Когда Джеки только заходит в комнату — невысокого роста, слегка косолапый, в простых холщовых брюках и рубашке в клеточку, — становится ясно, почему его так преданно и верно любят миллионы поклонников во всем мире.

Улыбка до ушей, веселые, с хитринкой глаза, бурная жестикуляция, доброжелательность и явное желание понравиться (ох, мало кто из звезд его уровня заботится о подобных пустяках!). Немного деревенский, простецкий вид в сочетании с нескрываемыми амбициями и откровенной гордостью за свои успехи бизнесмена и благотворителя... Ну чем не народный персонаж, знакомый и близкий людям самых разных национальностей и стран? И конечно же невозможно забыть летучую хореографию, словно неподвластную законам физики, которую абсолютно виртуозно и все с той же улыбкой до ушей демонстрирует нам Джеки в более чем 100 своих фильмах!

— Джеки, не боитесь разочаровать своих многочисленных фанатов, сыграв в фильме «Каратэ-пацан», где почти нет классического Джеки Чана — мага боевых искусств, летающего по стенам и разбивающего в пух и прах всех врагов?

— Нет, не боюсь. Это я раньше только о деньгах думал, а сейчас не хочу вообще драться, хочу только играть. Хочу стать азиатским Робертом Де Ниро или Дастином Хоффманом. Старый я уже, сколько можно драться? Пора показать всем, что Джеки Чан играть тоже умеет — не хуже других. И поэтому я страшно благодарен Уиллу Смиту, который мне предложил роль в фильме «Каратэ-пацан», ремейке старой картины.

Кстати, действие нашего фильма разворачивается в Китае, и вся съемка там была — я страшно горжусь, что сумел добиться разрешения у правительства и таким образом сделал своей стране и ее культуре отличную рекламу. Так вот, помню, сидим мы с Уиллом в ресторане, и он мне сообщает: «Задумал я снять современную версию фильма «Каратэ-пацан», хочу, чтобы ты снялся в нем». Я говорю, что, мол, уже стар для этой роли. Смит засмеялся и говорит: «Да нет, я имел в виду, что ты сыграешь старого мастера, учителя». В общем, я согласился сценарий почитать. Конечно, я понимал, что Уилл рискует. Ведь в моей кинокарьере у меня не было особых шансов играть драматических героев, психологию. Он, кстати, молодец, прямо меня спросил: «Ну что, думаешь, потянешь? А то продюсеры на студии волнуются».

— И как вам понравился ваш ученик, которого сыграл 12-летний Джейден Смит, сын Уилла и Джады Пинкетт Смит?

— Я беспокоился, честно говоря, что паренек окажется избалованным и ленивым, этаким маленьким снобом, уж больно привилегированная у него семья. Но Джейден меня поразил своим бесстрашием, работоспособностью и умением фокусироваться.

Это ведь одно из главных условий в искусстве кунг-фу, как, впрочем, и во всех остальных видах боевых искусств. А с каким уважением ко мне относился! Я когда первый раз пришел, он поклонился и назвал меня Мастером, как и полагается. Начали мы тренироваться за несколько месяцев до съемок, у него дома, и я даже вообразить себе не мог, что он добьется таких результатов. Я знаю полно мальчишек, которые годами тренируются, но не умеют и половины того, чем овладел Джейден. Он — молодой Джеки Чан. Я так и сказал его родителям. Я его так полюбил, что даже просил Уилла и Джаду оставить Джейдена после съемок на несколько месяцев в Китае. Я бы за ним хорошо смотрел и научил бы всему, что знаю сам. А еще лучше было бы, если бы они позволили мне его усыновить. (Смеется.) А то я учил-учил своего сына, а он не захотел стать вторым Джеки Чаном...

— А ваш собственный сын, думаете, не огорчился бы?

