В августе 2011-го немецкий журнал «Шпигель» опубликовал интервью с Михаилом Горбачевым, приуроченное к 20-й годовщине «путча»

Когда корреспондент заметил, что последнему советскому лидеру «не хватало концепции перемен», в ответ последовало: «Если бы у меня был план, я бы быстро завершил свои дни в Магадане». У Владимира Путина такая концепция, к счастью, есть: цели были подробно описаны им в серии предвыборных статей, а теперь оформлены в 13 указах. И угроза этапирования на северо-восток России отсутствует. Но одно дело - план, другое - как он будет реализовываться. Не выхолостит ли его коррупция, скажем? В инаугурационных словах Путина о том, что «ближайшие годы будут определяющими для судьбы России на десятилетия вперед», ничего патетического нет. Это - констатация действительного положения дел. Предстоящие шесть лет должны дать ответ на вопрос, способна ли нынешняя власть реформировать и страну, и саму себя. Не удастся - немцовы, удальцовы и навальные устроят из государства свалку.

* * *

Пока вроде бы всё не так плохо. Увеличивается ВВП, низкая инфляция. Но мы по-прежнему очень сильно зависим от цен на нефть. По данным Агентства стратегических инициатив, в прошлом году на экспорт нефти, продуктов ее переработки и газа пришлось в совокупности 67% российского экспорта (в 2000-м было 49%). Это примерно половина всех поступлений в российский бюджет. Очень много.

Хватит ли власти средств на запланированное повышение пенсий, зарплат и военных расходов? Не превзойдут ли постепенно объемы российского импорта объемы экспорта углеводородов, за счет которого росли как золотовалютные резервы страны, так и уровень жизни большинства ее граждан? По некоторым прогнозам, смена вех может произойти уже года через три, приведя к оскудению запасов Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. Спасительный в данном случае иностранный капитал «утек» в прошлом году почти на 85 млрд. долларов (5% ВВП). Подписание государственной компанией «Роснефть» соглашений о совместной деятельности сразу с тремя крупнейшими зарубежными корпорациями - ExxonMobil, ENI, Statoil - показывает, что Кремль осознает: необходимы новые способы получения денег от нефти. Но активнее надо задействовать и иные источники финансирования социальных программ. Той динамики роста цен на углеводороды, что сопровождала «нулевые», уже не будет. Как бы ни грохнулись эти цены.

Есть, конечно, и другие темы для обсуждения. Например, в России по сравнению с любым другим крупным развивающимся рынком - наименьшая доля мелкого и среднего бизнеса. Ручир Шарма, автор книги «Прорывные нации», информирует, что в Москве миллиардеров уже больше, чем в любом другом городе мира, - 78, но по числу миллионеров мы даже в «десятку» не входим - «обычных богатых» маловато...

Ленин был точен, когда заключал: «Политика - это сконцентрированная экономика». С «нефтянкой», обусловливающей судьбу страны, и без могучей диверсифицированной экономики «прорваться» на более высокий уровень развития нам суждено ли?

* * *

Я уповаю на то, что Путин с присущей ему целеустремленностью посвятит свой третий и, вполне вероятно, последний срок тому, чтобы закрепиться в российской истории как выдающемуся реформатору, и преуспеет в этом. Как бы там кто ни выл, президента поддерживает народ и верит ему. По данным «Левада-Центра» (получающего деньги, между прочим, от американского Национального фонда демократии, что добавляет вес его открытию), 81% россиян не намерены участвовать в акциях протеста с политическими требованиями.

Но вот о чем стоит поразмышлять. Ученые из Политехнического института Ренсселира, что в штате Нью-Йорк, опубликовали в прошлом году исследование, согласно которому если всего лишь 10% населения обладают несокрушимой верой в нечто, то она неизбежно охватит большую часть общества. До достижения десятипроцентного рубежа эта вера распространяется медленно, но потом заражает массы, как необоримый вирус.

Тех, кто с непоколебимой (а не проплаченной или конъюнктурно преходящей) верой выступает против Путина, думаю, сейчас в стране меньше десяти процентов. Но опасность обострения ситуации сохраняется. В России все еще много обиженных подсчетом голосов на думских выборах в декабре прошлого года, а кукловоды протестующих, похоже, сделали ставку на кровь. Демонстрации сотен или тысяч, ведомых провокаторами, будут упорно выдаваться за «марши миллионов», которых избивает «диктаторский режим».

* * *

Позитивный эффект от мнимого раздвоения власти или, как ехидничают некоторые, «тандемократии», с ее упором на разные личностные характеристики двух главных действующих персон исчез в сентябре прошлого года. Настало время, когда один должен и карать, и миловать, и консерватором быть, и проявлять либерализм.

Как доказал профессор Йельского университета Джозеф Роач, наибольшее расположение у людей вызывает кажущееся органичным единовременное обладание тем или иным человеком вроде бы несовместимых качеств - «силы и уязвимости, простодушия и опыта, своеобразия и типичности». Путин, по-моему, наделен всем набором этих внешне противоречивых свойств, но упорно стремится сокрыть те, которые, с его точки зрения, могут выставить его недостаточно волевым или уверенным в своей правоте.

Зря!

* * *

Как обоснованно указывает на страницах журнала The American Conservative политолог Пол Робинсон, «Путин встраивается в давно существующую российскую традицию «либерального консерватизма» - от Бориса Чичерина до двух Петров, Столыпина и Струве: сильное государство нужно не для того, чтобы противостоять либеральным реформам, а для того, чтобы их осуществить, ибо без него они невозможны.

Многие на Западе либо не понимают сие, либо понимают, но не хотят видеть наше государство мощным, крепким. С этим нужно жить.

Один из любимых публицистов и философов Путина - Иван Ильин, чей прах, привезенный из Швейцарии, семь лет назад был перезахоронен в Москве, - писал: «Наша душа открыта для западной культуры: мы ее видим, изучаем, знаем и если есть чему, то учимся у нее; мы овладеваем их языками и ценим искусство их лучших художников; у нас есть дар вчувствования и перевоплощения. У европейцев этого дара нет. Они понимают только то, что на них похоже, но и то искажая всё на свой лад. Для них русское инородно, беспокойно, чуждо, странно, непривлекательно. Их мертвое сердце - мертво и для нас».

Дмитрий ВОСКОБОЙНИКОВ