Из недемократического института преемничества выросла сегодняшняя «тандемная» карусель

Майское московское противостояние – самый мощный политический вызов, с которым столкнулось путинское правление. Этот вызов пока воспринимается прежде всего эмоционально, но его надо осмыслить. Другими словами, поставить событие в некий ряд. И чем этот ряд органичнее, тем больше выводов можно сделать.

Ближайший сосед мая-2012 в новейшей российской истории – октябрь 1993 года. Различия очевидны – тогда шла прямая борьба за власть Бориса Ельцина и Верховного Совета, налицо был избыток вождей. Сейчас – гражданский протест, отсутствие вождизма как такового. Но и тогда, и сейчас речь шла о легитимности власти.

Характерно, что у этих событий, разделенных почти двадцатью очень насыщенными годами, есть общее действующее лицо. Валерий Зорькин. В 1993 году он, будучи главой Конституционного суда, был готов стать политическим посредником, пытаясь предложить противостоящим сторонам договориться о выходе из политического тупика. Но возобладала грубая сила. Много позже в том же качестве главы Конституционного суда Зорькин отметился комментарием положения Конституции о двух президентских сроках, в котором при желании можно найти подтверждение того, что ограничение накладывается просто на два срока, совсем не обязательно следующие подряд. Сергей Шахрай, автор этого положения Конституции, признается: «Не помню уже, почему написал «подряд», так у меня в голове сидело».

Перейдем к самому важному: к чему привели события 1993 года, помимо изменений собственно правового поля? В конце концов, Борис Ельцин был вынужден искать политическую опору в крупном капитале, ведь в России под маркой борьбы с коммунистической угрозой окончательно оформился олигархический строй.

Без которого, кстати, мы могли бы так и не узнать Владимира Путина, пришедшего к власти в качестве «преемника» Бориса Ельцина. Вспомним: сразу после назначения Путина преемником Борис Березовский, главный политический лоббист олигархата, мастер монетизировать политические решения, небрежно и несколько устало утверждал: «Все, Россия – моя!» Именно из недемократического института преемничества, в котором перемешаны страх перед честными выборами и презрение к ним, выросла сегодняшняя «тандемная» карусель. Всего этого удалось бы избежать, если бы выборы 1996 года были более прозрачными, а дело с коробкой из-под ксерокса, набитой долларами и вынесенной не из офиса какой-то частной компании, а из Дома правительства, куда они попали из Минфина, то есть из совершенно нищего тогда российского бюджета, было признано преступным, а не героическим актом в защиту демократии, как это блестяще удалось преподнести Анатолию Чубайсу.

Тогда, а не 4 декабря 2011 года, произошло обесценение института выборов, от той травмы, нанесенной большевистской по сути «политической целесообразностью», перевесившей и право, и демократические ценности, российская избирательная, да и политическая система в целом, начинает оправляться только сейчас. Усилиями не вождей, не политиков и не юристов, а самих граждан. Это главное следствие общественного движения декабря 2011 – мая 2012 годов.

Граждане – это сила, они не одиночки. В названии отечественного оппозиционного движения «Солидарность» звучит тоска по мощи польской «Солидарности», сумевшей победить тоталитарный строй в гораздо более сложных условиях. Однако кузница новых политиков давно не гданьская верфь. Я был там несколько лет назад и был немало удивлен тем, что под знаменитыми склоненными крестами больше не горит вечный огонь (поляки отшучиваются: все вопросы – к «Газпрому»), да и вообще кругом явное запустение.

Времена меняются. Место легендарной верфи занял интернет, а электрика с пышными усами – молодые люди с разнообразными гаджетами. Но они сумели показать, что свобода для них не отвлеченное понятие, а жизненная ценность, которую они ни на какую политическую целесообразность разменивать не собираются.

Власть этого не признает. В отличие от граждан, по отношению к институту выборов она остается в 1993 и в 1996 годах. Попытки заменить реальную демократию виртуальными играми в «открытое правительство» принципиально ситуацию, конечно, не меняет. Эскалация насилия – самое весомое и при этом худшее тому подтверждение.

Что дальше? Если за кризисом 1993 года последовал 1996-й и погружение страны, только-только выбравшейся из-под советского катка, в государственно-олигархический строй, то события декабря 2011-го – мая 2012 года открывают демократический путь от современной версии олигархического строя, чиновничьего капитализма к цивилизованным взаимоотношениям граждан и государства.

Это нелегкий путь, не праздничный митинг на Болотной или на Сахарова. Сопротивление власти, упорствующей в своей слепоте, в невидении граждан, которых ей удобнее выдавать за экстремистов или наймитов «вашингтонского обкома», прибегающей к насилию, многократно повышает риски того, что удержаться на демократическом маршруте будет трудно. Чтобы подтвердить верность фразы Дмитрия Быкова: «История поставила на нас и положила на них», придется многократно доказывать свою гражданскую зрелость.

Николай Вардуль