Уже несколько дней в прессе и блогах обсуждают «выдвижение» Алексея Навального в президенты. Выглядит это довольно комично, потому что никакого выдвижения, в общем-то, не было. Походя отвечая на вопрос братьев Дзядко в эфире «Дождя», Навальный всего лишь подтвердил наличие у него президентских амбиций. Собственно, никакой новости в этом заявлении нет — о готовности претендовать на высший государственный пост Навальный говорил еще в декабре 2011 года. Но у общества удивительно короткая информационная память, поэтому теперь его слова были восприняты так, будто он уже завтра намерен начать сбор подписей и нести их в ЦИК.

В то же время общий контекст разговора на «Дожде» свидетельствует, что Навальный прекрасно понимает: в нынешних условиях у него нет ни одного шанса официально претендовать на президентское кресло. Впрочем, такой возможности нет ни у одного независимого политика или общественного деятеля.

Выстроенная в России политическая система по своей сути является режимом личной власти Владимира Путина. Она, несомненно, сохраняет внешние атрибуты демократии, но реального содержания за этими декорациями давно уже нет. Ручной режим управления проявляется и в допуске кандидатов на выборы разного уровня власти. На региональных и муниципальных выборах у независимых кандидатов есть минимальный шанс прорваться через административные баррикады и добиться регистрации. Но на федеральном уровне отсев негодных кандидатов действует гораздо жестче.

Без сомнений можно утверждать, что у неугодного Владимиру Путину оппозиционера нет ни единого шанса стать кандидатом в президенты. Фактически система работает таким образом, что Путин сам выбирает себе спарринг-партнеров и формирует их список, исходя из собственной стратегии ведения кампании. На последних выборах, например, с выборов был снят травоядный, в общем-то, Григорий Явлинский, потому что на его электоральное поле было решено пустить Михаила Прохорова.

Требования к регистрации кандидата на президентских выборах (за исключением представителей парламентских партий) носят абсолютно драконовский характер. На Луну проще слетать, чем преодолеть чуровский заградительный барьер, если ваша кандидатура не согласована в Кремле. Важно, не кто и как собирает подписи для регистрации. Важно, как их будут проверять в Центризбиркоме. Кто в 2008 году верил, что кучерявый клоун Богданов на самом деле собрал 2 миллиона подписей в свою поддержку? Но подобный смешной претендент был нужен властям для красивой картинки выборов. И Чуров с улыбкой вручил ему удостоверение кандидата, вместо того чтобы сдать в прокуратуру за фальсификацию избирательных документов.

В случае же с Навальным, скорее всего, дело не дойдет и до сбора подписей: власть страхуется уже на дальних подступах. С трудом верится, что хотя бы одно из многочисленных уголовных дел, возбужденных против оппозиционера, не закончится обвинительным приговором. А это значит — точка. Даже если человек получает условную судимость по средней или тяжкой статье, законодательство прямо запрещает ему участвовать в выборах.

Отстранение оппозиционера от легального политического процесса, криминализация его биографии, несомненно, преследуют главную цель — исключить даже теоретическую ситуацию, когда Путин и Навальный могли бы стать официальными конкурентами на выборах.

После слов Навального на «Дожде» о желании возглавить страну представители «Единой России» дружно обвинили его в попытке политизировать грядущий судебный процесс в Кирове, где Навального обвиняют в воровстве леса. С одной стороны, эти слова оппозиционера накануне суда действительно поднимают ставки. Он вовремя расставил акценты и пойдет на скамью подсудимых именно как оппонент Владимира Путина. Но, с другой стороны, и без этого заявления ситуация была бы предельна ясна: уверен, даже у самого тупого единоросса нет иллюзий, что Навального будут судить не за лес, а за атаку на власть и «раскачивание лодки».

Многие поддерживающие власть политтехнологи в непубличных разговорах это признают. И настаивают на том, что власть действует рационально, обложив Навального уголовными делами. Таким образом, по их мнению, решается сразу несколько задач: оппонент вынужден защищаться, а не атаковать, львиная доля его ресурсов уходит на содержание адвокатов, политическая дискуссия смещается в кабинет следователя, сторонники и спонсоры боятся иметь дело с потенциальным арестантом, чтобы самим не попасть под раздачу...

Однако эти политтехнологи, как мне кажется, не способны посмотреть на ситуацию шире и не видят ключевой проблемы — последовательной делегитимизации власти. Очевидные политические процессы и неспособность парламентских партий хоть сколько-нибудь правдоподобно изображать оппозицию раз за разом убеждают все большее число граждан, что эти ребята находятся в Кремле не по воле народа, а лишь потому, что сумели узурпировать власть. Да, нелегитимная власть может держаться довольно долго, если сохраняет материальные ресурсы и лояльность силовиков. Но все же запас ее прочности исчерпаем.

И все-таки, есть ли у Алексея Навального шанс всерьез претендовать на высший государственный пост?

Такой шанс может появиться в двух случаях. Либо власть начнет сыпаться в результате переворота вроде португальской «революции гвоздик» 1975 года. Либо система развалится в результате массовых протестов, которые могут быть спровоцированы как политическими, так и социальными причинами. На сломе режима обязательно возникнет потребность в лидере, репутация и авторитет которого соответствуют биографию и политическому пути Навального.

Оба варианта сегодня не выглядят реалистичными. Но история учит нас тому, что кажущиеся сегодня реалистичными прогнозы завтра могут восприниматься как анекдот на фоне стремительно развивающихся политических процессов.