— С моим сыном Джейси мы редко видимся и почти не разговариваем. Я-то всегда думал, что он счастливчик, а оказывается, все не так просто. Нет, я верю, что он мною гордится и любит меня, но, видно, я был не самым лучшим отцом. Хотя ни разу пальцем не дотронулся до него, а ведь в моей стране бить детей до сих пор считается нормальным явлением. Это вам не Америка. Я мечтал, чтобы он продолжил мое дело, но Джейси захотел стать музыкантом и композитором, сказал, что если и будет сниматься в кино, то, в отличие от меня, только в серьезных фильмах, артхаусных, как их называют. Однажды мы с ним были одновременно на Венецианском фестивале — он тогда снялся в малобюджетном независимом проекте, и все к нему с уважением относились, а я представлял очередной боевик — «Час пик 3». Так мы с ним даже не встретились! Ходили, так сказать, по разным сторонам улицы. Не скажу, что его карьера складывалась до сих пор удачно. Но, к счастью, последний альбом занял сейчас первое место на Тайване, в музыкальных чартах.

— А что значит, вы были плохим отцом?

— Думаю, он не может меня простить за то, что я не был верен его матери, своей замечательной жене. Она была прекрасной актрисой, но из-за меня бросила карьеру, переехала в Лос-Анджелес, чтобы там родить мне сына — на Тайване это был бы позор для нее, ведь мы были не в браке. Приятель позвонил из Лос-Анджелеса и сказал, что она становится все толще и толще. Ну я и поехал. Был неотесанным чурбаном в отношениях с женщинами. Слишком много работы, слишком много переездов, прыгал из одной постели в другую — бум-бум-бум, но серьезных отношений ни с кем не заводил. И вот только когда встретил Фенг-Джа Лин, научился любить. И то не сразу. Я считал, что если купил ей дом и готов дать сыну свое имя, то чего еще? Тем более она меня ни о чем не просила.

Сказала: поступай, как тебе нужно, мне достаточно того, что у нашего сына будет отцовское имя. Вот она какая. Была и есть. Ну в общем я женился на Лин накануне родов. А на следующий день после рождения Джейси улетел работать.

Конечно, мало времени с ними проводил, но часто посылал самолет, чтобы привезти ко мне на съемки. А однажды по дурости влюбился в одну очень красивую и молодую актрису. И она родила от меня дочку. Я тоже дал ей свое имя. С женой не развелся — она меня простила. А вот сын, наверное, нет…

— Неужели у вас нет своей школы кунг-фу, боевых искусств? Своих учеников? Вроде бы все есть — и рестораны, и одежду выпускаете, и даже какие-то там особые овсяные печенья под кофе вашего же имени…

— Ну да, все меня просят, знают, что под мое имя хорошо делать бизнес. Все можно продать. (Смеется.) Почему нет? Но учить — это другое дело. Иногда нужно год потратить, чтобы только один прием отшлифовать, довести до совершенства. Где же я время возьму на учительство? У меня есть частные ученики, но в основном это каскадеры из моей команды, их я постоянно тренирую. И учу жизни, разумеется. (Смеется.) Каждый ребенок, по моему мнению, должен изучить хотя бы один вид боевых искусств — дзюдо, кунг-фу, каратэ, айкидо, не важно. Важно, что только так они могут научиться уважать и себя, и других. А без дисциплины и самоуважения далеко не уедешь. В моих старых фильмах было много насилия, крови, но постепенно я начал понимать — вместе с тем, как слава и популярность ко мне пришли, — что на меня ведь ходят смотреть дети, молодежь. Чему же их учит Джеки Чан? И уже давно я стараюсь уменьшить количество насилия в сценариях. В том числе и в голливудских своих фильмах. Однажды отказался сниматься у Майкла Дугласа — он предлагал мне роль профессионального убийцы. Прошу, чтобы в моих фильмах никто не ругался, не было откровенных сексуальных сцен. Мне это ни к чему.

— Слышала, что вы — успешный певец в своей стране, чуть ли не в поп-звездах числитесь…

— Я занимаюсь пением для благотворительности, пел даже на Олимпийских играх в Пекине. Мне нравится петь, не более того. И не нравится, когда я прихожу на любую передачу, на телевидение, а меня сразу же просят показать какое-нибудь движение а-ля Джеки Чан. Ведь не просят же Де Ниро о таком? Так лучше уж петь, чем приемы демонстрировать. Я пел на празднике в честь 60-летия образования Китайской Народной Республики, и пятьсот миллионов человек записали мою песню в качестве рингтона на свои телефоны. Пятьсот миллионов, с ума сойти! Очень приятно, ничего не могу сказать.

