Моя любимая книга из детства – «Карусели над городом» Юрия Томина. Она невероятно смешная, ужасно талантливая, доверху полная нежности к детям. В город Кулеминск, где живут учитель физики Алексей Палыч и его ученик Борька Куликов, попадает инопланетянин в виде обыкновенного земного младенца. Его прислали, чтобы он, ускоренно взрослея, собирал информацию о человеческом обществе, и Алексею Палычу с Борькой приходится брать на себя заботу о нём. Герой книги на вид совершенно обыкновенный ребёнок, разговаривающий и развивающийся в соответствии со своим внешним возрастом, но время от времени он «подключается» – инопланетное начальство где-то там наверху нажимает на какую-то кнопку, и он начинает говорить совершенно как взрослый, рассказывает о своей планете и миссии и жалуется, как ему тяжело быть в режиме ребёнка и ничего не понимать. А потом снова становится обыкновенным мальчишкой.

У меня такое чувство, что обычные дети время от времени тоже «подключаются» – возможно, не без помощи инопланетного начальства. Причём обычно это происходит именно тогда, когда без этого нельзя обойтись.

В нашем случае началось это ещё в роддоме. Поскольку мне приспичило оказаться на достаточно длительное время в реанимации, ребёнок, вопреки моим радужным планам о том, как здорово мы будем жить вместе, проводил время в детской комнате. Потом, когда я вернулась в рабочее состояние, удивлённый персонал докладывал мне, как эта козявка нуля дней от роду внимательно выслушала объяснения своих родственников по поводу маминого отсутствия (кажется, даже кивнула), всё поняла, вела себя тихо и спокойно, ничего не требовала, не орала, молча и задумчиво рассматривала помещение, крепко спала, ела что давали и явно ждала, когда ей предоставят меня в неограниченный доступ. Естественно, как только (полуживая) мама вступила в свои права и обязанности, козявка превратилась в нормального человеческого оручего, неспящего и требовательного ребёнка.

Другой случай. Одна знакомая, мать троих детей рассказывала про один из самых тяжёлых вечеров в её жизни. Утром они улетали в эмиграцию, и накануне мама металась по дому, доделывая миллион дел и заканчивая собирать вещи. Дети, разумеется, по мере сил выводили её из себя: то им было что-то нужно, то они не хотели то, а хотели это, то ссорились все разом – в общем, всем знакомая ситуация, когда ты в стрессе, а дети ещё и добавляют. Кончилось тем, что они её довели окончательно, мама на них наорала и швырнула в стенку телефон. Наступила пауза, во время которой все трое, от нуля до восьми лет, молча рассматривали её тем понимающим, взрослым взглядом, который несколько раз в жизни видит, наверное, каждый родитель, затем старший взял свой телефон, не отводя взгляда от матери, набрал номер отца и сказал:

- Папа, ты знаешь, тут с мамой что-то не то, ты приезжай, пожалуйста, поскорее.

После чего они уселись вокруг неё и развлекали час до приезда папы: читали ей книжку, гладили, кормили всякими вкусностями.

Однажды мне было очень страшно, и так получилось, что рядом была только моя четырёхлетняя малявка. И она это поняла. И умудрилась каким-то образом обнять меня так, что я вся, вся оказалась в её маленьких лапках. До сих пор не понимаю, как это у них получается – руки вырастают, что ли, когда надо на несколько минут стать родителем для своей мамы.

Но дети оказываются взрослее нас не только в стрессовых ситуациях. Иногда выясняется, что они старше и мудрее просто потому что мы ещё не успели их испортить. Это такая базовая, непреложная детская мудрость, непрошибаемая в своей логике и доброте.

По нашей жизни чьей-то щедрой рукой рассыпаны вот такие эпизоды.

Я закачала себе на планшет игрушку, смысл которой в том, чтобы за полторы минуты отстрелить как можно больше кур. Она смешная, типа Angry birds, совершенно не кровавая, полностью отвечает моему основному требованию – расслабляет мозг, то есть, иначе говоря, тупая до невозможности. Лежу, наслаждаюсь. Заходит пятилетняя дочь, наблюдает это всё минуты три, потом задаёт неожиданный вопрос: - Мама, а зачем ты по ним стреляешь? Я объясняю, что в этом цель игры. Но ребёнок не понимает. Они плохие? Они что-то мне сделали? Я заканчиваю и протягиваю ей планшет - на, хочешь? И тут впервые за всю историю наблюдений я вижу ребёнка, который качает головой и отказывается играть на планшете. Ещё и смотрит на меня своими невозможными глазами.

Если вы видели этот взгляд, вы не забудете его никогда. Он усталый, снисходительный и бесконечно любящий. Когда-то много лет назад на вас так же смотрела ваша мама, и вы тогда чувствовали себя маленьким, любимым и навсегда, навечно защищённым.

Ксения Кнорре Дмитриева