в центре Москвы.
                                           Постскриптум
        В 70-е и 80-е годы Ирина Владимировна работала руководителем группы и
старшим научным сотрудником в Центральном институте туберкулеза. Ее научная тема
называлась "Побочное действие противотуберкулезных препаратов". В 87-м году Ирина
Владимировна вышла на пенсию. 
       Владимир Анатольевич умер в 1990-м году. Ирина Александровна пережила
его на одиннадцать лет.         


                            Е. Воскресенская

Материал подготовил Алексей Арзуманов






















ВЕДУЩИЙ РАССЫЛКИ: АЛЕКСЕЙ АРЗУМАНОВ  
РЕДАКТОР: ВАЛЕРИЙ ПЕТРОВ


ОПИСАНИЕ РАССЫЛКИ
Московские генеалогические новости и занимательная генеалогия.

ОБЪЯВЛЕНИЕ
"Приглашаем к сотрудничеству журналистов. Оплата написания статей на генеалогическую
тематику от $3 до $15 за 1800 знаков". 

НАШИ КООРДИНАТЫ
ИНСТИТУТ ПО СВЯЗЯМ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ
Адрес: 119048, Москва, а/я 567, Телефон: (095) 248 19 90, 512 6458 секр.
Сайты: www.rpri.ru; www.geno.ru; www.famclan.ru
E-mail:likvesty@yandex.ru, lbg@hotbox.ru