Я родился в Гонконге, когда он был британской колонией. И никогда толком не знал, какой же я национальности. Только после присоединения Гонконга к Китаю стал с гордостью отвечать на этот вопрос: «Я — китаец».

И для меня это много значит. Ведь мой отец был шпионом, работал на Тайвань против Китая. Я только за несколько лет до его смерти узнал, он эту тайну всю жизнь хранил.

Бедность и ужасающая нищета толкнула отца на такой шаг. Ну и в какой-то момент пришлось ему с мамой сбежать в Гонконг. Но и там, как вы понимаете, было все не просто. И тогда родители отправили меня в шесть лет в Пекин, в академию, где учили всему — танцевать, петь, музыкальной акробатике, ну и, конечно, всем видам боевых искусств. А сами перебрались в Австралию, в Канберру. Отец работал там шеф-поваром в американском посольстве. Сложная и запутанная история.

Папе было под 90 лет, когда он мне рассказывал ее, сами понимаете, я никаких подробностей не знаю, хотя и пытался выяснить — целую команду нанял, хотел даже фильм снять об отце.

— То есть вы его не возненавидели за то, что он вас, по сути, бросил?

— Ох, тяжело мне было. Каждый день я молился в этой академии только об одном: чтобы учителя меня не били. Тренировался каждый день с пяти утра до ночи и молился. Как-то просыпал горсть риса на пол, так такой удар палкой получил — мало не показалось. Тогда я и правда ненавидел родителей за то, что меня бросили. Других ребят навещали родные, еду приносили. Но все равно очень многие не выдерживали и убегали. Кого ловили — жестоко наказывали. Я тоже подумывал сбежать, но потом решил — куда я-то побегу? Ни денег, ни отчего дома.

В семь лет меня уже брали на съемки фильмов, где нужно было трюки всякие выделывать — бум-бум-бум. Денег не давали. Но все-таки лучше, чем в школе. Десять лет я провел в этом заведении. Стал каскадером — все меня хотели в свои картины заманить.

И понял, уже когда стал знаменит на весь азиатский мир (сначала-то Голливуд меня в упор не видел), что родители хотели как лучше и сделали для меня все, что смогли. Подружился с отцом, всегда брал его с собой на съемки очередного фильма. Знаете, как его уважали? На похоронах в Канберре посол Америки лично речь произнес. Бывший вице-президент США Альберт Гор и Квентин Тарантино прислали телеграммы. Вот так.

А я много денег отдал на создание научного центра в честь моего отца при тамошнем университете. В Австралии моих родителей очень хорошо приняли, и я благодарен этой стране.

— Вы много занимаетесь благотворительностью. Это дань голливудской моде?

— Нет, славы у меня достаточно, и репутацию поддер­живать не нужно. Денег тоже много — могу за день миллион заработать. Кстати, живу я довольно скромно — дом, где все необходимое, на машинах езжу совсем не дорогих, одеваюсь тоже просто. Это раньше разъезжал на «Феррари», мог разбить ее и бросить прямо на дороге. Подумаешь!

Пошел на следующий день и еще десять купил. А теперь поумнел. Разве что без частного самолета не могу обойтись — но ведь это помогает мое время экономить, в том числе для добрых дел. Меня часто спрашивают, зачем, мол, мне все эти благотворительные акции? А я стал гораздо крепче спать по ночам, зная, что днем сумел кому-то помочь. Пускай это будет даже один человек. Все люди должны помогать друг другу. Мне, во всяком случае, никогда в помощи не отказывают, нигде. Недаром я столько лет старался стать лучше, добрее, интереснее для своих поклонников! Читал все письма, которые мне присылали, не поверите!

Люди ведь не только делали мне комплименты, они писали, чего мне и моим фильмам недостает. Я хотел разобраться. Несколько лет тому назад написал завещание. Хочу, чтобы все деньги отошли моему благотворительному фонду, чтобы после моей смерти мой счет в банке обнулился. Не хочу всех этих семейных разборок, когда сын судится с матерью из-за денег, а мать — с сыном…

— Скажите, вам когда-нибудь приходилось пользоваться своим мастерством в реальной жизни, в уличных драках, к примеру?

— Да, было дело. Убегал потом под завывания полицейских сирен. Я был плохим парнем в свое время. Мне было лет семнадцать, когда у моего друга пытались угнать мотоцикл, ну я и сделал так, чтобы этого не случилось...

Пришлось потом спрятаться в мотеле: поехать в больницу я, понятное дело, не мог, сам сделал перевязку — руку я сильно повредил. Через пару дней повязка скаталась, и я увидел торчащий из моей руки… зуб! То есть я кому-то выбил зуб, и он, как гвоздь, вбился в мою кость. Я боялся высунуть нос на улицу целый месяц, только читал все газеты и гадал, убил ли того человека или покалечил. Таких случаев в моей жизни было всего несколько.

Зато они научили меня, что даже худой мир лучше доброй ссоры, и я никогда не даю волю своим рукам, ногам и так далее.

— Это правда, что Брюс Ли однажды чуть не выбил вам глаз?

— Да, я был одним из каскадеров в его фильме. И он по очереди нас бил. И когда подошла моя очередь, ударил меня слишком сильно — не нарочно, конечно. Он же был большой звездой, поэтому я сказал, мол, ничего, ничего, я в порядке. Я чувствовал, что он меня любил больше других. И поэтому я иногда вообще не уходил с площадки целый день.

Нам платили в два раза больше не только за самые опасные трюки, но и за переработку. Конечно, я без конца получал травмы, но это никого не волновало. Быстрее снять — значит потратить меньше денег, значит заработать в конечном итоге больше. Никто никого не жалел, ни о чьей безопасности даже и не думали. Какое там. О страховках для актеров вообще речи не шло. Хочешь — работай, хочешь — нет.

— Съемки фильма «Каратэ-пацан», наверное, ничего общего с этим не имели...

— Набил несколько шишек да пару царапин заработал. Это ерунда. В моем теле нет ни одного здорового участ­ка, не пораненного, ни одной целой кости — за пятьдесят-то лет в этом бизнесе. Поэтому часто болит то в одном месте, то в другом. Но я к боли привык еще в детстве — я же говорил, меня в школе колотили чуть не каждый день.

Самую серьезную травму получил в Югославии, на съемках фильма «Доспехи Бога». Голову пробил. На вертолете меня увезли в ближайшую больницу. Больше всего я тогда не боли испугался, а как на меня люди смотрели. Я видел на их лицах смертный себе приговор. Но выжил, хожу с тех пор с дыркой в голове, а внутри — металлическая пластина. В Голливуде все иначе. Там почему-то думают об актерах, их безопасности. И денег на это не жалеют. И никогда не позволят актеру самому исполнять трюки, если не будут стопроцентно уверены: опасности нет.

— Вы наверняка знаете, что актер Нориюки Морита, сыгравший роль наставника в старом фильме 1984 года «Каратэ-пацан», был номинирован на «Оскар». А вы мечтаете получить «Оскар» — ведь для актера вашего амплуа это почти недостижимая цель?

— Если бы меня хоть один раз номинировали на «Оскар», я был бы счастлив. И рассматривал бы эту честь как заслуженный бонус ко всей моей карьере и к тому, что меня так любят зрители во всем мире. Вот как только сумею всех убедить, что Джеки Чан умеет играть, начну мечтать всерьез. Но сначала сниму самый последний свой экшен-фильм, где покажу все, на что я способен. А еще я надеюсь снять мюзикл о жизни… Джеки Чана! (Широко улыбается.) Бум-бум-бум — вся моя биография под музыку. Здорово, правда? Я всегда обожал мюзиклы. И верю, что однажды мне предложат сценарий, где я буду героем любовной драмы, буду петь своей девушке на берегу песни и даже… целоваться! Ну, знаете, делать все то, что нормальные актеры обычно делают...

Канкун, Мексика

Автор: Мария Обельченко